Бывший ликвидатор Иностранного отдела НКВД СССР Борис Владиславович Новицкий – ныне тоже ликвидатор, только РСХА, гауптштурмфюрер СС Виктор Краузе решительно не понимал своих коллег, которые категорически отказывались исполнять женщин.
Для него объект был просто объектом, подлежащим ликвидации (почему и зачем, его никогда не интересовало); а пол и даже возраст не имели ни малейшего значения – хотя совсем уж детей ему исполнять (хвала Господу) не приходилось. Пришлось бы – исполнил, благо смерть от его рук практически всегда была быстрой и всегда безболезненной.
Об этом «гендерном равноправии» позаботились инструктора Спецкурса 7 – самого жуткого и самого секретного элемента подготовки оперативников Проекта Каракурт.
Проекта настолько секретного, что о его существовании – кроме оперативников, конечно – в СССР было известно лишь троим. Начальнику Иностранного отдела (сначала ОГПУ, затем НКВД); Председателю ОГПУ (затем Наркому внутренних дел)… и лично Отцу Народов; Хозяину СССР товарищу Сталину. Который, собственно, этот самый проект и инициировал.
Ключевым элементом Спецкурса 7 было приведение в исполнение смертных приговоров, дабы оперативники привыкли без колебаний – и, вместе с тем, спокойно, рационально и без излишней жестокости – убивать безоружных гражданских.
Приговорённых неважно кем и неважно за что – они даже не знали, расстреливают ли они по приговору советского суда – или в административном порядке. То есть, бессудно… и потому совершенно нелегально.
Расстреливали… точнее, убивали выстрелом в затылок из «карманного» пистолета Маузер М1910 под патрон 6,35;15 мм Браунинг (.25 ACP). Как со специально разработанным техотделом ОГПУ глушителем (в результате пистолет был практически бесшумным), так и без.
Приговорённых нужно было поставить на колени, а одну женщину из двух (каждый оперативник должен был расстрелять троих мужчин и двух женщин) заставить предварительно раздеться догола.
На этот раз никого раздевать догола было не нужно – как и использовать огнестрельное оружие. Последнее, впрочем, для Бориса было обычным делом – он крайне редко использовал огнестрел (только когда имитировал самоубийство).
Ибо его – как и всех остальных оперативников Проекта Каракурт – учили обставлять каждую ликвидацию либо как несчастный случай, либо (реже) как самоубийство.
Причём настолько хорошо научили, что по его ликвидациям не было открыто ни одного уголовного дела. Ни в одной стране, где он работал – ни в Германии (Берлин был его базой); ни во Франции, ни в Ирландии; ни в Великобритании; ни в Италии; ни во Франции, ни в США – нигде.
На этот раз он (впрочем, как обычно) выбрал самый подходящий инструмент. Впрочем, выбор был совершенно очевидным – в данной ситуации убрать троих женщин, не вызвав подозрения, можно было только ядом. По иронии Судьбы (или Господа Бога – это уж кому как больше нравится) – самым женским орудием.
А может, и не иронии вовсе, ибо в мировоззрении Бориса три двуногие особи условно-женского пола (условно-женского по сути – внешне эти три СС-Хельферин были весьма привлекательны) были кем угодно, но только не женщинами.
За полтора десятилетия работы ликвидатором – сначала НКВД, затем ирландской мафии, потом РСХА – Борис повидал всякое. Но даже «батыру Ежову» - организатору Большого террора (и садисту каких поискать) и в голову не пришло расстреливать грудничков на глазах их матерей… да и другие «художества» этой совсем не святой (а очень даже наоборот) троицы недалеко ушли.
Вообще-то СС-Хельферин было четыре, но одну из них (насколько Борис понял, едва ли не самую инфернальную), его шеф – и заказчик ликвидации остальных - почему-то забрал в Берлин. Причём забрал, чтобы поручить какую-то очень важную работу.
