Остров перелётных птиц

                Остров перелётных птиц
                Повесть
               
                А может, это было бегство
                От одиночества – к любой?
                Сердец невольное соседство
                Осмелюсь ли назвать «любовь»?

                Но в целомудренном молчанье,
                В немом сплетенье наших рук
                Родилось чувство пониманья,
                Нас осчастливевшее вдруг.

                Здесь были б лживы обещанья –
                Не повтори ошибок вновь! –
                И дай мне руку на прощанье…
                Не правда ль, чувство пониманья –
                Оно надёжней, чем любовь?      
                (Маргарита Зимина).

                Глава первая
              Буровой мастер Александр Кузнецов
                Не заслонись от ветра, это – жизнь.
                (Анна Долгарева).
   Дверь в бало;к* бурового мастера отворилась рывком и без стука. С улицы, с сорокоградусного мороза, ворвались клубы белого тумана. Когда дверь за вошедшим закрылась, туман стал оседать, сначала появилась голова  человека, помощника бурильщика Славы Ширяева, затем и он сам.
 – Бурильщик зовёт! Раствор пузырится! – ещё из окружающего его тумана выкрикнул помбу;р*. В его голосе звучал набат тревоги.
 – Лаборантка там? – мастеру нужно было сразу определиться в ситуации.

*Балок – лёгкий передвижной домик на полозьях для временного проживания людей на Севере. У буровиков, как правило, это жилые вагоны.
*Помбур – сокращённое от слов «помощник бурильщика».


 – Да, она на буровой. Говорит, что сильно упал удельный вес.
 – Сейчас иду. Готовьте глиномешалку, поднимайте мешки с бари;том*, будем утяжелять раствор.
 – Глиномешалку уже запустили. Замес с баритом скоро будет готов.
   Помбур убежал. Александр стал спешно одеваться. На улице – ниже сорока. Ватные брюки, тёплый свитер, ватная куртка,  шапка-ушанка, валенки с калошами и меховые рукавицы – необходимая экипировка буровика на Крайнем Севере. Удельный вес раствора выравнивать придётся, судя по всему, долго. «А бурильщик – молодец, сначала организовал работу, потом уже послал за мной», – думал буровой мастер.
Буровики называют глинистый раствор «кровью буровой», и это без преувеличения, правильное сравнение. Буровой раствор, который подаётся под большим давлением по бурильной трубе на забой, вымывает разбуренную долотом породу по затрубью наверх, до устья скважины. Чтобы поднять из забоя, иногда превышающего пять километров, разбуренную породу, раствор должен обладать достаточной вязкостью, поэтому он – глинистый. При этом для увеличения вязкости в раствор добавляют дорогостоящие добавки. Чтобы стенки скважины покрылись коркой и не обваливались, раствор обладает характеристикой, именуемой «водоотдача». С каждой сотней метров глубины повышается температура на три градуса. Таким образом, нужно обеспечить, чтобы при больших глубинах раствор не «сварился» от высокой температуры. С увеличением глубины увеличивается также и давление пласта. Для уравнивания давления пласта необходим соответствующий удельный вес раствора. При бурении газоносных пластов газ насыщает буровой раствор, уменьшая его удельный вес. При достижении критически малой величины, когда раствор становится слишком лёгким, пласт начинает «работать» – выдавливать раствор из скважины, при этом раствор начинает пузыриться. Инструктируя своих буровиков, Александр не устаёт повторять, что скважина никогда не взрывается, как граната – она обязательно проявляет себя газовыми пузырьками, словно газировка в бутылке. Даже если не замеряли вовремя удельный вес раствора и упустили момент, то пузырение

*Барит – измельчённый сульфат бария, материал, используемый для утяжеления бурового раствора.

раствора должно насторожить. И если в этот момент буровики не предпримут решительных мер, создаётся аварийная ситуация, именуемая «выброс». Заработавший пласт выбрасывает весь раствор, затем из скважины под давлением в сотни атмосфер вырывается газ. При малейшей искре газ воспламеняется. Укротить эту огнедышащую стихию бывает сложно. Правда, для предупреждения выброса, для герметизации скважины в чрезвычайных ситуациях, устье каждой скважины оборудуется противовыбросовым устройством, преве;нтором. Однако доводить дело до чрезвычайной ситуации нельзя. Бурение их скважины как раз подошло к той глубине, на которой залегает пласт с аномально высоким пластовым давлением, пласт, который получил по этой характеристике аббревиатуру АВПД. Вскрыть АВПД – ответственный момент в бурении. Так что, буровой мастер Александр Кузнецов, спеши, торопись! Не упусти момент! Пока ещё есть шанс, нужно укротить скважину. Не позволить этому огненному джину вырваться из «преисподней»!
   Александр выбежал из балка; в застёгнутой лишь на две пуговицы телогрейке, на бегу надевая шапку. Меховые рукавицы он держит в одной руке, наденет их потом, на бегу. Расстояние от балко;в до буровой установлено нормами техники безопасности: оно должно быть не менее, чем на десять метров больше высоты буровой вышки. Вышка имеет высоту сорок один метр. Так что, дистанция чуть более полусотни метров, – возможно, именно сейчас решается судьба скважины, буровой и бригады. Когда выходишь из тепла на улицу, морозный воздух с непривычки схватывает носоглотку, не даёт свободно дышать. Но он бежит, задыхаясь, на ходу натягивая рукавицы.   
 – Александр Игнатьевич, катастрофически падает удельный вес! – его встречает встревоженная лаборантка Валентина. Она черпает раствор из жёлоба, по которому он течёт из скважины в ме;рники*, заливает раствор в свой прибор. Записывает данные карандашом в тетрадку. 
 – Сколько?
 – Один и сорок пять.
 – Записывай и время с точностью до минуты напротив каждой цифры, чтобы знать, как меняется удельный вес, – бросил на ходу мастер

*Мерник – стальная ёмкость, предназначенная для накопления, хранения и отмеривания буровых растворов.

 и устремился к глиномешалке. Здесь происходят главные события. Вахтой руководит бурильщик. Бурильщик Игорь Долганов – опытный буровик, с большим стажем работы. Игорь как раз открывал задвижку, чтобы выпустить в жёлоб готовый утяжелённый раствор.
 – Игорь, нужно, чтобы утяжелённый раствор сразу закачивался насосом в скважину, – буровой мастер принял «бразды правления» в свои руки.   
 – Да, да. Александр Игнатьевич, все необходимые переключения мы уже сделали. Мы открыли ши;бер* из первого мерника в насос и закрыли шибер между первым и вторым мерником. Шибер между насосом и третьим мерником тоже перекрыли.
 – Всё правильно. Теперь утяжелённый раствор пойдёт прямо в скважину. Готовьте следующий замес глиномешалки.
   Буровики уже и без его команды высыпа;ли барит из мешков в глиномешалку. Вахта работала сноровисто, слаженно, все понимали ответственность момента. После того, как выпустили в жёлоб второй замес, Валентина объявила, что удельный вес перестал падать. После третьего замеса удельный вес начал подниматься.
Когда удельный вес достиг надёжной величины, включили в циркуляцию раствор из второго и третьего мерников – нельзя надолго оставлять в них раствор без движения, иначе раствор замёрзнет.
   По одному, по двое сходили в столовую пообедать. После обеда жить стало веселее: и мороз немного ослабел, и ситуация с раствором стала выправляться.
   Когда подняли удельный вес раствора во всех трёх мерниках, вдруг заметили, что уровень раствора понижается, словно раствор куда-то утекает. Александр спустился под буровую и осмотрел оборудование, протечек раствора нигде не было. Стало быть, раствор уходит в пласт. Поглощение пластом бурового раствора – ещё одна напасть в бурении. Основной документ, которым руководствуются буровики в своей работе – «Геолого-технический наряд на строительство скважины», сокращённо – ГТН. И в этом документе указано, в каком диапазоне должен быть удельный вес раствора. Но сейчас удельный вес не превысил допустимой величины. Стало быть, пласт ведёт себя необычно.
Снова стали уменьшать удельный вес раствора, доливая воду.

*Шибер – задвижка, у которой запирающий элемент выполнен в виде пластины.

   Теперь буровой мастер своё внимание переключил на лаборантку. Валентина постоянно замеряла удельный вес. Столбцы с цифрами в её тетради всё росли. При удельном весе один и пятьдесят семь прекратили доливать воду. Стали наблюдать за уровнем раствора в мерниках, поддерживая циркуляцию в скважине в режиме бурения. Ближе к вечеру стала вырисовываться необычная картина: есть одна единственная величина, которой должен соответствовать удельный вес раствора – 1,56. При этом раствор и не газируется, и не поглощается пластом. Но «идти по лезвию ножа», поддерживать удельный вес строго на этой величине, было сложно, он всё норовил выскочить за пределы этой цифры. Изучая цифры в тетради Валентины, буровой мастер вывел закономерность, когда нужно предпринимать действия на опережение.
   Авральная работа изматывала буровиков. Постоянное напряжение, необычные, угрожающие проявления скважины действовали угнетающе. Вся вахта: бурильщик, три его помощника, дизелист, помощник дизелиста, – все чувствовали себя более уставшими, чем обычно. Александр Игнатьевич взглянул на часы – время дневной смены завершалось. Ночная вахта, которая должна прийти на смену дневной, наверно, уже в бытовке и переодевается в рабочую одежду. Мастер отправился инструктировать ночную вахту буровиков, им теперь предстоит работать в этих напряжённых условиях.
   Буровая бригада состоит из четырёх вахт. Слово «вахта» имеет два значения: это и трудовой коллектив, возглавляемый бурильщиком, и время трудовой смены. Две вахты находятся на выходных, а две, сменяя друг друга, по двенадцать часов работают на буровой. Бурильщик – как правило, опытный буровик, он возглавляет вахту и способен организовать работу. Первый помбур – «правая рука» бурильщика, тоже опытный буровик, способный в случае необходимости заменить бурильщика. Второй помбур, «верховой», как называют буровики эту должность, при спуско-подъёмных операциях выполняет специфическую работу. На буровых установках старого образца при этом он поднимается на «полати», расположенные на высоте двадцати четырёх метров. Там у верхового есть «люлька», стоя в которой он выполняет свою работу. Свинченные вместе несколько труб, стальных или легкосплавных на основе алюминия, образуют так называемую «свечу». Свеча имеет как раз длину в двадцать четыре метра. При подъёме труб из скважины, бурильщик отворачивает по резьбе каждую свечу, и её ставят на подсвечник. Для этого требуется слаженная работа вахты. На современных буровых установках спуско-подъёмные операции механизированы. Весь комплекс механизмов называется «автоматический спуск-подъём», сокращённо – АСП, и верховой управляет лишь манипулятором. При этом пульт управления АСП находится внизу, а на «полати» подниматься приходится лишь изредка, например, для замены «сухарей» на манипуляторе. Спуско-подъёмные операции приходится выполнять для замены износившегося долота. Третий помбур, как правило, низкоквалифицированный буровик, разнорабочий. Буровики называют его иногда в шутку «бурматрос». Дизелист и помощник дизелиста следят за работой дизелей. Есть в вахте ещё и кочегар, но он находится в котельной. Его задача – обеспечить буровую паром. В бригаде есть три специалиста, у которых ненормированный рабочий день: старший дизелист, слесарь и электрик. Как правило, эти трое живут в одном балке. Есть ещё один специалист с ненормированным рабочим днём – тракторист, но он организационно относится к транспортному цеху.
   Две женские должности имеются в бригаде: повариха и лаборантка. Как правило, женщины – жёны кого-то из буровиков. Повариха Лена и дизелист Василий Ковалёв – одна семейная пара. А Валентина и верховой Николай – ещё только жених и невеста. И Валентина, и Николай устроились в бригаду почти одновременно. Оба – воспитанники детских домов. Очень скоро, признав родственную душу, они потянулись друг к другу. Бригада негласно приняла опеку сначала над каждым из них в отдельности, а затем и над их взаимоотношениями. Николай был принят в бригаду третьим помбуром. Когда появилась возможность отправить одного человека на курсы повышения квалификации, Александр отправил именно Николая. Теперь он работает верховым.
   Вахты живут в длинных вагонах. В средней части вагон имеет тамбур, а слева и справа – два жилых отделения. Каждая вахта имеет свой вагон. Вагон бурового мастера меньше размером, он имеет лишь одну жилую часть. Буровики называют своё жильё на северный манер «балок».
   После ужина Александр Игнатьевич, решив ещё раз проинструктировать вахту Долганова, зашёл к ним в балок. Вся вахта сидела за столом, на столе бутылка водки, содержимое бутылки – лишь на дне.
 – Что здесь происходит? – строгий голос бурового мастера.
 – Ну-ка сдуло тебя отсюда! – пьяный вопль третьего помбура.
   Александр Игнатьевич мгновенно оценил ситуацию и вышел из балка.
 – Как я его, а! Мастера как ветром сдуло! – Слава Ширяев выпятил грудь.   
 – Зря ты его так, – вступился за мастера Долганов, – мастер нормальный мужик. Нельзя с ним так.
 – А чё-то он быстро смылся, на него это не похоже, – вмешался первый помбур Никита Первухин. –  Он что-то задумал, сейчас он вернётся.
 – Ну и что же, что вернётся, – подал голос дизелист Василий Ковалёв, – не с ружьём же он придёт, не стрелять же он в нас будет.
 – Короче так, мужики, мастер сейчас стопудово вернётся, – уверенный голос бурильщика, – если он вернётся, все молчите. Говорить буду я один. А ты, Славик, вовсе рта не раскрывай, иначе ты всё испортишь.
   Вскоре действительно послышалось, как открывается входная дверь, шаги по тамбуру, решительным движением открыв дверь в жилую часть балка, вошёл мастер, в руке у него какой-то предмет:
 – У меня в руке «трубка», которой автоинспекторы проверяют пьяных водителей. Я взял одну, у меня их много, хватит на всех. С кого начнём?! Те, у кого будет признано наличие алкоголя, составим протокол, те будут уволены по статье.
   Тишина в балке. Александр обвёл всех взглядом:
 – Вы решили объявить: «Ату Кузнецова!»? А у вас не получится, чтобы было «ату Кузнецова», я просто-напросто не позволю, чтобы было «ату Кузнецова».
   Все сидят молча. Буровой мастер снова обвёл взглядом присутствующих. Вся вахта здесь, вокруг стола.
   Слава Ширяев издал какой-то звук, но тотчас первый помбур Никита Первухин резко дёрнул его за рукав, и тот мгновенно осёкся и какое-то время сидел с открытым ртом, не догадываясь, что рот надо закрыть. Нарушил тишину бурильщик Игорь Долганов:
 –  Александр Игнатьевич, эта водка была запасена для встречи Нового года. Но сегодня был трудный день. Вы ведь сами видели, день был действительно непростой. Мы решили немного расслабиться. Мы выпили всего по пятьдесят граммов. Всё, мы «завязали», – он демонстративно убрал бутылку со стола, – к утру мы будем, как стёклышки, я даю слово.
 – Хорошо, я верю на слово, – мастер ушёл, не попрощавшись.
 – Вы слышали, мужики, я дал слово. То, что осталось, закроем пробкой и оставим на Новый год. А мастер у нас нормальный. Обратите внимание, завтра он появится на буровой не с самого утра, чтобы мы не подумали, будто он ходит и принюхивается к нам. Я его хорошо знаю.
   Александр Игнатьевич вернулся в свой балок. Он знал – бурильщик сдержит слово. По крайней мере, только что, за столом, он сказал правду: они выпили, судя по остатку в бутылке, всего лишь по пятьдесят граммов. Да и парни были не захмелевшие. Вот только Слава Ширяев… Этот, похоже, пьян. «Но в мужском коллективе так не бывает, чтобы кто-то один выпил больше, чем другие. Тут что-то не так», – размышлял мастер.
   Есть буровые мастера, которые в подобных ситуациях выливают водку на землю. Александр Игнатьевич не играет в «либерального руководителя», но вот сейчас вылить водку на снег было бы неправильно. Через неделю наступит Новый год, Новый, 1993-й. Это будет не первый Новый год, который он встречает на буровой. Обычно в столовой, в углу, ставят небольшую ёлку или сосну, если не удаётся найти ёлку. Снаряжают её простенькими игрушками. К полуночи собираются в столовой обе вахты, буровой мастер поздравляет всех с Новым годом. Обязательно находится шампанское, но водка в столовой не появляется. После рабочей смены у себя в балке, возможно, мужики достанут свои запасы. Было бы неправильно в Новогоднюю ночь устраивать «карательную экспедицию».
   Есть многое другое, кроме водки, что определяет жизнь в бригаде. Человек, работающий вахтовым методом, весь на виду. Окружающие видят не только, как ты работаешь, они замечают, как ты отдыхаешь, как ты паришься в бане, как ты ешь, какие слушаешь песни, при разговорах на какую тему ты активно участвуешь, и, наоборот, при каких разговорах замыкаешься в себе. Люди замечают, как ты разламываешь хлеб за столом: бережно, двумя руками или небрежно, надавив одной рукой кусок хлеба о поверхность стола. Иногда случается, что когда ты садишься обедать и начинаешь хлебать самый вкусный на свете суп, появляется звук приближающегося вертолёта, который нужно встречать всей вахтой, потому что он везёт мешки с химреагентами, продукты и запчасти для буровой. С каким выражением лица ты оставляешь недоеденный суп и устремляешься на вертолётку, тоже не остаётся незамеченным. Так что, при разговорах на сложные для тебя темы сослуживцы знают, как скруглить острые углы, и, наоборот, если ты поступишь неправедно, найдут «клавиши», надавив на которые тебе дадут понять, что ты был неправ. Неуютно бывает в коллективе лентяю, который стремится взять себе ношу полегче, переложив тяжёлый труд на плечи других. Не уживётся здесь нечистый на руку человек – вора непременно вычислят, накажут и изгонят из бригады.   
   Да, буровой мастер отвечает за всё, что происходит в бригаде, не только за бурение и трудовую дисциплину. Руководитель на полевом объекте отвечает и за взаимоотношения в коллективе, за бытовые условия, за то, как кормит повар в столовой и за многое ещё другое.
   Работал в бригаде слесарем человек, отсидевший до этого в местах лишения свободы шесть лет. Звали его Венька Вредников. Этот бывший «зэк» всячески старался продемонстрировать своё превосходство над окружающими. Увидев человека, работающего, например, напильником, мог заявить: «Ты неправильно делаешь, дай, я покажу, как надо работать». Несмотря на то, что его движения ничем не отличались от движения того работника, Венька, сделав несколько движений, возвращал напильник со словами: «Учись, пока я живой». Или, скажем, мог протянуть кому-нибудь топор с расшатавшимся топорищем со словами: «На, насади топорище попрочнее». Но, раньше, чем человек успевал взять топор в руки, Вредников забирал топор обратно со словами: «А, ты не сможешь этого сделать. Я насажу топорище сам». Мужики перемигивались за спиной этого «зэка», посмеиваясь над его потугами продемонстрировать свою значительность.
   Как то Александр Игнатьевич заметил натянутые взаимоотношения  между бурильщиком Игорем Долгановым и Володей Лопатиным, который работал тогда верховым в вахте Долганова. Мастер пытался понять причину разногласий между мужчинами, но те отмалчивались, говорили нехотя. Но, в конце концов, буровой мастер докопался до истины. Оказалось, что бывший «зэк», оговаривая людей, распространяя сплетни, стал разжигать взаимную вражду и ненависть между сослуживцами. Буровой мастер, определившись в ситуации, собрал у себя всех троих: слесаря Вредникова, бурильщика Долганова и верхового Лопатина. В результате откровенного разговора он вывел на чистую воду клеветника. Таким образом, разоблачив бывшего «зэка» в нечистоплотности, в разжигании вражды между людьми, буровой мастер объявил, что тот, Вредников, в бригаде больше не работает.
   У Александра Игнатьевича была мысль поговорить с Вредниковым и выяснить, зачем тот вмешивается во взаимоотношения людей, какую психологическую задачу пытается решить для себя подобным образом. Но потом решил, что сидеть рядом с этим подонком и разговаривать «по душам», счёл это недостойным для себя поступком. Позже Александр предположил, что тот, «зэк», будучи на зоне, возможно, сидел в качестве «униженного и оскорблённого». Теперь же, возможно, пытается «реабилитировать» себя в собственных глазах. В другом варианте, как предположил буровой мастер, возможно, Вредников находился в таких условиях, про которые говорят «крысы, брошенные в одну яму». В подобной «яме», чтобы тебя не «загрызли», нужно самому постоянно «кусать» других. После шести лет подобной жизни к нормальным человеческим взаимоотношениям вернуться, очевидно, сложно. Такой человек стремится постоянно «ловить удачу в мутной воде». Свои размышления мастер завершил выводом, что он, буровой мастер Александр Кузнецов, не позволит, чтобы в его бригаде когда-либо утвердились уголовные или полууголовные, унижающие, оскорбляющие и оскверняющие мужскую честь и мужское достоинство взаимоотношения: никто не будет ни понукать, ни помыкать другим человеком, и никто не будет ни на кого шестерить. В его бригаде всегда будут только истинно мужские взаимоотношения: открытые, чистые, честные, взаимоотношения без «двойного дна».
   Вместо изгнанного из бригады Вредникова слесарем к ним поступил мужчина в зрелом возрасте. Звали его Егор Трофимов.
   Трофимов много лет проработал до этого медбратом. Острые на язык буровики сразу дали ему прозвище «слесарь-гинеколог», хотя к гинекологии тот не имел никакого отношения – он ассистировал хирургу при полостных операциях.       
   Да, много разных людей прошло через буровую бригаду в его бытность, как поётся в песне, «добрых людей и недобрых людей». Были романтики, которые приезжали «за туманом», большинство – за «длинным рублём». Как правило, на Север приезжают люди трудолюбивые, знающие, что их здесь ждёт, и внутренне готовые к тому, чтобы терпеть невзгоды. Порой бывает, что за сотни километров от буровой нет человеческого жилья. И в случае технической аварии, оставшись без тепла и света в сильные морозы, людям приходится бороться за выживаемость, рассчитывая только на самих себя. Буровики – народ неприхотливый. Их работа, да и сама жизнь – в полевых условиях. Мороз и стужа, метель и пурга – зимой, комары и мошка, гнус – летом, всё это – их спутники по жизни. Как пошутил однажды один из конторских служащих, побывав на буровой, более неприхотливый, чем буровик – разве что, только паук. Как говорят энтомологи, паук садится на свою паутину и летит по ветру, и куда занесёт его ветер-судьба – там и его дом.
   Вместе с тем, как говорится в поговорке, "не бывает худа без добра", на Севере можно любоваться удивительными явлениями природы: зимой - северным сиянием, а летом - белыми ночами. Кроме того, тундра богата различными ягодами: морошкой, брусникой, черникой, голубикой и, даже, княженикой, о которой на "земле" мало кто знает.

   Александру Игнатьевичу двадцать восемь. Он женат, у них счастливая семья, и жизнь у них с Вероникой идёт по «правильной схеме»: сначала они родили «няньку» – Машеньку, а потом и «ляльку» – Ванечку.
   После окончания института Александр проработал сменным мастером всего лишь год. Как-то приехал на буровую главный инженер экспедиции Колодкин Георгий Константинович, энергичный, скорый на крутые и решительные меры руководитель. Являясь двойным тёзкой Маршала Победы, он, похоже, решил перенять у него и личные качества. Перенял он эти самые качества удачно: ляпов не допускал, в народе его уважали. Приглянулся главному инженеру Александр, приглянулся своими познаниями, а главное – решительными действиями. Александра Игнатьевича назначили старшим буровым мастером.
   А он, Александр Игнатьевич, действительно – не промах: сильный специалист, имеет широкий кругозор, общителен с людьми. В сложных ситуациях никогда не опускает руки, не теряет присутствие духа, ищет решение проблемы и, как правило, находит.
   Александр, ростом чуть выше среднего, имеет прекрасную физическую подготовку, ещё, будучи школьником, он играл в баскетбол. Со своим товарищем Серёгой Фроловым они были ведущими участниками команды. Высокий ростом, Сергей был центровым, с Сашей у них были отработаны комбинационные приёмы взаимодействия в игре. Их связывал не только спорт, они были друзьями, последние два года учёбы сидели за одной партой на «камчатке». После окончания школы их пути разошлись: Саша поступил в политехнический, а Сергей выбрал военное училище. Теперь Сергей Фролов – офицер, он служит в инженерных войсках. Друзья и сегодня поддерживают взаимоотношения: переписываются, поздравляют друг друга с праздниками, изредка встречаются.
   Поступив в институт, Александр не забросил спорт, а наоборот, совершенствовал навыки, выступая за сборную института. Спортзал стал важной частью его жизни.
   Игровой зал находился на втором этаже, а на первом этаже располагались зал бокса, зал борьбы и зал тяжелой атлетики. Каждый раз, когда Никандр Фёдорович, тренер баскетбольной команды, объявлял тренировку завершённой, Александр спускался на первый этаж и наблюдал и за борцами, и за боксёрами, и за штангистами. Однажды он попробовал поколотить мешок, повторяя движения боксёров, затем это повторялось день за днём. Боксёры снисходительно поглядывали на «чудачества» баскетболиста. Однако затем один из парней, который назвался Глебом, показал, как правильно наносить удар, объяснил суть ударных движений: при прямом ударе кулак с предплечьем, как гвоздь, нужно вбивать в противника, а «молотком» является плечо и всё тело. А при боковом ударе в силу удара добавляется кинетическая энергия вращательного движения туловища и взмах руки. Чтобы Александр не повредил кулаки, Глеб подарил ему свои бинты и научил, как нужно бинтовать руки. Через месяц регулярных «походов» в зал бокса Александр почувствовал, как возросла сила его ударов. Изредка он заходил и в зал борьбы, чтобы «повозиться» с кем-нибудь на ковре. Наблюдая за штангистами, осознал необходимость силовых упражнений. Под его кроватью в общежитии появились гантели разных весов.
   Спорт был не единственной «движущей силой» в его студенческой жизни. Он записался в школу по развитию личности. Там обучали самым разным вещам: как правильно общаться; учили танцевать; отрабатывали прямую осанку, «чтобы королевская корона не падала с головы»; учили, как повышать свою самооценку. И что очень примечательно, здесь он научился играть на гитаре. Будучи подростком, он очень хотел овладеть гитарой, но тогда это ему не удалось. А здесь оказалось, что один из учеников школы, Евгений, является студентом музыкального училища. Он согласился проводить занятия по гитаре, собрав группу из желающих.      

   Вот, наконец, подошёл и Новый год. База передала сводку погоды – ожидается усиление мороза до пятидесяти градусов. Весь день шло бурение. Бригада приноровилась к капризному поведению скважины. Валентина надёжно «сторожила» раствор, но ближе к вечеру обратилась к мастеру с просьбой пойти отдохнуть, ссылаясь на боль в животе. Мастер отпустил её, решив, что пока сам будет замерять удельный вес раствора. Но позже на буровую прибежала повариха Лена с тревожной вестью, что Валентине стало совсем плохо. Мастер дал команду поднимать инструмент до технической колонны, где нет опасности аварийного прихва;та* инструмента, и встать на циркуляцию раствора, чтобы таким образом переждать сильные морозы. Техническая колонна спущена на глубину 2800 метров, её назначение – перекрыть все

 *Прихват бурильной колонны – это непредвиденная потеря подвижности колонны труб вследствие: прилипания; в результате обвала, осыпания горных пород со стенок скважины.

