Дед Василь сидел у раскрытого окна и пил чай. Любил он вот так тихонько потягивать душистый напиток, не торопясь, прихлёбывать из блюдца. Тепло, солнышко, хорошо! На лужайке ребятня играет. К соседке Марье снова внуки из города на каникулы прибыли. Подросли как. Эх, только успевай, бабка, поворачиваться приглядывать за сорванцами. Вот, бесенята. Старшему Димке девять лет, в третий класс перешел, а младший семи лет Андрейка ещё только в первый пойдёт.
Дед Василь с интересом наблюдал за ребятнёй, сбившейся в компанию, заводилой в которой был, конечно, Димка. К братьям прибились две девчонки: рыжая Верка с веснушками по всему лицу и белобрысая Наташка, тоже третьеклассницы. Девчонки были страшно вредные и горластые, но нескучные: большие выдумщицы на потеху и розыгрыши. А пятым был восьмилетний Валерка с другого края деревни. Тоже приехал на каникулы к бабушке. Ребятня никогда не скучала.
Вот и теперь всей кучей по очереди запускали игрушечный самолётик. Интересно как-то запускался этот самолётик: сначала нужно было намотать тонкий шнур, а потом игрушечный аппарат летел и, стоя в центре, держа за этот шнур можно было водить его по кругу, наблюдая за полётом. У кого-то из ребят получалось лучше, у кого-то хуже. Дед Василь видел, как волновался младший из всех Андрейка, очередь которого вот-вот подходила. Нравился деду этот мальчишка: добрый, беззлобный, не способный врать. Был он открыт миру своим с распахнутым сердечком.
Деду Василю очень хотелось, чтоб у Андрейки полёт получился. Но четыре пары глаз, следивших за мальчишкой, очень мешали ему. И самолётик не взлетел, рухнув ему под ноги. Андрейка поднял упавшую игрушку и растерянно посмотрел на ребят. Под злым взглядом брата он весь как-то ужался. Димка подошёл к нему и вырвал самолётик из рук, а потом презрительно сказал, будто ударил:
- Не можешь, не берись! Научись сначала. Салага!
Ребятня зашумела и со смехом пошла с лужайки прочь, оставив мальчишку одного. Расстроенный Андрейка побрёл к скамейке, сел, подтянув к себе колени, обхватил их руками и уткнулся в них лбом, но всё кричало о том, как он одинок, как ему больно от нанесённой братом обиды и пережитого унижения. Да ещё при всех. А он и самолётик-то всего второй раз в руки взял. Когда б успел научиться?
Дед Василь, крякнув от досады и покачав головой, вышел из дома и направился к скамье, где одиноко сидел Андрейка.
Старик часто наблюдал за играми ребят и видел, как часто младшему доставалось от старшего брата, шутки которого частенько были злыми и унижающими. Шкодливый Димка старался поймать момент, когда Андрейка наклонялся, чтобы обуться или поднять с земли оброненную вещь, и тут-то он смачно пинал брата под зад. Но как бы ни было больно и обидно, в Андрейкину голову никогда не приходила мысль поступить с братом также.
Деду Василю вспомнилось прошлое лето. Димка, взобравшись на высокую поленницу дров, носился по ней юрким бесом. Но однажды поленница не выдержала Димкиных набегов и рухнула, накрыв его дровами. Погребённого под большой кучей дров Димку кинулся спасать младший брат. Тогда шестилетний Андрейка своими голыми ручонками расшвыривал поленья в стороны, пока не освободил брата. Вот потом была бабке Марье забота из его ладошек занозы тягать.
Дед присел рядом с мальчишкой:
- Ну, чего, убежали дружки-то? А тебя оставили?
Андрейка посмотрел на деда покрасневшими глазами:
- А ну их! Я этот самолётик только второй раз в руки взял. Они даже не показали, как надо, чтоб он летал!
Потом, видимо, имея в виду брата, горячо заговорил:
- Он мне как-будто кусок сердца вырвал! Они всегда смеются! У них не лица, а морды! Осталось половина сердца чёрного! Они хуже лесного зверя или гориллы!
Дед молча слушал, понимая, что мальчишке нужно поделиться обидами. Они жгли его изнутри, просились наружу. И он их проговаривал, неважно кому, важно, чтоб не жгли так больно. Андрейка замолчал, а в глазах стояли слёзы. Стараясь их спрятать, он снова уткнулся лбом в колени.
Дед Василь вздохнул:
- Эхе-хе-е-е, я помню как ты Димку из-под кучи дров вытаскивал прошлым летом. А вот случись сейчас с братом такое, поди, не стал бы его вызволять?