Когда Борис спросил, за что самой волчице из этих четырёх волчиц такая честь, Колокольцев объяснил. И добавил: «К сожалению, бывают ситуации, когда только подобное подобным – иначе никак. Когда инфернальное Зло – реально инфернальное, без дураков – может победить только такая… сущность».
Борис задумался… надолго задумался – затем кивнул:
«Очень может быть. Я, как ты знаешь, не робкого десятка совсем; в переделках побывал – злейшему врагу не пожелаю; подготовка у меня едва ли не лучшая в мире… но я не возьмусь предсказать, как я себя поведу, если окажусь лицом к лицу с этими милыми зверушками. Особенно когда счёт идёт на секунды…»
Глубоко вздохнул – и продолжил: «Так что, если она сможет сделать что должна… пусть это будет её епитимья. Я не религиозен совсем, но, возможно, попы всё-таки правы – даже у самого жуткого преступника есть шанс на отпущение грехов»
Сделал многозначительную паузу – и добавил: «А вообще тебе виднее. Если ты считаешь, что можешь доверить ей свою жизнь… тогда то, что она делала до того, значения не имеет. Важно, что она сделает в те секунды… и больше ничего»
Хотя Борис (с недавнего времени) носил фельдграу гауптштурмфюрера (капитана) ваффен-СС, фактически он был в чистом виде наёмником. Наёмником, работавшим за сдельную оплату… проще говоря, ему платили за каждую ликвидацию.
Платили хорошо – даже очень хорошо – однако этих… существ он исполнил бы и совершенно бесплатно. Просто как чистильщик, который занимается очисткой планеты Земля от всяческой нелюди (по сути он таким и был, ибо после каждой его ликвидации наш мир становился чуточку чище). Обратного в его трудовой биографии не было. Вообще. Совсем.
Однако аванс взял – и точно знал, что возьмёт и вторую половину гонорара. Ибо практически точно знал, кто в конечном итоге оплатит его работу (собственно, сомнений в этом и быть не могло). Знал – и считал это и правильным, и праведным. И потому деньги взял.
СС-Хельферин более чем ударно трудились аж целых два дня (два световых дня, если быть более точным) и выдали настолько впечатляющие результаты, что восприняли совершенно естественно и выделенный им для отдыха дачный домик.
Хорошо отапливаемый домик – ибо температура ночью опускалась до нуля - поблизости от места их «трудовых подвигов». И обильную трапезу, предоставленную якобы от имени Отто Раша - командира Эйнзацгруппы С, бригадефюрера СС и дважды доктора (политической экономии и юриспруденции).
Естественно – и даже с заметным (и совершенно очевидным) интересом – они восприняли и появление Бориса на пороге их очень временного жилища. Борис представился:
«Гауптштурмфюрер Виктор Краузе. Меня просили передать благодарственную корзину от имени Зондеркоманды К».
Последнее, что занятно, было чистой правдой. Благодарность только была своеобразная – в бутылку шикарнейшего коньяка Борис ввёл (тончайшей иглой – разработкой техотдела абвера) яд быстрого действия, разработанный ещё в начале 1920-х годов в Специальном кабинете Всесоюзного института биохимии.
Яд неизвестного Борису происхождения (то ли растительного, то ли животного) обладал тремя важнейшими качествами (помимо совершенно убийственного действия).
Мог храниться чуть ли не вечно (даже при комнатной температуре, не теряя силы); не имел ни цвета; ни вкуса, ни запаха… ну и в считанные часы распадался в организме – никакой химик не обнаружит даже следов – будь он хоть трижды Шерлок Холмс.
Благодарственная корзина (сыр, колбаса, шоколад, вафли, коньяк – будучи по гороскопу Львом, Колокольцев на антураж никогда не скупился) был благодарственно принята.