 вышерасположенные пласты, чтобы они не мешали, не проявляли себя при дальнейшем бурении. Поддерживая циркуляцию раствора, буровики способны противостоять сильным морозам: горячий раствор, поднимаясь с большой глубины, не даёт замерзать раствору в мерниках; дизели при этом работают с большой нагрузкой и тоже хорошо прогреваются; трансмиссия и всё оборудование находится в рабочем состоянии.
   Александр Игнатьевич посмотрел на часы. Скоро время сеанса связи с базой. Он успеет проведать Валентину, и в случае необходимости затребует для неё санрейс.
   Он постучался в женский балок. Никто не ответил. Александр вошёл. Валентина лежала на кровати с закрытыми глазами, лицо бледное. Александр подошёл вплотную, тихонько окликнул её. Никакой реакции. Пощупал пульс, пульс еле прощупывался. Тревога охватила мастера, особенно настораживала синюшность её губ. «Всё, срочно вызывать санитарный рейс», – он направился в свой балок к рации.
   Сеанс связи уже начался, база переговаривалась с другими буровыми. Наконец, запросили его. Он ответил. Диспетчер поздравил его и всю бригаду с наступающим Новым годом. Сухо ответив «спасибо», Александр потребовал:
 – У меня больная лаборантка. Срочно нужен санрейс.
   Тишина в наушниках. Затем Александр услышал голос мужчины, сидевшего в диспетчерской, очевидно, недалеко от диспетчера:
 – Хитрят «буры», кто-то хочет под шумок выбраться на базу – ведь на базе встречать Новый год веселее и интереснее, чем на буровой.
   Все слова враз застряли в горле Александра, вдруг он понял, что не знает, как ответить на эти несправедливые подозрения.
 – Сообщите, какие симптомы у вашей больной, – язвительные интонации в голосе диспетчера.
 – «Симпомы», «симпомы», – передразнил в сердцах Александр диспетчера, – синяя она вся и не дышит, вот какие у ней «симпомы».
 – Сегодня рейса не будет, пилоты уже зачехлили вертолёт.
   Всё яснее ясного, Александр прекрасно понимает, что стоит за этой фразой «зачехлили вертолёт» – пилоты тоже люди, тоже отмечают праздник. И если они «приняли на грудь» хотя бы по сто или сто пятьдесят граммов, то в таком состоянии, конечно же, «за руль» уже не сядут.
 – Доложите, сколько метров сегодня пробурили, каков забой и какие работы ведутся сейчас, – в голосе диспетчера обыденные интонации.
 – Забой 2923 метра. Пробурили за день два с половиной метра. Идёт подъём инструмента. Поднимаемся до башмака;* и встаём на циркуляцию, чтобы переждать морозы, – Александр понимает, что он обязан доложить эту информацию. Вместе с тем получается, что пробуренные метры важнее человеческой жизни.
   Сеанс связи завершился. Буровой мастер осознаёт, что ему не поверили, он не сумел убедить, что жизнь человека в опасности. А если бы даже убедил, кто прилетит в Новый год? Выключил рацию и вновь отправился в женский балок.
   У постели больной сидел на табуретке Николай. Он гладил волосы своей невесты и негромко звал, раз за разом повторяя со слезами в голосе: «Валюшь, Валюшь».
Завидев бурового мастера, помбур взмолился:
 – Александр Игнатьевич, надо что-то делать! Вы видите, она умирает.
 – Утром будет санрейс. А сейчас остаётся только надеяться на лучшее. Николай, тебе с утра заступать на вахту. Тебе надо выспаться, иди, отдыхай. Здесь ты всё равно ничем не поможешь.
   Николай ушёл. Буровой мастер занял его место на табуретке. 
Всё по-старому: та же бледность лица, та же синюшность губ. «Надо же, именно сегодня, именно в Новогоднюю ночь так сошлось», – сокрушался буровой мастер.   
   Вспомнились слова из песни Высоцкого про то, как в Новогоднюю ночь перегоняли на стройку автомобиль МАЗ:
     Дорога, а в дороге МАЗ,
     Который по уши увяз.
     В кабине тьма. Напарник третий час молчит.
     Хоть бы кричал, аж зло берёт:
     Назад пятьсот, вперёд пятьсот,
     А он зубами «танец с саблями» стучит.

     Мы оба знали про маршрут,
     Что этот МАЗ на стройках ждут.

 *Башмак – толстостенный стальной патрубок, предназначенный для придания жёсткости низа обсадной колонны.

     А наше дело – сел, поехал, ночь-полночь.
     Ну, надо ж так: под Новый год!
     Назад пятьсот, вперёд пятьсот.
     Сигналим зря – пурга и некому помочь.
   Вот и ему, Александру Игнатьевичу, некому помочь.
     «Глуши мотор, – он говорит, –
     Пусть этот МАЗ огнём горит,
     Мол, видишь сам – тут больше нечего ловить,
     Мол, видишь сам – кругом пятьсот,
     И к ночи точно занесёт,
     Так заровняет, что не надо хоронить».
   Какое тяжёлое это слово «хоронить», и какое оно безнадёжное и холодное.
     Конец простой – пришёл тягач, –
   Песня продолжала звучать уже без его «согласия», –
     И там был трос и там был врач.

   Врач! «Там был врач»! Есть в бригаде медбрат, «слесарь-гинеколог», Егор Трофимов! Вот кто может помочь! Он обрадованно вскочил и направился в «итээровский» балок.
   Старший дизелист, слесарь и электрик уже помылись в бане, поужинали, одеты в чистые, праздничные одежды. Александр поздоровался, поздравил всех троих «с наступающим». Те в ответ также поздравили его.
 – Егор, я к тебе как к медицинскому человеку. Нужна твоя помощь, у нас Валентина в тяжёлом состоянии.
 – Да, я слышал. Прежде чем идти к больной, давайте, мы с вами выйдем в тамбур, закроем за собой дверь и поговорим наедине, ведь болезнь – дело деликатное, тем более, когда речь идёт о женщине.
   Они вышли в тамбур.
 – Что случилось, в каком она состоянии?
 – Она весь день работала на буровой, замеряла раствор. Ближе к вечеру отпросилась отдохнуть, сказав, что у ней болит живот. Я подумал, что она просто устала, тут весь день на морозе и мужику-то непросто. Подумал, что боль – просто отговорка. Ну, отпустил я её отдыхать. А потом Лена зашла в балок и увидела, что Валентина лежит без сознания. А перед этим говорила, что у неё сильные боли внизу живота. Лена испугалась и прибежала ко мне на буровую, чтобы сообщить. Вот и всё. Я пытался вызвать санрейс, но сегодня, сам видишь – Новый год. Так что санрейса не будет.
 – Ну, что-ж, пойдёмте, посмотрим.
   Егор осмотрел лаборантку, проверил пульс, затем сказал:
 – Выйдемте в тамбур.
   В тамбуре стоит рабочий стол лаборантки, её приборы, электрическая плитка, на которой она греет воду, тут же – рукомойник.
   Егор, плотно закрыв за собой дверь, сказал неутешительные слова:
 – То, что я скажу сейчас, не говорят у постели больного, даже если он находится в бессознательном состоянии. Это даже не вопрос врачебной этики, такая примета, скорее, это эзотерический подход. Положение дел такого: сильные боли в животе – это, скорее, воспалительный процесс. Предположительно, она находится в состоянии болевого шока. Кожные покровы бледные, синюшность губ, холодные конечности, пульс еле прощупывается – всё это признаки надвигающейся катастрофы. Может случиться, что до утра она не доживёт, скончается от болевого шока.
 – И что, ничем нельзя помочь?
   Пауза. Молчание затянулось. Буровой мастер, привыкший решать технические задачи, временами находивший необычные способы выхода из сложных ситуаций, сказал то ли в виде вопроса, то ли в качестве рассуждения вслух:
 – Во время войны, случалось, операции, ампутации делали без наркоза, давали стакан водки в качестве обезболивающего. Здесь ведь тоже вопрос боли надо решить.
 – Стакан водки можно дать мужику, при этом он должен быть в сознании. Здесь ситуация совсем иная.
 – Может, бывают какие-нибудь народные средства? У меня в балке есть медицинская аптечка, посмотри, может, что-то подходящее там есть?
 – Нет, в аптечке мы ничего подходящего не найдём. Но… есть… есть один вариант… У нас в бригаде есть наркоман, у него есть и шприц, и как раз обезболивающий наркотик.
 – У нас? В бригаде? Наркоман? – буровой мастер удивлён, изумлён, ошарашен. Вдруг вспомнилось совершенно пьяное лицо третьего помбура, – Слава Ширяев!
 – Да, но я этого не говорил.
 – Да, да, конечно, – после короткой паузы, – так ставь укол!
 – Нет. Ставить диагноз и назначать лечение имеет право только врач, я же всего лишь медбрат, я не имею такого права.
 – Но… ты же сказал, что она может умереть, – Александр ещё не может понять причину отказа.
 – Да, но она может умереть и после укола. А вот в этом случае меня будут судить по уголовной статье за убийство.
   Александр, наконец, с трудом начинает понимать логику происходящего. Проблема, решение которой, казалось, уже нашлось, вдруг повернулась новой, неизвестной до этого момента, гранью. Снова долгая пауза. Только слышно, как шумит вода в самодельном обогревателе, да на буровой дизеля рокочут на средних оборотах. Молчание нарушил буровой мастер:
 – Неси шприц и наркотик, я поставлю укол.
   Медбрат ушёл. Александр зашёл к больной, сел на табурет в раздумьях, он вёл диалог с самим собой: «Тебе придётся освоить новый навык – ставить укол, вместе с тем неизвестно, чем это закончится. Она может умереть после твоего укола. Признайся, Санёк, ты боишься за свою задницу». – «Нет, не так, я боюсь не за себя, я боюсь за неё. Ведь может случиться, что её организм из последних сил борется за выживание, а я введу ей этот чёртов наркотик, против которого выступает весь мир, и тем самым «срублю сук», на котором держится её жизнь». – «Но медбрат сказал, что она умрёт, если не поставить укол. Медбрат тоже боится за свою задницу». – «Почему «тоже», я не боюсь». – «Ой ли, надо быть честным с самим собой, Санёк». – «Что случится, если я поставлю укол, а она умрёт? Что самое плохое может произойти в этом случае для меня самого?» – «Тебя осудят, дадут срок. Но у тебя будет смягчающее обстоятельство – ведь ты не хотел убивать, наоборот, ты хотел спасти. А в статье Уголовного кодекса, наверное, имеются две цифры: минимальный срок и максимальный срок. В любом случае срок дадут». Александру приходилось слышать в разговорах мужиков, что по «мокрой» статье не бывает ни амнистий, ни условно-досрочного освобождения. Так что, сидеть придётся «от звонка до звонка».
   В своё время отец научил его, Александра, принимать решение в сложных ситуациях, рассуждая крайними вариантами: что самое худшее произойдёт в том случае, и что самое худшее произойдёт в этом случае. И вот теперь он сидит, размышляя об этих худших вариантах: «Что если я не поставлю укол, и она умрёт?» – «В этом случае тебя будет судить высший суд, суд твой Совести. И будет этот суд бессрочным, до конца дней твоих. И не будет смягчающих обстоятельств, ведь трусости и малодушию оправданий не существует. В этом случае тебе придётся уйти из бригады – смотреть в глаза этим людям тебе станет невыносимо. Причём, уйти придётся не только из бригады, а вовсе из экспедиции: требовать соблюдения технологической и трудовой дисциплины, «сделав морду лопатой», говорить о нравственности ты не сумеешь, ты себя хорошо знаешь, Санёк».
   Выбор был сложным, трудным, он пока не давался буровому мастеру. Вдруг вспомнились слова преподавателя из школы по развитию личности: «Самый неправильный поступок – это не совершённый поступок». Причём, слова эти не просто вспомнились, они словно прозвучали в его сознании. «Всё, я ставлю укол», – к нему пришла решимость. Тут он заметил, что в тамбуре давно уже слышно чьё-то присутствие. Он встал и вышел в тамбур. Трофимов кипятил что-то в кастрюле на электрической плитке:
 – Вот, кипячу шприц. Для полной стерилизации необходимо кипятить не менее сорока пяти минут, прошло полчаса, через пятнадцать минут шприц будет готов. Вместо спирта мужики дали водки, есть и вата, так что, всё необходимое у нас есть. Я наберу лекарство в шприц, всё приготовлю, вам останется только поставить укол.
 – Нет, я всё сделаю сам. В случае если дело дойдёт до судебного разбирательства, чтобы мне не пришлось кивать на тебя. Я сделаю по принципу «семь бед – один ответ». Ты только подскажешь, если я что-то буду делать не так.
   По истечении сорока пяти минут Трофимов остудил шприц, и они перебрались в жилую часть балка, расположили всё на столе. Медбрат провёл ладонями над столом, как бы приглашая Александра:
 – Вот, всё здесь. Вам нужно вымыть руки с мылом, желательно – до локтей. Когда вытрете и высушите руки, ладони протрите ватой, смочив в водке.
   У предусмотрительного наркомана оказалась и пилка для вскрытия ампулы. Александру приходилось видеть, как это делают медсёстры. Он провёл пилкой по горлышку ампулы, затем отломил её верхнюю часть. Набрал в шприц лекарство. Установил иглу в шприц. Освободил руку лаборантки выше локтя и протёр кожу ватой, смочённой водкой. 
   Наступил самый ответственный момент. До сих пор медбрат бодбадривал его, говоря каждый раз, что он всё делает правильно. Теперь же потребовал, чтобы он, держа шприц вверх иглой, выдавил воздух до появления жидкости из иглы. Александр вспомнил, что да, именно так делали медсёстры, просто он упустил из виду. Затем медбрат счёл нужным предупредить, что укол должен быть не подкожным, а внутримышечным. Для этого нужно вводить иглу под углом к поверхности кожи на определённую глубину. Александр сделал всё так, как делали медсёстры в процедурном кабинете. Ввёл иглу и стал медленно давить на шток шприца. Когда поршень дошёл до конца, прижал вату к коже на месте укола и выдернул шприц.
   Трофимов подтвердил, что всё он сделал правильно. Вдруг буровой мастер почувствовал, как у него со лба капнула капелька пота, несмотря на то, что в балке было достаточно прохладно. Только тут он осознал, что ему стало жарко.
 – Теперь посидим, подождём, – медбрат был доволен тем, как складываются дела, – минут через пятнадцать-двадцать мы увидим результат. 
   Ожидание давалось трудно. Александр и верил, и не верил в хороший результат. Вдруг он заметил, как цвет губ Валентины стал меняться, исчезала синюшность, которая так угнетающе действовала на бурового мастера. Её лицо чуть порозовело.
 – Действие укола успешное, – медбрат прокомментировал происходящее с точки зрения медицины, – боль отступила, функции организма, которые до этого момента были угнетены болью, восстановились. Она сейчас спит, слышите, даже стало слышно, как она дышит!
   Действительно, Александр услышал чуть заметное посапывание. Посмотрел на часы. До Нового года осталось чуть больше двух часов.
 – Послушай, Егор, при ней кто-то должен постоянно находиться на всякий случай. Тебе как медбрату сам Бог велел подежурить возле неё. Побудь здесь до утра, днём отоспишься.
 – Да, конечно, только в двенадцать ночи я схожу в столовую, встречу с мужиками Новый год, а потом уж до утра буду здесь.
 – Сначала я поздравлю бригаду с Новым годом, а потом подменю тебя на время.
   Послышались шаги, кто-то вошёл в тамбур. Вошли в жилую часть балка. Это пришли бурильщик Игорь и снова жених Валентины Николай. Впереди Игорь:
 – Ну как она? – негромко, почти шёпотом.
 – Она спит, – ответил медбрат.
 – Валюшь, Валюшь, – опять негромко позвал Николай, гладя её волосы, – и, обращаясь к Егору, – она не умрёт?
 – Нет, конечно, с чего ты решил? Всё будет хорошо, – успокоил его Егор.

   В двенадцать ночи обе вахты: и дневная, и ночная, – собрались в столовой. Лена напекла пирогов к праздничному столу. Пирожки эти были её личным изобретением – из рыбных консервов. И название им она дала сама, в меню значилось «пирожки с консервой». Александр Игнатьевич поздравил всех с Новым годом, пожелал всё, что желают в подобных случаях: и успехов в работе, и счастья в личной жизни. Затем он пошёл, чтобы подменить медбрата.
   Егор Трофимов тоже сходил в столовую отпраздновать вместе с бригадой наступление Нового года. Пробыл там недолго, он чувствовал свою ответственность медицинского работника за судьбу Валентины. И вот он заступил на дежурство возле кровати больной.

   Александру Игнатьевичу приснился сон, будто у него выпали сразу три коренных зуба. Он проснулся с тяжёлым чувством, в состоянии невыносимой угнетённости. Никогда до этого он не испытывал такой безысходности и такого тревожного чувства. Какое-то время лежал, пересиливая это угнетённое, тяжёлое состояние, стремясь вернуть себе нормальное расположение духа. Он знал, что люди как-то истолковывают сновидения, есть даже специальные сонники, в которых расписано, какое сновидение что предвещает. Сам он никогда серьёзно не относился к этим толкованиям. Но сейчас ему не нужны: ни прорицатели, ни ясновидящие, ни толкователи снов, он сам прекрасно понимает, чувствует душой – случилось что-то непоправимое. Вдруг его словно толкнула какая-то неведомая сила: «Лаборантка! Валентина! Неужели с ней?!.. Неужели она?!..» Он вскочил, быстро оделся, валенки на босу ногу, куртку в рукава, выскочил на улицу, на ходу надевая шапку. В окне Валентины горел свет. Он вбежал с возгласом:
 – Что случилось?!   
 – Тс-с-с, – Егор, прикорнувший было, сидя, прислонившись к шкафу, прижал палец к губам, – разбу;дите.
   Александр Игнатьевич подошёл к больной. Ни цвет лица, ни её внешность не подтверждали его опасений. Буровой мастер почувствовал, как успокаивается его дыхание, как учащённое сердце удар за ударом возвращается к нормальному ритму.
 – Что случилось, Александр Игнатьевич, что так встревожило вас? – спокойный шёпот медбрата. 
 – Мне приснился плохой сон, приснилось, будто у меня выпали сразу три коренных зуба.
 – Да, это действительно плохой сон. В народе давно замечено, что потеря зуба во сне – это к потере близкого человека.
 – Тс-с-с, – теперь уже буровой мастер прижал палец к губам, показывая взглядом на больную, мол, она не должна слышать этих слов, – она не просыпалась?
 – Нет, всё так же, всё по-прежнему.
   Александр посмотрел на будильник, тикающий на столе, – до утреннего сеанса связи оставалось полтора часа:
 – Я схожу на буровую, посмотрю, как там дела, а ты уж потерпи ещё, посиди тут.
 – Да, да, конечно, мне не трудно.
   Вот и утренний сеанс связи. Диспетчер запросил его. Александр ответил. Диспетчер поздравил с Новым годом. Буровой мастер снова сухо ответил:
 – Спасибо. И вас также с Новым годом.
 – Доложите, сколько метров проходки за ночь, каков забой.
 – Мне нужен санрейс, у меня лаборантка в тяжёлом состоянии.
 – Хорошо, хорошо, я записал вот: к вам вертолёт пойдёт первым рейсом. Так сколько метров пробурили? Какая проходка?
 – Я принципиально ни слова не скажу по работе. Вы хоть понимаете, что вы говорите? Какие метры, какая проходка? У меня че – ло – век у – ми – ра – ет! Вы можете это понять?! Примите радиограмму: «На буровой Р – 108 умирает человек. Нужен санрейс с доктором на борту. Подпись: буровой мастер Александр Кузнецов». Всё, конец связи.
   Он резко отодвинул микрофон от лица. Тишина в наушниках. Как он вчера не вспомнил это волшебное слово «радиограмма»? Это слово имеет магическое воздействие: после этого слова обычно находятся и дизтопливо, и дизмасло, и химреагенты, и транспорт для их доставки на буровую. Но слово это строго табуированное: его нельзя произносить без крайней необходимости, его приходится использовать в тех случаях, когда есть опасность остановки буровой или же в аварийных ситуациях. Буровых мастеров, которые злоупотребляют этим словом, перестают уважать.
   Наконец в наушниках послышался голос мужчины, который сидел рядом с диспетчером:

 – РД* «влепил» парень. Похоже, ситуация действительно непростая.
Затем голос диспетчера:
 – Хорошо. Я сейчас созвонюсь с городом. Если они дадут свой вертолёт, значит, прилетят быстрее. Если наш вертолёт, то ему придётся слетать в город за доктором. Будьте на связи, я вам сообщу.
   Александр слышал, как диспетчер связывается с городом. Очень скоро диспетчер сообщил, что врач прилетит на городском вертолёте.

   Из вертолёта вышла немолодая женщина, её проводили к больной. Буровики столпились возле них, заполнив женский балок.
 – Кто здесь старший? Старший останьтесь здесь, остальные выйдите, пожалуйста.
 – Я старший, я буровой мастер.
 – Очень хорошо, – и, дождавшись, когда буровики покинут помещение, осмотрела больную, – Что вам известно о болезни пациентки?    
   Александр рассказал всё, что знал о состоянии Валентины.
 – Употребила ли больная алкоголь?
 – Нет, это исключено.
 – Какие лекарства применялись?
   Александр замялся, в нём боролись два чувства: утаить про наркотик, с другой стороны, он думал, что врачу нужно знать всё, это необходимо для правильной постановки диагноза.
 – Ну, что молчите? Я ведь вижу, что вы хотите что-то сказать, – проницательные глаза мудрой женщины.
 – Я поставил обезболивающий укол.
 – Вы врач, у вас медицинское образование?
 – Нет, я не врач, и у меня нет медицинского образования. У меня техническое образование.
 – И какое же лекарство вы применили?
   Александр снова замялся. К своему стыду он осознал, что даже не поинтересовался, какое название у препарата.
 – Ампула сохранилась?
 – Ах, да, я сейчас, – он вышел в тамбур, нашёл в мусорном ведре пустую ампулу, вернувшись, протянул врачу.

 *РД – в просторечии сокращённое слово «радиограмма».

 – Опиум. Вы знаете, что врач обязан сообщить в правоохранительные органы о замеченных правонарушениях? А в вашем случае имеет место незаконный оборот наркотиков, – сверлящий, пронзительный взгляд многоопытного врача.
Александр выдержал этот взгляд, думая про себя, что, возможно, как раз вот сейчас решается, «сдаст» она его или не «сдаст»:
 – Я догадывался об этом, но решил, что человеческая жизнь важнее и дороже всех этих условностей.
 – Как ваша фамилия? – интонация строгого следователя.
 – Кузнецов. Александр Игнатьевич.
 – Очень приятно, меня зовут Валерия Владимировна. А вы не простачок, Александр Игнатьевич. Был ли положительный результат от вашего укола.
 – Да, был. Минут через пятнадцать-двадцать исчезла бледность лица, и восстановилось дыхание, – Александр почувствовал, что гроза миновала, – но со временем, вот сейчас снова вернулись и бледность и синюшность губ.
 – Приходила ли в сознание больная?
 – Нет, не приходила.
 – Ну, что ж, давайте снова поставим то же лекарство.
   Она быстро, сноровисто поставила укол:
 – Теперь, пока ждём воздействия препарата, дайте команду, чтобы принесли носилки из вертолёта.
   Александр догадывался, что буровики никуда не ушли, что они в другой половине женского балка ждут результата. Так и оказалось, здесь была вся вахта, за исключением первого помбура и дизелиста, которые были на буровой и следили за оборудованием. Мастер сказал, чтобы кто-то сходил за носилками. Тотчас к вертолёту умчался Николай. Вернувшись с носилками, он стал отпрашиваться сопровождать Валентину в больницу. Бурильщик сказал, что Николая просто необходимо отпустить – там он будет нужнее. Буровой мастер дал своё согласие. Обрадованный Николай умчался переодеваться в чистое. Бурильщик сказал мастеру: «Да Николай весь в переживаниях, он не может сосредоточиться на работе. Вчера во время подъёма инструмента он уронил две свечи. Пусть лучше летит, мы тут как-нибудь без него справимся».
 – А кто этот Николай, – поинтересовалась врач, – это её муж?
  – Пока не муж, жених, – объяснили ей.
 – Пускай сопровождает, женихи нам нужны в качестве сопровождающих, – одобрила Валерия Владимировна.
   Тут буровики стали укладывать больную на носилки.
 – Куда! – возмутился мастер, – на голые холодные носилки! А на улице ниже сорока! Он взял одеяло Валентины, сложил его пополам и постелил на носилки. Когда поверх одеяла уложили Валентину, мастер побежал за вторым одеялом. Когда принесённым одеялом укрыли больную, врач спросила:
 – Вы принесли своё одеяло?
 – Да, конечно.
 – А как теперь будете спать, чем будете укрываться?
 – Да я тут не пропаду. Я тут у себя дома.
   Наконец, врач дала команду нести больную в вертолёт. Буровики сопровождали всей гурьбой.

   На следующий день во время дневного сеанса связи диспетчер сообщил, что с ним, Александром, сейчас будет разговаривать врач из городской больницы. Очень скоро установили связь. Александр услышал в наушниках знакомый голос Валерии Владимировны. Поздоровавшись, та сообщила:
 – Валентина идёт на поправку. Была небольшая операция, она прошла успешно. Я не имею права называть диагноз, поскольку диагноз является врачебной тайной, но скажу, что детородные функции у Валентины сохранены полностью. Я поздравляю вас с благоприятным исходом этого дела и ещё я поздравляю вас с тем, что у вас в бригаде прекрасные люди. Тут жених одним своим присутствием оздоравливает невесту. Я рада за вас. Успехов и удачи вам!
 – Спасибо. Спасибо вам и за добрую весть, и за добрые слова. Вам также успехов и удачи!
   «Молодец врачиха, – размышлял Александр после сеанса связи, – «не выболтав» диагноз, дала исчерпывающую информацию о здоровье Валентины». Затем, вспоминая тот угнетающе-тяжёлый сон, подумал: «Значит, сновидения тоже ошибаются».
   Между тем, бурение шло «через пень-колоду». При низких температурах имеет место хладоломкость металла, поэтому при морозах ниже 42 градусов запрещено вести спуско-подъёмные операции. А тут ещё капризный, необычный пласт требует быть неусыпно-внимательным. Наконец, морозы ослабели, появилась возможность нормально работать. Александр запросил базу, чтобы прислали лаборантку вместо заболевшей Валентины. Приходилось постоянно утяжелять раствор, а если удельный вес становился выше нормы, раствор уходил в пласт, а это была невосполнимая потеря. Приходилось делать новые замесы глинистого раствора, это увеличивало расход и глинопорошка, и химреагентов. Заканчивался запас барита, которым утяжеляли раствор. А барит этот был заготовлен в расчёте на всю скважину. Пришлось заказывать и барит.
   Главный инженер экспедиции Колодкин был недоволен и возмущён тем, как шла работа в бригаде Кузнецова: дела не идут, проходка низкая, «в час по чайной ложке», израсходовали почти двойную норму глинопорошка, химреагентов, снова требуют барит. В самый Новый год каким-то подозрительным образом им понадобилась медицинская помощь. Что происходит у них в бригаде? Как у них обстоит с дисциплиной?
   Прошло чуть больше года с тех пор, как распался Советский Союз. Экономическое положение в стране ухудшилось. Сложнее стало и со снабжением буровых. А тут такой неуёмный расход химреагентов. Георгий Константинович решил сам слетать на буровую Р – 108.
   С утра, как только заступили на вахту, Слава Ширяев отпросился у бурильщика сходить в балок минут на десять: «Надену тёплый свитер», – сказал он. Когда он вернулся из балка, бурильщик заметил необычность в поведении помбура. Понаблюдав за ним какое-то время, Игорь подошёл к Славе:
 – Ты что, ходил в балок, чтобы уколоться?
 – А мастер всё-равно знает, что я наркоман.
 – Причём тут мастер? Тебе же работать нужно. А если ты убьёшься или покалечишься, или покалечишь кого-нибудь другого? Ты в балке после работы хоть что с собой делай, а здесь на буровой ты должен быть работником.
 – Не боись. Всё будет нормально.
 – «Не боись», – передразнил его бурильщик, – ты так больше не делай.
   Начали подъём инструмента. Вместо улетевшего с Валентиной Николая в качестве верхового пришлось работать Славе.
   Сквозь рёв дизелей различили звук вертолёта. Сегодня в вертолёте никаких серьёзных грузов быть не должно, так что, встретит его слесарь – он получает доплату за вертолёт. Вахта продолжает свою работу. Высадив человека, вертолёт улетел.
   Колодкин, выйдя из вертолёта, сразу направился на буровую. «Идёт подъём инструмента, – определил главный инженер, – а люки на приёмные мостки не закрыты. Явное нарушение техники безопасности». Он решил, что демонстративно поднимется на буровую по трапу со стороны приёмных мостков, тем самым поставит и бурильщика, и верхового перед фактом нарушения техники безопасности. Когда он ступил на последнюю, верхнюю ступеньку, вдруг рядом с ним упала стальная свеча. Сначала она гулко ударилась о рифлёный пол, затем, вибрируя всем своим двадцатичетырёхметровым телом и издавая при этом неприятный, изменяющийся в тональности, звон, завалилась набок и упёрлась своей верхней частью в ограждение. Убедившись, что свеча замерла на месте, Колодкин шагнул вперёд. Сразу же подошёл к бурильщику:
 – Как фамилия?! – грозный окрик.
 – Долганов.
 – Почему не закрыты люки на приёмные мостки?
   Игорь понимал, что оправдываться бессмысленно – нарушение налицо. Люки эти они обычно не закрывали, просто свои никогда не ходили там при спуско-подъёмных операциях. «Надо же такому случиться, – сокрушался про себя бурильщик, – перед самым носом главного инженера уронить свечу».
 – Верхового ко мне! – зычный голос властного руководителя.
   К тому времени Слава Ширяев уже сам сошёл со своего рабочего места, пульта управления АСП, и подошёл к ним. Проницательный взгляд главного инженера сразу заметил неустойчивую, неуверенную походку верхового. Когда тот подошёл, выражение его лица уже не оставляло сомнений. «Понятно, трезвый не уронит свечу», – подумал Колодкин:
 – Ну-ка, дыхни.   
   Слава дыхнул. Но запаха спиртного не было.
 – Наркоман? Колешься? – многоопытный руководитель сразу определился в ситуации,
 – через час за мной прилетит вертолёт. Полетишь со мной, пройдёшь медицинское освидетельствование. Если употребил наркотик, сразу забирай вещи – работать в экспедиции ты уже не будешь.
   К тому времени Егор Трофимов, встречавший вертолёт, сообщил мастеру, что прилетел главный инженер. Александр Игнатьевич быстро оделся и прибежал на буровую. Подойдя, поздоровался.
 – Товарищ мастер, у вас нет дисциплины в бригаде: люки на приёмные мостки не закрыты, люди работают в пьяном виде. Свечи летают у вас на буровой. Я снимаю вас с должности. Обязанности бурового мастера будет исполнять временно бурильщик Долганов. А верхового вашего я забираю с собой, он пройдёт медицинское освидетельствование. Так, теперь будем разбираться с бурением. Почему нет проходки? Куда подевали вы свои химреагенты? Почему снова заказываете барит?
   Александр Игнатьевич начал было объяснять про необычное поведение пласта, но главный инженер оборвал его, заявив:
 – Вы теперь не мастер, я разговариваю не с вами, а вот с товарищем Долгановым.
   Игорь рассказал про своенравный пласт, который чуть чего поглощает раствор и тут же норовит его газировать. Рассказал про подробные записи Валентины и про то, как придумали действовать на опережение, чтобы перехитрить скважину.
   Показали главному инженеру полупустой склад химреагентов. В конце разговора Долганов попросил у Колодкина, что нужны люди: обязательно лаборантку, желательно, даже двух, учитывая сложность ситуации, чтобы они работали, сменяя друг друга, и двух помбуров в его вахту. Колодкин сделал заметки в своей записной книжке, потом сказал:
 – А вот у вас есть один помбур, показывая на Александра, до конца заезда он поработает верховым.
   Затем главный инженер забрал с собой тетрадь с записями Валентины, и они вместе со Славой Ширяевым улетели.
   Александр Игнатьевич понимал, что решение Колодкина можно было бы назвать самодурством, но его авторитет был весом. И мастер теперь исправно исполнял обязанности верхового, понимая, что бурение не остановишь, а рабочие руки-то нужны.