Андрейка встрепенулся:
- Почему? Стал бы!
Дед Василь улыбнулся в усы, ответ незлобивого мальчишки ему понравился. Потом предложил:
- А ты не горюй! Пусть без тебя побудут. Сами же потом и заскучают по тебе.
- Нет, не заскучают, - грустно покачал головой Андрейка, - им всё равно.
- Я в лес хотел пойти. Хочешь со мной? Научу тебя свисток делать. Будешь потом на всю деревню свистеть. Такой свистули ни у кого нет.
Уже не от слёз сверкнули глаза Андрейки, и он быстро откликнулся:
- Хочу. А ещё я мечтаю про лук со стрелами. Чтобы настоящие. Ты такие умеешь делать?
- Лук? Со стрелами? – Надо попробовать. Тут дело непростое. Давай со свистка начнём, а там будет видно. Ладно?
- Ладно, - согласился Андрейка.
*
Вечером он сидел на крыльце дома бабки Марьи и переливчато насвистывал в дедову свистульку. Димке братова забава приглянулась, очень хотелось посвистеть, но просить Андрейку не стал. А тот, забыв дневные обиды, радостно протянул ему свисток:
- Смотри, какую мне дед Василь свистульку сделал.
- Подумаешь! – С деланным равнодушием ответил Димка, скользнув взглядом по заманчивой штучке, стараясь скрыть свой интерес к ней.
Андрейка, не замечая настроения брата, сказал:
- А мы с дедом Василём завтра в лес пойдём. Будем искать, из чего лучше всего лук со стрелами сделать.
Димка закусил губу и молчал. Да-а-а, лук со стрелами это круто. Как ему хотелось такой лук. Он представил себя храбрым первобытным охотником, ловким, умелым, на лету разящим стрелой птицу или зайца. И чтобы все видели, какой он точный, сильный, бесстрашный.
Ночью Димка долго крутился с боку на бок под сопение спавшего брата, стараясь не думать про лук со стрелами, пытался выкинуть эту мысль прочь. Но эта завлекательная мысль выкидываться никак не хотела. Так не хотела, что всю ночь ему снились сны, в которых он шёл на охоту с луком и стрелами.
Утром Димка встал раньше брата. Настроение было так себе. Не выспался наверное. Глядя на спящего Андрейку, Димка увидел, что дедова свистулька лежала рядом с его подушкой. Он осторожно, чтобы не разбудить брата, забрал игрушку и быстро положил в карман своих штанов.
Через полчаса Андрейка, проснувшись, сел на кровати, сцепил руки и, подняв их вверх, сладко потянулся. Потом, вспомнив о чём-то, заглянул под подушку, затем откинул одеяло, будто искал чего-то. Затем, не найдя, полез под кровать, но и там не нашёл ничего. Огорчённо обратился к брату:
- Ты свистулю не находил?
Димка, не глядя на брата, сказал:
- Что она, гриб что ли, чтоб её находить. Твоя свистуля ты и смотри за ней.
А потом быстро перевёл разговор на другое:
- А мы сегодня на озеро идём. Будем Валеркин катер испытывать. С нами пойдёшь?
Андрейка продолжал искать игрушку в карманах шорт и, не догадываясь, что наступает на больное, ответил:
- Не-е, мы с дедом Василём сегодня в лес идём. Он сказал, надо поискать что-то подходящее, из чего лук со стрелами делают. Знаешь, его чтобы сделать, дед говорил, что…
- Дед, дед, ну и иди со своим дедом, перебил брата Димка, - а мы катер запускать будем.
Андрейка, уловив в что-то неприятное в голосе брата, не стал ему отвечать.
Весь день у Димки шёл наперекосяк, отчего настроение было отвратительным. На озере все переругались из-за игрушечного катера, у которого никак не заводился мотор. Димка, привыкший помыкать и командовать братом и делать его во всём виноватым, был без него как без рук. Зло сорвать было не на ком, унижать было некого. Себя молодцом показать на фоне как бы никчемного Андрейки не получалось. С ребятами из компании это не проходило. Свисток, украденный у брата, дыряворукий Валерка уронил в озеро. За что получил от Димки оплеуху. Да и лук со стрелами не выходил у него из головы весь день, будь он неладен, торчал в голове гвоздём и не давал ни о чём больше думать.
Вечером, чуть с издёвкой, Димка спросил брата:
- Ну и где твой лук?
Андрейка, не заметив издёвки, радостно стал рассказывать о том, как много интересного нашли в лесу, сколько замечательных историй ему рассказал дед Василь. И то, что принесли из леса, сейчас у деда в сарае. – А потом предложил:
- Давай на великах наперегонки погоняем.