Бориса предсказуемо пригласили за праздничный стол (хотя что тут было праздновать, ему было решительно непонятно); он посмотрел на часы и кивнул: «Четверть часа у меня есть. Потом надо двигаться…»
Девушки (каждой СС-Хельферин было не более двадцати пяти) ещё более предсказуемо предложили коньяк… с явным намерением вскоре предложить ещё и себя. Что его… нет, не напрягло, конечно – ибо яд должен был подействовать через считанные минуты. Поэтому ему ничто и никто не угрожало – и не угрожал.
Напрягло – причём неслабо так напрягло – его совсем другое. Он был в курсе их «подвигов» - Колокольцев их описал до мельчайших деталей, ибо всё происходило у него на глазах – и сейчас с каким-то совершенно запредельным ужасом видел, что это им нравилось…
Хуже того, содеянное их настолько возбудило сексуально, что они были готовы вот прямо сейчас сбросить с себя одежду и устроить – и с ним, и друг с другом – такую оргию, что куда там Алистеру Кроули и его Телемскому аббатству…
Нет, он конечно знал (спасибо доктору Вернеру Шварцкопфу – ведущему специалисту Европы по психологии боли и смерти) об эротизации смерти как механизме психологической защиты – как палачей, так и жертв – но одно дело слушать бесстрастную лекцию кабинетного учёного, который никогда не присутствовал ни при одной казни (не говоря уже о массовых расстрелах)…
И совсем другое – видеть вживую 25-летних девушек… внешне абсолютно нормальных девушек, которых настолько возбудило то, что они творили два дня подряд, что… в общем, такого неотмирного, нечеловеческого, запредельного чувственного наслаждения он не видел нигде и никогда.
Несмотря на более чем десятилетний опыт в БДСМ, где он насмотрелся и на «чёрных мазохисток», и на «чёрных садистов» (и садисток), которые закатывали такие болевые оргии, что Борис всерьёз опасался, что ему – как профессионалу в этой области – придётся убирать истерзанные трупы. Причём в промышленных количествах…
Для него это было странно потому, что он, убивая, не испытывал никаких эмоций. Вообще. Совсем. Объект ликвидации – даже очень красивая женщина, а случалось и такое – был для него просто объектом. Неодушевлённым предметом. А сама ликвидация – не более, чем уничтожение… ну, например, автомобильного моста через речку.
С другой стороны, ему не приходилось буквально сотнями расстреливать маленьких детей. Детей, на которых, к тому же, не было никакой одежды. Под такое он никогда бы не подписался – даже под страхом жуткой смерти.
А они подписались. Совершенно добровольно – и в СС, и в женских вспомогательных подразделениях действовало железное правило: только добровольно.
Для него женщина, которая сотнями убивала маленьких детей (пусть и мгновенно, и совершенно безболезненно) была… он даже не мог сказать, чем. Именно чем – в человеческом языке таких слов просто не было…
Именно поэтому он совершенно спокойно сидел и смотрел, как действует яд. По-прежнему совершенно бесстрастно – как бы он ни относился к объектам и к тому, что они творили, он очень хорошо умел отделять эмоции от работы.
От отравленного коньяка он отказался под благовиднейшим предлогом, заявив, что у него впереди дальня дорога за рулём в кромешной тьме (фронт был ещё недалеко, поэтому требования светомаскировки соблюдались неукоснительно), а в этих условиях даже микроскопическая доза алкоголя могла оказаться летальной.
Это было почти правдой, ибо этой ночью ему предстояло возвращаться в Берлин за штурвалом Тайфуна – такого же, какой пилотировал его шеф (и заказчик) Роланд фон Таубе. А в этих условиях даже микроскопическая доза алкоголя в его организме действительно могла оказаться летальной.
Пилотирование летательных аппаратов было его вторым хобби – первым был БДСМ, в котором он (необычно для тех, чья работа связана с постоянным стрессом), был всегда «сверху».