   Вот, наконец, и завершился необычный заезд. Под крылом самолёта осталась тысяча километров. Из аэропорта Александр едет домой. Вот он у порога квартиры. Открыл своим ключом. Сразу бросилось в глаза, что в квартире что-то изменилось. Вероника дома, но выражение её лица вызывает тревогу. На его «привет» ответила сухо. Скинув полушубок и унты, он хотел обнять её, но она отстранилась.
 – Что случилось? Где дети? – его охватила тревога.
 – Я ухожу от тебя. Точнее, уже ушла.
 – Куда? – не сразу сообразил Александр.
 – Не куда, а к кому. К другому мужчине. Ты – не мой герой.
   Саше казалось невероятным, то, что происходит. Он ждал, что вот сейчас она рассмеётся и скажет, что всё это шутка, и что дети сегодня у бабушки. Но нет, не похоже на шутку. Вероника никогда не была расположена к таким актёрским спектаклям.
 – Я не твой герой. О каком геройстве ты говоришь? Разве о геройстве сейчас надо рассуждать? О геройстве надо было думать раньше, когда семью создавали, когда детей заводили. Теперь надо заботиться о том, как детей растить, как воспитать их нормальными людьми. А сегодня они стали безотцовщиной. И кто же он, тот, кого ты решила осчастливить?
 – Нормальный мужик. Мы с ним встречаемся уже больше года, а ты ничего не замечаешь, тебя это не интересует. Нынче мы с ним вместе встретили Новый год и решили, что жить дальше тоже будем вместе. Дети уже живут у него. За детей можешь не переживать, у них теперь новый отец. Я подала на развод.
   Наступила пауза. Саше надо было «переварить» всё сказанное женой.
 – Саша, тебе ведь буровая бригада ближе и роднее, чем семья. Я ведь слышу все твои телефонные разговоры, как ты «выбиваешь» премиальные своим помбурам, как ты требуешь для своей бригады качественные долота, на которые можно взять больше метров проходки. Саша, я ведь все твои трёхшарошечные долота знаю уже наизусть, весь каталог. Кроме того, ты подумал хотя бы раз, какого мне ждать тебя целый месяц. Хорошо бы месяц, а то частенько, то непогода и, соответственно, погода эта нелётная. То у тебя сменщик не прилетел, и тебя оставляют ещё на какой-то срок. То у тебя авария на буровой, и без тебя там никак нельзя. Ты подумал когда-нибудь, что это не у тебя авария, это у меня катастрофа в личной жизни?!
   «Это уже не предъявление претензий, это – подведение итогов, это – «разбор полётов», – думал Саша. – Да, погода частенько подводит, она нам не подвластна. Да, с авариями она тоже права, когда случается авария, все помыслы только о том, как её ликвидировать».
   Наконец, Вероника стала одеваться. Одевшись, протянула ему повестку в суд:
 – Вот твоя повестка. Скоро ты станешь совсем свободным и сможешь окончательно жениться на своей буровой бригаде.
   Она ушла, хлопнув дверью.
   Гром среди ясного неба, снег на голову и ушат холодной воды – всё это враз обрушилось на Александра. Говорят «стерпится – слюбится». У них вот с Вероникой «не стерпелось – не слюбилось». Хотя, нет, у них была любовь. Вначале была у них большая взаимная любовь. Только вот куда она делась? И почему она исчезла? Вдруг к нему пришла удивительна мысль: люди неправильно понимают слова «стерпится – слюбится». Раньше Саша думал, что муж и жена, живя без любви, должны терпеть друг друга, и что со временем к ним придёт любовь. Совсем не так! Муж и жена должны вместе преодолевать трудности, терпеть невзгоды и несчастья, выполнять вместе трудную работу. Совместные преодоления сближают людские души, и вот тогда реализуется формула «стерпится – слюбится».
   Ему вспомнился эпизод из северной жизни. Буровая стояла в тундре, и вокруг не было дров для бани. Пытались топить дизтопливом, сделав специальную горелку, но от этого пахло в бане неприятно. А где-то на горизонте, километрах в десяти от буровой стоял лес, и там, возможно, были высохшие деревья. Саша взял тогда моторную пилу «Дружба», канистру с бензином и отправился на заготовку дров.
   Навалил он тогда сухих деревьев, а на следующий день они вместе с помощником дизелиста сходили, стаскали брёвна в одно место и увязали для того, чтобы привезти вертолётом на внешней подвеске. Договорились с лётчиками, пилоты привезли тогда и опустили подвеску с дровами рядом с баней.
   Вскоре в экспедиции произошли большие изменения: была создана новая бригада по испытанию скважин и была создана целая организация по капитальному ремонту скважин. В эти новые подразделения из бригады ушло много народу. Вместо ушедших пришли новые люди. Александр подумал тогда, что для вот этих вот, новых людей он не пошёл бы за много километров через тундру за дровами. Вновь пришедшие люди были совсем чужими. Умом он понимал, что те, которые пришли в бригаду, наверное, не хуже тех, которые ушли. Но те, которые ушли, унесли с собой частицу его души. А с этими, новыми, он ещё не «морозил сопли», как говорят северяне, совместные преодоления ещё не породнили их.
   Пришло понимание, что совместная жизнь с Вероникой была чересчур лёгкой, поэтому – пресной. Не было сближающих души невзгод. Не было физического труда, совместно пролитого солёного пота. А ведь соль трудового пота – это и есть, во многом, «соль жизни». Ну и вахтовый метод работы, предполагающий разлуку, конечно, тоже разрушал взаимоотношения.
   Как то был случай. Саша приехал на своём «жигулёнке» по старой памяти на тренировку в спортзал. После тренировки тренер Никандр Фёдорович, узнав, что он на машине, попросил подвезти. По дороге разговорились. Тренер спросил:
 – Где ты работаешь там, на Севере, в какой местности?
 – Мы летим на самолёте до Ноябрьска, потом едем ещё на поезде часа четыре до станции Пур-Пе. А там уже недалеко наша база. На станции нас обычно ждут наши вахтовые автобусы, вахтовки.
 – Вот как раз в Ноябрьске мне предлагают тренировать команду.
   И тогда Саша, управляя автомобилем, машинально задал вопрос, который в подобных разговорах задают все северяне. Он спросил:
 – Вахтовым методом или на «постоянку»?
Никандр Фёдорович удивлённо посмотрел на него:
 – Ты что, как можно тренировать команду вахтовым методом?
   Саша сразу понял свою оплошность, а потом, на досуге, подумал: «Ты смотри, оказывается, даже спортсмена нельзя тренировать вахтовым методом, а мы хотим детей воспитывать вахтовым методом, семью иметь вахтовым методом, жён своих удовлетворять вахтово-экспедиционным методом».
   Как-то в разговоре с друзьями Саша рассказал про этот случай с тренером. И заявил в качестве вывода: «Наступит день, когда вахтовый метод работы будет объявлен вне закона. Работодателей, которые используют в своих организациях вахтовый метод работы, будут судить как преступников. Судить будут по статье «Преступление против человечности». Один из друзей возразил: «Без вахтового метода не обойтись, он будет только расширяться. Вот скоро полетим на Марс. А Марс осваивать придётся уж точно вахтовым методом».
   Да, сколько семей разбито из-за этого вахтового метода, сколько детей стало сиротами при живых отцах! Вахтовики любят порой подшутить над каким-нибудь вновь устроившимся молодым человеком. Заводят разговоры типа: «Вот приедешь ты с вахты, придёшь к себе домой, а у порога стоят сапоги сорок девятого размера. У тебя не получается открыть замок своим ключом, потому что дверь заперта изнутри. На твои звонки никто не отвечает. Когда твой палец уже устанет давить на кнопку звонка, жена крикнет из-за двери: «Подожди немножко!»  И это «Подожди немножко!» произносится рассказчиком такой интонацией, что всем становится понятно, что же такое вынужден пережидать незадачливый муженёк.
   Однажды при подобных разговорах один из буровиков сказал, что Будулай продал свою жену за три тысячи рублей. Саша хорошо знал этого парня. Это был рослый, обладавший большой силой бурильщик из первой бригады. Прозвище «Будулай» он получил после известного телесериала, как раз из-за своей необычайной физической силы. Кто-то из присутствующих полюбопытствовал, почему же это он продал жену. И вообще, как это можно продать жену? Оказалось, что в день отъезда на вахту, Будулай взял свой рюкзак и поехал в аэропорт. Рейс задержали на два часа из-за непогоды. Затем задержали ещё на несколько часов. В конце концов, ближе к вечеру объявили, что рейс откладывается на завтра. Будулай вернулся домой. Зайдя в квартиру, почувствовал что-то неладное. Заглянул под кровать и обнаружил там одного из помбуров из своей бригады. Будулай сказал: «Выходи. Бить не буду. Давай сюда три тысячи рублей, забирай жену и уходите. Уходите оба». Один из буровиков, присутствовавших при этом разговоре, удивился: «А что так мало взял? Надо было больше потребовать, ну, хотя бы пять тысяч». «Хорошо хоть три тыщи взял, иные и того не взяли», – философски подытожил рассказчик.   
   Вот теперь в число этих «иных» входит и он, Александр Кузнецов. Какой суммой можно оценить катастрофу, произошедшую в его жизни?! Какими деньгами можно восполнить эту беду?! А дети?! «Теперь у них новый отец», – вспомнил он слова жены. «Похоже, с отцами дело обстоит так же, как с помбурами в вахте буровиков, – невесело думал Саша, – есть «первый отец», «второй отец», «третий отец».

   Зазвонил телефон. Женский голос. Но это была не Вероника. Спросили бурового мастера Александра Кузнецова.
 – Да, это я.
 – Это жена Славы Ширяева. Меня зовут Алевтина. Александр Игнатьевич, очень большая просьба к вам – поспособствуйте, пожалуйста, чтобы Славу восстановили на работе. Он никак не может устроиться. Даже на разгрузке вагонов все места заняты, всех посторонних просто гонят. А у нас маленький ребёнок, я не могу работать. Помогите, пожалуйста.
 – А где же он сам?
 – Да здесь он, рядом.
 – Дайте ему трубку. Слава, что же ты прячешься за женскую спину?
 – Да я не прячусь. Александр Игнатьевич, мне просто стыдно, и за себя стыдно и за то, что вас подвёл.
 – Стало быть, ты уже знаешь, что я теперь не буровой мастер. Как же я могу тебе помочь? Ведь я теперь работаю вторым помбуром, верховым.
 – Но это ведь не значит, что вы и дальше будете работать помбуром. Вы же буровой мастер, вас восстановят в должности. Это просто была эмоциональная вспышка, «заскок» главного инженера. Здравый смысл ведь всё равно существует. Александр Игнатьевич, я не наркоман, я не нуждаюсь в наркотиках. Если я не колюсь, у меня не бывает «ломок». Я не буду больше колоться. Это была просто забава, глупая забава. Если вы восстановите меня на работе, я не подведу вас.
 – Хорошо, я буду иметь в виду. Но учти, ты дал слово.
 – Да, да, конечно. Слово мужчины.
 – Ты продиктуй свой телефон, на всякий удачный случай.
   Александр записал номер телефона Славы в свою записную книжку. На этом они попрощались.

   На следующий день с утра зазвонил телефон. Это был главный инженер, он пригласил Александра на собеседование.
   Колодкин был не только крутым начальником, но и умел признавать свои ошибки:
 – Александр Игнатьевич, тогда, на вашей буровой, я был, наверное, не прав, понизив вас в должности до помбура. Хотя, извиняться не буду, потому что и вы заслуживали наказания. По документам вы на сегодняшний день являетесь старшим буровым мастером второй буровой бригады. Оставим этот эпизод в прошлом.
   Сегодня же у меня есть к вам предложение. Я ознакомился с записями вашей лаборантки и с теми методами, которые вы предложили для удержания удельного веса раствора в узком коридоре. Пласт оказался действительно уникальным, и пробурить его будет непросто. Я распорядился, чтобы на вашей буровой постоянно находились две лаборантки, которые, сменяя друг друга, следили бы за раствором. Плюс к тому, там должен находиться инженер по сложным работам, «аварийный мастер», как у нас принято называть. Федорчук Иван Никитич, который сегодня является аварийным мастером, находится на больничном. Когда он выздоровеет, неизвестно. А специалист по сложным работам нужен там уже сейчас, как говорится, «ложка дорога к обеду». Я предлагаю вам должность аварийного мастера. Тем более, что вы уже породнились с этой скважиной, да и людей знаете прекрасно. А должность старшего мастера предлагаю передать Коновалову Алексею Павловичу.
   Александр понимал, что отныне у него будет более неспокойная работа. И жизнь предвидится такая же непредсказуемая, как бывает непредсказуемой сама авария. Вместе с тем, главный инженер, конечно же, для себя уже всё решил, и все те слова, которые сказал сейчас, мог бы сказать в приказном порядке. 
 – Я согласен. Только, я вчера прилетел с вахты, мне надо отдохнуть недельку.
 – Хорошо. Как у вас семейные дела? Вы ведь женаты?
 – Увы, как раз вчера от меня ушла жена.
 – Примите моё сочувствие.
 – Спасибо. Кстати, у меня к вам есть просьба. Тот помбур, которого вы уволили из-за наркотиков, просится обратно в бригаду. И жена его слёзно просит, у них грудной ребёнок, и они остались без каких либо доходов. Он утверждает, что не наркоман, у него не бывает «ломок», что это было просто баловство. Поклялся, что бросил. 
 – Поздно поумнел парень. Но, «лучше поздно, чем никогда». Вы ручаетесь за него?
 – Да. Он дал слово, слово мужчины.
 – Хорошо. Пусть напишет заявление. Я подпишу.
   Александр не решился звонить Ширяеву из кабинета главного инженера. Он попросил телефон в бухгалтерии и позвонил оттуда. Трубку взял сам Слава.
 – Слава, прямо сейчас «дуй» сюда, в контору. «Главный» обещал подписать твоё заявление. Короче, «куй железо, пока горячё».
 – Александр Игнатьевич, я совсем на мели, нет денег даже на автобус.
 – Бери такси, к тому же и доедешь быстрее. Предупреди таксиста, что раплачиваться будешь не ты, я тут встречу, буду поглядывать в окно.
   Увидев подъезжающее такси, Александр вышел встречать:
 – На какой сумме вы договорились?
 – Ой, Александр Игнатьевич, мы и не договаривались. Я совсем потерял голову от удачи после вашего звонка.
 – Не переживайте, лишнего не потребую, – таксист улыбнулся, – я же вижу, что вы нормальные мужики, «в доску свои».

   Через несколько дней Александр сходил повидаться с детьми. Познакомился со своим «соперником». Оказалось, что это был обычный кабинетный работник со слегка обозначившейся лысиной. Оставалось только догадываться, в чём же он проявил «геройство».

   Началась работа в новой должности. Живёт Александр в том же мастерском балке, но спит уже на другой кровати. С Алексеем Павловичем, сменившим его на должности мастера, разногласий не было ни по работе, ни в личном плане. Бурение продвигалось вперёд, правда, медленно. Буровики освоились с капризами скважины и бурили всё увереннее.
   График работы аварийного мастера теперь совсем иной, график этот зависит от того, как идёт бурение. Однажды, собравшись лететь с буровой на выходные, он ждал вертолёт. Послышался звук приближающегося МИ – 6. Звук этого огромного, с большой грузоподъёмностью, вертолёта ни с чем не спутаешь. Его отличает низкий рокот турбины со своеобразным посвистом лопастей.
   Александр бежал к вертолёту, пригнувшись, преодолевая встречный поток воздуха, который нагнетал винт. Пилоты, судя по всему, не посадили вертолёт полностью, а держали лопасти на большом шаге, удерживая машину частично в висящем состоянии. От этого встречный поток воздуха был сильным, сбивающим с ног. Из вертолёта вышла вахта, это была вахта Долганова. Люди шли ему навстречу, все здоровались с ним, но ветер уносил обрывки слов. И только по мимике, по движениям голов он понимал их. Александр тоже пытался отвечать на приветствия, но ему было сложнее, ведь он шёл навстречу ветру. Удерживая капюшон одной рукой, чтобы его не скинуло с головы ветром, одновременно закрывая лицо рукавицей от встречного обжигающего морозного потока, он двигался, пригнувшись, боком. Вот идёт Валентина, рядом Николай, поддерживая её. Они остановились, Николай что-то кричит ему, стараясь перекричать рёв турбины. Но ветер рвёт слова на части, уносит их, не давая расслышать. Теперь и Валентина что-то кричит, пытаясь объяснить. Александр сумел уловить слово «свадьба». Николай достал из нагрудного кармана какой-то картонный лист и протянул мастеру. Ветер чуть не вырвал лист из рук бурового мастера, но он успел ухватить, и тут же засунул к себе в нагрудной карман. Бортмеханик уже собирался убрать лестницу, но вовремя заметил приближающегося Александра.
   В вертолёте он достал лист. При тусклом свете вертолётных плафонов разглядел, что это был красочно оформленный, сложенный вдвое пригласительный билет.
   Развернув билет, он прочёл, что Николай Найдёнов и Валентина Седова приглашают его на свою свадьбу. Указаны дата и время. Александр решил, что непременно будет на свадьбе. «Лишь бы не случилось какое-нибудь ЧП», – думал он.
   В этот раз Александр снова был на выходных всего лишь неделю. Так они договорились с главным инженером. «Догуляете, отдохнёте потом, когда пробурим эту необычную скважину», – пообещал Георгий Константинович.
 В аэропорту, отправляясь на работу, Александр заранее записался у диспетчера на обратный рейс, на выходные. Он выбрал дату, чтобы гарантированно успеть на свадьбу.
   Снова Север, снова трудовые будни. Наконец, пробурен коварный пласт с аномально высоким пластовым давлением. Достигнута проектная глубина, спущена и зацементирована эксплуатационная колонна.
   В конце своей вахты к Александру Игнатьевичу зашёл Слава Ширяев, которого восстановили в бригаде и который уже отработал целый заезд. Он вручил Александру коробку со шприцом и одну ампулу с наркотиком:
 – Александр Игнатьевич, я дарю вам шприц и вот эту ампулу. Я брал на заезд на всякий-всякий случай одну единственную ампулу, она у меня была ещё из старых запасов. Она не понадобилась, так что, я теперь могу смело сказать, что преодолел свой недуг. А вам дарю на всякий случай, если опять понадобится.
 – Спасибо. Я и шприц, и ампулу оставлю здесь, в мастерском балке.
 – Нет, нет, это лично вам. Пусть это будет сувенир на память о Новогодней ночи. Согласитесь, это был непростой Новый год. Когда будете выходить на пенсию, будете вспоминать о нашей бригаде. Ну, когда-то ведь всё равно будете выходить на пенсию.
   Александр весело рассмеялся:
 – Я как то не думал об этом. Ну, спасибо тебе за подарок. Я рад, что у тебя всё благополучно.
 – Это вам спасибо, что заступились за меня.

   Александр Игнатьевич долго думал, какой подарок купить молодожёнам. Решил, что лучшим подарком будет электрический самовар. В гравёрной мастерской попросил выгравировать на верхней крышке самовара шутливо-хулиганскую надпись: «Коля + Валя = любовь», а рядом нарисовать два сердечка.
   Обвязав красивой лентой с бантом коробку с самоваром, Александр Игнатьевич приехал во Дворец бракосочетания. Вахта Долганова и жених с невестой были уже здесь. Все радостно приветствовали своего мастера. Вслед за ним вошла немолодая женщина. В руках у ней был пакет, в котором тоже виднелась коробочка с красивым бантом. Увидев, Валентина устремилась к ней:
 – Александра Андреевна, как хорошо, что вы пришли, – и, обращаясь к своим друзьям, – прошу любить и жаловать, это и моя мама, и воспитательница, и няня «Арина Родионовна» в одном лице! А зовут её Александра Андреевна.
Воспитательница стояла, слегка растерянная, не зная, куда положить свою ношу. На помощь к ней пришёл бурильщик Игорь, который и здесь чувствовал себя главным организатором:
 – Давайте свой подарок, я положу его к своим вещам, а потом вы вручите его молодым, – забирая её пакет.
 – Валюшечка, милая, как я рада за тебя. Я бы обняла тебя, да боюсь испачкать твою фату, – воспитательница двумя руками сжимала руки своей ученицы.
 – Белая фата – это символ чистоты и невинности. Я кристально чиста перед своим Николенькой. Так что, ничто не может испачкать мою фату, дайте, я сама обниму вас и расцелую!
   После торжественной официальной церемонии все поздравили молодых с созданием семьи, сфотографировались на память. Затем Игорь объявил, что всех он приглашает в свою квартиру, и что там к свадьбе уже всё готово.
   Трёхкомнатная квартира Игоря украшена шарами и свадебными лозунгами, поздравлениями. Молодых встретили с хлебом, с солью хозяйка дома Наталья и жена Славы Ширяева Алевтина. Они были главными организаторами застолья.
   Первой сказать заздравные слова предоставили Александре Андреевне. Она стала развязывать свою коробку. Заметив, что у неё дрожат руки от волнения, Игорь снова пришёл на помощь. Развязав бант, он достал две чайные пары с красивым рисунком. Жених с невестой вышли из-за стола, чтобы принять подарок.
 – Спасибо вам большое, – глава вновь созданной семьи принял подарок из её рук. А Валентина снова обняла свою воспитательницу. А та не совсем складно сказала добрые слова, пожелала счастья и, достав носовой платок, стала вытирать слёзы. Тут все дружно потребовали: «Горько! Горько!»
   После этого Александр достал самовар, показал надпись на верхней крышке:
 – Вот, Тульский самоварный завод специально к вашей свадьбе изготовил оригинальный экземпляр, единственный в своём роде, с вашими именами. Сегодня только прислали из Тулы. Так что у вас теперь полный комплект: и самовар, и чайные пары. Пусть чай ваш будет сладким, и жизнь будет счастливой, сладкой. А вот пока что «Горько!» Все снова дружно подхватили: «Горько! Горько!»
Александр занял своё место за столом, а молодые продолжали принимать поздравления и подарки. Когда все высказали свои пожелания и вручили подарки, Игорь объявил:
 – А теперь танец молодых! Жених приглашает невесту!
В комнате было достаточно свободного места. Игорь включил магнитофон, заиграл вальс. Молодые закружились в вальсе. Александр отметил про себя, что движения жениха несколько неуклюжи, ситуацию спасала Валентина – было видно, что она обучалась танцу. Музыка смолкла. Несколько отдышавшись, Николай сказал:
 – Александр Игнатьевич, я хочу пожать вам руку. Подавать руку через стол неудобно. Можно попросить вас выйти сюда? Александр вышел из-за стола, подошёл к молодым.
 – Александр Игнатьевич, про тот спасительный укол в Новогоднюю ночь вся бригада знает. Вот за это я хочу пожать вам руку. Спасибо вам и от меня, и от Валентины, и от нашей семьи. После крепкого рукопожатия Николай продолжил:
 – Тогда я места себе не находил. У меня и руки дрожали, и действий своих не контролировал, всё о Валюше думал. Я тогда уронил две свечи из-за этого. Я загадал тогда, если Валюша останется живой, как только она выпишется из больницы, мы идём в ЗАГС и подаём заявление. Вот такие дела.
 – Я рад за вас. Как говорится, «всё хорошо, что хорошо кончается». Я желаю вам счастья и желаю, чтобы вы родили не только ещё одного верхового, а чтобы народили целую вахту буровиков.
Жених с невестой переглянулись. Николай решительно:
 – Ну что, Валюш, берём обязательство?      
 – Не знаю, – чуть слышно молвила Валентина, вся покраснев и опустив глаза. Николай, демонстративно выпятив грудь, под одобрительные возгласы заявил:
 – Я буду стараться!
 – Всё это хорошо, – недовольный голос мастера, – говорите вы складно, вот только горько мне это слышать.
   Опечаленные глаза невесты, недоумённый взгляд жениха. И только те, кто за столом, поняли уловку мастера, подхватили: «Горько! Горько!»
   Наконец, жених с невестой поняли его шутку, их глаза засияли. Поцелуй был долгим, продолжительным.
 – Друзья! – Звонкий голос Валентины, – есть правило: на свадьбе жених танцует только с невестой, а невеста танцует только с женихом. Сегодня я хочу нарушить это правило, я хочу пригласить на танец Александра Игнатьевича, – и, повернувшись к жениху, – Коль, ты не против? Николай, сделав нарочито серьёзное лицо, строгим голосом заявил:
 – Я, конечно, очень ревнивый муж, но я разрешаю.
Валентина протянула обе руки к Александру:
 – Александр Игнатьевич, белый танец, – затем Игорю, уже стоявшему возле магнитофона, – маэстро, музыку!
   Тотчас полилась музыка, прекрасные слова прекрасной песни:

          Музыка вновь слышна. Встал пианист и танец назвал,
          И на глазах у всех к Вам я сейчас иду через зал.
          Я пригласить хочу на танец Вас и только Вас,
          И не случайно этот танец вальс.

   Александр отметил про себя, что Валентина танцует раскованно и, пожалуй, с ним она танцует красивее, чем с Николаем. «Да, ради сегодняшнего вечера, ради одного этого танца стоило мне в своё время заниматься в школе по развитию личности, стоило учиться вальсировать», – думал он.

