Турбаза нашего школьного кооператива «Берёзка» располагалась на левом берегу Катуни на лесной поляне выше гротов. Прямой дороги из Сарасы до Тавдинских пещер тогда ещё не было. Проехать можно было на лошадях или на тракторе от Аи по левому берегу или из Каянчи через перевал. Детей на нашу турбазу привозил на совхозном автобусе Василий Щёлоков. Путь шёл через Аю к паромной переправе, после неё по Чуйскому тракту до Аржан-Суу, Золотого Ключика. На левый берег мы переплавляли детей на моторной лодке и на байдарках. Совхоз обеспечивал детей продуктами. За автобус дети не платили.
Программа экскурсий была очень зрелищной:
Сплав на байдарках от палаточного лагеря до гротов, дети заходят в грот, любуются из него видом Катуни, и скалистым берегом, потом поднимаются через пещерный колодец на лесную опушку, оттуда мы их ведём по лесу к пещерам, из пещер возвращаемся лагерь.
Во время работы в Верх-Айской школе мы с учителем труда Бочаровым Сан Санычем случайно обнаружили стоянку каменного века. Она располагалась в стороне от других пещер ниже по течению реки прямо против Золотого Ключика. Туристы сюда не заходили. Два зала. Первый представляет собой широкий открытый грот, свод у входа высокий, несколько метров в высоту. Вход во второй зал намного ниже, метра три будет. Зал высокий, но завален каменными глыбами. Вероятно, завалился после какого-то землетрясения. Может быть и взорвали. Ходили легенды о том, что здесь спрятано золото Колчака.
Дно грота покрыто засохшим телячьим помётом. Неизвестно сколько лет здесь спасались от непогоды сельские телята. Внизу на месте современного туркомплекса Бирюзовая Катунь располагалось раньше село Тавда. Открытие произошло зимой во время заготовки дров для школы. Осенью мы с Сан Санычем сводили туда своих учеников и отметили День туризма ночёвкой на стоянке каменного века.
Наш школьный кооператив готовился к проведению краевой шахматной олимиады. Моя идея была поставить столы в том самом гроте. Не знаю почему, но мне вдруг пало в голову очистить дно грота от навоза. Надобности в этом никакой не было. Навоз лежал ровным слоем и так затвердел, что его можно было считать экзотичным полом в экзотичном гроте прямо напротив знаменитого и тоже экзотичного Золотого Ключика, но мне просто неудобно было приглашать городских детей проводить краевые шахматные соревнования на навозе.
Короче, взяли мы лопаты и поднялись наверх к тому гроту. Работы оказалось намного больше, чем я думал. Это только с края слой навоза был неглубоким, к середине он был местами в штык лопаты, местами глубже. Под навозом слой пыли и щебня. Тоже не лучше, чем твёрдое навозное покрытие.
Тут ещё ребята вдруг захандрили. Это и понятно, катать туристов на байдарках ведь намного интересней, чем чистить эту каменную конюшню. Что делать, надо же как-то их настроить на рабочий лад. Заявляю:
- Лучшего места для стоянки каменного века, не найти!
Тут Мишка Лавриненко окинул взором свод пещеры, зашёл на самую середину и говорит: «А костёр у них был здесь!» Начинает усердно разбрасывать сухие комья телячьего помёта и лопата натыкается на слой золы и остатков костровища. Все начинают усердно удалять навоз не с края, а с середины. Вдруг Мишка находит костяной амулет, похожий на шахматную пешку.
Димка Шуваев подшучивает: «Сейчас откопаем короля!» А Вовка Зиновьев добавляет: «И консервную банку.» Через час нас взяли сомнения насчёт консервных банок. Похоже, что это действительно стоянка каменного века. Небольшая закопчённая каменная лепёшка удобно входила в руку, три выемки подходили прямо под пальцы. Начали спорить. «Скребок? Да таких камней, я Вам, Фёдор Борисович, тут море насобираю.» Димка всю мою мотивацию свёл до нуля. Да и мне вдруг идея со спортзалом показалась никчёмной.