И в Д/С, и в С/М… причём настолько профессионально «сверху» (спасибо инструкторам Спецкурса 7), что его считали одним из величайших «верхних» европейского сообщества.
Много месяцев спустя он спросил Колокольцева: «Я могу узнать, что ты чувствовал? И как ты вообще выдержал? Я с этим едва соприкоснулся – и то чуть с ума не сошёл, а ты в этом Аду варился…»
«Пять дней» - спокойно ответил Колокольцев. И тут же уточнил: «Пять суток. Сто двадцать часов…»
Глубоко вздохнул – и объяснил: «Только ответственность. Колоссальную ответственность. Я поставил себе цель спасти минимум четыре тысячи человеческих жизней – я спас четыре с половиной…»
Запнулся, немого помолчал – и продолжил: «Да, за это пришлось заплатить колоссальную, нечеловеческую цену, но…»
Он снова вздохнул – затем неожиданно улыбнулся: «Ванда мне потом рассказывала, что после того, как мои… подопечные выходили из комы, приходили в себя и понимали, что они будут жить… и их дети будут жить… и что все они теперь в безопасности, под надёжной защитой, в общем, такого счастья на человеческих лицах она никогда не видела…»
Снова глубоко вздохнул – и резюмировал: «Ради этого и такую цену заплатить можно…»
Когда объекты перестали двигаться, он проверил у них пульс, констатировал смерть (в учебке ОГПУ он фактически получил среднее медицинское образование), после чего достал из сумки бутылку водки на метаноле, налил немного в стаканы, из которых за неимением бокалов/рюмок СС-Хельферин пили коньяк.
Бутылку поставил на стол, предварительно организовав на ней отпечатки пальцев одной из девушек. Затем убрал в сумку бутылку коньяка – и вообще ликвидировал все следы своего пребывания в их домике.
Теперь, когда их найдут… не очень понятно, когда, констатируют отравление метанолом. Разбираться никто не будет – идёт война, поэтому не до копания в явно несчастном случае…
Он бесшумно покинул теперь уже мёртвый дом – и отправился выполнять вторую часть щедро предоплаченного задания. Здесь всё уже было несопоставимо масштабнее – в преисподнюю предстояло отправить уже около сотни… тех, кто это сполна заслужил.
Поэтому и инструмент пришлось выбрать соответствующий – четверть тонны тротила под управлением советской радиоуправляемой миной Ф-10 (он чуть ли не сутки потратил в Берлине, чтобы сначала досконально изучить эту адскую машину, захваченную Колокольцевым ещё в самом конце июня, а затем «поженить» её со стандартной радиостанцией вермахта FuG 8).
Тротил был заложен лично Борисом, которому предыдущей ночью пришлось самолично перетаскать десять 25-килограммовых ящиков трофейной советской взрывчатки (немецкую на этих тратить было жалко), присоединить их к радиомине и – самое главное – аккуратно провести антенну.
FuG 8 (с мощной рамочной антенной) была установлена на Sd.Kfz. 251/12 – стандартной бронемашине артиллерийской разведки и управления огнём, которую Борис арендовал у Эйнзацгруппы С (зачем вооружённому не более чем пулемётами эскадрону смерти понадобилась машина управления артогнём, он так и не понял).
Радиостанция устойчиво работала на расстоянии до 25 километров… впрочем, сегодня ему за глаза хватило и пяти. Припарковав Sd.Kfz. 251/12 в лесочке (в ночной темноте её обнаружить было совершенно невозможно, если не знать точно, где искать), он пересел в (арендованный у тех же) кюбельваген и подъехал к приличного размера особняку, в подвале которого уже несколько часов находился его инструмент.
Особняк был построен ещё в прошлом веке, однако при Советской власти был перестроен в выставочный зал… которого вполне хватило на то, чтобы за праздничным столом… точнее, столами разместилась… да почти что стрелковая рота Красной Армии.