- Не хочу, - хмуро отказался Димка.
- Ну, тогда я поехал, - совсем не огорчившись, ответил Андрейка и укатил на другой край деревни. Он нёсся по широкой улице, ветер в лицо, было свободно и радостно так лететь. Вдруг что-то стукнуло в спину. Чуть проехав, Андрейка остановился желая понять, что это было. И увидел в стороне мячик, к которому подбегал Валерка:
- Привет! Мы тут играем. Иди к нам.
- Не, не хочется.
- А ты чего с нами на озеро не ходил? Обиделся что ли?
Андрейка промолчал, а Валерка продолжил:
- А мы сегодня на озере катер запускали, и не получилось ни фига, не завёлся. Да я ещё и свисток утопил. За это от Димки досталось.
- Какой свисток? – Встрепенулся Андрейка.
- А такой, деревянный. Димка дал посвистеть, а я уронил. Он мне и вдарил.
Андрейка понял, что не может говорить, не может быть тут, что ему надо что-то делать, куда-нибудь ехать, ехать, ехать. Он хотел быть один. В груди поднималась горячая волна, которая будто раскачивала его из стороны в сторону, словно собиралась уронить. Хотелось просто лечь и долго смотреть в небо.
- Я поеду. Пока, - попрощался он с Валеркой, и долго виднелась его рубашка пузырём.
- Пока, - попрощался Валерка и убежал.
Димка – вор! Димка – вор! – Стучало в его голове. Андрейка съехал с дороги, повернув в перелесок, сел, стараясь успокоиться. Но хотелось чего-нибудь бить, колотить, чтобы всё в мелкие куски. Только бы брата не видеть. Вспомнив, что не видеть не получится, стал придумывать как уйти из дома. Может, к деду Василю напроситься на ночь. Ведь спросит, почему. А врать деду он не станет. Да и бабушка не поймёт. Вдруг спасительная мысль заставила его снова мчаться назад к дому.
Деда Василя нигде не было. Андрейка бродил вокруг дома, не желая пропустить его. Дед, кряхтя, вылез из ледника что был за домом. Глянув на Андрейку, понял, что-то произошло. Мальчишка подбежал к нему:
- Дед Василь, пойдём сегодня на рыбалку ночью!
- Ты чего надумал? – Удивился дед.
- Я никогда не был на рыбалке ночью. Давай сходим, а!
- Так надо червей накопать, приготовиться, - начинал сдаваться дед Василь.
- Я накопаю. Ты скажи, чё надо, я сделаю, - горячо пообещал Андрейка.
Дед принёс банку для червей, лопату:
- Идём. Может, накопаем.
Андрейка с благодарностью посмотрел на деда Василя. А потом попросил:
- Только ты сам бабушке скажи, а то она мне не разрешит.
- А мне, думаешь, не откажет?
- Тебе? Не-е-е, не откажет. Она тебя уважает, - со значением в голосе сказал мальчишка.
- Уважает, говоришь. Попробуем, - пообещал дед.
*
Снова Димка крутился и не мог уснуть. День мелькал в голове как злое кино. Потом снова мысль о луке и стрелах. Ещё и Андрейки нет. На рыбалку ночную, смотри-ка, с дедом Василём пошёл, а его, Димку, не позвали. И вообще становилось тревожно-неприятно при мысли о том, что брат замечательно обходился без него, и жилось ему при этом интересно.
Утром, открыв глаза, увидел, как напротив раскинулся на кровати брат. В кухне в ведёрке плескались серебристые караси. Значит, с завистью подумал Димка, рыбалка удалась. А он никогда не был на ночной рыбалке.
День начинался серо. Бабушка попросила грядки полить. Не хотелось, но полил. Потом из-за забора высунулись две головы в панамках. Это были Верка с Наташкой:
- Дим, а Дим, пошли на тарзанку.
- Пошли. Подождите, я щас, - ответил Димка и исчез в доме.
Андрейка из-под ресниц видел, как брат собирается. В открытое окно он слышал его разговор с девчонками. Но показывать, что уже не спит, не хотелось. Пусть уходит. Обида на брата не забылась. Вспомнился ночной разговор на берегу когда дед Василь спросил:
- А ты чего какой-то снурый нынче? Обидел кто?
Мальчишка отрицательно помотал головой.
- Свистулькой не свистишь, не слышу. Знать, надоела?
- Нет,- смутился Андрейка, - не могу найти, потерялась где-то.