          Вихрем закружит белый танец, ох и услужит белый танец,
          Если подружит белый танец нас.

   «А она молодец, – думал Александр, – не устрашилась ни северных морозов, ни вьюг. Ринулась на край света, в неизвестность в поисках счастья. И счастье пришло к ней заслуженно! Пусть ваша семейная жизнь будет безоблачной и счастье пусть ничем не омрачается!»

          Вальс над землёй плывёт, добрый, как друг и белый, как снег.
          Может быть, этот вальс нам предстоит запомнить навек.

   Александр уверенно вёл свою партнёршу. Её фата развевалась, обнажив шею. Она вся раскраснелась от энергичного движения и от удовольствия. Александр и узнавал, и не узнавал свою лаборантку. Там, на буровой, она была совсем другая, в ватных брюках, в ватной куртке, в валенках с калошами, с капюшоном, надвинутым до самых бровей. Здесь же она была королевой бала, красивой, изящной, парящей в красивом танце!

          Я пригласить хочу на танец Вас и только Вас,
          И не случайно этот танец вальс.

   Он отметил про себя, что Валентина преобразилась, словно Золушка. Она и есть настоящая Золушка! А он, Александр, – принц на этом балу. Они с Золушкой кружатся в вальсе в сказочном дворце. И все они сейчас в сказке!

          Вихрем закружит белый танец, ох и услужит белый танец,
          Если подружит белый танец нас.

   Песня закончилась. Александр галантно вернул невесту жениху.
Магнитофон продолжал играть, несколько пар тоже вышли потанцевать, но очень скоро убедились, что даже двум парам тесновато.
   Сели за стол отведать угощения, приготовленные хозяйкой и её помощницами.
После застолья к Александру подошла жена Славы Алевтина:
 – А я таким как раз и представляла вас. Спасибо вам за то, что помогли Славе восстановиться на работе.
 – Пожалуйста. Я рад, что не ошибся в нём. Ваш муж – настоящий мужчина.
В это время Игорь достал гитару:
 – Александр Игнатьевич, я слышал, что вы умеете играть на гитаре. У меня шестиструнка, она настроена по тюнеру.
   Александр принял гитару, провёл пальцами по струнам, проверяя звучание:
 – Друзья, прежде чем спеть, я хочу поздравить вас ещё с одним праздником. Сегодня пятница, а послезавтра будет первое воскресение апреля, в этот день будет наш с вами профессиональный праздник – День геолога! Я поздравляю всех с этим наступающим праздником и поздравляю с успешным завершением сложной скважины. Желаю, конечно же, все самые добрые пожелания.
   В народе сложился образ геолога, – продолжал Александр, – это бородач с рюкзаком за плечами и с молотком в руке. Мы же с вами более основательные геологи, в поисках нефти мы бурим с бурового станка. Иногда бывает, что геологи находят более ценное, чем нефть, случается, что они находят любовь!
   «Это как раз у нас!» «И это здорово!» «Это прекрасно!» – раздались возгласы. Все с шумным одобрением встретили его слова.
   – Я сочинил стихотворение о буровиках, – продолжил мастер. – Оно небольшое, совсем короткое, но я его назвал «Гимн буровика». Выдержав небольшую паузу, прочёл:

          В долоте трёхшарошечном твёрдосплавная сталь.
          Твёрдой нашей решимости твёрдость её под стать.
          Метры проходки, тонны невзгод, и дорог не меряно.
          Так же, как прежде смотрим вперёд, весело и уверенно!

 – Здо;рово, – воскликнула Валентина, – это как раз про нашу бригаду!  Гимн был встречен аплодисментами.
 – А теперь я спою песню, опять-таки про нас, буровиков:

          Мы расстаёмся, расстаёмся
          Не первый год, не первый раз.
          Мы остаёмся, остаёмся
          Без вас, любимые без вас.

          Потому что у мужчин работа,
          Дело есть на краешке земли.
          Закружили крылья вертолёта,
          Городскую память замели.

          От нас на карте остаются
          Следы по белому пятну,
          Но если парни не вернутся
          То это только потому,

          Потому что у мужчин работа,
          Дело есть на краешке земли.
          Закружили крылья вертолёта,
          Городскую память замели.

          Но мы вернёмся, мы вернёмся
          За листопадом вслед придём.
          Забытым смехом рассмеёмся,
          Слезу случайную смахнём.

          Ведь мужчины всё-таки устали
          От работы на краю земли,
          Но мальчишками быть не перестали,
          Навсегда достойные любви.

          Потому что у мужчин работа,
          Дело есть на краешке земли.
          Закружили крылья вертолёта,
          Городскую память замели.

   Когда песня завершилась, Александр решил, что нельзя всеобщим вниманием завладевать, как своей вотчиной, и передал гитару Игорю. Тот сразу же запел известную песню о свадьбе:

          По просёлочной дороге шёл я, молча,
          И была она пуста и длинна.
          Только грянули гармошки, что есть мочи,
          И руками развела тишина.

   Все дружно подхватили припев:

          А это свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала,
          И крылья эту свадьбу вдаль несли.
          Широкой этой свадьбе было места мало,
          И неба было мало и земли.
          Широкой этой свадьбе было места мало,
          И неба было мало и земли.

   После того, как Игорь спел следующий куплет, все опять дружно, с энтузиазмом спели припев.

   Когда песня смолкла, Александра Андреевна засобиралась домой:
 – Спасибо за гостеприимство. Я рада, что моя Валюшечка попала в хороший коллектив. За неё я теперь не беспокоюсь. Все тепло попрощались с ней, а молодые проводили до порога. Вслед за воспитательницей засобирался и Александр, он понимал, что своим присутствием всё-таки сковывает людей, как никак, он ведь – буровой мастер.
   Шагая к остановке автобуса, он находился под воздействием свадебной атмосферы. На тротуаре то там, то здесь были весенние лужи, покрытые льдом. В некоторых местах он катился по льду, как в детстве. Белый танец с Валентиной. Вспомнилось, что Игорь мгновенно включил именно ту самую песню «Белый танец». Стало быть, песня эта в кассете была уже найдена, и ему оставалось только нажать на клавишу магнитофона! Ему теперь стало очевидно, что этот танец был задуман изначально. Вдруг его осенило: «Санёк, ты даже не оценил, не прочувствовал, а ведь белый танец с невестой – это был твой звёздный час!»

   Теперь, когда скважина Р – 108 пробурена, здесь будет работать бригада по испытанию скважин. А буровики отправятся дальше, на следующую буровую, Р – 109. Но она, судя по всему, будет ещё сложнее. Эта новая скважина запланирована на так называемом «куполе» месторождения. Точку купола определили сейсмики в результате своих исследований. Тот коварный пласт здесь может проявить себя ещё более непредвиденным образом. А пока, «суд да дело», бригаде предстоит переезд. На Р – 109 буровая установка уже смонтирована, и буровикам нужно готовиться к забурке.
   Настали тёплые дни. Скоро лето. Александр решил взять отпуск, отпуск у него длинный, северный, к тому же у него есть неиспользованные выходные. В отделе кадров ему насчитали, что отдыхать ему чуть ли не до середины лета. Вместе с главным инженером они прикинули, что как раз к тому времени буровики пробурят до того сложного пласта с аномально-высоким пластовым давлением.
   Александр съездил на юг. Вернувшись, занялся рыбалкой, по старой памяти заглядывал по вечерам в спортзал. С удивлением заметил, что не утрачены ни быстрота движений, ни быстрота реакции. Баскетбол был ему в радость. Александр отметил про себя, что тело, оказывается, соскучилось по настоящей физической нагрузке.
   Изредка виделся с детьми. Вероника не поднимала вопрос о разделе жилплощади, и он продолжал жить в своей квартире.
   Вот и отпуск подходит к концу. Однажды в квартире Александра с утра зазвонил телефон. Это главный инженер. Встревоженным голосом приглашает к двум часам в контору. Тяжелейшая авария. Сильно спешит на совещание. Подробности при встрече.
   Александр приехал чуть раньше, к часу. Как раз в час дня заканчивается обеденный перерыв. Шагая по коридору, поравнялся с двумя женщинами из бухгалтерии, возвращавшимися с обеда. Те что-то эмоционально обсуждали. «Там есть четыре таких троса с четырёх сторон, которые удерживают вышку от падения, – говорила одна из них, – он перелез через ограждение и по одному из тросов, взявшись руками, съехал вниз и таким образом спасся». Страшная догадка в сознании Александра от этих слов. Такое могло произойти только при пожаре. При этом если на верху, на полатях оказывался человек, то трос-оттяжка остаётся для него единственным шансом на спасение. Слова главного инженера о тяжелейшей аварии как раз подтверждали догадку. «Неужели произошёл выброс с воспламенением? И кто из верховых тот отчаянный смельчак?» – нет, он не будет вмешиваться в разговор женщин, сейчас «главный» всё скажет сам.
   Страшная догадка подтвердилась. Да, выброс с воспламенением произошёл как раз у Долганова. Стало быть, верховым был Николай, но главный инженер не может назвать фамилию верхового. Его жизнь вне опасности. Жертв нет, только один пострадавший.
   Авария произошла почти две недели назад. Буровая сгорела. Всё это время из скважины вырывается столб огня под высоким давлением. Ликвидацией аварии занимаются спасатели. Наши буровики лишь помогают им. Оборудование растаскали, техники там достаточно. Тракторов нагнали целый «батальон». Есть ещё одна неприятность в связи с этим – международные наблюдатели сразу же засекли наш факел и наложили штраф. Штраф идёт из «кармана» нефтеразведочного объединения. Сейчас ведь все говорят про озоновые дыры, а факелы, которые, якобы, являются причиной этих самых озоновых дыр, со спутников хорошо видны. Есть ещё одна особенность, правильнее сказать – неприятность: командир спасателей в звании полковника травмировался при проведении спасательных работ на каком-то другом объекте. А его подчинённые находятся в «тени» этого полковника, они не привыкли работать самостоятельно. И всё, что они перепробовали на нашей скважине, не дало результатов. Они сидят и гадают, а как поступил бы и что бы сделал полковник в данной ситуации?
 – Я только что вернулся с совещания, которое проводил наш генеральный директор объединения Михаил Митрофанович Полозняк, – продолжал главный инженер, – разговор был как раз про наш факел. Михаил Митрофанович вернулся вчера из Москвы. В Москву он ездил с просьбой о помощи в связи с этой аварией. Вернулся ни с чем. В советское время со сложными вопросами мы обращались в Министерство геологии страны. После распада Советского Союза Министерство геологии упразднено. «Большие начальники» там, «наверху», решили, что в геологических изысканиях страна больше не нуждается, поскольку, как они считают, разведанных месторождений у нас достаточно на многие десятилетия вперёд. Таким образом, в Москве наш генеральный директор поддержки не нашёл. Получается, что «спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Я знаю, что у вас подвижный ум, – Георгий Константинович пристально посмотрел на Александра, – а может, вы найдёте какое-то решение?
 – Для этого надо быть там, на месте, поговорить со спасателями. Ведь решение, как я понимаю, может быть только из их арсенала, арсенала спасателей.
 – Завтра как раз будет самолёт. Я запишу на рейс и вас, и себя, полетим вместе и сориентируемся в ситуации.

   Факел был виден издалека. Новую вертолётную площадку сделали на безопасном расстоянии от огня. Вертолёт встречали Долганов и Первухин. Высадив пассажиров, вертолёт тотчас улетел.
   Спасатели двумя тракторами на тросах пытались натащить на скважину бетонную коробку, специально привезённую конструкцию с задвижками, предназначенными для отвода газа в стороны. Но газ под большим давлением выбрасывал землю сбоку коробки, вырываясь пламенем. Бульдозером пытались заваливать землёй эти прорехи, но, безуспешно. На сотню метров от скважины стоял невыносимый жар. Чтобы бульдозеристы могли работать рядом со скважиной, им создавали водяную завесу. Воду брали из озера, рядом с которой была смонтирована в своё время буровая вышка.
   Огонь вырывался с шумом, не давая разговаривать. Рёв стоял такой, словно рядом взлетали сразу несколько реактивных самолётов. Главный инженер, понаблюдав за работой спасателей, пригласил бурильщика и Александра в мастерский балок. У порога их встретил буровой мастер Коновалов.
   Георгий Константинович попросил Долганова рассказать, как всё произошло.
 – Я как раз хотел навернуть обратный клапан, – начал свой рассказ бурильщик. – В этот момент из скважины вылетела пачка раствора, меня всего облило, и глаза залепило раствором. Пришлось опустить на пол обратный клапан, чтобы протереть глаза. В этот момент под большим давлением стало выкидывать раствор, и сразу же пошёл газ. Газ тотчас воспламенился. Стало жарко, я отшатнулся в сторону. Стало невыносимо жарко. Мы с лаборанткой сбежали вниз по трапу со стороны глинохозяйства. Остальные тоже сбежали по разным трапам. А Николай как раз был наверху, он менял «сухари» на АСП. Мы видели снизу, как он перелез через перила, взялся за оттяжку двумя руками и съехал вниз. К тому моменту на нём уже загорелась одежда. Вот так, полыхающим факелом он и летел по небу. Он неудачно приземлился и сломал ногу. У него протёрлись от трения рукавицы, и ладони протёр до кости, зато остался живой. Мы затушили его одежду. Он кричал от боли. Вместо шины к ноге привязали кусок доски. Затем сделали самодельные носилки и перенесли его в балок. Вызвали санрейс. Прилетела та самая врачиха, которая была в Новый год.
 – Валерия Владимировна, – вспомнил Александр. До этого момента все присутствующие слушали бурильщика, молча.               
 – Да, да, Валерия Владимировна. Осмотрев Николая, она сразу же поставила обезболивающий укол. Она обработала его ладони, перебинтовала. На его ладони было страшно смотреть, это было кровавое месиво. Когда обрабатывала ладони, Николай, стиснув зубы, мычал, чтобы не застонать и не закричать от боли. А врачиха всё приговаривала: «Терпи, казак, атаманом будешь. Самое трудное ты уже преодолел. Теперь будет проще». Сломанную ногу она зафиксировала более грамотно, чем мы. К тому времени парни принесли носилки из вертолёта, Николая положили на носилки. А потом врачиха взялась за Валентину. И знаете, она дольше занималась Валентиной, чем Николаем. Валентина, как увидела, каким образом спасся её Николай, её всю затрясло. У ней руки тряслись, она ничего не могла удержать в руках, у ней всё валилось из рук. И саму её прямо колотило. Я никогда не видел, чтобы человека вот так вот колотило. Врачиха и Валентина уединились и о чём-то довольно долго говорили. Говорила-то в основном врачиха, а Валентина время от времени кивала головой. Валерия Владимировна гладила её по головке, словно мама маленькую девочку. Затем скомандовала нести носилки с Николаем в вертолёт, лаборантку тоже забрала с собой. Она сказала, что Валентине нельзя оставаться здесь.   
 – Ну вот, это то, что касалось медицинской помощи, – продолжал после небольшой паузы Игорь, – с самого начала дизелисты пытались спасти энергоблок, заглушили электростанцию, перекрыли топливо на ГСМ. Но к тому времени жар от огня усилился, крыша и стены энергоблока воспламенились. Дизелистам пришлось отступить. После этого мы занялись балками, перетащили их трактором подальше от скважины, от греха подальше. А потом прилетели спасатели. Вот такие вот дела.
   Потом был разговор со спасателями. В их интонациях, во всём поведении чувствовалась растерянность. Они перестали верить, что сумеют укротить эту огненную стихию. Шум, с которым газ вырывался из-под земли, этот рёв, действовал угнетающе. Тут Александр напомнил, что история знает случай, когда подобная авария была устранена при помощи подземного ядерного взрыва*. Произошло это на территории Узбекистана. Но это было в советское время, когда была единая централизованная власть. А теперь непонятно, кто владеет этой возможностью, и решится ли кто-либо на подобный взрыв.
 – Очевидно, что надо задействовать Вооружённые силы, – вполне резонно заявил старший из спасателей, – надо, чтобы наше руководство обратилось к руководству армии.
 – А почему именно ядерный взрыв, а нельзя ли обычными взрывчатыми веществами, – предположил Александр, – у меня школьный товарищ как раз служит в инженерных войсках, он в звании капитана. Я вызову его на переговоры, сообщу все нужные параметры. Путь они там потолкуют со своими взрывниками. Интересно, что они нам скажут?
   К его предложению отнеслись без особого энтузиазма, но обсудили детали. Очевидно, надо пробурить рядом новую скважину, на каротажном кабеле спустить заряд и привести его в действие. Взрывников, надо полагать, будет интересовать диаметр скважины, глубина, на которую нужно спускать заряд. А вот, на каком расстоянии от факела нужно бурить скважину, должны определить сами взрывники.
   Оказалось, что из диспетчерской экспедиции можно заказать переговоры, но на сами переговоры для надёжности было решено ехать в город. И вот на следующий день Александр на переговорном пункте ждёт вызова связистов. Наконец, их соединили. Знакомый голос школьного друга. После расспросов «как жизнь?» перешли к делу. Александр рассказал суть проблемы. Напомнил про ядерный взрыв в Узбекистане, которым заглушили мощнейший факел. Что скажут военные? Могут ли буровики рассчитывать на «ядерную помощь» военных? Если нет, то нельзя ли решить вопрос обычным взрывом? Договорились, что Сергей будет искать ответы на эти вопросы. Определившись в ситуации, оповестит об этом его, Александра.   

   *Ядерного взрыва – Справка: 1 декабря 1963 г. произошла авария на месторождении Урта-Булак в Узбекистане. Из газоносного пласта с АВПД, залегавшего на глубине более 2400 метров, под давлением 250 – 300 атмосфер в течение трёх лет вырывался столб пламени высотой 70 – 120 метров. 30 сентября 1966 года аварию ликвидировали при помощи подземного ядерного взрыва.

   Потянулись дни ожидания. Через три дня пришла телеграмма с вызовом на переговоры. На этот раз они отправились в город вместе с главным инженером.
   Сергей как всегда конкретен: ядерный взрыв – не в компетенции его непосредственных начальников. Вопрос этот геологи должны решать через «высшие инстанции». Кроме того, в случае ядерного взрыва, осуществлять его, очевидно, будут какие-то специальные подразделения. Есть второй вариант: изготовить снаряд с обычным взрывчатым веществом, снаряд направленного кумулятивного действия по своим оригинальным чертежам, по своим расчётам. При этом снаряд придётся расположить не на двадцати пяти метрах от той колонны, как это было при ядерном взрыве, а всего лишь в десяти. И строго выдерживать направленность расположения снаряда при спуске его в штольню. Тут же условились, каким диаметром должна быть пробурена скважина, которую Сергей назвал «штольней». Определились, какой договор должен быть составлен между их объединением и воинской частью.
   Дело приняло конкретные очертания. Вместе с начальником вышкомонтажного цеха съездили на буровую и определили место, где будет смонтирована буровая установка, с которой будет пробурена «штольня». Эта новая скважина будет наклонной, с точно выверенными параметрами, чтобы взрыв был направлен на аварийную скважину. Завтра главный инженер и инженер по сложным работам возвращаются на «землю», чтобы согласовать свои планы с руководством объединения. А дальше поедут в воинскую часть с договором.
   Самолёт с вахтовиками прилетел из Ноябрьска ближе к вечеру, в контору объединения они уже не успевали. «А давайте заглянем к тому верховому-смельчаку, проведаем, как там у них дела», – предложил Александр Игнатьевич. Георгий Константинович с готовностью принял предложение.
   Дверь открыла Валентина. Она была удивлена и обрадована одновременно. Николай с перебинтованными руками и с гипсом на ноге полулежал-полусидел на кровати. Увидев гостей, он встал, опираясь на костыли. Тепло обнялись. Главный инженер, много наслышанный об этой семье, тоже тепло поприветствовал их. Валентина включила самовар, и пока он закипел, успели поговорить-расспросить. Гипс снимут только, где-то, через неделю. А пока Николай каждый день вот так вот, на костылях, ходит на перевязку. Валентина сопровождает его, иногда поддерживая, иногда помогая подняться по лестнице. Ладони постепенно заживают.
   Заварив чай, Валентина пригласила к столу. Александр заметил, что подаренные воспитательницей две чайные пары, расположены на видном месте, на полке в качестве украшения, а на столе чай разлит в чашки из другого набора.
 – Купили новую посуду? – поинтересовался он, принимая чай из рук Валентины.
 – Нет, не купили, нам их подарила наша вахта, – отвечала она, – целый сервиз, там и чайный набор, и суповой, на двенадцать персон. На свадьбе, при Александре Андреевне они не стали показывать свой подарок, иначе получилось бы, будто этим они умаляют подарок моей воспитательницы. А когда воспитательница ушла, наши друзья и вручили свой сервиз. Они сказали, что первоначально хотели купить всего на шесть персон. Но кто-то из них сказал, что если они придут к нам в гости всей вахтой, в этом случае на всех посуды не хватит. Тогда кто-то предложил купить на двенадцать персон, так сказать, молодой семье «на вырост».
   Александр отметил про себя, что в движениях, в разговоре лаборантки, в её манере держаться появилась женственность. Да и внешне она стала более округлой. Он отметил также, что Валентина, судя по всему, в положении. «Дай Бог, чтобы та катастрофа на буровой не сказалась отрицательно в психике, в развитии малыша», – подумал он.
   Прощаясь, буровой мастер сказал:
 – Ну, милые мои, судьба испытывает вас обоих, и каждого по отдельности, и вместе, вашу семью, по полной программе. Вы молодцы, что «держите удар». Я рад за вас. Ваша сила ещё и в том, что у вас есть друзья, целая вахта. Да и вся бригада придёт к вам на помощь, если понадобится. И я буду горой стоять за вас, вы только говорите, не стесняйтесь, если будет нужна помощь.
   Тут и главный инженер добавил, что экспедиция готова оказать помощь, в первую очередь – помощь материальную. Молодые почти хором ответили: «Спасибо!»
      
   Генеральный директор объединения Михаил Митрофанович Полозняк внимательно выслушал их обоих и дал своё «добро»: «Составляйте текст договора, я подпишу. Дело новое, необычное. Но что-то надо пытаться делать. Судя по расчётам, есть шанс на успех».
   И вот они в воинской части. Распоряжением командира полка составлена команда по подготовке специального снаряда. Руководителем команды назначен капитан Фролов. Александр и Георгий Константинович изложили свои требования к снаряду.
   Было очевидно: чтобы обеспечить правильное направление взрыва, снаряд придётся спускать в скважину, жёстко соединив его резьбовым соединением со стальным бурильным инструментом. Одновременно с этим к снаряду должен быть соединён каротажный кабель, по которому будет дан электрический сигнал на срабатывание заряда. Взрывники изложили свои требования: чтобы уместить необходимое количество взрывчатого вещества, снаряд должен иметь длину не менее восьми метров. Составили рабочие чертёжи. Подписав необходимые документы на изготовление снаряда, буровики отбыли домой.
   Монтаж буровой установки шёл полным ходом. Монтажники работали круглые сутки, буровики помогали им. Наконец настал день забурки. Александр и главный инженер сделали расчёты, под каким уклоном должна буриться скважина.
   К моменту, когда скважина была пробурена, прибыли военные во главе с капитаном Фроловым. Опасный груз был доставлен на буровую вертолётом МИ – 6 на внешней подвеске.
   Провели небольшое совещание: вначале Сергей провёл инструктаж по технике безопасности при работе с взрывчатыми веществами; затем согласовали взаимодействие буровиков и геофизиков при спуске снаряда в скважину. При спуске буровиками снаряда, прикреплённого к бурильным трубам резьбовым соединением, одновременно геофизики со своего подъёмника должны отматывать кабель, который тоже прикреплён к снаряду. По этому кабелю будет подан электрический заряд для срабатывания снаряда. Два часа шла скрупулёзная и очень ответственная работа. Наконец снаряд достиг заданной глубины.
   Весь личный состав спасателей, военных и буровиков был отведён на безопасное расстояние. Главный инженер, возглавлявший эту ответственную операцию, дал команду проверить людей по списку, чтобы никто не остался в опасной зоне. Убедившись, что люди находятся в безопасности, Георгий Константинович дал «добро». Сергей Фролов посмотрел на Александра, словно согласуя с ним свои действия. Александр, молча, кивнул. Сергей включил тумблер. Земля чуть заметно содрогнулась. Потянулись секунды ожидания. Они знали, что при ядерном взрыве факел погас через 22 секунды после взрыва. Здесь взрыв проводился на той же глубине, что и тот ядерный взрыв. Стало быть, результат тоже нужно ждать столько же времени. Наконец, столб факела стал уменьшаться, заметно снизился шум скважины. Ровно на двадцать второй секунде огонь погас, и наступила непривычная тишина. Какое-то время люди стояли, словно в оцепенении, словно не веря, что огненная стихия укрощена. Александр пожал руку Сергею. Главный инженер восторженно воскликнул: «Молодцы парни!»               
   


                Глава вторая
                Горестное материнство
               
                Женское счастье – это, в первую
                очередь, счастье материнства.
                (Народная мудрость).

                А наша жизнь стоит на паперти
                И просит о любви с протянутой рукой.
                (Из романса «Печали свет» на слова
                Ларисы Рубальской).

   Схватка идёт на равных, но Чингисхан уверен в своей победе. Ещё с младших классов школы он занимался и борьбой, и боксом. Тогда друзья посмеивались над ним, говорили, что нужно выбрать какой-то один вид спорта. Но он продолжал посещать обе секции. Теперь, когда с запада пришли смешанные единоборства, выяснилось, что он был на правильном пути.
   Он не щадил себя на тренировках: проведя полноценный боксёрский поединок со своим спарринг-партнёром Алтынбеком, тут же проводил борцовскую схватку со спарринг-партнёром по джиу-джитсу Акылжаном. Чингисхан уделял большое внимание и силовой подготовке, и тренировкам на выносливость. Он уверен, что является потомком своего великого предка, ведь не зря его назвали Чингисханом!
   Противник между тем стал терять концентрацию внимания, стал всё чаще пропускать удары. Идёт к концу всего лишь второй раунд. «Третий раунд будет завершающим, – наметил Чингисхан, – четвёртого и пятого раундов не будет».   
   С самого начала третьего раунда противник, понимая, что уступает в вертикальной стойке, перевёл схватку в партер. Но и тут он столкнулся и с медвежьей силой, и с быстротой снежного барса, которой обладал Чингисхан. Удушающий приём, и бой завершён. Победа!
   Чингисхан – чемпион своей страны! Теперь нужно расширять горизонты, встречаться с заокеанскими бойцами. После распада Советского Союза их республика стала самостоятельным государством, и всё западное хлынуло в их страну, поменяв многое в жизни. Нужно ловить удачу в этом водовороте новых возможностей! В его жизни всё идёт в рост, и в спорте, и в личном плане: недавно он женился на красавице Зульфие. Сыграли пышную свадьбу! Правда, есть у его жены один недостаток – она очень религиозна. Каждую неделю Зульфия ходит в мечеть на пятничный намаз. Она настояла, чтобы был совершён мусульманский обряд бракосочетания – никях. Одевается скромно – Ислам запрещает женщине выставлять напоказ свои прелести. А Чингисхану, наоборот, хочется, чтобы все видели, какая красавица его жена. Он купил ей золотые серёжки, дорогое ожерелье из драгоценных камней. К каждому празднику дарит ей различные украшения.
   Чингисхан работает инженером в нефтедобывающей компании. Одновременно с добычей их организация ведёт разведку на нефть и газ, также приходится заниматься и капитальным ремонтом скважин.