Если быть более точным, то сотня местных националистов, которые (как и во многих других случаях окончательного решения еврейского вопроса на соответствующей территории) выполняли всю кровавую работу.
Расстреливая своих соседей, знакомых, друзей, одноклассников (и одноклассниц). Мужчин, стариков, женщин, детей… хотя совсем уж малышню расстреливали только что отправленные Борисом в преисподнюю волчицы (оборотни были, наверное, самым лучшим определением этих… существ).
Этого Борис решительно не мог понять. И потому, что «кодекс ликвидатора» - такой де-факто реально существует – категорически запрещал убивать лично знакомых. И потому, что вообще убить знакомого или знакомую, которые лично тебе ничего плохого не сделали (а хоть бы и сделали) это очень далеко за гранью добра и зла…
И потому, что не понимал – как ни старался – что за такую экзистенциальную угрозу представляли собой евреи, что их нужно было убивать всех поголовно. От грудных младенцев до седых стариков.
Хотя он действительно старался, много лет старался понять, откуда взялся такой чудовищный, в самом прямом смысле убийственный антисемитизм национал-социалистов.
Нет, он, конечно, знал, что большевистский СССР действительно представлял собой экзистенциальную угрозу и Германии, и Европе, и вообще всей человеческой цивилизации, и что эту страну действительно практически полностью создали евреи – от Маркса до Свердлова, Троцкого, Каменева и Зиновьева… но эти евреи (и все прочие евреи-большевики) в еврейском сообществе были изгоями – и потому «мировому еврейству» были бесконечно чуждыми.
Да хоть бы и не были – всё равно, причём тут Рива из города Киева? Или Циля из Львова? Или Эсфирь из Каунаса? Или Дина из Риги? А её трёхлетняя дочь причём? А пятилетний сын?
Борис перешёл на службу в РСХА чтобы отомстить. Отомстить своему начальству в НКВД, которое не просто предало его, а приговорило к смерти во время Большой чистки, хотя он более десяти лет служил верой и правдой. Отомстить лично Сталину, который, собственно, и запустил чудовищный маховик Большого террора… ну и предавшей и приговорившей его стране, конечно.
Отомстить не столько ликвидировав как можно больше тех, кто на эту сволочь ещё работал – хотя и не без этого – сколько перейдя на службу к злейшему врагу всех вышеперечисленных. РСХА. СС. НСДАП. Третьему рейху. Лично Генриху Гиммлеру и Адольфу Гитлеру.
Тем не менее, Борис тщательно – он всегда любил всё делать тщательно – изучил национал-социалистическую идеологию. И нашёл её очень даже привлекательной – уж точно не хуже большевистской.
За исключением совершенно безумного – в самом прямом смысле безумного – антисемитизма. Точнее, юдофобии – патологической ненависти к евреям, густо замешанной на иррациональном страхе перед оными.
Безумного потому… впрочем, на этот вопрос гораздо лучше него ответила некая Николь Ру – главный редактор журнала, посвящённого реальным преступлениям (документальным детективам)… впрочем, преследование евреев в Третьем рейхе было самым настоящим (и, увы, более чем реальным) преступлением.
Борис обладал практически фотографической памятью, поэтому в считанные минуты запоминал даже немаленький текст. Когда нужно… или, когда он просто хотел его запомнить. Как, например, в данном случае.
«Для всех, кого это интересует (таких, к сожалению, немало) сразу сообщу – во мне нет ни капли еврейской крови. Так что чисто с национальной точки зрения я абсолютно объективна. Как и с любой другой «кочки зрения».
Меня, как и любого независимого исторического исследователя, интересует лишь Истина. Не более, но и не менее. А как кто-то воспринимает эту Истину, меня совершенно не волнует. Как говорится, это их проблемы.