Всё перерыли. Был под ногами ровный слой отвердевшего навоза, теперь вместо него камни и пыль с золой. Я сказал, чтобы забирали с собой лопаты, мы сюда не возвращаемся, спортзал оформлять не будем, олимпиада состоится в лесу, а не в пещере. Усталые и голодные мы спустились вниз на обед.
Дежурные нас уже заждались. В лагере рядом с нами стояла детская группа из Кузбасса. Шахматная пешка и скребок привели руководителя Колпашевской станции юных туристов в изумление. Он заявил, что имеет к краеведению прямое отношение и может сказать, что это не шахматная пешка, а амулет со стоянки каменного века. И камень тоже не простой. В пещере речная плоская галька просто так не появится. Колпашевцы тут же рванули наверх к пещере.
Часа через два они возвращаются с костяным наконечником стрелы. Изящное изделие. Судя по аэродинамической форме стрела должна была вращаться. Нашли наконечник они не у костра, а на каменном приступке под слоем золы. Да, да, золы! Не пыль это, а зола. Димкин скепсис как рукой смыло. Парни решили повторить экспедицию и уговорили меня вернуться в исходное положение.
Иду наверх пешком, пацаны бегом. Захожу в грот и вижу своих парней с выпученными глазами как фары у автобуса: «Мы ихнюю мусорку нашли! Там кости. Много костей!» В стене грота полость диаметром в полметра. Парни залезли в неё и обнаружили проход, вернее пролаз, в третью пещеру.
Под лазом на глубине трёх-четырёх метров каменный приступок, весь усыпан костями, за приступком бездонная пропасть. Пацаны спустили меня к тем костям на верёвке, вслед за мной спустили на шнуре полиэтиленовый пакет. Выбираю из кучи, то, что может пойти в школьный музей. Среди костей был не до конца обработанный гарпун. Донельзя интересно и в то же время мне не по себе. Не был ни разу в такой обстановке. Подо мной чёрная пропасть, вокруг меня белые кости.
Вдруг слышу как снизу из темноты на меня приближается какой-то необычный стук. Будто кто-то топает в пропасти каблуками по камням. Посветил фонариком вниз и вижу, как на меня скачет по камням белая кость. Размером сантиметров двадцать. Кровь закипела. В секунду промелькнули в мозгу тысячи вариантов. Конечно, там, где-то далеко внизу, лежит основная масса бытовых отходов стоянки каменного века. Всё падало вниз. Почему же эта кость поднимается теперь оттуда наверх. Скачет по камням прямо на меня?!
Фу, перевёл дыхание, это пенопластовый поплавок от байдарки. Мишка спустил на шнуре полиэтиленовый пакет. На поплавок я не обратил внимания, к нему мы все привыкли. На каждой байдарке был шнур с поплавком. Конец шнура упал вместе с поплавком в пропасть. Когда я пакет наполнил костями, Мишка начал шнур вытягивать и поплавок запрыгал по скале прямо на меня.
С той пещерой было много необычного и необъяснимого. Весной следующего года мы решили сводить туда детей на майские праздники. В группе было четыре учителя и семнадцать детей. Перед каждым походом меня охватывает беспокойство. Это объяснимо.
Ещё до похода могут произойти всякие неурядицы. Кого-то из детей перед самым отъездом застопорят родители и бедняга начнёт со слезами на глазах на виду у всех выкладывать из своего рюкзака групповое снаряжение, кто-то, на которого никогда не рассчитывали, прибежит с полным рюкзаком тяжёлых вещей и всякой снеди, кто-то успеет заболеть, скроет свою простуду и попрётся в поход вместе со своей ангиной. Опять же погода может подвести, застудишь детей, в другой раз вообще никого не отпустят.