Не мог он деду рассказать про брата. Не мог. Это было стыдно.
За завтраком, поедая вкусные и пышные оладьи со сметаной, Андрейка посмотрел на бабушку:
- Ба, а можно я деда Василя оладьями угощу?
Бабушка улыбнулась в ответ:
- Угости, конечно.
- Ба, я с дедом Василём сегодня буду табуретку делать. Можно я у него на сеновале переночую? Я так никогда не ночевал.
- А ты не надоел деду Василю? То в лес, то на рыбалку, теперь на сеновал. Не слишком ли? – Спросила бабушка скорее просто так, для виду. Ей нравилась их дружба и возражать просьбе Андрейки совсем не хотелось.
- Не надоел, он меня сам позвал.
*
Вечером Димка долго ждал брата, но так и не дождался. Бабушка объяснила:
- А он у деда Василя. Весь день мастерят чего-то. Хотел у него на сеновале ночевать. Пускай.
Димке тоже захотелось ночевать на сеновале. Зависть к брату шевельнулась в груди противной огромной жабой, полночи не дававшей ему уснуть. Сон пришел лишь, когда Димка принял решение.
*
Утром Димка, наскоро съев кусок хлеба с колбасой, вышел из дома. Стоя на крылечке, поглядывал в сторону дедова дома. По утрам тот любил выйти подымить. Сидя на лавке у бревенчатой стены, дед подставлялся солнышку, щурился, словно старый кот, и потом долго пыхтел трубкой как большой паровоз.
А вот и дед Василь. Эх, как не любил Димка просить о чём-нибудь, но в этот раз, набравшись духу, не торопясь, пошёл к деду. Тот поглядывал на него строго, и Димка почувствовал себя неуютно. Преодолевая стеснение, произнёс:
- Здрасьте.
- Доброго утречка, - чуть поклонившись, сдержанно ответил дед.
Димка, помолчав, снова собираясь с духом, обратился к старику:
- Дед Василь, сделай мне тоже лук со стрелами!
Дед выпустил дым, помолчал, внимательно взглянул на мальчишку, потом сказал:
- Тебе не сделаю.
Димка, растерявшись от неожиданного отказа, спросил:
- Почему?!
- Потому что ты предатель.
- Я?! – ошалев от удивления, онзастыл.
- Ты, - подтвердил дед.
Чуть оправившись, мальчишка заявил:
- Я никого не предавал!
Тут дед Василь неторопливо заговорил:
- Садись, - похлопал дед ладонью по скамейке рядом с собой.
- Ты пошто брата своего обижаешь, унижаешь? Да так, чтобы все видели и смеялись над ним? Настоящий-то брат, ежели не предатель, он любому обидчику за брата башку снесёт, а ты его, хуже вражины конченой, затаптываешь. Всем будто показываешь, какой он неумеха неловкий, зато я каков молодец.
Димка слушая деда, застыл. Щеки его стали пунцовыми. А дед продолжал:
- Я ж ведь хорошо помню, как прошлым летом Андрейка тебя из-под кучи дров откопал, все руки занозил. А ты, встал, отряхнулся и пошёл, поди, брату и спасибо не сказал. Зато вместо спасибо пинки ему раздаёшь ни за что. А он, добрая душа, и обид-то не помнит, зла не держит на тебя. Другой бы на его месте тебя в ответ тоже бы пинками угощал, а этому и в голову не приходит такое. Я вот что думаю: надо мне забрать его к себе жить, чтоб от тебя, от вражины, подальше. Чтоб никто его не высмеивал при всех, да пинками не угощал.
Димка сидел молча, не поднимая головы. Хорошо, что дед ещё не знал про свистульку. Хотя какая уже разница. Закопаться бы куда-нибудь, забиться, чтоб никого не было, чтоб все забыли про него.
А дед Василь продолжал:
- Это ж как редко достаются такие братишки! Вот он маленький, а душа у него большая, добрая. Тебе повезло, а ты даже не понял что за человек твой брат.
Дед сдвинул седые кустистые брови, под которыми прятались сердитые глаза и продолжил:
- Точно, заберу его у вас. Мне с ним хорошо, спокойно. Андрейка – человек надёжный.
Вдруг неожиданно для себя Димка выдавил:
- Я у Андрейки свистульку, которую ты ему сделал, украл, а потом мы нечаянно утопили на озере.
- Так вот почему он без неё. А почему украл? Он что, тебе не давал её? Пожадничал?
- Нет. Давал. Он не жадный.
- А чего тогда украл? – Не отставал дед.