Почему юдофобия есть безумие? Почему в современном обществе антисемитом (юдофобом, евреененавистником) может быть лишь либо отъявленный негодяй, либо редкостный глупец, либо полный невежда, либо тот ещё неадекват (а то и вообще психбольной)? Да просто потому, что юдофобия противоречит и историческим фактам, и логике, и просто здравому смыслу.
Сначала для тех, кто считает себя христианами. Можно быть либо христианином, либо антисемитом.
Но не тем и другим одновременно. Антисемит есть автоматически анти-христианин. Почему? Да потому, что Ветхий Завет Священного Писания (Библии, то есть) был дан евреям. И сохранён евреями. Это, во-первых.
Во-вторых, наш Спаситель Иисус Христос – еврей (как известно, национальность определяется по матери). Все 12 апостолов (и их ученики) – евреи. Святой Дух для распространения Благой Вести в Пятидесятницу был дан евреям.
Святой Апостол Павел – де-факто основатель христианской Церкви как организации – еврей. Новый Завет за исключением Евангелий от Луки и, возможно, Марка, написан евреями. Поэтому исторически гораздо более правильным является термин «иудео-христианская религия» и «иудео-христианская цивилизация».
Попутно замечу, что в основе Корана – священной книги мусульман – лежат еврейские Ветхий и Новый Заветы (как с ними обошёлся Мухаммед – вопрос отдельный). Всем этим весь христианский и мусульманский мир обязаны исключительно евреям.
Поэтому нет и быть не может никаких сомнений в том, что евреи сыграли исключительную, важнейшую и основополагающую роль в возникновении, становлении и развитии и христианства, и ислама, и вообще всей человеческой цивилизации.
Кстати, о цивилизации. Доминирующей (во всех смыслах) и наиболее развитой (тоже во всех смыслах) в современном мире является именно иудео-христианская цивилизация, включающая в себя Европу, Северную и Южную Америку, Австралию и Новую Зеландию.
Эта цивилизация стоит на трёх китах – Афинах, Риме и Иерусалиме. То есть, на греческой культуре, римском праве и иудео-христианской религии (данной еврейскому народу).
А поскольку религия – в отличие от права и культуры – на протяжении многих столетий (и даже тысячелетий) пронизывала все стороны человеческой жизни, то именно Иерусалим является важнейшим из этих китов и краеугольных камней (или, по крайней мере, «первым среди равных»).
Иерусалим – столица еврейского государства. Еврейского. Без которого не было бы ни христианской религии, ни христианской цивилизации с её действительно величайшими достижениями во всех областях человеческой жизни. Кстати, у исламской цивилизации тоже еврейские корни…
И это только для начала. Евреи, составляющие менее половины процента (точнее, 0,2%) от численности населения Земли, внесли огромный, колоссальный вклад в науку, культуру, экономику, литературу, искусство и другие стороны человеческой цивилизации.
Начнём с Нобелевских премий (наиболее объективной оценки научных достижений). Химия – 33 лауреата-еврея (каждый пятый). Экономика – 29 лауреатов (41%).
Физика – 50 и 26% (попутно заметим, что величайший физик ХХ столетия Альберт Эйнштейн - еврей). Физиология и медицина – 53 и 26%. Перейдём на личности. Для начала перечислю лишь наиболее выдающихся из физиков-евреев. Нильс Бор. Генрих Герц. Джон фон Нейман. Гениальный математик Норберт Винер. Стивен Вайнберг. И многие-многие другие. Основатель современно психоанализа Зигмунд Фрейд – тоже еврей.
Литература. Мигель Сервантес (да-да, тот самый). Морис Дрюон. Лион Фейхтвангер. Франц Кафка. Норман Мейлер. Андре Моруа. Марсель Пруст. Стефан Цвейг.
И это лишь самая-самая верхушка айсберга вклада евреев в мировую цивилизацию. Упомяну лишь, что экспедицию Колумба целиком и полностью профинансировали испанские евреи.