   И вот новое великое событие – Зульфия родила сына! Их первенец – настоящий батыр, почти четыре килограмма весом. Имя сыну выбрал, конечно же, сам Чингисхан, назвали Азаматом. Правда, произошло небольшое разногласие с женой: та хотела провести обряд имянаречения для сына, Чингисхан же был категорически против этого. Его удивляла религиозность Зульфии, это в самом конце двадцатого века! Человек уже завоевал космос, скоро наступит двадцать первый век, а она всё молится Аллаху.
   Вместе с тем, настало время сделать главный выбор в профессии. Скоро состоится конференция акционеров компании – будут выборы генерального директора. У Чингисхана есть хороший шанс: он известен как сильная личность, как чемпион, он видный мужчина, к его мнению всегда прислушиваются. В то же время его приглашают на отборочные соревнования по смешанным единоборствам за океан. Ехать на соревнования, значит, выбрать профессиональный спорт. Там, за океаном, любителю делать нечего, Чингисхан прекрасно понимает это. Вместе с тем, спорт – дело не совсем надёжное, неизвестно, как сложится карьера. Да и, кроме того, годы спортивного успеха коротки… «Лучше синица в руке, чем журавль в небе», – гласит пословица. «Ещё неизвестно, где «журавль», там, за океаном или здесь, в родном Золотоордынске», – рассудил Чингисхан. Он остался дома и подал свою кандидатуру на пост генерального директора объединения.
   И вот, свершилось, он – первое лицо в своём объединении. Своими главными помощниками, как водится, назначил своих людей. Главным инженером стал его товарищ, главный спарриг-партнёр по боксу Алтынбек Аманович, а главным механиком – его спарринг-партнёр по борьбе Акылжан Акылбаевич. Однако, высокая должность требовала и больших душевных затрат: приходилось вникать в технические проблемы, распутывать организационные неурядицы. Работа отнимала много времени, спорт всё больше и больше отодвигался на задний план. Неожиданную поддержку и помощь он обнаружил в лице своей секретарши, которая много лет проработала ещё в советское время и многое знала. Алия-апа была в предпенсионном возрасте, к Чингисхану относилась, как к сыну. Передавая информацию, могла предупредить: «Звонил имярек такой-то, хочет встретиться с тобой. У него плохой голос, нехороший, не ходи к нему. Если ему надо, пусть он сам придёт к тебе». Или могла сказать про кого-то из буровых мастеров: «Он рисковый парень, у него часто бывают аварии. Его надо контролировать, чтобы соблюдал технологию бурения». Чингисхан уважал секретаршу и делал ей уступку, когда каждую пятницу та отпрашивалась в мечеть на пятничный намаз. Благо, что мечеть совсем рядом, через один квартал от конторы объединения.
   У Чингисхана есть «отдушина» от всех забот и неурядиц – охота. Они с друзьями не пропускают ни весеннюю, ни осеннюю охоту на перелётных птиц. Как-то он рискнул отправиться с ружьём в заповедник. Ещё в советское время был объявлен заповедником довольно большой остров, который располагался недалеко от города. Собственно, это даже не остров, а огромная территория суши, которую обхватывают два русла раздвоившейся реки. Летом на Острове находиться невозможно: полчища комаров и мошки не дают даже свободно дышать. Но осенью, когда и насекомых становится меньше и перелётные гуси садятся отдохнуть и покормиться, заманчиво было бы там поохотиться. Чингисхан знал, что на Острове постоянно бывает егерь, потомственный лесничий. Лесничими были и отец, и дед егеря. И фамилия у него самая что ни на есть лесная – Еловиков. Ходили слухи о его неподкупности. Чингисхан решил проверить, действительно ли так неподкупен егерь.
   Не прошло и десяти минут, как он пришвартовал свою лодку и отправился вглубь Острова, как наткнулся на егеря. Причём, наткнулся совершенно неожиданно, как говорится, «нос к носу». Егерь вёл себя совершенно неагрессивно:
 – Добрый день. Я егерь, моя фамилия Еловиков, зовут меня Севостьян. Почему с ружьём на заповеднике? Вы знаете, что Остров является заповедником?
 – Но я не сделал ни одного выстрела. Я никого не подстрелил.
 – Если бы подстрелили, штраф был бы больше. Теперь же я выпишу вам штраф в сто тенге. На Острове нельзя появляться с оружием. Вы знаете легенду про Остров?
Чингисхан, конечно же, знал эту глупую сказку. Его всегда и удивляло, и раздражало то, что взрослые, казалось бы, разумные люди брали во внимание эту сказку. И весной, и осенью во время массового перелёта на Острове бывает обилие птиц. Здесь можно было бы организовать охотничий бизнес. У него есть мечта стать собственником Острова. Тогда можно было бы или охотиться с друзьями в своё удовольствие, или же, действительно, организовать бизнес. Когда он стал зондировать ситуацию по Острову, оказалось, что этот заповедник курирует какая-то зарубежная экологическая организация. Так что, действовать нахрапом не получится.
   Егерь достал из планшета бланк и стал заполнять:
 – Как фамилия?
   Севостьян, конечно же, знал, кто перед ним, но ситуация требовала соблюдения всех формальностей.
   Составив протокол, егерь протянул ему планшет:
 – Распишитесь.
Но Чингисхан не притронулся к протоколу. Он достал из кармана пятитысячную купюру и протянул её егерю:
 – Я сразу заплачу штраф.
 – Штраф нужно платить не мне, в банке заплатите, по протоколу.
 – Возьмите деньги, если не в качестве штрафа, то в качестве подарка, – Чингисхан настойчиво держал купюру в вытянутой руке, предлагая её егерю.
–  Уберите деньги, они здесь совершенно неуместны.
   В другое время и другому человеку Чингисхан насильно засунул бы деньги в карман, но личность егеря, вся его внешность, его интонация не позволяли действовать подобным образом, он демонстративно сложил купюру вчетверо и вставил её в развилку меж двух стволов рябины, которая росла рядом. Затем подписал протокол и забрал себе один экземпляр, который был написан под копирку. На этом они расстались.
   На следующий день Чингисхан специально выбрался на Остров, чтобы проверить, забрал егерь деньги или нет. Купюры в развилке не было. Он улыбнулся, довольный собой. Теперь его руки развязаны. Вдруг порыв ветра качнул рябину и шевельнул траву под кустом. Что-то красное в траве привлекло его внимание. Нагнувшись, он увидел, что это была его пятитысячная купюра.
   С тех пор он не предпринимал попыток охотиться на Острове, но ему нравилось бывать здесь. Иногда устраивал пикники вместе с друзьями, изредка выезжали с семьями. Егерь не был против пикников, но всегда предупреждал о пожарной безопасности. Однако, Чингисхана не покидала мысль стать владельцем Острова.

   Между тем жизнь шла своим чередом. Зульфия родила второго сына. Назвали Алмазом. И вновь разногласие в семье относительно обряда имянаречения. Зульфия верует в Аллаха, она выросла в религиозной семье. Несмотря на то, что теперь у неё грудной ребёнок, да и первенцу всего лишь два годика, она старается не пропускать пятничные намазы. В мечети она всегда видит Алию-апа, секретаршу мужа. Алия-апа тепло отзывается о Чингисхане. Пока Зульфия ходит в мечеть, за детьми помогает присматривать пожилая соседка Зулейха-апа. Зульфия превратилась в домохозяйку, заботы о детях отнимают всё её время. Казалось бы, в её жизни всё складывается благополучно: надёжный муж, богатый дом, достаток, и дети растут здоровые, но усталость по вечерам валит с ног. Нет у неё радости в душе. А тут ещё случилась большая неприятность – на работе у мужа произошла авария. На одной из буровых произошёл выброс с воспламенением. Буровая сгорела. Хорошо, что обошлось без человеческих жертв. Алия-апа частенько предупреждала Чингисхана о неаккуратности бурового мастера, у которого произошла авария, его бригада частенько давала большую проходку, быстрые метры за счёт нарушения техники безопасности. Зульфия, геолог по профессии, хорошо понимает тяжесть аварии. Муж ходит мрачнее тучи, стал неразговорчив. Зульфия как-то даже отметила про себя, что семья перестала интересовать мужа.

   Авария произошла у одного из сильнейших буровых мастеров. У Ибрагимова всегда были лучшие показатели по проходке. И сам буровой мастер был авторитетным и влиятельным в объединении.
   Газ из большой глубины, из пласта с аномально высоким пластовым давлением, вырвался наружу, тотчас воспламенился. Фонтан огня поднимается ввысь на добрую сотню метров. Чингисхан со своими ближайшими подчинёнными, главным инженером и главным механиком, в первый же день прибыли на место аварии. Представшая взору картина удручала. Чингисхан распорядился, чтобы вышкомонтажная бригада во главе с прорабом Асанханом Оспановым вместе с техникой была переброшена для ликвидации аварии.
   Но укротить огонь не удавалось. Служба спасения в стране находилась в зачаточном состоянии, её только-только создавали. Международная организация по борьбе за экологию предъявила огромный штраф за факел. Чингисхан, который никогда не терял присутствие духа, ходит, опустив голову. Газ, который мог бы приносить доход, теперь в прямом смысле вылетает в трубу, да ещё из-за этого приходится платить штраф.
   Время между тем движется неумолимо, а проблему факела решить не удаётся. Покорёженный металл от буровой установки растаскали от устья скважины. После этого, чтобы ликвидировать факел, прораб монтажников перепробовал множество приспособлений. Натаскивать эти приспособления на устье скважины приходилось тракторами, находясь на большом расстоянии – высокая температура от горящего факела не подпускала близко. Газ, вырывающийся под большим давлением, сметает на своём пути всё. Так прошёл целый год.

   Алия-апа достигла пенсионного возраста. Трудовое законодательство не позволяет ей дальше работать. Объявили конкурс на вакантное место секретаря. Среди претенденток на должность была высокая, стройная молодая женщина. Звали её Алсу. С каждой минутой собеседования Чингисхан всё больше утверждался в мысли, что это подходящая кандидатура. Алсу имеет техническое образование. У неё достаточно хорошие познания о геологии. Кроме того, руководитель испытывает личную симпатию к молодой женщине. Алсу принята в качестве секретаря.
   Это была любовь с первого взгляда. Чингисхан стал оказывать знаки внимания секретарше. Его ухаживания приняты с готовностью. Чувства были взаимными.
   Встал вопрос: как быть с Зульфиёй? Развод? Да, развод. Чингисхан вдруг осознал, что никогда не любил Зульфию, просто в своё время та привлекла его внимание красотой и ещё, пожалуй, кротостью. Набожная, совершенно не современная, она во всём уступает Алсу. А Алсу – весёлая, озорная, находчивая, с ней интересно всё!
   Но развод… После развода придётся платить алименты на детей, причём, большие деньги, это треть его доходов. И, самое главное, Зульфия, конечно же, воспитает его батыров в религиозном духе. А не такими хочется Чингисхану видеть своих сыновей. Его сыновья должны стать орлами! Сильными, могучими и могущественными, как он сам, Чингисхан, как их великий предок! И в голове Чингисхана стал зарождаться план. Коварный план.      

   Наступил женский праздник 8 Марта. Чингисхан вернулся с работы раньше обычного. Принёс гостинцев: вкусностей и сладостей. При этом поставил на стол шампанское и бутылку водки.
   Зульфия накрыла стол. В предвкушении праздничного вечера она хотела надеть своё самое красивое платье, украсить себя ожерельем из драгоценных камней, подаренным Чингисханом ко дню рождения, но муж отговорил её, сказав: «Ты и так прекрасна, тебе не надо наряжаться». Шампанское было торжественно и эффектно «взорвано»! Чингисхан предложил тост за неё, за Зульфию. Она только пригубила шампанское, ведь Аллах запрещает спиртное, ведь это грех. Но муж настоял выпить до дна, увещевая, что там совершенно нет градусов, что это символический напиток, украшающий их праздник. Чингисхан снова наполнил бокалы. Открыл бутылку водки, ведь ему как мужчине нужны более серьёзные градусы. Второй тост тоже был значительным: за женский праздник. Приятные ощущения во всём теле и радостное состояние души, охватившие Зульфию, уже не препятствовали выпить второй бокал. Тут её отвлекли дети. Пользуясь моментом, Чингисхан подлил ей водки в шампанское. Третий тост тоже был важным – за их семью, за детей, за их благополучие. После третьего бокала Зульфия уже не могла контролировать себя, она быстро опьянела, её организм был совершенно не привычен к алкоголю. Решила пойти на кухню и вскипятить чай, но тело перестало слушаться, она схватилась за спинку стула, но стул оказался ненадёжной опорой, он опрокинулся. Вместе со стулом упала и сама Зульфия. Чингисхан поднял жену, поставил стул на место и усадил её снова за стол, сказав, что чай он вскипятит сам. Снова наполнены бокалы, снова, уже открыто вливается в шампанское водка. Требование мужа выпить исполняется беспрекословно.
   Очень скоро ей стало плохо. Чингисхан убрал со стола всё, что говорило бы о празднике, оставив бутылку водки и кое-что из закуски, и включил видеомагнитофон. Западные страны, всё-таки, более продвинуты в технике, их специалисты первыми заметили, что на магнитную ленту можно записывать не только звук, но и изображение. Чингисхан одним из первых в их городе приобрёл эту чудо-технику. Когда жену стало тошнить, тут же оказался и таз, предусмотрительно подготовленный мужем. Её тошнило раз за разом. Зульфия ползала по полу, не способная встать на ноги. Обессилевшая, в изнеможении, так и уснула на полу рядом с тазом.

   В кабинет судьи вошёл очередной клиент, симпатичный статный мужчина. Гульнара Вахитовна узнала прославленного спортсмена и одного из богатейших людей города, Чингисхана. Женщина, конечно же, не должна вставать, приветствуя мужчину, но теперь особенный случай. Не часто кабинет районного судьи посещают такие личности. Судья встала, отвечая на приветствие вошедшего:
 – Слушаю Вас.
 – У меня заявление сразу по двум вопросам: заявление на развод и на лишение жены родительских прав.
   По мере прочтения заявления у судьи всё большее и большее недоумение. Золотоордынск – небольшой городок, здесь все знают друг друга, тем более, эта семья, семья известного человека, она на виду.
 – У Вас есть основания для такого заявления? – интонация Гульнары Вахитовны очень осторожна.               
 – Да, есть. В последнее время она злоупотребляет спиртным. От этого страдают дети, да и мне, признаться честно, бывает неприятно.
 – Есть доказательства, есть свидетели тому, что здесь написано?
 – Есть. У меня есть видеосъёмка последнего её пьянства. Не выдержав такого низкого падения этой женщины, я решил заснять в качестве доказательства.
Наступила пауза. Много разных людей побывало в этом кабинете: убийц, воров, грабителей… Кого-то приводили в наручниках в сопровождении милиционеров. Часто приходилось разбираться во взаимоотношениях близких меж собой людей, не сумевших мирно решить свои вопросы: там были алчность, корыстолюбие, откровенное мошенничество… Что же происходит здесь? Она взглянула в глаза Чингисхану. Тот отвёл взгляд в сторону. «Но то, что он отвёл глаза, ещё ничего не означает», – размышляла судья. Можно было бы определиться, вызвав по повестке одну Зульфию и поговорив с ней с глазу на глаз, как женщина с женщиной. Но она сразу назначила заседание суда по этому заявлению. Заполнив повестки, вручила:
 – Вот повестки, отдельно Вам, отдельно Вашей жене. Думаю, Вы ей вручите. Заседание суда ровно через неделю. Не забудьте принести свои доказательства, свои видеозаписи.
   Зульфия сильно удивилась, прочитав повестку в суд:
 – А в чём дело? Что за суд?
 – Я развожусь с тобой.
 – Как? Почему?
   Пауза. Чингисхан ищет подходящие слова. Но, так или иначе, нужно сказать правду:
 – Я встретил другую женщину.
   От неожиданности Зульфия потеряла дар речи. Сначала она подумала, что это шутка, но такими вещами не шутят. К тому же лицо у мужа такое непроницаемое и взгляд холодный. И слова, разящие своей безжалостной прямотой. Она бессильно опустилась на диван. Мысли путались в голове, и никакие слова не приходили на ум. В тот момент она была не способна предвидеть, к чему это приведёт и чем всё закончится.
   Она попросила соседку Зулейху-апа посмотреть за детьми, пока она будет в суде. К назначенному времени пришла в указанный кабинет.
   Чингисхан был уже там. Кроме судьи и Чингисхана в кабинете были два судебных заседателя: мужчина и женщина. Гульнара Вахитовна объявила о начале судебного заседания и тут же зачитала заявление Чингисхана о разводе с женой и о лишении её родительских прав. Зульфия была шокирована этим заявлением. По требованию судьи муж показал видеозапись с пьяной женой. Зульфия была потрясена коварством мужа и тем, что она увидела на видео. Её спросили, признаёт ли, что на съёмке именно она. Она зарыдала, не способная вымолвить ни слова. Её обескуражила и обезоружила не столько ложь мужа, сколько стыд за себя, какой она увидела себя на видеозаписи. Мысль, что присутствующие видят, как низко она пала, как пьяная ползает по полу, как срыгивает раз за разом в таз, и что эта низкая женщина – это она, Зульфия, этот стыд за себя не позволял хоть что-то сказать в своё оправдание. Когда повторно потребовали признать, что на видео изображена она, сквозь рыдания смогла просто утвердительно кивнуть головой. Один из судебных заседателей, мужчина, спросил её: «Часто ли происходят у вас такие попойки?» Воспользовавшись тем, что жена не способна отвечать, Чингисхан ответил за неё: «Да в последнее время регулярно». Обычная, повседневная одежда женщины, показанной на видеосъёмке, и обыденная обстановка в квартире, на столе ополовиненная бутылка водки – всё это исподволь подтверждало слова Чигисхана.
   Зульфия видела, что творится несправедливость, неслыханная несправедливость, но противостоять была не способна, ей хотелось, чтобы всё это быстрее закончилось, быстрее уйти из этого кабинета, где все видят её позор.
   Гульнара Вахитовна подозревала, что, возможно, Чингисхан сгущает краски, возможно, даже, оговаривает свою жену. Но перечить «сильным мира сего» совсем даже непросто. Если она откажет в удовлетворении заявления, другой судья примет решение в угоду Чингисхану. Но тогда может сильно пострадать сама Гульнара Вахитовна – в её работе найдут недочёты, ошибки со всеми вытекающими последствиями. Заявление Чингисхана было удовлетворено в обоих пунктах: и в разводе, и в лишении Зульфии родительских прав.
   Дома Чингисхан сказал:
 – Собирай вещи, укладывай в свой чемодан и иди в общежитие, где ты жила раньше. Я распоряжусь, чтобы тебя поселили в хорошую комнату. К детям не прикасайся, ты уже не имеешь на это права.
   Да, она пришла когда-то в этот дом с одним чемоданом. И чемодан этот до сих пор лежит под кроватью. Но в общежитие она не пойдёт. Общежитие это принадлежит объединению, которым руководит Чингисхан. Ей стыдно появиться там. Она заберёт трудовую книжку и никогда не будет ничего иметь общего с этой конторой.
   Вернуться домой, к родителям, в свой аул? Нет, туда тоже нельзя, ведь женщина, которую прогнал, бросил муж – это самая последняя женщина. Хуже женщины, которую прогнал муж, является только гулящая, низкая, падшая женщина*. Но куда идти? Самая близкая душа в этом городе – это Алия-апа. Да, она пойдёт к этой доброй женщине, а там будет видно, что делать дальше.


* Падшая женщина – к разговору о нравах и традициях различных народов уместно сказать, что у мусульманских народов гулящая женщина резко осуждаема. На татарском языке, например, нет слова «проститутка» ввиду отсутствия этого явления в исламском мире исторически, поскольку по закону Шариата за прелюбодеяние полагается смертная казнь. Если в современной жизни встречается такая женщина, то про неё говорят «плохая женщина».
 
 

   Дверь открыл муж Алии-апа, Шамиль-агай:
 – Вам кого?
 – Меня зовут Зульфия. Я к Алие-апа.
 – Погоди-ка, погоди, а ты не жена нового «генерала» Чингисхана?
 – Была женой до сегодняшнего дня, – тихо ответила Зульфия, чуть не плача.
   Шамиль-агай сам когда-то работал буровым мастером, теперь уже несколько лет, как на пенсии. Про события, происходящие в объединении, знал и от жены, и от друзей. Повидавшего многое на своём веку бурового мастера трудно чем-либо удивить. Огромный чемодан, который стоял на полу рядом с молодой женщиной, говорил красноречиво обо всём, что происходит. Услышав своё имя, к двери подошла и Алия-апа:   
 – Здравствуй, Зульфия. Заходи, – у Алии-апа, как всегда, приветливый голос. Затем, мужу, – Что же ты держишь человека за дверью? Приглашай в дом.
 – Да, да, конечно, заходи, – спохватился хозяин.
    Зульфия вошла. Шамиль-агай сразу взял чемодан и отнёс в комнату. Алия-апа помогла гостье раздеться:
 – Я вижу, у вас что-то случилось?
 – Да, случилось. Мы развелись, – ответ, еле сдерживая слёзы.
 – Доченька, ты сходи в ванную, умойся. Я сейчас принесу тебе чистое полотенце. Потом вместе поужинаем, мы как раз собрались было кушать. А потом и разговоры будем говорить. Всё образуется.
   Ужинали, произнося лишь те слова, которые говорят за столом, во время еды. Когда уже пили чай, Шамиль-агай, наконец, произнёс:
 – Квартира у нас большая, трёхкомнатная. Дети у нас уже взрослые, живут своими домами. Будем жить втроём. Вместе веселее, а то мы с Алиёй вот остались вдвоём.
Сказав своё слово и допив чай, Шамиль-агай ушёл из кухни, предоставив женщинам всё обсудить меж собой. Зульфия рассказала, всё, как было: и про праздничный вечер, и про сегодняшнее судебное решение. Алия-апа была категорична в своих выводах: брак, распавшийся сегодня, восстановлению не подлежит, возвращаться к такому человеку нельзя, а вот родительские права нужно восстановить. Как жить дальше? После недолгих раздумий нашёлся вполне приемлемый вариант: одна знакомая Алии-апа, молодая одинокая женщина по имени Земфира, которая работает библиотекарем, уходит в декретный отпуск. Она живёт в «малосемейке». Выйдя в отпуск, она намерена уехать в Россию. Естественно, жильё за ней сохраняется. Эта женщина предложила Алие-апа устроиться вместо неё временно библиотекарем. Правда, зарплата там небольшая, но в современной жизни, когда трудно найти работу, на первое время для Зульфии должность библиотекаря является неплохим вариантом. Договорившись с этой женщиной, можно поселиться в её комнате в малосемейном общежитии. Нет, Алия-апа и Шамиль-агай не гонят её, она может жить у них, сколько пожелает. После долгих обсуждений женщины снова вскипятили чай, пригласили Шамиля-агай. Но тот отказался: он смотрел интересную телепередачу.
   И вот Зульфия работает библиотекарем. Человеку с высшим образованием несложно освоиться с этой новой профессией. Правда, нужно много знать, чтобы предлагать читателям ту или иную книгу, тех или иных авторов. Земфира оставила ей и ключи от своей комнаты, хозяйке было спокойнее оттого, что в её комнате живёт надёжный человек. А в надёжности Зульфии она не сомневалась – Алия-апа плохого человека не порекомендует.
   Договорились, что на время пятничного намаза Алия-апа будет подменять Зульфию в библиотеке. Кроме того, будет нелишне, если Зульфия будет приходить в мечеть и в обычные дни на полуденный намаз. «Тебе более необходимо быть в мечети, давать са;дака* и просить Аллаха, чтобы Он вернул тебе детей. А сама я прочту намаз потом, у себя дома», – сказала Алия-апа.
   В пятницу на намаз Зульфия пришла одна, Алия-апа, как и договорились, осталась в библиотеке вместо неё. В мечети мужчины и женщины молятся отдельно, в разных помещениях. Она опустила свою монету в прорезь железного сейфа для садака, произнося слова молитвы. После общего намаза и проповеди имама люди стали расходиться. А Зульфия продолжала усиленно молиться, не обращая внимания на окружающих: «Альха;мдулиллях*, хвала Аллаху, Господу миров! Прости меня, Аллах, за то, что осквернила себя, выпив спиртное. Ведь муж мне наливал. Как я могла ослушаться мужа, ведь муж, он – главный в семье. Раббы;м,* прости меня. Ведь Ты – Милостивый и Милосердный. Ты – Прощающий. Раббым, верни мне моих деточек, верни мне моих сыночков. И здесь я виновата перед Тобой – я не совершила обряд имянаречения своим деточкам. Я обещаю, я клянусь, Аллах, когда Ты

 *Садака – в Исламе добровольная милостыня, которую мусульманин выплачивает нуждающимся по собственному усмотрению и желанию с намерением заслужить довольство Аллаха.
 *Альхамдулиллях – восхваление Аллаха по-арабски.
 *Раббым – обращение к Аллаху по одному из 99 Его имён. Переводится с арабского как «мой Господь».

 вернёшь мне моих сыночков, я обязательно приглашу муллу, и мы проведём обряд имянаречения, и Ты дашь моим кровинушкам каждому по ангелу-хранителю, которые будут защищать их и вести по жизни праведным путём. И мои материнские молитвы за своих деточек будут быстрее доходить до Тебя». Она молилась, стоя на коленях. В земном поклоне просила Аллаха вернуть ей сыновей. И только заметив, что осталась совсем одна в помещении, неспешно встала и направилась к выходу.
   Алия-апа настаивала, что нужно идти в суд и опротестовать лишение родительских прав, но Зульфие было стыдно ещё раз появиться там. Чуть позже, когда стихла немного обида из-за несправедливости, и прошёл шок от коварства мужа, Зульфия решила, что нужно всё-таки восстановить свои родительские права.
   Вдвоём с Алиёй-апа они отправились в районный суд. Но Гульнары Вахитовны уже не было, она вышла в отпуск. Их принял другой судья, мужчина. Ознакомившись с её делом, судья сказал, что обжаловать решение суда нужно было в течение десяти дней. Зульфия пропустила этот срок и теперь, когда решение суда вступило в силу,  не может обжаловать решение суда.   
   Очень скоро Зульфия столкнулась с нехваткой денег. Только тут она спохватилась, что не взяла с собой даже малой суммы, уходя от Чингисхана. Тогда ей было не до денег. Сдала в ломбард брошь с драгоценными камнями, подарок мужа к какому-то событию.
   Наконец, она получила первую получку. На эту мизерную зарплату библиотекаря прожить было невозможно. Её спасало то, что Земфира оставила ей всю домашнюю утварь, и деньги приходилось тратить только на еду. Но и на еду денег не хватало. Просить в долг у Алии-апа не хотела, потому что знала – возвращать долг будет нечем. Отнесла в ломбард ожерелье с драгоценными камнями. Прикинула, что на вырученные деньги можно будет прожить сравнительно безбедно пару месяцев.
   Каждую пятницу Зульфия неизменно приходит в мечеть. Её мольбы всё те же – о возвращении сыновей. Монеты, которые она опускает в сейф в качестве садака, с каждым разом всё мельче и мельче. Но мольба всё упорнее, настойчивее и убедительнее. Она уверена – Аллах услышит её просьбу и вернёт детей, ведь Он – Всемогущий и, вместе с тем, Он любит справедливость, Он утверждает справедливость на земле. Рано или поздно, Аллах исполнит её просьбу. По-другому быть не может, ведь справедливость должна восторжествовать.
   Мусульмане пять раз в течение дня совершают намаз. И после каждого намаза мольбы Зульфии всё те же – о возвращении детей.
   Между тем настало лето. Зульфия стала замечать, что посетителей становится всё больше и больше. Ей интересно общаться с людьми. А когда нет читателей, она и сама увлечённо читает художественную литературу. С каждой прочитанной книгой расширяется её кругозор. Она предлагает читателям те книги, которые понравились ей, обсуждает с ними известные произведения.
   В конце концов, она сдала в ломбард все свои украшения, осталось одно обручальное кольцо. Она была уверена, что никогда не будет носить это кольцо. Но что-то сдерживало её отнести его в ломбард, несмотря на то, что с деньгами становилось всё хуже и хуже. Нет, после того коварного поступка, который совершил её муж, она никогда к нему не вернётся, но с кольцом расставаться, почему-то не хотелось. Краем уха она слышала, что Чингисхан живёт со своей новой секретаршей. Как то даже издалека видела их вместе, эта «длинноногая цапля» выше Чингиса чуть ли не на целую голову. «Уродливая пара», – подумала тогда Зульфия.    