Ночь перед походом вообще не сплю. В голове мешанина всяких планов и идей: как идти, что показать, с какой учебной темой связать, где сделать привал, на кого в трудную минуту рассчитывать, где заночевать.
В тот раз плюс ко всему мучило тяжёлое предчувствие. Мне показалось, что должно случиться что-то ужасное. Всяких ЧП остерегаешься, это понятно, но такого панического страха у меня никогда не было. Я хотел отложить поход , но не мог найти достойную причину.
Погода хорошая, экипировка отличная, дети здоровы и подготовлены, маршрут простой, но очень интересный, кроме меня ещё три взрослых руководителя. Что сказать коллегам? Не пойдём мол, что-то я боюсь. Предчувствия нехорошие мучают меня. Засмеют ведь! Суеверный стал чёт-та! Водил детей на Северо-Чуйский хребет, в лыжные походы водил, по порогам во время снегопада на байдарках сплавлялся, а тут вдруг струсил провести группу по просёлочной дороге.
Вышли мы из Сарасы в четверг 30 апреля после занятий. Привал сделали за школьной лесоделяной. Место мне знакомое, зимой мы с завхозом на ней заготавливали дрова для учителей. На всю группу у нас была большая-пребольшая БАМовская палатка без дна. День был тёплый, разводить огромный костёр не стали. Зря. Ночью с вершин опустился в долину сильный мороз. На месте костровища можно бы было спать как на русской печи. Вот она, думаю, где моя ошибка! Простужу сейчас всех детей, вернёмся домой все с соплями. Ничего не случилось. Пронесло. Страхи исчезли. Праздник! Первомайское утро было солнечным, все дожили до него весёлыми и невредимыми.
Вечером перед сном мальчишки поставили под берёзу трёхлитровую банку для сока. Целебный напиток свисает с берёзы длинной сосулькой. Она искрится на солнышке как новогодний сувенир. Прям как маленький сталактит. Сталактит упирается в банку и красиво обволакивает её. В самой банке сок промёрз до дна, до последней капли, аж с верхом натекло.
Вторая ночёвка была в селе Тёплом. От села осталась всего одна единственная изба. Летом в ней жили пастухи, зимой лесорубы. Сейчас в ней пусто. Место мне тоже очень знакомое. В Тёплом была лесоделяна Верх-Айской школы. Лесорубов мы с завхозом не нанимали, лес сами валили, ученики нам помогали. Тёплое знаменито своим Выпадом. Выпад – это ручей, вытекающий из-под скалы. Спелеологи нашли его истоки. Они расположены очень далеко отсюда.
Трудно себе представить какой путь этот ручей проделал в хребте. Этот путь до сих пор скрыт от глаз человека. Представляю себе какие великолепные подземные водопады там хлещут среди сталактитов и сталагмитов. Думаю, что когда-нибудь либо Бирюзовая Катунь, либо Сибирская Монета не удержатся и продолбят где-нибудь в горе вход и откроют там самый интересный аттракцион для алтайского турбизнеса. Ну а в тот год на всём берегу хозяевами были мы и шли мы не в гости, а на берег Катуни, который был закреплённ за нами.
В просторной однокомнатной избе в углу стояла железная печка-буржуйка. Окна целые. Жить можно. Затопили. На раскалённой докрасна буржуйке приготовили обед. Дневной переход был не трудным, поэтому как обычно в таких случаях бывает, дети устроили вечером весёлый галдёж. Еле уложили. Полная луна во всю светит через окна, никакого фонарика не нужно.