Кстати, о финансах. Поскольку в течение многих столетий христианам было запрещено давать деньги в долг под проценты (а также вести финансовые дела с мусульманами), эту нишу заняли евреи (для которых в те же времена существовал запрет на очень многие профессии и занятия). И, таким образом, заложили основы современной банковской и финансовой системы, без которой невозможна современная экономика.
Означает ли это, что евреи чем-то лучше других наций? Нет, конечно. Это означает лишь одно: вклад евреев в мировую цивилизацию настолько важен и огромен, что со всех амвонов – и государственных, и религиозных – необходимо постоянно и неуклонно (разумеется, соблюдая чувство меры) постоянно проповедовать благодарность евреям за их достижения на благо человечества…»
Окна особняка были абсолютно тёмными – ибо правила светомаскировки – однако доносившиеся изнутри оного звуки не оставляли ни малейшего сомнения в том, что празднование было в самом разгаре.
У Бориса не было ненависти к националистам – чувство ненависти было ему абсолютно чуждо, не в последнюю очередь потому, что сильно мешало работе. У него не было ненависти даже к предавшему и приговорившему его НКВД – его месть была спокойной, рациональной и холодной. И потому эффективной.
Он просто решительно не понимал, как можно праздновать гибель почти двенадцати тысяч человек. Мужчин, женщин, стариков, детей… особенно детей. Как можно радоваться тому, что каждые десять-пятнадцать минут или около того (они «работали» в две смены) они стреляли в спину своим голым соседям, одноклассникам (и одноклассницам), коллегам… когда-то друзьям. Которые не сделали им ровным счётом ничего плохого… да хоть бы и сделали…
Какое-то время он всерьёз намеревался отловить одного из этих… энтузиастов и получить ответ на свои вопросы. Благо в Спецкурсе 7 его научили в считанные минуты развязывать язык… да кому угодно, на самом деле.
Но потом отказался от этой идеи, ибо решил, что они просто одержимы бесом ненависти. А здесь не специалист по допросам нужен, а экзорцист. Самый натуральный экзорцист.
Борис обладал прекрасно развитым ночным зрением, поэтому без труда нашёл вблизи особняка Volkswagen-82, принадлежавший группе наружного наблюдения Абверкоманды 107.
Подошёл к кюбельвагену, наклонился к водителю и осведомился: «Все здесь?»
Лейтенант абвера кивнул: «Все сто четыре. И явно выходить не собираются… в обозримом будущем»
Это Бориса устраивало чуть более, чем полностью. Поэтому он довольно кивнул: «Свободны. И поторопитесь – сейчас здесь будет очень весело…»
«Мы уже поняли» - усмехнулся лейтенант. Включил зажигание, в течение минуты прогрел движок воздушного охлаждения, затем переключил передачу и снялся с места с прытью, которая впечатлила бы и профессионального автогонщика.
Борис дал абверовцам пять минут, затем вернулся в свой Мерседес и возвратился к бронемашине. Забрался внутрь, включил рацию (она работала и от батареи), настроил на частоту радиомины и передал кодовое сообщение, идентифицированное специалистами-дешифровщиками абвера.
Земля вздрогнула – реально вздрогнула, ибо оказалось, что четверть тонны тротила даже на расстоянии пяти километров – это впечатляет. Вполне приличный на вид особняк в малые доли секунды превратился в дымящуюся воронку.
В которой бесследно исчезли все те, кто праздновал то, что праздновать нельзя. Просто нельзя – ибо это противоречит самой человеческой природе, не говоря уже об элементарной человечности.
Борис удовлетворённо вздохнул, ибо прекрасно знал, что взрыв спишут на минёров РККА – по всему городу вот уже десять дней как постоянно находили игрушки одна смертоноснее другой. Причём, в основном, радиофицированные.