   В одно утро главный инженер Алтынбек прямо-таки ворвался в кабинет своего руководителя. Он был очень возбуждён. Наскоро пожав руки Чингисхану и Акылжану, выпалил:
 – Есть новость! В России точно такой же факел, как у нас, задавили направленным взрывом!
 – Откуда такая информация? – Чингисхан уже готов поверить в чудо, надо только выяснить подробности.
 – Сказали по радио в новостях. Я специально не пошёл на утреннюю зарядку на улицу, на стадион, а стал делать зарядку дома, чтобы ещё раз услышать эту новость. Но больше не повторили. Я чётко слышал, это где-то на Севере Тюменской области. И про аномально высокое пластовое давление сказали. Факел-то был тоже непростой. А задавили.
 – Надо выяснить, как это им удалось, – вмешался Акылжан, – если получилось у них, значит, получится и у нас.    
 – Я займусь этим вопросом сам, – Чингисхан полон энтузиазма, – ты правильно сказал: если удалось им, значит, получится и у нас. Я свяжусь с министерством, задам этот вопрос, чтобы они разузнали по своим каналам. Если не получится, то решим через дипломатов.
   Уже после обеда получен ответ: русские военные изготовили специальный снаряд по оригинальным чертежам. Чертежи составлены группой специалистов, в которую входят взрывники и инженеры-буровики. Чертежи вряд ли они кому-нибудь передадут. Проще составить договор с русскими на проведение этих самых взрывных работ. Чингисхану передали номер телефона генерального директора геологоразведочного объединения русских, некоего Полозняка Михаила Митрофановича. Созвонившись и договорившись со своим русским коллегой, Чингисхан отправил по факсу договор, согласно которому к ним должен приехать в порядке обмена опытом российский специалист, инженер по сложным работам.   

   Настала осень. Начался учебный год. В библиотеку всё чаще стали приходить школьники. Зульфие пришлось вникать в школьные программы тех или иных классов. Ученикам нужны были книги для уроков по литературе, а Зульфия кроме того предлагала им «Двух капитанов» Вениамина Каверина, «Алые паруса» Александра Грина и «Маленького принца» Экзюпери. Ей хотелось, чтобы мальчишки и девчонки прочли эти прекрасные произведения.
   Зульфия не пропустила ни одного пятничного намаза. Её мольба всё о том же, о её детях. В последнее время её преследует безденежье, но садака она вносит непременно, и из мечети всегда уходит последней. Все свои молитвы она уже знает наизусть, как и слова Корана. Тем не менее, она никогда не повторяет их формально, в её просьбах – все её чувства, её мольба идёт от самого сердца.
   Зульфие приснился сон. Она стоит на берегу реки. Над рекой полосы белого тумана. Сначала она подумала, что туман поднимается от воды, но потом заметила, что это ветер откуда-то гонит вдоль реки белые клочья. «Ветер перемен», – мелькнуло в сознании. На противоположном берегу появился олень, он прошёл вдоль реки и скрылся из вида. Затем вслед за оленем появился другой зверь, мощный, с густой и длинной шерстью. Зульфия никогда не видела тура, но теперь сразу поняла, что это и есть тур. Неожиданно с противоположного берега в её сторону полетела белая птица. По мере приближения птицы она увидела, что это белый лебедь, а в клюве лебедь держит зелёную оливковую ветвь. Лебедь завис рядом с её лицом, удерживая себя на месте мощными взмахами крыльев. Зульфия чувствовала потоки воздуха от этих крыльев. Лебедь вручил ей оливковую ветвь, и она проснулась.
   Какое-то время она лежала, переживая радостное чувство от  этого сновидения. Говорят, что в сновидении главное не то, что увидишь, а с каким чувством воспринимаешь сон. Теперь же в её душе были необъяснимая радость и ликование! Затем она начала вспоминать и пытаться анализировать увиденное. Сон был яркий и очень необычный. Наверное, именно такими и бывают вещие сны. «Сегодня пятница, – спохватилась она, – праздничный, святой день у мусульман». Оливковая ветвь была с широкими зелёными листьями, а стебель – тоже зелёный и толстый. «Зелёный цвет – цвет Ислама, – вспомнила она. – А оливковая ветвь – символ и знак победы! Аллах услышал мои молитвы!» Вместе с тем, ак кош* – это тебе не «голубка Пикассо», это гораздо более серьёзно и мощно! Сегодня до пятничного намаза она придёт к Чингисхану в офис и потребует, чтобы он вернул детей. Сегодня всё должно решиться! Ведь в её руках – оливковая ветвь! Сегодня Аллах поможет ей!
   Утро встретило её ясным, чистым небом. Она вспомнила, что ночью прошёл дождь. Дождь был шумным, проливным, как летом. Несколько раз она даже слышала, как гремит гром, и это осенью! Небывалое явление! И теперь кругом свежесть прекрасного утра!
   Зульфия поднялась по широкой бетонной лестнице парадного подъезда нефтедобывающей компании. Охранник посмотрел на неё с удивлением, отвечая на её приветствие. Он, конечно же, узнал её и проводил взглядом, пока она поднималась по лестнице на второй этаж, где располагалась приёмная руководителя.
   Зульфия без стука открыла дверь приёмной. Алсу несколько мгновений была в замешательстве при виде непрошеной гостьи. Когда она спохватилась и взяла трубку внутренней связи, Зульфия уже открывала дверь в кабинет генерального директора. В кабинете трое мужчин: сам Чингис и его постоянные спутники – главный инженер и главный механик. Зульфия вежливо поздоровалась, как и подобает воспитанной женщине, и тут же пошла в решительную атаку:
 – Чингис, верни мне моих детей!
 – Я не могу их вернуть, ты лишена родительских прав, – ответ, не вставая с места, – кто тебя впустил, выйди и никогда больше не приходи сюда.

 *Ак кош – дословно «белая птица», так называют лебедь на языках тюркских народов.

 – Ты поступил подло, подло! – отчаяние и боль в голосе Зульфии, – ты сам напоил меня специально и заснял на видеомагнитофон. Дети когда-то вырастут, они будут всё понимать. Они спросят, что ты им ответишь?!
 – Детей ты не получишь. Выйди отсюда, – Чингисхан вышел из-за стола, схватил женщину за локоть и потащил к двери. Проходя мимо Алсу, сказал:
 – Больше не впускай сюда эту женщину.
   Он вывел свою бывшую жену в коридор, довёл до лестницы и слегка подтолкнул её, как бы, направляя вниз, на первый этаж, к выходу. Зульфия, держась за перила, чуть сдерживая рыдания, спустилась по лестнице. Пытаясь скрыть своё душевное состояние, прошла мимо охранника. Вышла на улицу. Теперь она не замечала ни синего ясного неба, ни чистого свежего воздуха. Слёзы застилают глаза, обида застилает душу. В сознании звучат слова Чингисхана: «Больше не впускай сюда эту женщину». И кому сказал? Этой «длинноногой цапле», которая отняла у неё и мужа, и детей. Обида душит Зульфию, она не замечает ничего вокруг.
 
                Глава третья
                Укрощение огня

                Огонь – стихия очищения. Поклонение 
                огню известно с древнейших времён.
 
   Подлетая к Золотоордынску, Александр увидел из иллюминатора огненный факел, который поднимался над землёй на добрую сотню метров. «Только под давлением в несколько сотен атмосфер может извергаться такой факел», – подумал он. Было очевидно, что предстоит непростая работа.
   Александр нашёл свободное такси, которое довезёт его до управления нефте-газодобывающей компании, договорился о цене. По дороге расспросил водителя о факеле. Выяснилось, что эта «огнедышащая» скважина стала уже местной достопримечательностью. Факел горит уже больше года, и местная компания платит большие деньги в виде штрафа какой-то международной организации, надзорной по экологии. Всё это время ведётся активная работа по ликвидации аварии. Рабочие во главе с прорабом пытаются заглушить скважину, но никак это им не удаётся – уж под очень большим давлением вырывается газ.
   По дороге Александр разглядывал местность: поля, позолоченные осенью берёзовые посадки вдоль дороги, солнечная осенняя погода – всё это не сильно отличалось от России. Заметив, как внимательно вглядывается пассажир в окружающую природу, таксист поведал, что ночью прошёл по-летнему проливной дождь и, удивительное дело – несколько раз даже гремел гром. А теперь, с утра, вот такая, ясная, с синевой в небесах, погода. Въехали в город. И в городе никаких особых отличий не видно, всё как в России. Наконец таксист затормозил возле красивого здания с широким парадным подъездом: «Вот, вам сюда. Здесь работают самые богатые люди нашей страны». Александр не уловил в голосе водителя ни гордости, ни злобы, просто констатация факта. «Ну, что ж, богатые так богатые», – думал он, расплачиваясь с таксистом.
   Перед широкой и высокой лестницей парадного подъезда была огромная лужа – «подарок» ночного дождя. Лишь с боку, с левой стороны лестницы был небольшой участок сухого асфальта. Сверху по лестнице спускалась молодая женщина.
   Александр хотел было уже направиться к этому сухому «перешейку», но прикинул, что именно там они встретятся с этой дамой. Остановился, поджидая, чтобы женщина прошла первой. Но та шла, словно, не замечая, ни лужи, ни сухого участка. Она шла, не глядя под ноги, с каким-то отрешённым видом. Что-то насторожило Александра в поведении женщины, во всём её внешнем виде. Он стоял, наблюдая за ней. На самой последней ступени женщина оступилась и полетела вперёд. Стремительным броском вперёд-наперерез Александр подхватил её на вытянутые руки. Чтобы удержать равновесие, пришлось встать на одно колено. Прошло несколько мгновений, но женщина не пыталась встать, не было попыток что-то предпринять. Вместе с тем он понимал, что никаких травм та не получила. Послышались негромкие всхлипывания. «Вы ушиблись? Вам больно?» – наконец поинтересовался Александр. В ответ послышались громкие рыдания, всё её тело сотрясалось от этих рыданий.
   Александр был сильно озадачен создавшейся ситуацией. Он почувствовал, как стынет его колено от холодной воды, да и твёрдый асфальт был неприятен. Он заметил, что подол светлого бежевого плаща и подол платья женщины купаются в воде, а сама она голыми коленями тоже стоит в луже, казалось, совершенно не замечая холода. Наконец, поймав момент, он промолвил нерешительно:
 – Девушка, мы с вами оба стоим на коленях в холодной воде. Давайте постараемся встать.
 – Да, да, конечно, – тихий голос, медленно вставая, – простите меня, пожалуйста.
Она сделала попытку уйти, но Александр остановил её, взяв за руку выше локтя:
 – Я не пущу вас. Вам нельзя идти в таком состоянии – как вы оступились на лестнице, вот также можете попасть под машину. Вам нужно успокоиться.
 – Да, да, конечно, – также тихо повторила она.
 – А можно узнать, как вас зовут? – попытка хоть как то вернуть её к нормальному душевному состоянию.             
 – Зульфия, – чуть слышный ответ.
   Теперь он мог разглядеть её, это была черноглазая и чернобровая смуглянка с лицом восточного типа. Даже слёзы и печаль в глазах были не способны затмить её красоту.
 – У вас красивое имя! О чём же вы плачете, Зульфия? У вас кто-то умер?
 – Нет, – чуть заметное покачивание головой из стороны в сторону.
 – Вы больны неизлечимой болезнью?
 – Нет, – опять чуть заметное покачивание головой.
   Александр посмотрел вперёд, увидел красочно оформленную вывеску управляющей компании. Подумал: «О чём может плакать человек, выходя из конторы?»
 – А… Вас уволили с работы, – догадался он.
 – Меня… меня… уволили… меня уволили… из жизни, – опять чуть слышный ответ сквозь всхлипывания.
 – То есть, как это «из жизни»? – не понял он. – А… От вас ушёл муж?
Громкие рыдания подтвердили, что он попал в точку.
 – Не плачьте. Это был легкомысленный поступок. От такой, как вы, не уходят. Все мужики немного сволочи, они смотрят по сторонам. Он пресытится своей свободой и обязательно вернётся, он приползёт к вам на коленях, вот увидите.
 – Нет, не вернётся. Он уже полгода живёт с этой «длинноногой цаплей». – И вдруг, совершенно изменившейся интонацией, словно и не было плача, – А Вы? Вы тоже сволочь?
 – Нет. Я – нет. Из любого правила есть исключения. Я – вот такое вот необычное, ненормальное исключение.
 – Я вам верю. Вы хороший человек.
 – Зульфия, я предложил бы вам свой носовой платок, но где-то в правилах хорошего тона я читал, что мужчина не должен предлагать носовой платок женщине.
 – У меня есть, – она, достав носовой платок, вытерла слёзы и, отвернувшись, высморкалась. – Простите меня, я совсем потеряла лицо перед вами.
 – Нет, нет, что вы, женщине не стыдно плакать. Случается, что и мужчине дозволено плакать, когда навалившиеся беды и несчастья оказываются больше, чем его психические возможности.
 – А вы, вы тоже плачете?
 – Ну.., – он помедлил с ответом, – детство не в счёт. А вот, когда я был подростком, на нас двоих с моим школьным другом Серёгой Фроловым напали трое незнакомых парней. Мы тогда «отмахнулись» удачно, но и нам перепало изрядно. Я тогда не подал вида ни другу, ни тем парням, а придя домой и, оставшись один, расплакался навзрыд от  боли и обиды. После этого я не плакал.
 – А вас как зовут?
 – Александр.
 – У вас тоже красивое имя. Спасибо вам. До свидания, – она неспешно зашагала прочь.
 – Удачи! – он проводил её взглядом, отметив про себя, что у неё довольно привлекательная фигура.

   Администратор, который сидел в фойе, возле входных дверей, подсказал, что приёмная находится наверху, на втором этаже.
   Вот Александр в приёмной. Поздоровавшись, сказал секретарше, кто он такой. «Сейчас, минутку, я доложу о вас», – она подняла трубку внутренней связи. Но, судя по всему, связь была выключена. Она встала и направилась в кабинет руководителя, чтобы сообщить о прикомандированном специалисте. Провожая взглядом секретаршу, Александр невольно вспомнил слова о «длинноногой цапле». Через какое-то время она вышла и сказала, что руководитель ждёт его.
   Александр вошёл в кабинет, остановившись у дверей, осмотрелся. В кабинете генерального директора трое мужчин, все с азиатской внешностью. В глубине за отдельным столом восседал «генерал», довольно молодой человек, судя по всему, ровесник Александра. За другим столом, который располагался сбоку, два человека, тоже его ровесники. Громко поздоровался, оставаясь возле двери, ориентируясь в обстановке.
   Чингисхан ожидал увидеть пожилого, широкоплечего человека с импозантной бородой, с проседью в волосах и в бороде, «обветренного, как скалы», одним своим видом вызывающего к себе уважение. А тут вошёл юнец, явно не старше его, Чингисхана. Он-то сам, конечно же, не юнец, он по праву сильного сидит в кресле руководителя. Кого это прислали ему из России? Все трое переглянулись, на их лицах появилась пренебрежительная улыбка.
 – Вы обмочились? У вас мокрые брюки, – язвительная ухмылка на лице Чингисхана. Один из сидевших сбоку, громко хохотнул, второй расплылся в подобострастной улыбке, угождая шефу.
 – Нет, я не обмочился. Я вставал на колени перед женщиной, а асфальт после дождя сырой, – ответ, словно не замечая издёвки.
   Чингисхан отметил, что ни один мускул не дрогнул на лице вошедшего, и голос уверенный, невозмутимый. Пожалуй, это первый человек, который не повёлся на его плоскую шутку. «Этот парень умеет держать удар», – подумал он, рассуждая категориями единоборств.
 – А, так вы ловелас?! Вы перед каждой юбкой ползаете на коленях? – все трое продолжают улыбаться, уверенные в своём превосходстве.
 – Нет, во-первых, я не ловелас, во-вторых, я никогда ни перед кем не ползаю на коленях, а в-третьих, я встаю на колени только перед достойными женщинами. Судя по всему, вы перепутали меня с кем-то. Я буровой мастер из России, меня зовут Александр Игнатьевич, фамилия моя Кузнецов. И приехал я по вашему приглашению, чтобы решить вашу техническую проблему.
   «Этот парень способен из защиты мгновенно перейти в контратаку, – отметил про себя Чингисхан, – посмотрим, как ты дальше себя поведёшь».
 – И какие же проблемы вы способны решить? – на лице Чингисхана уже нет улыбки, но он уверен в своей победе. «Боковые судьи» с вытянутыми лицами наблюдают за «дуэлью».
 – Вашу проблему видно издалека, она вырывается пламенем в небо на сотню метров.
 – А, так вы укротитель огня? – попытка ироничным возгласом сохранить лицо.
 – Да, я укротитель, и не только огня, – в интонации Александра нет вызова, вызов в самих словах, сказанных спокойным, но твёрдым голосом.
   Чингисхан почувствовал потребность «разорвать дистанцию»:
 – Вот здесь главный инженер Алтынбек Аманович и главный механик Акылжан Акылбаевич, вы вместе пройдите в кабинет главного инженера и обсудите с ними технические вопросы.

   Ситуация не отличалась от той, что была у них, на буровой Р – 109. Правда, здесь бурили менее мощными буровыми установками, чем они, на Севере. Но это ничего не меняет, поскольку бурить под заряд придётся всего лишь на 1500 метров. «Надо позвонить Сергею и объяснить, что нужен точно такой же заряд, как они уже использовали», – определился в ситуации Александр.
   Сели в «Ниву» и отправились на месторождение. Здесь работала группа людей, это была монтажная бригада во главе с прорабом. Они в который раз безуспешно пытались укротить огонь. «Асанхан Оспанов», – представился прораб. Договорились, что отныне план работ будет иным. Необходимо смонтировать буровую установку, при помощи которой будет пробурена наклонная скважина, «шурф», для снаряда с взрывчатым веществом. Выбрали подходящее место, где будет смонтирована буровая.
   В трёх километрах отсюда есть буровой станок, вышку можно по ровной степи перевезти стоя. Работы будут вестись круглые сутки, в три смены, при свете прожекторов.
    Вернувшись из месторождения, они вместе съездили на переговорный пункт, где Александр отправил телеграмму своему другу Сергею Фролову, вызвав того назавтра на переговоры. Затем Алтынбек привёз Александра в гостиницу. Александр заметил, что недалеко от конторы объединения находится мечеть.
   На телефонные переговоры с Александром Сергей пришёл, уже подготовившись, определившись в ситуации. Его, Сергея, командировка в Золотоордынск будет отличаться от предыдущей командировки на Север тем, что ехать придётся в другое государство. Нужно будет задействовать дипломатов. Поэтому с этой стороны, от фирмы Чингисхана, нужен соответствующий запрос.
   Решением этого организационного вопроса занялся Чингисхан. А Александр всегда помнил о своём спортивном прошлом. Он нашёл спортзал, где была секция баскетбола, и стал посещать тренировки.

   Однажды, проходя возле мечети, Александр увидел женскую фигуру в бежевом плаще. Она вышла из мечети и направлялась в сторону автобусной остановки. Он видел её сзади, но был уверен, какое-то шестое чувство подсказывало, что это та самая женщина. Он окликнул:
 – Зульфия!
   Женщина обернулась, это была именно она. Зульфия радостно улыбнулась. Разговорились. Оказалось, что она работает библиотекарем. Ежедневно в это время она приходит в мечеть, чтобы прочесть полуденный намаз. А по пятницам, кроме того, после намаза бывает ещё и проповедь. Обязанностью каждого мусульманина является прийти на пятничный намаз и на проповедь. А в это время в библиотеке её подменяет пожилая женщина, Алия-апа, она принимает посетителей и выдаёт книги.
 – Зульфия, что вы делаете сегодня вечером? Наверное, у вас есть кинотеатр, давайте, сходим в кино.
   Приглашение принято. Но идти придётся на последний сеанс, поскольку, она работает допоздна. Они вместе доехали на автобусе до библиотеки, Зульфия вышла, предварительно объяснив, как добраться до кинотеатра. Условились, что они встретятся вечером здесь, возле библиотеки.   
Фильм был приключенческий. Выйдя из кинотеатра, коротко обсудили фильм. Шли неспешно по улицам городка. Фонари горели не везде. Стояла сухая погода. Осенний ветер гонял, уже начавшие опадать листья. Коротко рассказали каждый о себе.
 – Судя по всему, мы идём в ваше общежитие?
 – Да, да, осталось уже недалеко.
 – Зульфия, я приглашаю вас к себе в гости.
 – Я предлагаю другой вариант. В понедельник у меня будет выходной. И в свою очередь приглашаю поехать на пикник на природу. Всего в часе езды от города есть живописный остров. У кого-нибудь из местных мы возьмём лодку напрокат за символическую цену. Но учтите, там, на Острове, много комаров. Некоторые его так и называют «Комариный остров». Я достану в общаге мангал и шампуры, возьму чайник и посуду. А от вас требуется всё для разжигания костра и мясо для шашлыков. Учтите, что я мусульманка, в мясе не должно быть свинины.
 – А сегодня ко мне в гости?
 – Нет, сегодня не приду.
   Александр проводил её до общежития. Возле подъезда она объявила: «Вот здесь встречаемся в понедельник в восемь утра».
   На следующий день Зульфия прошла по магазинам, чтобы купить куртку, ведь в плаще на пикнике будет неудобно, а кроме плаща другой одежды, подходящей по погоде, у неё не было. В одном из магазинов она увидела красивую куртку синего цвета. В передней части куртки слева и справа были нарисованы белым цветом силуэты двух лебедей. Белые лебеди смотрели друг на друга. Она примерила куртку, куртка была в пору. Она загорелась купить её. Но денег не хватало. Зульфия договорилась с продавщицей, чтобы она не продавала куртку, дала часть денег в залог. У неё есть то самое, обручальное кольцо, единственная дорогая вещь. Теперь она без сожаления решила, что расстанется с кольцом. И вот Зульфия стала обладательнцей красивой куртки.    