Вдруг Коля Бубнов встал и начал пялиться в окно. В этом не было бы ничего необычного, если бы не его поза. Левую руку вытянул назад, правую тянет к окну, глаза открыты, смотрит на луну, но нас не видит. Лунатик! Я слышал про это, но лунатиков ни разу не видел и вот он стоит передо мной. Говорят, что это редкость. Смех и грех. Парнишку разбудили, уложили спать. Через несколько минут картина повторилась, но стояли уже двое. Третий в спальнике принял позу гусеницы. сложился под одеялом пополам. Задом кверху, нос уткнул между колен и спит. Тут у меня мурашки по спине забегали и даже наш военрук Вадим начал беспокоиться. Четыре лунатика на одну группу это слишком много. Теорией вероятностей не объяснить. Что то тут, вокруг нас, не то. А что?
На следующий день предстоял переход от Тёплого до Тавдинских пещер. Дорогой мы рассуждали о причинах «лунатизма» и предположили, что мы всю группу отравили остатками аэрозоля, который содержался в пастушьей ветлечебнице. Конюхи обрабатывали лошадей аэрозольными препаратами, а использованные банки закинули в подполье. Запах этот мы сразу же почувствовали, как только зашли на стоянку, но он нас сильно не беспокоил.
Действительно ли действует полная луна на лунатиков – это вопрос, но, если и действует, то их не могло быть в одной группе столько много. Возможно, что плюс во всему на берегу Выпада действует на психику особая, неизвестная нам атмосфера. Эти четверо оказались самыми восприимчивыми.
Восприимчивыми к чему? Реагировали по-разному. Если эти четверо лунатили, то Виталий Чернов с кем-то дрался. Стонет во сне будто его бьют. Хотел его повернуть на правый бок, как он тут же заехал мне кулачком прямо в лоб. Аэрозоль аэрозолем, но это характер. Одни при опасности плачут, другие сражаются.
Вечереет. Мы на вершине хребта. Солнце низко зависло на западе над Сарасой. На востоке вершины гор начинают краснеть. Собираю консилиум. Где будем ночевать в пещере или в палатке. В палатке холодно. В пещере опасно. Почему опасно? Раз в сто лет может камешек отколоться от свода и упасть на пол первобытного вестибюля. Может попасть прямо по голове. Начали голосовать. Десять человек решили не рисковать, десять решили рискнуть. Тут все наехали на меня, почему я не голосую. Все ждут моего решения. «Ночуем в пещере.»
Процедура освоения ночлега в этой пещере была мне знакома до мелочей. Очень удобное жилище. Дрова можно скидывать прямо с крыши, просторный полуоткрытый зал, возле его стен лежит на спальниках ребятня. Не в спальниках, а на спальниках. Тепла от костра хватает и снизу мягче. Вместо окна высокий вход, за ним обрыв, сосновый бор, Катунь, и огни Золотого Ключика.
С собой мы взяли двуручную пилу. Парни свалили сухостой на краю скалы, лесина упала прямо на костровище. Её раскряжевали на сутунки, развели костёр, расстелили нашу огромную палатку, на неё положили спальники. Сумерки за «окном» сгустились, в нашем зале тепло и сухо, свет от костра как на дискотеке бродит пятнами по высокому каменному своду.
Перед входом во второй зал спиной к костру сидят на трухлявом бревне три девочки и пьют чай. Лена Калачикова встаёт и идёт к своему рюкзаку. Серёга Кузнецов задумчиво смотрит на потолок и видит как от него отделяется камень величиной с тазик и падает вниз на бревно между девочками на то место, где Лена сидела. Бревно пополам, кружки из рук выпали. Никто не пострадал.
У меня мороз по шкуре прошёл от головы до пят. Вот оно то самое предчувствие. Почему я о нём забыл?! Почему решил, что всё теперь уже позади?!
- Быстро встали все! Выносим всё в лес. Ставьте там палатку.
- Следующий камень ведь через сто лет упадёт!
- Не спорьте! Выходим! Быстрей!
