Это был мой маленький Париж.
Тогда я еще не знала, что в досоветский период эта часть города даже называлась на французский манер — Пиромонт, однако какие-то флюиды явственно ощущала.
Изначально наше бюро переводов находилось в том месте, где от широкой, шумной улицы Шейминишкю берет начало, ответвляясь, улица Львово. Развилка между улицами не так уж и велика, на ней умещается один-единственный старинный домик, но по этой развилке проходит как бы водораздел времен.
Каждое утро я поворачивала за угол упомянутого старинного дома — и из гула и гомона транспортной магистрали попадала в удивительный, только-только просыпающийся мир. Там, посверкивая на утреннем солнце зарешеченными витринами, ждал открытия оружейный магазин. А прямо напротив, в галантерейном магазине, уже готовились принимать покупателей. Чуть поближе к арке, ведущей во двор, поднимал жалюзи на окнах хозяин крошечного бистро. А во дворе, окруженный зеленью газонов, кустов и старых деревьев, стоял симпатичный одноэтажный домик, куда я, собственно, и направлялась. Дальше, за домиком, находились частные домовладения с деревянными заборами, огородами, уличными колодцами, уличными же туалетами и гирляндами стираного белья на веревках. За заборами шумели дети, кричали петухи, кудахтали куры. Это уже не было похоже на Париж, но (если как следует напрячь воображение) вполне сошло бы за какой-нибудь, скажем, Прованс.
В этом замечательном месте и клиенты у нас были тоже, я бы сказала, нерядовые. А может быть, как раз и рядовые, но когда только-только начинаешь работать с людьми, каждый из них кажется удивительным и неповторимым. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока не приходит сначала привычка, а затем - хроническая усталость и эмоциональное выгорание.
В те времена как раз происходило массовое переписывание документов населения на литовский язык, и к нам в бюро косяком шли самые разнообразные граждане. Чаще всего приходили благообразные опрятные старушки из пригородов, оформлявшие только что узаконенные пособия по вдовству. Старушки, как правило, были в выходных («костельных») нарядах и платочках. От выходных нарядов исходил запах полыни и едва уловимый аромат, присущий деревянному дому. Одна из таких старушек попросила сделать ей перевод срочно, а то она только что из больницы, а до дома ехать далеко — дом за городом. Я предложила ей присесть и подождать, пока я печатаю. Старушка присесть отказалась: сказала, что после операции ей сидеть нельзя, можно только стоять или лежать.
- Но как же? - удивилась я. - Мне минут 20 нужно, вы же устанете стоять?
- А ничего, детка, ничего — ответила старушка. - Я тут прилягу и полежу.
И легла прямо на пол у входной двери. Подперла голову рукой и приготовилась ждать.
В это время к Илане пришли какие-то очень солидные фирмачи — им нужно было поговорить по телефону с партнерами, а английским они не владели (в те времена еще вообще мало кто владел иностранными языками). И вот они открывают дверь бюро — а у порога старушка лежит: аккуратненькая такая, сухонькая, в платочке, рукой голову подперла, полынью пахнет... Удивились фирмачи, осмотрелись, плечами пожали. Потом решили, что так, видимо, и надо, перешагнули через старушку, пошли по телефону с партнерами беседовать с Иланиной помощью...
… А однажды пришел высокий, статный пожилой мужчина - с красивой сединой, с военной выправкой, с горящим взглядом. Пока я ему документы делала, он нам с Иланой про свою жизнь рассказывал, да так увлекся, что расправил плечи и со словами: «Эх, девчонки, а как я на баяне играю!» начал изображать игру на баяне...
… Приходили цыгане из соседних домов. Молодая цыганка, ожидая, пока Илана ей документы переведет, тут же, в бюро, кормила грудью младенца...
… Часто заходил пожилой композитор (как он сам представлялся). Это был Иланин клиент, она переводила ему на английский письма президенту Индии. Композитор писал президенту Индии, что ему, композитору, уже 70 лет, а он хочет любить женщин и иметь от них детей. Чем ему в этом вопросе мог помочь президент Индии — я так и не поняла, но при каждом его визите Илана бледнела, нервничала и напрягалась...
… Приходил шустрый гражданин Болгарии, двоеженец. Пока мы переводили ему генеральную доверенность от старой болгарской жены, он хвастливо рассказывал нам про здешнюю новую, молодую жену, а я не удержалась и задала ему какой-то провокационный вопрос на тему двоеженства, и Илана пыталась испепелить меня гневным взглядом, а я резвилась, как маленькая...
… А потом пришли две очень-очень колоритные еврейские старушки, пережившие войну, и наша «немка» Вида переводила им на немецкий анкету для получения репараций. Я, увидев таких ярких и типичных старушек и услышав их гортанный говор с певучими интонациями, жутко обрадовалась и хотела было с ними пообщаться по душам, но Илана не дала мне и рта открыть: она схватила меня за руку и волоком вытащила во двор. И, не выпуская мою руку из своей, водила меня кругами вокруг нашего домика, пока старушки не ушли. Я попыталась вырваться и объяснить ей:
- Илана, но это же экзотические экземпляры!!! Они же как динозавры: вот вымрут — и мы больше никогда и нигде такого не увидим и не услышим!!!
- Ни за что!!! - категорично отрезала Илана. - Мне хватает дома моей мамы!!! Если ты начнешь здесь развлекаться со старушками - я этого просто не вынесу!!!
С этими словами она крепче сжала мою руку и потащила меня подальше от здания...
… А в другой раз пришли две русскоязычные женщины и, пока мы переводили им документы, рассказывали, как их мытарили по нескольким бюро переводов — никак не хотели (уже не помню, почему) сделать им срочный перевод. И одна из них, посидев у нас и отогревшись телом и душой, вдруг спросила:
- Девочки, а вы что — из русской миссии?