   Монтаж буровой установки шёл ускоренными темпами. Вышкомонтажники работали в три смены, круглые сутки. Александр ещё раз связался со своим школьным товарищем Фроловым. Обговорили детали, наметили ориентировочные даты.
   Вот, наконец, и долгожданный понедельник. Погода выдалась сухая, но прохладная. «Холодный ветер как раз разгонит комаров», – думал Александр. В кармашек рюкзака он положил тюбик крема против комаров и мошки. К назначенному часу Александр с огромным рюкзаком и с гитарой, которую попросил на время у одного из монтажников, пришёл к её общежитию. Зачехлённая гитара висит на его плече рядом с рюкзаком. Зульфия вышла тоже с немалым багажом.
 – Привет! Как у вас настроение? – он потянулся к её рюкзаку, чтобы забрать себе её ношу.
 – Настроение боевое. Кстати, нам пора переходить на «ты».
   Предложение Зульфии тут же «принято к исполнению». Часть её вещей Саша взял себе, и они отправились на автовокзал.
   Пирамидальные тополя, выстроившиеся в ряд возле автовокзала, встретили их, раскачиваясь вершинами от ветра, с трепещущими на ветру листьями. Зульфия подсказала, что билеты нужно взять до деревни с русским названием Весенние Вётлы. Это название Саше понравилось, да и сама поездка будоражила душу. Ему нравится ветер. Шум ветра и шелест листьев на ветру – прекрасная музыка, которую природа дарит человеку!
   Автобус оказался старого образца, ещё Курганского автозавода, каких в России уже не встретишь. И этот возврат в старину тоже создавал своеобразный колорит. Саша почувствовал, что в его судьбе зарождается сказка.
   Выйдя из автобуса, они направились к одному из домов, в котором, как сказала Зульфия, живёт дед Тимофей. Дед оказался приветливым и приятным человеком. За небольшую сумму он вручил вёсла, покрашенные в коричневый цвет. «Мою лодку вы узнаете по цвету, она покрашена в тот же цвет, что и вёсла, – сказал дед, – она не на замке, просто привязана. Вечером, вернувшись, также привяжете, а вёсла вернёте мне».
   Река была быстрой, приходилось грести под углом против течения. Остроконечные ели обрамляли остров. Зульфия показала, куда нужно пристать – там есть просека и место для костра. Вот, наконец, лодка коснулась носом прибрежного песка. Саша вытащил лодку наполовину, разгрузил её, достав все вещи, и стал прикидывать, куда бы понадёжнее спрятать лодку. Зульфия сказала, что лодку прятать не нужно, никто её не тронет, только надо привязать, чтобы не унесло течением. Саша с недоверием отнёсся к этим её словам, но перечить не стал. Зульфия с частью вещей направилась к кострищу.
   Просека проходила через весь остров. Метрах в пятидесяти от берега было организовано место для костра. С двух сторон от костра параллельно просеке лежали два толстых бревна. «Брёвна положены удачно, – подумал Саша, – ветер, наверное, гуляет вдоль по просеке, и дым от костра не будет мешать людям, сидящим на брёвнах».
   Саша стал выкладывать вещи из рюкзака. Увидев пятилитровую пластмассовую канистру с питьевой водой, Зульфия рассмеялась:
 – Ты зря нёс такую обузу. Здесь есть родник, причём, не с простой, а с живой водой.
 – То есть, как с «живой водой». Насколько я знаю, живая вода существует только в сказках.
 – А мы с тобой как раз и находимся в сказке, – лицо Зульфии озарила загадочная улыбка.
   До сегодняшнего дня Саша видел её лицо часто печальным. Теперь же, заметив, как она вся преобразилась, подумал: «Если Остров способен так изменить, преобразить человека, то, наверное, он действительно сказочный».
 – Пойдём, я покажу тебе родник, – она взяла чайник, пустое ведёрко, которые привезла с собой, и они пошли по тропинке. Тропинка привела к небольшому холму, к подножию которого была вставлена труба из нержавеющей стали. Из этой трубы вытекала хрустального вида, изумительной чистоты родниковая вода. Вода падала с высоты около полуметра на камни. Плоские камни были аккуратно уложены один к одному.
 – Родник облагородил егерь, симпатичный такой дядечка, с красивой импозантной бородой, – Зульфия ополоснула ведёрко и поставила его на камень. Пятилитровое ведро очень быстро наполнилось, Саша поднял ведро. Наполнив чайник, Саша взял его в другую руку, и они отправились обратно. По дороге примечал сухой валежник, его было много. Вдруг из-под кустов выпрыгнул небольшой чёрный зверёк и стремительными прыжками скрылся из вида.
 – Это кот егеря по кличке Черномор. Егерь не выпускает кота с весны, чтобы он не разорял птичьи гнёзда. А с середины лета, когда птенцы окрепнут и встанут на крыло, егерь отпускает кота на Остров, чтобы тот помышковал.
   Саша достал из рюкзака топорик и небольшую ножовку и занялся заготовкой дров. А Зульфия достала чистое полотенце и повесила его на нижней ветке рябины, которая росла чуть поодаль от костра. Туда же отнесла Сашину канистру с водой и мыльницу с мылом:
 – Здесь мы будем мыть руки.
   Затем она занялась насаживанием мяса на шампуры.
   Костёр разгорелся быстро. Подвесив над костром на перекладине чайник, Саша занялся мангалом. Разборный мангал был быстро собран, и Саша переложил в него из костра горящие поленья. Когда в мангале набралось достаточно жару, Саша притушил пламя, полив водой из кружки, и разложил на мангале шампуры с мясом. Основная работа была сделана, теперь нужно только следить за мангалом, чтобы шашлык не подгорел. Саша осмотрелся по сторонам. Костёр был организован посредине довольно просторной поляны. Вокруг поляны то тут, то там росли кусты рябины. Сочные, красно-оранжевые спелые гроздья ягод были видны издалека. Вдали высились остроконечные ели.
   Зульфия села на бревно, взяв в руки палку, которой подталкивала поленья в костёр. Саша взял в руки гитару и хотел усесться рядом с ней, но она сказала: «Нет, нет, ты садись на то бревно. Иногда сидеть напротив и видеть глаза друг друга бывает важнее, чем сидеть рядом. «Вот какая ты психолог, оказывается», – подумал он. Уселся напротив, провёл большим пальцем по струнам. Сыграю «Закружили крылья вертолёта», ведь это моя, можно сказать, «визитная карточка», – подумал он.
   Гитара оказалась хорошо настроенной, и звучание у ней было мелодичное, красивое. Он спел «Закружили крылья вертолёта». Песня Зульфие понравилась. Тут ветер стал кругами гонять дым от костра. То он дул на Сашу, то на Зульфию, то устремлялся вдоль по просеке. Саше вспомнились школьные годы, когда они, подростки, ходили на рыбалку с ночевой. Разжигали костёр и, рассевшись вокруг костра, рассказывали анекдоты, всякие небылицы, страшилки, в ожидании утреннего клёва. Ветер вот также гонял кругами дым. Когда дым дул на Сашу, он, сделав «фигу» обоими кулаками, показывал в противоположную сторону со словами: «Куда кукиш – туда дым, куда кукиш – туда дым». И удивительное дело, ветер начинал дуть именно туда. А тот парень в свою очередь, задыхаясь от дыма, тоже показывал кукиш на кого-нибудь. И ветер послушно направлялся, куда ему указали. В конце концов, все были вовлечены в эту «магию управления ветром», ошеломлённые послушностью дыма. Но, рано или поздно, наступал момент, когда становилось ясно, что дым никого не слушается, а крутится сам по себе, и «колдовство» прекращалось.
   Когда дым мешал Зульфие, она уклонялась в сторону, иногда передвигалась по бревну. Палкой подталкивала поленья в костёр, чтобы тот не дымил, а горел пламенем. Иногда голыми руками укладывала обугленные поленья. Когда дым доводил её до слёз, она вытирала слёзы ладонями. Иногда костёр стрелял искрами. Саша заметил, что несколько искр упали на куртку Зульфии и прожгли её.
 – Зульфия, а что же ты надела новую куртку? Надо было надеть что-нибудь старое.
 – Ничего страшного, я пришью красивую заплатку, и куртка станет ещё красивее.
«Да, трудно тебе будет с твоей непрактичностью», – подумал Саша.   
 – В Исламе есть требование: «Носите свои самые красивые одежды», – продолжала Зульфия, – я сегодня надела свои самые красивые одежды.
   «Санёк, а ведь это было, по сути дела, признание в любви», – оценил он слова Зульфии и решил её поддержать:
 – Ну, у меня только одна куртка, в которой приехал в командировку. Будем считать, что у меня тоже самая красивая одежда. – Далее он решил перевести разговор на тему веры, воспользовавшись тем, что она сама заговорила про Ислам:
 –  Зульфия, о чём же ты молишься в мечети так часто, регулярно?
 – Я прошу Аллаха, чтобы он вернул мне моих сыновей.
 – Ты просишь, чтобы Он вернул детей вместе с их отцом?
 – Нет, после той подлости, которую он сделал, жить с ним я уже не буду, – у неё изменился голос, словно она вот-вот заплачет. Чтобы скрыть слёзы, она начала двигать поленья в костре. Дым от костра направился как раз к ней, и уже было непонятно, отчего у неё слёзы: от дыма или от обиды. Чуть успокоившись, она продолжила:
 – Прежде чем войти в мечеть, я даю садака. Садака – это подаяние. Давать садака очень важно. Как то во время проповеди наш имам сказал: «Если у вас случилось несчастье – дайте садака, чтобы Аллах помог в вашей беде, если у вас случилась радость или удача – дайте садака в благодарность Аллаху за это событие, если вы заболели – дайте садака, чтобы Аллах исцелил вас, если вы выздоровели, дайте садака в благодарность Аллаху за исцеление». А в тот день, когда я встретила тебя, я дала садака в благодарность Аллаху за то, что Он послал мне навстречу хорошего человека. Я не думала тогда, что наши отношения могут иметь продолжение. Однако встретить хорошего человека – это ведь тоже удача.
 – Ты – ясновидящая? Как ты могла за пару минут определить, что я хороший человек?
 – Иной раз человека можно узнать в считанные секунды. Кстати, если ты решил, что я легкомысленная женщина, пригласившая незнакомого мужчину на пикник, то ты ошибаешься. Я нисколько не рисковала, отправившись с тобой на Остров.   
 – А как ты относишься к христианам?
 – Хорошо. Ислам не отвергает Христа. Иисус под именем Иса присутствует в Коране. В Коране, как и в Библии, написано, что в Конце Времён пророк Иса снова придёт на землю. И это наводит на мысль, что вместе с Аллахом судить людей будет и пророк Иса. Все знают фразу «Бог – это любовь». А в христианстве, у пророка Исы, тема любви – это главный тезис. Думаю, в Судный День пророк Иса каждому задаст вопрос: «Как ты поступил со своей любовью, как ты распорядился своей любовью? Как ты обошёлся с человеком, доверившим тебе свою судьбу?»
   Саша подумал, что надо бы проверить шампуры, но боялся обидеть Зульфию. Получилось бы так, что он обесценивает её очень важные слова, занявшись мангалом. Словно почувствовав его мысли, она сказала:
 – Ты не забываешь про шампуры?
 – Нет, нет, просто я заслушался.
   Повернув шампуры, он обвёл взглядом поляну. С самого начала ему понравились кусты рябины, окружавшие их. Он сказал:
 – У Вики Цыгановой есть очень красивая песня про гроздья рябины. Она так и называется «Гроздья рябины». Саша взял гитару и запел:
          И только гроздья рябины, да алый шальной закат.
          И только гроздья рябины в окошко ко мне глядят.
          И только гроздья рябины алым огнём горят.
          Замкнутый круг, старый мой друг –
          Птицы на юг летят.
   Саша заметил, что Зульфия отодвинулась от костра, чтобы дым не мешал ей слушать песню.
   Когда он дошёл до слов:
          И плывут облака из дали в никуда.
          А рябина горит так, что сердце болит. –
Зульфия села, облокотившись обеими руками на колени и подперев ладонями подбородок, и так она слушала, молча, его пение. Когда песня закончилась, сказала: 
 – Хорошая песня. Мне нравится, как ты поёшь, у тебя красивый голос.
 – Спасибо. Тут так много рябины, я бы назвал остров «Рябиновый остров».
 – А некоторые люди так и называют. Кстати, про эти рябины есть легенда.
   Саша с любопытством взглянул на неё, а Зульфия между тем начала рассказ:
 – Много-много лет назад батыр Кюльхан, самый меткий лучник Великого Ханства, выбрался на Остров, чтобы поохотиться. Было это в пору золотой осени, когда перелётные птицы садятся на Острове, чтобы отдохнуть и набраться сил. Батыр обнаружил белого лебедя и стал наблюдать за ним. Нет, он не хотел стрелять в лебедя. Великий Хан под угрозой смерти запретил стрелять в лебедей. Батыр просто залюбовался прекрасной белой птицей. Вдруг он заметил, что с неба на лебедя камнем падает коршун. Батыр натянул тетиву со стрелой. Возле самой земли коршун, выставив вперёд когтистые лапы, стал энергичными взмахами крыльев сбавлять скорость. В этот момент батыр отпустил тетиву. Стрела пронзила бедро хищной птице. Она упала и стала биться крыльями о землю. Через какое-то время коршун обессилел и замер, распластав крылья. Тогда лебедь подошёл и выдернул клювом стрелу. Тотчас произошло чудо: коршун превратился в юношу, а лебедь обернулся девушкой изумительной красоты. Из раны юноши текла кровь. Батыр снял с себя рубаху, разорвал её на полосы и перебинтовал юноше ногу. Судя по всему, всё это происходило как раз на этой поляне, – продолжала Зульфия, окидывая взглядом поляну, – потому что девушка сказала, что совсем недалеко есть родник с живой водой. «Я сейчас, мигом», – сказала она и умчалась своей лёгкой походкой. Очень скоро она принесла в сложенных вместе ладонях родниковой воды. Батыр разбинтовал ногу юноше, девушка омыла рану живой водой, и рана тотчас зажила. А в тех местах, куда упали капли крови, выросли кусты рябины с красно-оранжевыми ягодами.
 – Юноша и девушка поженились, – предположил Саша, – они жили долго и счастливо и видели, как их внук принёс первую добычу.
 – Нет, здесь было не так, а что касается «первой добычи», то и вовсе совсем даже не так, – запротестовала Зульфия. – Юноша сказал, что его заколдовала злая колдунья Мыстан кемпир. У этой колдуньи некрасивое, отвратительное лицо, поэтому она ненавидит красивых девушек. Самых красивых девушек колдунья превращает в белых лебедей. На юношей её чары не действуют, но над теми юношами, которые совершили неблаговидные поступки, она также приобретает власть. Таких юношей она превращает в хищных птиц. Чары колдуньи снять невозможно. Но если птицы претерпевают сильные страдания, или же, оказывают сострадание кому-нибудь из окружающих, тогда они ненадолго могут вернуть себе человеческий облик.
   Дым от костра снова окутал Зульфию. Она отодвинулась, уклоняясь от дыма, отдышалась и продолжила:
 – Юноша поведал, что Остров этот не простой, он обладает волшебной силой. Если муж с женой или жених с невестой побывают вместе на Острове, то Остров укрепляет их любовь, соединяет их судьбы, и никто и ничто уже не сможет их разлучить. И наоборот, если в паре кто-то неискренен, Остров разъединяет их, мужчина и женщина теряют друг к другу интерес. Чтобы Остров сохранял волшебную силу, люди должны соблюдать определённые требования. На Острове нельзя охотиться ни на зверей, ни на птиц. И вообще, на Острове нельзя появляться с оружием. Кроме того, на Острове нельзя говорить неправду и нельзя совершать ни жестоких, ни коварных поступков. Если люди будут соблюдать эти условия, то Остров будет помогать им, и перелётные птицы будут садиться на Острове, чтобы напитаться природной энергией любви. А если же люди будут нарушать эти требования, Остров утратит свою волшебную силу и не сможет помогать людям. И перелётные птицы перестанут садиться на Острове, они найдут ля себя другое пристанище. Как раз в этот момент, когда юноша сказал эти слова, – продолжала свой рассказ Зульфия, – с поверхности воды с шумом поднялась стая лебедей. Юноша и девушка одновременно почувствовали, что их время заканчивается. Взявшись за руки, они устремились к воде. Девушка бежала легко и грациозно, а юноша слегка припадал на раненую ногу. Чуть сбавив бег и полуобернувшись, он крикнул: «Помни, батыр, – ни лжи, ни жестокости, ни коварства! Прощай, батыр!» Затем и девушка, полуобернувшись, крикнула: «Прощай!» Как только их пятки коснулись воды, они превратились в птиц. Девушка вновь обернулась белоснежной лебёдушкой. А юноша превратился не в коршуна, он тоже стал белым лебедем. Мощными взмахами крыльев они неслись над водой. Затем они набрали высоту и присоединились к стае. Стая лебедей совершила круг над Островом и, выстраиваясь клином, направилась к югу.
   Костёр стал затухать, он снова стал дымить. Зульфия подтолкнула несколько поленьев в огонь, они тотчас воспламенились. Саша взялся за шампуры, повернул их, отметив, что шашлыки подрумяниваются равномерно. Он понимал, что легенда закончилась, но помня, как неудачно предположил окончание легенды прежде, теперь не решался что-либо сказать. И действительно, Зульфия продолжила:
 – С тех пор прошло много лет. Давно уже нет того батыра. На Остров каждую весну и каждую осень неизменно садятся перелётные птицы. В подавляющем большинстве это дикие гуси. Кстати, именно поэтому Остров имеет ещё одно название – «Гусиный перелёт». Но садятся и лебеди. Птицы, как правило, пасутся, кормятся на воде. Но, конечно же, выходят они и на сушу. И люди замечают иногда необычную пару лебедей – лебёдушка с изумительно белоснежным оперением, с изящно изогнутой шеей, шагает грациозно, а рядом идёт лебедь, слегка прихрамывая на одну ногу. Вот такая вот легенда, – подытожила Зульфия после небольшой паузы.               
 – Прекрасная легенда. Пожалуй, подобной легенды я ещё не слышал. А как люди относятся к ней, к этой легенде?
 – Кто-то верит в неё, кто-то воспринимает, как игру. Но «правила игры» соблюдают все. Как то много лет назад местные поймали на Острове браконьера. История умалчивает, как люди поступили с браконьером, но после этого решили сделать Остров заповедником. Решение принималось на государственном уровне. Так что, Остров теперь является заповедником.
 – А ты? Как ты относишься, ты веришь в легенду? – Саше было любопытно, что ответит Зульфия.
 – Верю. Верю и в легенду, и в волшебную силу Острова, – и через несколько мгновений, заметив вопрос и живой интерес во взгляде Саши, добавила, – ты, наверно, читал «Алые паруса» Александра Грина, так вот, при равных прочих качествах алые паруса лучше серых.
«А ты совсем даже не простушка», – подумал Саша, а сам спросил:
 – А как же Остров допустил, что вы расстались с мужем?
 – А у нас, как выясняется, и не было любви. Я работала геологом в нефтеразведочной экспедиции. Как то выехала на буровую, там как раз буровики подняли керн* с забоя. Я занималась с этим керном. Приехал Чингисхан, он тогда ещё не

 *Керн – образец породы, представляющий собой цилиндрический столбик, отбираемый при бурении с целью дальнейшего изучения.

 был генеральным директором, был рядовым инженером и курировал разведочное бурение. Он увидел меня. Стал оказывать знаки внимания. У меня тогда никого не было на примете, а Чингисхан мужчина видный, симпатичный. Стали встречаться. Потом сыграли свадьбу. Говорят, жить без любви – это грех. Вот Остров и развёл нас, а меня ещё и наказал, отняв у меня детей.
   Наступила пауза. И Саша, и Зульфия, каждый со своей стороны протолкнули в костёр несгоревшие части поленьев. Сухие дрова тотчас воспламенились, огонь весело заплясал, облизывая дно чайника. Саша подумал: «Комариный остров» – звучит не совсем романтично, «Рябиновый остров» – более красивое название, «Гусиный перелёт» отражает, если так можно выразиться, «функциональность» Острова». И он спросил:
 – А какое название тебе больше по душе: «Комариный остров», «Рябиновый остров» или «Гусиный перелёт»?
 – Ни то, ни другое, ни третье. Я называю его про себя «Остров перелётных птиц». Это как раз мой Остров, ведь я из-за подлости мужа превратилась в одинокую «кукушку» без своих «птенцов». А кукушка – она ведь тоже перелётная птица.
 – Это и мой Остров тоже, – признался Саша, – я каждый месяц лечу то на север, то на юг, то на работу, то на отдых. И на работе каждый раз перелетаю с буровой на буровую. Так что, я и есть самая настоящая перелётная птица.
   В этот момент над ними послышались крики диких гусей. Саша поднял голову и увидел, как большая стая птиц, выстроившись клином, пролетала над Островом. Было видно, что гуси не собираются садиться.
 – Они пролетают ми-и-мо, – произнёс Саша с печалью в голосе. – Стало быть, Остров утратил свои волшебные свойства. Стая вот-вот скроется за вершинами елей. Саша встал, чтобы проследить чуть дальше полёт птиц. Вдруг как по команде клин распался, птицы стали снижаться, делая круг.
 – Они садятся! Они садятся! – воскликнул Саша. Он пересел на бревно Зульфии, рядом с ней, обнял её за плечо, притянул к себе. – Остров сохранил свои волшебные свойства, я это чувствую!
 – Я тоже чувствую это, – она не отстранилась. Ему даже показалось, что она, наоборот, прижалась к нему. Тыльной стороной ладоней она вытирала слёзы от дыма костра, размазывая сажу по щекам. Её смущало, что её лицо совершенно не ухожено.
«Ещё одна Золушка в твоей судьбе. Везёт тебе, Санёк, на Золушек», – подумал он, вглядываясь в её чумазое лицо. В этот момент закипел чайник. Вода с шумом падала в костёр, клубы пара и дыма взметнулись вверх. Саша осторожно снял с костра перекладину с чайником, опустил чайник на землю. Зульфия стала заваривать чай. А Саша стал снимать шампуры с мангала.      

   На просеке появился человек. Он шёл по тропинке как раз к ним. Когда он подошёл ближе, Зульфия сказала:
 – Это егерь, тот самый симпатичный дядечка.
 – Здравствуйте, люди добрые. Можно ли к вашему костру? – егерь вёл себя, совсем даже не как «хозяин тайги».
 – Да, да, конечно, добро пожаловать, – Саша встал, приветствуя старшего человека. Тот подал руку:
 – Меня зовут Севостьян. Я егерь в этом заповеднике. А фамилия у меня самая что ни на есть лесная – Еловиков.
 – Меня зовут Александр, – Саша пожал протянутую руку, – а мою спутницу зовут Зульфия.
 – А мы знакомы. Здравствуй, Зульфия.
 – Здравствуйте.
   Саша отметил про себя, что Зульфия не стушевалась, не засмущалась, а наоборот, казалось, что она была даже рада этой встрече. Так радуются старому доброму другу.
– Вы видели, только что прилетела первая стая перелётных птиц? – у егеря было восторженное лицо. И, обращаясь к Саше – Вы знаете легенду нашего Острова?
 – Да, да, Зульфия только что рассказала мне.
 – Остров сохранил свои волшебные свойства! – те же восторженные интонации в голосе егеря и юношеская, радостная искорка в глазах!
   Саша посмотрел на Зульфию и улыбнулся, Зульфия ответила смущённой улыбкой. Это не осталось незамеченным наблюдательным егерем. Мудрый человек понял всё, что творилось в душах молодых людей. Он усмехнулся в усы, поглаживая бороду, чтобы скрыть таким образом свою добрую улыбку.
 – Хороший человек всегда к накрытому столу. Садитесь, пожалуйста. У нас как раз поспел шашлык, скоро заварится и чай - пригласил Саша.
   Зульфия достала из рюкзака чистую красивую скатерть, постелила на землю. Достала довольно большую эмалированную чашу, выложила в чашу нарезанный хлеб.   
   За шашлыками шёл неспешный разговор. Егерь поинтересовался, какова вероятность, что они потушат факел? Получалось так, что егерь знал, кто он такой. Это несколько смущало Сашу, но он вида не подал. Коротко рассказал об аварийной скважине, о том, как ликвидировали такой же факел в Тюменской области.
После шашлыков был чай, душистый, ароматный. Севостьян поблагодарил за угощение, затем, показал взглядом на гитару:
 – Какие песни поёте, молодёжь?
    Снова над Островом звон гитары и звучат песни. Вновь над костром «кружатся крылья вертолёта» и «рябина горит так, что сердце болит».
   Егерь встал:
 – Хорошие песни поёте, молодёжь. Вы мне нравитесь. Спасибо за гостеприимство.
Саша тоже встал, провожая гостя. Севостьян отдельно поблагодарил Зульфию:
 – Спасибо, Зульфия. Вы – прекрасная хозяйка, гостеприимная.
 – Пожалуйста. Вам спасибо за добрые слова.
   Егерь, попрощавшись, зашагал по тропинке. Сделав несколько шагов, остановился. Медленно повернулся, словно, размышляя, сказать или не сказать. Затем молвил негромко:
 – Ты, парень, не обижай её. Она и так натерпелась от чужой неправедности.   
 – Нет, нет, что вы, – успокоил его Саша.
   Егерь поднял вверх руку с раскрытой ладонью в знак того, что принимает его ответ и, показывая, что окончательно прощается.
   Саша подумал при этом: «Здесь «сарафанное радио» работает безупречно, все про всех знают. И если ты допустишь ошибку, особенно, во взаимоотношениях с людьми, молва осудит тебя строже, чем своих».
   Севостьян снова неспешно повернулся и зашагал по тропе. Провожая взглядом его высокую стройную фигуру, Саша подумал: «Егерь не только следит за тем, чтобы никто не появлялся на Острове с оружием и не охотился ни на зверей, ни на птиц, он озабочен ещё и тем, чтобы на Острове не было «ни лжи, ни жестокости, ни коварства». Откуда-то из кустов выскочил чёрный кот и длинными прыжками устремился вслед за своим хозяином. В сознании Саши мелькнула мысль: «Люди ищут Место Силы. Иные мечутся по всей планете в поисках этой самой пресловутой Силы. Не тем озабочены люди, не то ищут. Нужно искать не Место Силы, а Место Справедливости. Вот его, Саньку Кузнецова, судьба благосклонно привела именно к такому месту, Месту Справедливости. А в проводники дала эту скромную и милую женщину». Мысль развивалась дальше: «Николай Рерих путешествовал по Тибету в поисках Шамбалы, Места Мудрости. А ведь Место Справедливости и Место Мудрости – они во многом схожи».   

   Теперь Саша ночует в общежитии у Зульфии. Вечером, включая свет, они не задёргивают шторы, нет такой необходимости, здесь, на втором этаже, никто не заглянет к ним в окно. Кроме того, окно закрыто рябиной. Саше нравится рябина, которая растёт под её окном. В ветреную погоду она стучится тихонько в стекло. По ночам случается, что, не просыпаясь, сквозь сон, какой-то частью своего сознания или, даже, подсознания, Саша улавливает этот стук. В детстве они вместе с родителями смотрели детские диафильмы. В одной из сказок ночные сторожа, охранники Великого Хана, ходили по улицам и стучали в колотушки, распугивая разбойников. При этом сторожа приговаривали: «В Багдаде всё спокойно! В Багдаде всё спокойно!» Вот также и эта рябина словно успокаивала словами из сказочного детства: «В Багдаде всё спокойно! Спите мирным сном, я охраняю ваш сон. И пока я стою здесь, под вашим окошком, в вашей жизни всё будет прекрасно и чудесно». От этого на душе было тепло и уютно. А рядом была его нечаянная радость, его нечаянное счастье – Золушка-Зульфия. От этого на душе было теплее и уютнее вдвойне. 
   Как-то однажды Саша увидел на столе Зульфии белый свёрток. Спросил, что это такое. Оказалось, это Коран. Так мусульмане хранят Священную Книгу, завернув её в белую чистую ткань. Брать в руки Коран разрешается только, совершив омовение, с чистыми помыслами и с истинной верой в Аллаха. Саша спросил, на каком языке написан текст Корана? Оказалось, в этом Коране есть два текста: и по-арабски, есть перевод и на русском языке. Саша попросил взять с собой Коран, обещав при этом, что все условия будут соблюдены.
 – Хорошо, – согласилась Зульфия, – но учти, если ты солжёшь с Кораном в руках или скажешь какую-нибудь ложь по отношению к самому Корану или совершишь какой-нибудь неблаговидный поступок в отношении Корана, Аллах накажет тебя жестоко. Так что, взять в руки Коран – это большая ответственность. 

   Буровую смонтировали. Саша решил, что от начала до конца бурением будет командовать сам. Очень важно было правильно забуриться, правильно закривить скважину, чтобы в конце, в итоге, расположить взрывчатый заряд таким образом, чтобы его направленный взрыв пришёлся в нужное место. Теперь он жил прямо на буровой и просил бурильщиков при малейших вопросах будить его ночью, не стесняясь. 
   Как то приехали на буровую руководители, все трое: Чингисхан, главный инженер и главный механик. Они толпились возле бурильщика. Услышав разговор Александра и бурильщика о марке долота, о нагрузке на долото, о давлении и удельном весе раствора, Чингисхан почувствовал, что Александр живёт среди этих цифр, он чувствует себя среди них, «как рыба в воде». Сам Чингисхан все свои студенческие годы занимался спортом: то у него состязания, то сборы, то тренировки. На лекциях бывал редко. Зачёты и экзамены ему ставили «автоматом». Так что, о процессе бурения имел смутные представления. А этот русский парень, судя по всему, является «профессором бурения». И тут Чингисхан почувствовал, что успех неизбежен. Так он чувствовал зарождение победы на ринге, на татами и в октагоне. Предчувствие победы появлялось, как небольшой приятный тёплый комочек в душе, затем комочек разрастался, охватывая всю грудь, и тогда его победа была уже неизбежна. Он представил, что факел потушен. И поток денег, утекающий «за бугор» в виде штрафа, остановлен. Львиная доля этих денег останется в его, Чингисхана, кармане. Кроме того, воображение рисовало, как тот газ, который сгорает сейчас бесконтрольно, будет добываться целенаправленно. Он, Чингисхан, построит сеть газозаправочных станций для автомобилей и сеть газопроводов по всей стране. Он будет владельцем всего этого бизнеса. И доходы будут принадлежать ему, Чингисхану. В народе есть традиция, неписаный закон: тому человеку, который организовал и обеспечил тебе поступление денежной прибыли, тому причитается десятая доля этих денег. Чингисхан даже наметил, какую сумму выделит этому «укротителю огня». И теперь, под впечатлением предстоящей победы над огненной стихией, он, не называя сумму, на манер древних правителей, заявил:
 – Александр, если вы потушите этот факел, просите у меня, что хотите. Я исполню одно ваше пожелание.
 – Хорошо. Очень хорошо, – но потом Александр подумал: «А «генерал»-то наш жадный. В таких случаях исполняют три желания».
   Вот, наконец, пробурена скважина. Буровикам дана команда поддерживать циркуляцию раствора, прорабатывая скважину, не углубляясь ни на метр. В таком режиме они будут ждать взрывника Сергея Фролова с его специальным снарядом кумулятивного действия.

   Приехав с буровой и оставшись наедине с главным механиком, главный инженер вкрадчиво сказал:
 – Слышал, наш шеф пообещал большой куш тому, кто заглушит факел. Наши монтажники смонтировали буровую, наши буровики пробурили скважину, осталось найти наших взрывников, и – дело в шляпе, слышишь! Большой куш мы с тобой разделим пополам, ну, придётся поделиться с взрывником. А этот русский останется не у дел. Пусть он подольше ждёт своего товарища.
   Сказано – сделано. Нашёлся и взрывник. Ознакомившись с ситуацией, тот заявил:
 – Да вы что, десять метров для подземного взрыва – это очень большое расстояние. На таком расстоянии впору использовать ядерный взрыв. Обычным, тротиловым зарядом сделать это невозможно. Надо добуриться ближе к той колонне, которую нужно перекрыть взрывом.
 – Но русский буровой мастер утверждает, что именно на таком расстоянии он заглушил свою скважину там, в России, – возразил главный инженер.
 – Такое возможно только в том случае, если использовать направленный, кумулятивный взрыв. А для этого надо снайперски навести этот взрыв. Кроме того, в моём распоряжении нет подобных зарядов.
 – А если пробурить ближе к аварийной скважине, сможешь её заглушить своим зарядом?
 – Думаю, что сумею. Для этого надо расположить заряд, ну, хотя бы в двух метрах от  объекта.
   Втайне от Чингисхана главный инженер и главный механик приехали на буровую и дали команду бурить дальше. Бурильщик возразил, сказав, что русский буровой мастер запретил углубляться.
 – Ты от кого получаешь зарплату, от русского или от нас? – таким образом, своими словами главный инженер поставил вопрос ребром.
   Бурильщику ничего не оставалось, как подчиниться. Подсчитали, прикинули, сколько нужно пробурить, чтобы обеспечить нужные два метра. Начали бурить. Вдруг в один момент давление на манометре резко подскочило и тут же стало падать. Такое происходит, когда подскочившее по какой-нибудь причине давление раствора срезает предохранительное кольцо на насосе. Бурильщик выключил насос, но было слышно, как под буровой хлещет раствор. Из насосной прибежал первый помбур с вестью о пробитом предохранительном клапане. Насос выключен, но откуда же хлещет раствор? И тут бурильщику всё стало ясно – они слишком близко подошли к аварийной скважине, и газ под большим давлением пробился в новую скважину и теперь выталкивает раствор. Бурильщик закрыл трубные плашки превентора. Раствор под буровой перестал хлестать. Теперь аварийная скважина не способна проявить себя через новую скважину: обратный клапан, который имеется в компоновке бурильного инструмента, не позволяет пробившемуся газу выталкивать раствор по бурильной трубе, а трубные плашки превентора не позволяют выдавливать раствор по затрубью. Но и они, буровики, не смогут ничего предпринять, поскольку новая скважина сама превратилась в аварийную.
   Стали обсуждать создавшуюся ситуацию. Бурильщик вдруг осознал из разговора, что суть происходящего лучше всех понимает именно он сам, и идти на поводу руководителей было опрометчиво. Надо было, конечно, догадываться, что в аварийной скважине газ идёт не только по технической колонне, но и по затрубью, и подходить близко к скважине было недопустимо.
Руководители сели в «Ниву» и укатили.