- Не знаю, - ответил Димка, потом, будто, спохватившись, сам себе возразил, - нет, знаю. Хотелось ему сделать гадость, а то он слишком был довольный.
- А тебе не нравится, значит, когда он довольный? Эх, ты-ы-ы! Андрейка-то знает, что ты украл свистулю?
- Нет.
- А я думаю, знает, - не согласился дел.
- Откуда?
- Я, ведь, его спрашивал, почему не свистит на свистуле. Она ж ему так по душе пришлась. Андрейка сказал, что потерялась. Но когда он это говорил, то было видно, что ему тяжело, что-то его обижало. Знал он откуда-то, что это ты. Знал,и не сказал, что его брат вор. Тебя не хотел вором даже при мне выставлять. Вот она большая маленькая душа!
Димка при слове «вор» вздрогнул. Ему и в голову не приходило, что он вор. Что-то происходило в нём непонятное. Зачем-то сказал деду Василю про свистульку. Сам от себя не ожидал. А вот признался, и будто, комья грязи из себя вышвырнул. Стало немного легче.
А дед продолжал:
- Это хорошо, что ты признался. Тебе надо Андрею про это сказать. Повиниться перед ним. Он поймёт. И простит. Оно, конечно, трудно признаваться, но надо. А то ж совсем чёрный внутри от своих гадких проделок станешь. Господь смотрит и всё-всё видит. Даже, когда тебе кажется, что никто не узнает о безобразиях твоих, так знай, всё равно узнают. И первый, кто про них узнает, это ты сам. От себя же ничего не скроешь. А жить и знать про себя, что ты негодный человечишко, очень тяжело. Каждому очень надо, чтоб мог сам себя считать хорошим. Человеку всю свою жизнь приходится выбирать: своровать – не своровать, предать – не предать, обмануть – не обмануть, помочь – не помочь. И если плохое чаще выбирал, то за жизнь его получается больше, чем хорошего. И тогда беда. Господь смотрит на дела наши и радуется, если они хорошие, и страдает, если живём не по-Божески, не как Он учил.
- А Бога нет, - заявил Димка.
- Это кто тебе сказал? – удивлённо посмотрел на Димку дед.
- Никто. Я сам знаю.
- Немного ж ты знаешь. Живёт человек с Богом в душе и сердце, то для него Он есть, а те, кто без Бога в душе, те – безбожники. И жить им очень тяжко.
Они оба долго молчали, каждый о чём-то своём думал. Потом Димка поднялся:
- Я пойду?
- Иди, - сказал дед и посмотрел на Димку совсем другими глазами, - иди. Приходи вместе с Андрейкой, когда захочется.
- Ага, - обрадовано кивнул Димка и заторопился домой.
Разговор с дедом Василём не отпускал, заставлял возвращаться к нему, растревожив душу. Слова деда «…а ты его хуже вражины конченой затаптываешь» крутились в голове, не давая мальчишке успокоиться. Димка понимал, что дед Василь прав. Он совсем не хотел, чтобы брат перестал быть его братом, чтобы дед забрал его к себе, не мог представить свою жизнь без братишки. Он любил Андрейку, и без него в эти дни ему было плохо, словно какая-то большая часть его самого отвалилась и куда-то пропала. Очень было Димке плохо. Сейчас он отчётливо это понял.
К дому подходил брат. Димку охватило непонятное волнение. Он должен сказать что-то важное ему, чтобы брат понял, что Димка его очень любит, а вместо этого лишь спросил его:
- Ты есть будешь?
Андрейка пожал плечами:
- Не знаю, не хочется.
- Да ты что! Бабушка твоих карасей вчера нажарила. Знаешь, какие вкусные!
Андрейка удивился: чего это с ним? Давно брат так не говорил с ним. Потом, чтобы не огорчать Димку, произнёс:
- Ну ладно. Давай поедим.
На столе появилась сковородка с карасями, тушеными в сметане, а на плите запыхтел чайник.
Вдохнув побольше воздуха, Димка проговорил:
- Твою свистульку взял я.
- Я знаю, - не поднимая глаза на брата, тихо ответил Андрейка.
- Откуда?
- Знаю и всё.
- Прости меня.
Андрейка опешил. Слишком непривычно было слышать это от брата. Немного помолчав, ответил:
- Да, ладно.
*
Вечером ребятня играла в мяч. От неловкого движения Андрейки, мяч угодил в бочку с водой. Кто-то привычно в адрес проштрафившегося игрока бросил:
- Салага!
Димка встрепенулся:
- Он тебе не салага! На себя посмотри. Ты что ли всё можешь?
Андрейка благодарно посмотрел на брата.