Я прыснула со смеху и только собралась уточнить, что не из русской, а из еврейской, как поймала очень грозный предупреждающий взгляд Иланы — и осеклась...
… Заходили к нам и соседи. Чаще других — хозяин галантерейного магазина Валерий Иосифович. Среди прочего его магазин торговал чешскими бюстгальтерами. Однажды Валерий Иосифович, забежав к нам с таинственным видом, заговорщическим полушепотом сказал:
- Девочки, приходите в магазин — привезли новую партию ТОВАРА.
Я стала с пристрастием выяснять, какого именно ТОВАРА новую партию завезли. Валерий Иосифович крутился, как уж на сковородке, краснел, бледнел, но слово «бюстгальтер» так и не смог выговорить. И тогда я сделала ему бизнес-предложение.
- Валерий Иосифович, а возьмите меня моделью? Я буду ваш ТОВАР рекламировать! Вот тут на Шейминишкю, напротив троллейбусной остановки, как раз подходящий торец дома пустует! Представляете — повесить туда плакат пять на пять метров с моей фотографией в вашем ТОВАРЕ?
Валерий Иосифович закашлялся, провел рукой по лбу и сказал:
- Нет, нельзя. Никак нельзя. Полиция не разрешит: там большие транспортные потоки, может быть много транспортных происшествий!..
… В его магазин мы с Иланой тогда все-таки зашли, но не за ТОВАРОМ: мы как раз искали подарок для нашей новой коллеги. С первого взгляда ничего подходящего мы в этом магазине не увидели, и я подошла к скучающей продавщице и очень вежливо спросила, что бы она нам посоветовала в качестве подарка женщине от сотрудниц. Продавщица встрепенулась и начала задавать вопросы:
- Сколько лет исполняется вашей коллеге?
- Двадцать восемь!
- Как она выглядит?
- Стройная, привлекательная молодая женщина строгого стиля, с длинными волосами...
- О! Так подарите ей шампунь!
- Нуууууу... - неуверенно протянула я. - Как-то шампунь для подарка от коллег ко дню рождения — слишком интимно, что ли. И не слишком празднично. А что бы вы еще могли порекомендовать?
Продавщица задумалась. Было видно, что размышления доставляют ей буквально физические неудобства. Потом, помолчав, спросила:
- А ваша коллега замужем?
- Нет, - ответили мы хором.
И тут продавщицу почему-то озарило:
- Так купите ей крем от морщин! Вот тут у нас как раз есть хороший крем!
В этот момент озарение нашло и на меня. И я радостно завопила:
- Нет-нет! Крем мы не возьмем, мы сделаем лучше!!! Мы пойдем напротив, в оружейный магазин! И купим ей в подарок ружье — пусть уже сразу застрелится!!!
Я хотела еще что-то добавить, но не успела: Илана привычно схватила меня за руку и вытащила из магазина...
… Мой маленький Париж пах свежими булочками и шоколадом, шелестел листвой, манил стариной домов и тишиной дворов, а по вечерам того года в небе над домиком, где ютилось наше бюро, яркой загогулиной висела комета Хейла-Боппа...
… Как-то раз, отворив дверь ногой, к нам зашел светловолосый субъект баскетбольного роста. Он был нахален и резок. Меня удивили его глаза — светло-светло-голубые, как весеннее небо. И ощущение от взгляда в эти глаза было точно такое же, как от взгляда в небо: мысли и эмоции в глазах клиента не читались, там царила эдакая совершенно нейтральная бесконечность. Сидя в ожидании перевода, он рассказал нам, что живет один на хуторе, возит из Скандинавии какие-то товары. Жить одному на хуторе скучно, и он завел себе собаку. А потом собака ему надоела, и он ее пристрелил. Теперь вот собирается жениться.
Тут я не выдержала и спела:
- У попа была собака, поп ее любил...
Илана под столом очень больно заехала мне ногой по ноге, но я не остановилась и спросила:
- А что вы будете делать, если вам жена надоест?
Илана побледнела, а брутальный жених пожал плечами и спокойно ответил:
- Пока не решил!
Когда он забрал свой перевод и вышел, Илана вскочила с места.
- Ты с ума сошла! - закричала она. - Что ты делаешь? Ты его глаза видела? У него глаза убийцы! Он мог укокошить нас обеих! Если тебе своих детей не жалко — подумай хотя бы о моих!!!
Мне стало неловко. Такой вариант развития событий я не предусматривала.
А через неделю брутальный жених пришел снова. Пока я переводила ему очередной документ, Илана неотрывно смотрела на меня устрашающим взглядом. Я, опустив голову, молча, как мышь, набирала текст. А наш клиент вольготно развалился в кресле, закинул руки за голову и произнес:
- Хорошо тут у вас, девчонки! Аура тут у вас какая-то особая, хорошая! Хочется возвращаться и возвращаться!
После его ухода Илана ошеломленно произнесла:
- Я просто не понимаю... Каждый раз, когда ты открываешь рот при клиентах, я обмираю от ужаса. А когда они уходят, я думаю, что ПОСЛЕ ТАКОГО они уже не вернутся к нам НИКОГДА! А они-таки возвращаются и возвращаются... У меня в голове не укладывается, КАК ТАКОЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!...
Я скромно откашлялась и ответила:
- Видишь ли, всё дело в том, что то, ЧТО я говорю — слышишь ТОЛЬКО ТЫ, а ОНИ слышат только то, КАК я говорю. А говорю я ВСЕГДА ОЧЕНЬ ВЕЖЛИВО!!!