   Александр получил телеграмму: Сергей прилетает завтра, а груз доставят позже по железной дороге в спецвагоне в сопровождении военных. С этой радостной вестью Александр спешит в контору. Но, что это, ему не рады, от него прячут глаза. Говорят короткие, уклончивые фразы.
 – Я не понимаю. Что происходит? Вы что-то не договариваете, – воскликнул Александр в смятении.
 – На буровой произошла авария, – главный инженер решился открыть правду.   
 – Какая?
 – Газ из аварийной скважины пробился в нашу, новую скважину.
 – При каких обстоятельствах это произошло?
 – Мы решили углубить скважину и пробурили несколько метров.
 – Но я же давал команду не углубляться. Почему без моего согласия решили бурить?
 – А ты что, здесь самый главный что ли? Мы должны тебя спрашивать, что нам делать? – главный инженер решил, что лучшая защита – это нападение.
 – Во-первых, я с вами не корешился и требую разговаривать со мной уважительно, на «вы». Во-вторых, самый главный здесь ни я, ни вы, ни он, – Александр показал взглядом на Чингисхана, – самым главным в данном случае является скважина, она ставит свои условия, свои технические требования. В-третьих, если вы пригласили меня в качестве технического руководителя, будьте добры исполнять мои указания. И ещё, моё дальнейшее участие в этой работе возможно только в том случае, если вы обещаете, что не будете заниматься самодеятельностью.
   Нависла тишина. Двое осознавали свою ошибку, но признать себя неправым не позволяло самолюбие. Чингисхан догадывался о коварном плане подчинённых, но не спешил с разоблачением. С тех пор, как он стал генеральным директором объединения, ему частенько приходилось лавировать между разными мнениями, разными позициями: надо было быть своим у «братвы», вместе с тем, не выходить за рамки Уголовного кодекса, не оставаться в должниках у налоговиков, при этом и бизнес продвигать. Он поймал себя на мысли, что хотел бы сейчас оказаться на месте этого русского парня, который «железно» знает свою работу и открыто, громогласно говорит то, что считает нужным сказать. Чингисхан понимал, что своё веское слово должен сказать именно он, генеральный директор:
 – Мои подчинённые обещают, что не будут заниматься самодеятельностью. А вообще-то, исправить ошибку возможно?
 – Скорее всего, придётся передвигать буровую установку и бурить новую скважину. Причём, третью скважину нужно будет бурить чуть глубже, чтобы перекрыть аварийную скважину ниже того участка, где она пробилась ко второй. Нужно ехать на место и принимать решение там.
   Монтажникам снова поставлена авральная задача. Благо, что передвигать буровую установку нужно недалеко, всего на несколько сот метров.

   На следующий день Александр съездил в аэропорт, встретить Сергея. Тот прибыл в военной форме, всегда подтянутый и в прекрасном настроении. Друзья радостно обнялись.
   В гостинице Сергей поселился в номере рядом с Александром. Они решили, что делами займутся завтра, а сегодня у них праздничный вечер встречи.
   Назавтра Александр познакомил своего школьного друга с руководителями объединения и с Зульфиёй. Съездили на буровую, ознакомились с ситуацией. А после того, как вернулись с буровой, Александр предложил: «А давай тряхнём стариной и сходим в спортзал на тренировку! Я тут похаживаю в спортзал команды «Алга», переводится как «Вперёд».
   Выяснилось, что и Сергей поддерживает свою спортивную форму. Тренер, понаблюдав за их игрой, отметил, что они вполне могут усилить их команду. Как раз вот-вот намечается ответственная игра с сильным соперником, с командой «Ракета» из соседнего городка. Друзья втянулись в тренировочный режим.
   Настал день матча. Руководители нефте-газодобывающего объединения, сильнейшие спортсмены, пришли поболеть за команду своего города. Организаторы матча встретили их уважительно и предоставили места для почётных гостей. Для Чингисхана и его подчинённых было неожиданностью увидеть в команде своих знакомых, русских друзей.
   Игра началась. Центровым в их команде был Сергей. С первых минут игра шла на равных. Но затем в их команде стал выделяться тандем «Александр – Сергей». Вначале их совместная игра не давала результата. Не всё удавалось. Но потом, когда противник начинал привыкать к их тактике, друзья меняли стиль игры. Причём, делали это одновременно, словно по чьей-то команде. Чингисхан пытался понять, как они согласовывают действия, но не заметил ничего особенного. Казалось, у этих двоих существует единый разум, управляющий их действиями. При слаженной командной игре неожиданная комбинация этих русских парней завершалась стремительным проходом Александра и точным броском с отскоком от щита. А высокий Сергей восхищал всех точными бросками с дальней дистанции. Их перевес в очках постепенно нарастал. И вот свисток. Команды ушли на отдых.
   Возле главного арбитра несколько человек: помощники арбитра, тренеры, известные спортсмены, один из тренеров их команды по имени Джумагулы, с которым Чингисхан знаком лично, – энергично обсуждают игру. Неожиданно появился тренер «Ракеты». Подойдя к главному арбитру быстрым шагом, он громко произнёс:
 – Мы заявляем протест. В команде наших противников играют два подставных игрока.
 – Вы имеете в виду спортсменов под номерами «4» и «7»? – вмешался Джумагулы.
 – Да, именно.
 – Но эти парни прикомандированы к организации нашего города, – парировал Джумагулы, – они тренируются у нас и заявлены в нашей команде на вполне законных основаниях. Кроме того, – продолжал он, – кодекс честной борьбы предполагает не изгонять с паркета сильного соперника, а побеждать его.
 – Хорошо сказал! – воскликнул громко Чингисхан, который находился рядом, в секторе почётных гостей.
   Все затихли. Тренер противоположной команды взглянул на Чингисхана. Возможно, он узнал чемпиона единоборств, а возможно, по воцарившейся тишине догадался, что это авторитетный человек.
 – Хорошо, я принимаю вызов, – заявил тренер «Ракеты» и решительным шагом направился в раздевалку к своей команде.
   Вот завершился перерыв. Свисток арбитра. Начался второй тайм. «Ракета» задала высочайший темп, словно хотела оправдать своё название. Тяжелейший прессинг, неожиданные комбинации. Результат не заставил себя ждать – «Ракета» стала сокращать разрыв. В игре «Ракеты» не было ни нарушений, ни злобы, ни враждебности в действиях. Их игра стала более быстрой, более точной, более целеустремлённой. «Интересно, какие «волшебные» слова нашёл их тренер?» – размышлял Чингисхан.
   Но и наши друзья не растерялись, тоже добавили темп. Идёт интересная, захватывающая борьба. Снова игра на равных. К концу тайма стала сказываться недостаточная физическая подготовка русских парней. Снова «Ракета» на взлёте! Но свисток арбитра остановил её «полёт». Победа за командой «Алга»!
   Команды выстроились для ритуала прощального приветствия. Судья объявил победителя, объявил счёт. Вот капитаны команд пожали друг другу руки, пожали руку арбитру. Вот игроки одной команды пожимают руки игрокам другой. Кто-то обозначает объятия, прикоснувшись ладонью к плечу соперника. Объятия формальные, «спортивные». Вот ритуал рукопожатий завершился. Можно идти. Чингисхан начал вставать с места. Но вдруг он увидел, как двое русских парней сначала пожали друг другу руки, затем обнялись! Обнялись не «по-спортивному», не формально, обнялись реально, притянув друг друга во всю силу мужских мышц! Говорят, эти двое учились вместе в школе и последние два года учёбы сидели за одной партой на «камчатке». И вместе выступали за школьную команду. За то десятилетие, что прошло с тех пор, их дружба не угасла, а наоборот, стала крепче. Ностальгия, воспоминания детства и юности придали их чувствам новые краски, новые звучания. Чингисхан прекрасно чувствует это. Ведь Чингисхан – мастер единоборств, он мастер движения. Кто-кто, а он-то прекрасно понимает, что движениями тела управляют движения чувств.  Вдруг он осознал со всей остротой, что у этих двоих парней есть то, чем обделила судьба его, великого Чингисхана. У них есть то, что не купишь за деньги, не присвоишь силой, чем не завладеешь властным распоряжением, у этих двоих есть мужская дружба. Искренняя, чистая, бескорыстная. Вот эти двое разжали объятия, рука одного скользнула по плечу другого, а другой провёл ладонью по пояснице своего друга. Чингисхан снова поймал себя на мысли, что хотел бы оказаться на месте этого русского парня, «укротителя огня». Тут он заметил, что стоит в неестественной позе на полусогнутых ногах, согнувшись в пояснице. Он выпрямился, огляделся по сторонам, не заметил ли кто этой его заминки?

   Буровую передвинули и смонтировали быстро, за несколько дней. Снова Александр руководит бурением. Снова скрупулёзными подсчётами обеспечен наклон скважины, и новая скважина нацелена на аварийную, которую необходимо заглушить направленным взрывом. Наконец новая скважина достигла запланированной глубины.
   Долгожданный звонок от железнодорожников – прибыл вагон с военным грузом. Съездили за снарядом на станцию. Отделение солдат во главе с сержантом из сопровождающих превратились в экскурсантов, их поселили в заранее приготовленный вагончик.
   Александр провёл вводное занятие и инструктаж по технике безопасности со всеми специалистами, которые будут обеспечивать завершающий этап. Буровики будут опускать снаряд в скважину, не только соблюдая технику безопасности, но и согласовывая свои действия с геофизиками. К снаряду будет подсоединён каротажный кабель геофизиков, по которому подадут электрический заряд для подрыва. Кабель будут опускать в скважину одновременно с опусканием снаряда. Требуется строжайшая дисциплина и синхронность работы буровиков и геофизиков, управляющих лебёдкой с кабелем.
   Когда все уяснили свои задачи, приступили к спуску снаряда. Вот и доставлен снаряд на проектную глубину. Люди отведены на безопасное расстояние. Наступил решающий момент. Александр и Сергей обменялись взглядами. Александр молча, кивком головы дал согласие.    
   Сергей включил тумблер. Земля слегка содрогнулась от подземного взрыва. Шли секунды, а пламя всё гудело. Создавалось впечатление, что взрыв был неудачным. Люди стали переглядываться, ожидая ответа от других. Лишь двое из присутствующих: Александр и Сергей, – знали, сколько секунд нужно ждать. Вдруг «рёв турбин» стал затихать, и пламя прямо на глазах стало уменьшаться. Вот столб огня всего лишь в несколько метров, метр, несколько десятков сантиметров… Вместо направленного потока огня из устья скважины вырвалось облако объёмного пламени, и всё стихло. Наступила оглушающая тишина. Сотни реактивных самолётов враз заглушили свои турбины. Какое-то время люди стояли, привыкая к этой тишине. Им и верилось, и не верилось, что огненная стихия, наконец-то, усмирена. Опасались, что вот-вот из скважины снова вырвется пламя. Все стояли, словно загипнотизированные этой тишиной. Взоры были обращены к русским парням, словно только они двое имели право первыми нарушить эту необычную тишину.
   Наконец Александр протянул руку Сергею. Они пожали друг другу руки и обнялись. Обнялись крепко, по мужски. По тому, как сминая куртки, эти двое прижали друг друга к себе, во всю силу мужских мускулов, Чингисхан отметил про себя силу их чувств. Он снова, уже в который раз, отметил про себя, что хотел бы оказаться на месте этого русского парня. Вот они разъяли свои объятия. К ним подошёл Асанхан, подал обе руки Александру, обнял Александра. Они стоят, обнявшись, похлопывая друг друга по плечу, по спине. Затем Асанхан подал обе руки Сергею, и они тоже обнялись. Затем они обнялись втроём: прораб монтажников, Александр и Сергей. Асанхан похлопывал их обоих по плечу, приговаривая: «Ах, какие вы молодцы, вы мне оба нравитесь». Затем Асанхан достал носовой платок и вытер слёзы. Чингисхан был немало удивлён таким душевным состоянием, душевным порывом своего прораба. У того, казалось, даже разгладились морщины, и усы, до этого момента смотревшие книзу, вдруг поднялись кверху, и улыбка время от времени озаряла его лицо. Чингисхан даже не подозревал, что этот уже немолодой человек мог так сильно переживать за работу. Нет, конечно же, Асанхан не «примазывается» к успеху этих двоих русских, он искренне рад, что такое грандиозное дело свершилось, Чингисхан понимает это.
   Генеральный директор чувствует себя несколько неловко. Он, конечно, рад этому великому событию, но не он является главным героем торжества. Он сегодня на вторых ролях. Чингисхан подошёл и подал обе руки Александру со словами: «Молодец, спасибо вам». Затем с теми же словами он подал обе руки Сергею. Потом рукопожатия с Асанханом, вглядываясь в его глаза: «Интересно, сколько ему лет? Не подходит ли у него какой-нибудь юбилей? Надо бы поощрить его. Да, и обоим русским парням надо выписать премии. Да и не только им, всем, кто участвовал в подготовке этого взрыва: и монтажникам, и буровикам, и геофизикам – нужно будет всем выписать премии». И тут все присутствующие словно очнулись от оцепенения, стали поздравлять друг друга, пожимать руки. Народ зашумел, задвигался. Здесь были не только те, кто находился по работе, было много любопытных, пришедших посмотреть на великое событие. На лицах людей Чингисхан видел неподдельную радость. Он стал обходить, пожимая руки со словами благодарности тем, кто находился рядом. Всеобщее воодушевление захватило и его, он углубился дальше, пожимая руки всем, кто здесь присутствовал. Он узнавал некоторые лица, вот группа парней, это, кажется, монтажники, а вот буровики. А вот этот мужчина в зрелом возрасте, кажется, крановщик с крана КП – 25. Многие лица были незнакомы, он пожимал руки и благодарил всех. Вот перед ним девушка, кажется, единственная девушка среди множества мужчин. Интересно, кем она работает: лаборанткой, поварихой, а может, она геологиня, как Зульфия? Эх, с Зульфиёй нехорошо получилось, некрасиво. Где-то в глубине души появился неприятный, неуютный комочек, не позволявший радоваться в полную силу. Он хотел спросить её, кем она работает, и как её зовут, но подумал, что присутствующие, да и сама девушка могут неправильно истолковать его заинтересованность. Он протянул ей обе руки. Девушка неумело подала тоже обе руки. Вместо слов благодарности, которые он говорил всем-всем-всем, неожиданно для себя Чингисхан произнёс: «Я желаю вам счастья», – и быстро отошёл от неё, чтобы не дать тому неуютному комочку разрастаться.

   Александр, постучавшись, вошёл в кабинет Чингисхана.
 – Вы пришли попрощаться? Вы уже закрыли свой командировочный лист? – Чингисхан встал, приветствуя Александра.
 – Нет, я ещё не улетаю. Я пришёл со своей просьбой, которую вы обещали исполнить.
   Тишина воцарилась в кабинете. Главный инженер и главный механик переглянулись, в их глазах была написана мысль: «Вот сейчас мы узнаем, каков аппетит у этого русского».
 – Да, я слушаю, – напряжение в позе генерального директора.
 – И спросили Пророка Мухаммада (Слава ему и благословение Аллаха): «Кого должен почитать человек в первую очередь?» Ответ был: «Мать». – «А во вторую очередь?» – «Во вторую очередь тоже мать, и в третью очередь – мать, а вот в четвёртую очередь – отца».             
 – Вы решили прочесть нам проповедь?
 – Нет, это не проповедь, это предисловие к моей просьбе. А суть просьбы такова. Для человека мать в четыре раза дороже и ближе, чем отец. А для ребёнка мать дороже ещё в большей степени. Верните, пожалуйста, детей Зульфие.
   Снова тишина нависла в кабинете. Двое «боковых» вновь переглянулись. «А денег, стало быть, он уже не попросит, ведь ему обещана только одна просьба», – было написано на их лицах.
 – Но,.. Но она лишена родительских прав, – Чингисхан понимает неубедительность своего ответа.
 – Мы с вами взрослые люди, мы прекрасно понимаем, как она была лишена этих самых прав. Кстати, заодно восстановите и её родительские права.
   «Вполне может случиться, что они сойдутся с Зульфиёй. Это означает, что этот русский парень будет воспитывать моих батыров. Не вернуть? Оставить детей у себя? Но я обещал, дал слово, мужчина должен держать слово. Я ведь полагал тогда, что он будет просить денег. А правду ли он говорит про мусульманское утверждение? Похоже – правду, этот парень не похож на лжеца. Но, надо бы зайти в мечеть и спросить у имама, определиться наверняка. Вместе с тем, то, как я поступил с Зульфиёй – это была ошибка, не надо было этого делать. Ведь дети, действительно, когда-то спросят, что я им скажу, как им в глаза посмотрю? Этот парень помогает мне исправить ошибку. Но идти на поводу у этого русского всё-таки неприятно. Да, надо непременно зайти к имаму», – все эти мысли мгновенно пронеслись в голове Чингисхана. Он умел быстро мыслить и быстро действовать, но сейчас решение, почему-то не складывалось в его сознании.   
 – Я… Я не готов дать ответ прямо сейчас. Давайте, мы с вами условимся так: ровно через сутки, сейчас два часа дня, завтра в это время я дам вам ответ.
 – Хорошо. До свидания, – Александр вышел.
   На следующий день, во время обеденного перерыва Чингисхан, Алсу, главный инженер и главный механик вернулись из кафе. Алсу осталась на своём рабочем месте, а мужчины прошли в кабинет Чингисхана. Не прошло и десяти минут, как главный инженер и главный механик вышли из кабинета и направились к выходу.
 – Куда это вы так быстро? Ведь только что вернулись с обеда, – полюбопытствовала Алсу.
 – Сейчас к Чингису придёт человек, у них будет серьёзный и деликатный разговор. Мы уходим, чтобы не помешать.
   Очень скоро появился Александр:
 – «Сам» у себя? – спросил он, поздоровавшись.
–  Да, да, у себя. Проходите, – «Ах, вот с кем будет деликатный разговор», – подумала при этом Алсу.
   Александр вошёл, предварительно постучавшись.
Обменялись рукопожатиями.
 – Пожалуйста, – Чингисхан показал на стул.
   Чингисхан, выдержав паузу:
 – На вашу просьбу я даю положительный ответ. Я много думал об этом и полагаю, что это будет справедливое решение.
 – Спасибо. Я очень рад. И ещё есть одна просьба, она не в рамках наших договорённостей, а так, житейский вопрос. Я слышал, что высвободившиеся от штрафов деньги, вы хотите пустить на обустройство Острова, что хотите организовать там охотничье хозяйство и открыть охотничий бизнес. Я бы хотел, чтобы Остров оставался в своём первозданном виде, в качестве островка нетронутой природы. А на эти деньги я бы предложил построить стадион вот здесь, на пустыре. Когда я шёл сюда, мальчишки гоняли там мяч. Вместо ворот лежат сумки и портфели, и мяч у них полуспущенный, они время от времени останавливаются и подкачивают его. Я подумал, что если бы этим мальчишкам создать условия, возможно, среди них есть будущие Пеле и Жаирзиньо.
 – Я подумаю. В ваших словах есть здравый смысл.
   Александр ушёл. Через несколько минут в кабинет вошла Алсу:
 – Чингис, ты извини меня, но у женщин есть слабость, они любят подслушивать разговоры. Я слышала ваш разговор с этим русским парнем, – Алсу стала гладить мужу плечи, спину, – я тоже много раз видела, как мальчишки мучаются со своим дырявым мячом. Мне тоже приходила мысль, что нужно построить стадион. Причём, не только стадион, а целый спортивный комплекс, в котором были бы разные спортивные секции, – пальцы Алсу стали теребить волосы своего мужа, внедрившись в его густую шевелюру, – а я стала бы водить туда наших мальчишек. 
 – Мальчишек придётся вернуть их родной матери.
«Ах, вот на какой вопрос был дан положительный ответ, – подумала Алсу:
 – А мы? А наши с тобой отношения? – пальцы замерли в ожидании ответа.
 – Нет, нет, наши отношения остаются прежними, – он обнял её за талию, – к тебе претензий нет, ты хорошая мама.
 – Я чувствовала, что не всё гармонично в нашей семье, но, действительно, старалась быть хорошей мамой, – пальцы ожили, но их движения стали задумчивыми.
Наступила пауза. Затем Алсу продолжила:
 – И насчёт Острова, я тоже хотела бы, чтобы он оставался в прежнем виде. Помнишь, весной мы с тобой были там и любовались дикими гусями. Помнишь, гусь и гусыня, вытянув шеи, пригну головы до самой земли, и почти соприкасаясь клювами, о чём-то тихо переговаривались? Мы с тобой понимали тогда, о чём они шепчутся. Надо, чтобы и другие могли любоваться гусями, надо, чтобы и другие понимали их язык. Ведь те, кто не понимает язык птиц, они не могут быть счастливы по-настоящему.
   Послышалось, как кто-то вошёл в приёмную.
 – Там кто-то пришёл, я пойду, – Алсу направилась к выходу.

   Александр решил довести начатое дело до конца, чтобы решение Чингисхана вернуть детей не осталось только на словах. Он снова в кабинете генерального директора с вопросом, что сделано относительно его просьбы. Чингисхан ответил, что занимается этим вопросом.
 – Наверное, будет неправильно вернуть детей в это общежитие, в котором ютится Зульфия, – начал Александр. – Мне известно, что готовится к сдаче новый дом. Думаю, надо выделить квартиру и для Зульфии с детьми.
 – А у тебя губа не дура, – не сдержался и перешёл на «ты» Чингисхан. Его раздражала напористость этого русского, – все знают, что ты крутишься возле Зульфии. «Выбиваешь» себе жилплощадь?
 – Давайте условимся, – Александр не перешёл на «ты», продолжал говорить с прежней, уважительной интонацией, – что если у меня сложится, – он не сказал «с вашей бывшей женой», – если у меня сложится с этой женщиной, и я буду жить с ней, я верну вам стоимость квартиры.
 – А вы уверены, что сумеете расплатиться? Вы богач, у вас много денег? Или вы продадите свой дворец, который там, в России?
 – Нет, я не богач, и дворца у меня нет. У меня есть квартира. Но я в разводе, и судя по всему, квартиру придётся оставить бывшей семье. Но я продам золотые и бриллиантовые прибамбасы, которые вы установите в её квартире, а вырученные деньги верну вам. Кроме того, я ведь буду работать. Я буду зарабатывать деньги. Я устроюсь на работу в ваше объединение. Вы примете меня на работу? Вы ведь видели, что я грамотный специалист.
   В голосе Александра нет вопросительных интонаций, так обычно говорит старший человек с младшим, чтобы выяснить, насколько зрелым является его собеседник.
   Чингисхан был обескуражен спокойной, почти доверительной интонацией Александра, в которой нет ни раболепия в просьбе, ни, наоборот, чувства превосходства. «Этого парня невозможно «сбить с панталыку», – думал он.

   И вот завершающий визит Александра к руководителю объединения. У него в руках уже билет на ночной рейс, почти, как в популярной песне: «Завтра в ноль – двадцать девять улетит самолёт».
   Чингисхан встал, но не вышел из-за стола. Александр подошёл к столу:
 – Я пришёл, чтобы попрощаться. Ночью я улетаю.
 – К сожалению, я не успел всё сделать по вашей просьбе, пока вы здесь. Новый дом уже сдан, люди получают ордера и ключи, поселяются. Для Зульфии и мальчишек запланирована четырёхкомнатная квартира на втором этаже. Хорошая квартира, с южной стороны, и этаж невысокий. В общем, они будут довольны, я думаю. Но там сейчас пока идут отделочные работы. В детской комнате переклеивают обои, я сам выбрал обои с красивым рисунком детской тематики. А в ванной комнате и в туалете облицовывают плитками. Завозят мебель, посуду, стиральную машину, холодильник, пылесос – ну, в общем, всё, что нужно для жизни. Вешают гардины, шторы, тюль. Там есть женщина. Ну, она возглавляет эту бригаду, бригаду отделочников. Она очень серьёзная женщина, ну, в общем, она очень хорошая женщина. Я попросил её, чтобы в квартире она создала уют. Ну, в общем, на её вкус, как она считает нужным. Да, ещё, я подготавливаю мальчишек, ну, в общем, я им говорю, что скоро они будут жить со своей родной мамой. Да, и её права, ну, родительские права... Суд решил... Ну, в общем, суд постановил... Суд пересмотрел... Ну, в общем, суд отменил... Короче, ей вернули права.
   Александр заметил, что Чингисхан всё время смотрит в стол, изредка поднимая глаза, словно избегает встретиться с ним взглядом. Он и раньше примечал, что когда Чингисхан волновался, начинал говорить не совсем складно, и при этом у него появлялся чуть заметный акцент. Александр отметил состояние своего собеседника: тот чувствовал себя провинившимся школьником, который стоит у доски и отвечает строгому учителю на самый трудный в своей жизни вопрос. А вопрос этот – тот самый, про который говорила Зульфия там, на Острове: «Как ты поступил со своей любовью? Как ты обошёлся с человеком, доверившим тебе свою судьбу?» Александр отметил про себя, что у Чингисхана нет сейчас ни рисовки, ни бравады, ни гонора. Его интонация, чуть заметный акцент и выражение лица были в полной гармонии друг с другом. «Узкие глаза не таят в себе ни хитрости, ни злобы, всё дело в мыслях и чувствах, которые зарождаются за этими глазами», – подумал Александр:
 – Спасибо. Я очень рад. 
 – Да, я оценил вашу шутку насчёт золотых прибамбасов. Там нет никаких излишеств, в квартире только нужные вещи. И ещё, если, как вы сказали тогда, «у вас сложится с этой женщиной», и вы будете жить в этой квартире, то вы ничего не будете мне должны. Устранив аварию на скважине, ну, в общем, потушив факел, вы дали нашему объединению и мне лично гораздо больше денег, чем стоимость квартиры. И ещё, если вы решите обосноваться в наших краях, ну, в общем, жить в нашем городе и захотите устроиться к нам на работу, я с радостью приму вас в наше объединение.
 – Спасибо.
   Чингисхан вышел из-за стола, протянул обе руки:
 – До свидания. Счастливого пути. Да, чуть не забыл, вам и вашему другу-взрывнику выписана премия по пятьдесят тысяч тенге каждому. Вы можете сейчас получить частично деньгами, частично аккредитивом или перевести на свой счёт в банке. А вашему другу мы переведём на его счёт, узнав его реквизиты.
 – Спасибо, – пожав руки Чингисхану, Александр подошёл к боковому столу, за которым всё это время, молча, сидели главный инженер и главный механик. Пожав им руки, Александр направился к двери. Возле самой двери его остановили слова Чингисхана:
 – Александр Игнатьевич, я забыл сказать ещё об одном.
Александр остановился, повернулся к нему лицом.
 – Я обещаю, что Остров останется в первозданном виде, в качестве заповедника.
 – Спасибо, – Александр поднял вверх руку с раскрытой ладонью, показывая тем самым, что приветствует это решение, и вместе с тем, показывая, что окончательно прощается.
   Алсу встала во весь свой высокий рост, прощаясь с Александром:
 – До свидания, Александр Игнатьевич, счастливого вам пути.
 – Спасибо. И вам желаю счастья. До свидания.

   Саша и Зульфия вышли из гостиницы. Поздняя осень – пора неприветливая. Неистовый холодный ветер норовит сорвать одежду, гоняет тучи по небу, время от времени швыряя со своеобразным шелестящим шумом гроздья мелкого дождя. Таксист, вызванный заранее, уже ждёт на площадке перед гостиницей. Таксисту поведали маршрут: сначала отвозят Зульфию в общежитие, затем Саша едет в аэропорт. Ехали молча. Минуты расставания всегда тягостны. Неуютная осенняя погода, брызги от луж, летящие из-под колёс, всё это не добавляло настроения. Вот и общежитие.
   Саша отправился проводить Зульфию. Поднялись на второй этаж. Вот они возле её двери, стоят лицом к лицу. Саша взял Зульфию за плечи:
 – Не забывай меня. Я обязательно к тебе вернусь.
 – Бывают женщины, которые не способны ждать. Я умею ждать. Я буду ждать тебя.
 – Я вернусь скоро, и мы с тобой поселимся на «Острове перелётных птиц» – у нас не будет ни лжи, ни жестокости, ни коварства.
   Она прильнула к нему, обняв и прижавшись всем телом. Саша давно заметил, что она никогда не была инициатором их поцелуев, для неё важнее было почувствовать, что он здесь, что он рядом.
 – Ну, всё, иди, тебя ждёт таксист, – она сделала полшага назад.
 – Я не хочу, чтобы ты хоть на мгновение почувствовала себя одинокой. Поэтому я уйду после того, как ты зайдёшь в комнату.
   Она открыла своим ключом. Вот за ней затворилась дверь. Саша сбежал вниз по лестнице. Таксист ждал с выключенным мотором. Не открывая дверцу такси, Саша обернулся назад. В окне Зульфии горел свет, но окно было закрыто рябиной. Неистовый ветер трепал её ветки, и было слышно, как они бьют о стекло. Саша знал, что Зульфия смотрит ему вслед. Он поднял вверх руку с раскрытой ладонью и помахал прощально влево-вправо, влево-вправо, влево-вправо. Сквозь беспорядочное движение веток и гроздьев рябины Саша заметил, как в окне ритмично задвигалась тень влево-вправо, влево-вправо, влево-вправо.

   ………………