И что поэтому никому и в голову не придёт рассматривать другие версии гибели местных… энтузиастов. Тем более, что их лояльность новым властям была сомнительной и потому последние с облегчением вздохнут (сотня оголтелых фанатиков-националистов это, на самом деле, много – достаточно, чтобы организовать весьма серьёзные неприятности оккупантам).
Забрался в Мерседес, включил зажигание, переключил передачу и тронулся с места. Через полчаса он уже был в центре города.
Он остановил кюбельваген у входа в штаб-квартиру Эйнзацгруппы С, заглушил мотор, вошёл в здание, поднялся на второй этаж и прошёл в транспортный отдел. Сообщил, где они могут забрать арендованный им Sd.Kfz. 251/12, вышел из комнаты и быстрым шагом спустился в фойе.
Где с некоторым удивлением обнаружил женщину с двумя детьми – мальчиком и девочкой лет десяти – двенадцати (видимо, погодки). Внешний вид всех троих не оставлял ни малейшего сомнения в их национальности.
«С кем поведёшься» - усмехнулся про себя Борис, «от того и синдром Лоэнгрина. Заразный, однако…»
Остановился и осведомился у охранявшего троицу обершарфюрера (обер-фельдфебеля СС): «Это кто?»
Тот пожал плечами и объяснил: «Недострелянные. Их только сейчас обнаружили… начальство сказало попридержать до утра, сейчас темно хоть глаз выколи... а утром в овраг, как и всех…»
«Я их забираю» - спокойно ответил Борис. Обершарфюрер пожал плечами: «Да на здоровье – мне меньше головной боли будет. Только расписку напишите, чтобы у меня неприятностей не было…»
Бори усмехнулся: «Я сделаю лучше. Я тебе сейчас визитку своего шефа дам. Пусть звонят, если что…»
Добыл из кармана визитку Колокольцева и протянул обершарфюреру. Тот прочитал текст на визитке… и чуть в обморок не упал. Ибо текст гласил:
Роланд фон Таубе
Личный помощник рейхсфюрера СС по особым поручениям
СС-оберштурмбанфюрер
Что-то подсказывало Борису, что звонить его шефу никто не будет. Он махнул троице и приказал (по-русски): «Следуйте за мной»
Когда они вышли из здания, мама осторожно спросила: «Вы решили нас прямо сейчас… чтобы мы не ждали до утра…»
И даже с некоторым облегчением вздохнула: «Наверное, так даже будет лучше. Ждать всё-таки будет очень тяжело…»
Борис покачал головой: «Делать мне больше нечего… женщин и детей убивать…»
Насчёт женщин это было не совсем так… впрочем, это зависело от определения женщины. В соответствии с его определением, три двуногих существа условно-женского пола, которых он буквально час назад отправил прямо в преисподнюю (в этом он не сомневался ни на секунду), женщинами не были точно. Кем (скорее, чем) именно, он пока не определил – но не женщинами. Вообще. Совсем.
Они изумлённо уставились на него. Он объяснил: «Садитесь в машину. И успокойтесь – никто вас пальцем не тронет. Вы будете жить – долго и, надеюсь, счастливо…»
И неожиданно даже для себя самого добавил: «Не в мою смену…»
Когда они разместились в его Mercedes-Benz 170VK (мальчик на переднем сидении, мама с дочкой на заднем), Борис продолжил:
«Сейчас мы едем на аэродром. Там загрузимся в мой самолёт – он как раз четырёхместный – и с посадкой в Кракове прилетим в Берлин. Там вам сделают новые документы и отправят в безопасное место. Например, в Палестину…»
И с усмешкой добавил: «Всяко лучше, чем в овраге червей кормить…»
«Это точно» - вздохнула мама. И тут же растерянно-изумлённо произнесла: «Но вы же СС…»
Борис решительно покачал головой – и уверенно ответил: «Я не СС. Да. на мне форма СС, но я не СС. Я Братство Крылатого Маркграфа…»
Включил зажигание, переключил передачу – и уверенно тронулся с места.