Костёр тушить не стали. За ночь ничто от стен не отвалилось, но могло отвалиться. День туризма мы встречали здесь осенью, а за зиму весь свод промёрз на метр. Жар от костра неминуемо заставил скалу отреагировать. Это понятно, но мучила мистика. Столько совпадений и все можно считать предупреждениями. Какая-то неведомая сила нас очень строго предупредила. Заглянули в соседнюю пещеру. В ней мрачно и сыро. Тягостное чувство охватило меня. Здесь была первобытная тюрьма для первобытных преступников, подумалось мне.
Я спросил у других что они здесь чувствуют. Лариса и Вера высказали точно такое же предположение, а Димка заявил, что здесь жил урод. Его не пустили в семью. Одуреть. Как можно не сговариваясь почувствовать почти одно и тоже?! Что это было? Тысячелетнее эхо биоэнергетических полей?
Прошло семь лет. По моей инициативе на том берегу проводился международный детский туристический слёт в по проекту «Дети без Границ» . Всем ещё верилось, что спонсоры отпустили деньги на то, чтобы этот проект не превратился в его противоположность в проект «Границы без детей». Мой шеф, немецкий профессор социальной педагогики, предложил участникам туристической олимпиады разбиться на группы по два-три человека и исследовать окрестности стоянки каменного века. По одному не ходить, глубоко в пещеры не залезать и представить себя на месте детей того первобытного стойбища. Это была потрясающе отличная идея, которую все дети восприняли с воодушевлением.
На всё про всё детям дали не больше часа. Взрослые сидели у входа в пещеру и ждали когда все дети вернутся. Павел Иванович Навроцкий, методист Алтайской Краевой станции детско-юношеского туризма, историк и археолог по профессии, сказал, что самые важные находки таятся не в мусорке за каменной стеной, а под нами в крапивнике под толстым слоем гумуса.
К сожалению, эта стоянка каменного века до сих пор не исследована. Также не исследованы пещеры по которым протекает Выпад. Его истоки находятся на горном заболоченном плато между исчезнувшей алтайской деревней Камышла и исчезнувшим русским посёлком Светлое. В Светлом начинала свой учительский путь наша айская учительница географии Полякова Елена Мартыновна.
По государственной программе укрупнения сёл деревни Светлое, Тёплое, Тавда, Тавдушка, Каим, Светлый Луч, Верх-Каянча и Айчонок были ликвидированы как неперспективные. Основатели этих деревень так не считали и места для жизни выбирали с перспективой для будущего своих потомков. Современные бизнесмены тоже так не считают. Иначе не основали бы на месте разрушенных деревень знаменитые туристические комплексы Сибирскую Монету, Бирюзовую Катунь и не построили бы сотни гостиниц.
В 1977 году там возле Светлого был обнаружен вход в самую глубокую пещеру Сибири. Среди спелеологов исследовавших ту пещеру была Татьяна Кашникова, выпускница геофака, комсорг совхоза «Айский». Её начальником был Шипунов, секретарь Алтайского РК ВЛКСМ, тоже выпускник геофака. В пещеру с высокогорного болота стекает ручей. Спелеологи вылили в него краситель. В шестнадцати километрах от Светлого из скалы вытекает Выпад, родник три метра шириной и глубиной по колено. Выпад окрасился тем же цветом.
Татьяна мечтала исследовать подземное озеро и зимой пройти по льду до следующего зала. Для участия в экспедиции она привлекла своего шефа Шипунова, меня и Володю Афанасьева, директора турбазы «Селена». Добрались мы до тех высокогорных болот на райкомовском УАЗике. В снаряжении была верёвочная лестница длиной сорок метров и ледорубы.
Не знаю, к счастью или к несчастью, нам спуститься вниз не удалось. Водопад промёрз. Мы очень рьяно начали рубить ледяной сталактит на куски. Они с треском и со звоном летели в преисподнюю. В какой-то момент обломки льда заклинило в колодце. Выгребать всё это наверх не было уже ни сил, ни време
На снимке готовим фойе первобытного общежития для проведения краевойшкольной шахматной одимпиады