18+
Было лето двухтысячного года. Две недели назад Аманде Нэвилл Хоуп исполнилось семнадцать лет. Полгода (или около того) назад она приехала учиться в Лос-Анджелес. Она была рада, что этот день рождения встретила именно в Лос-Анджелесе, в предыдущий – она его покидала и не смогла увидеть природного явления, которое свойственно только этому месту – “июньский мрак”, когда раннее утро выглядит необычно мрачным, словно собирается дождик, хотя, на самом деле, вскоре следует солнечная погода.
Каждое утро она шла в школу. После неё – в танцзал. Танцовщица – ее будущая профессия. Хореографией она начала заниматься в пять лет и с танцами она свяжет свое будущее. Хореограф пророчит ей большой и широкий путь впереди. Она зарекомендовала себя лучшей среди пятнадцати девочек в ее танцгруппе. Обладая мясной фигурой, Аманда танцует так легко и грациозно, как если бы она весила всего сорок килограмм. Но добрее она не становилась.
Аппетитное, припухлое по-детски, лицо не соответствовало натуре девушки. Стерва. Когда она открывала рот, никто не смел ей перечить. Никто, казалось, не имел права диктовать ей условия и контролировать ее.
В школе ее тоже считали перспективной. Но она ленилась и подходила к учебе спустя рукава. Учителя возлагали на нее надежду, только Аманде до их надежд дела не было – они задавали вопросы, она проявляла знания. Ей самой было достаточно поверхностных знаний в науках, входящих в школьную программу. И, поскольку статус школы значительно повышается, если в число учеников входит талантливый ребёнок (спортивный чемпион или блестящий танцовщик), то смысл удерживать его в своих стенах есть. Аманда этим и пользовалась. Её хореографические навыки держали её на плаву. Но и оказывали медвежью услугу. Её опасались из-за напыщенности и слишком грозного вида. А отстранённость и равнодушие ко всему воспринимали как сигнал к соблюдению дистанции. С одной стороны, такое равнодушие было справедливым и логичным. Вот смотрите – до переезда в Лос-Анджелес разогревочный трек-лист у нее состоял из Vogue Мадонны, песен Марки Марка, Джамироквая и группы Salt’N’Pepa, то есть из ритмичных мелодий, которые заставляли двигаться даже тех, кто не занимается хореографией профессионально. Но она сама не осознавала, почему именно ее список поменялся, она неосознанно переработала его к началу работы после переезда. Самыми главными стали Don’t think Of Me (Dido), Twist of Fate (Emilia), Maria Maria (Santana), Pure Shores (All Saints). По интенсивности музыка стала намного плавней, и это разогревало не хуже вышеуказанных, в этом тоже была своя прелесть. Мышцы подготавливались даже лучше и становились пластичнее после замедленных движений. Но, с другой стороны, ей не хватало рядом очень внимательного человека, кто отследил бы такой резкий перепад в пристрастиях. Со стороны ее тренировочная музыка звучала привлекательно, и никто не заглядывал глубже.
В танцевальной сфере она скопила неплохие достижения. Успела поработать и с Полой Абдул, и с Дженнифер Лопез, и с Шер, выступала на подтанцовках у мальчиковых групп, также она танцевала в кордебалете на закрытых вечеринках в клубах и приняла участие в промо-кампании для спортивной фирмы Nike. То есть в свои 16 лет она уже знала, что такое, когда перед тобой поднимают бархатную веревку. Но скромность и самооценка не устраивали в ее натуре смертельной битвы. Самооценка у неё всегда была отличная, что и помогало бойко двигаться в профессии. Она не знала, что такое пробивать себе путь к той стороне бархатной веревки. Ее талант помог ей перепорхнуть над ней грациозным pas de chat.
Успехи на танцевальном поприще ещё и особенно хорошо оплачиваются (иначе, откуда ей брать деньги на бесполезные “добавки к еде”), более того, помимо чеков остаются костюмы, украшения, некоторые артисты теряют свои аксессуары, забывают сумочки в креслах… Все это можно прибрать к рукам. Никто не взвешивает перья истины, стоит ли брать эти дорогие вещи. Но Аманда относилась к этому с презрением – чужого она не подбирала. Презрение ее распространялось именно на факт присваивания вещи только с ее стороны, осуждать чужие действия она не хотела. Потому что ее саму интересовали деньги. Только их она и брала. И не прогадала – знакомство с Мариной потребовало расходов.
Талант к танцам обнаружили ее родители в глубоком детстве. Заслышав звуки музыки, милая девчушка пускалась в пляс. В музыке недостатка не было – семья всегда любила проводить время в сопровождении каких-нибудь мелодий: или по телевизору, или по радио.
Аманда не просто поводила плечами и переваливалась с ноги на ногу, она сразу ухватила смысл танца – что нужно вести счет, двигаться согласно заданному ритму и получать от занятия удовольствие. Ее тело слушалось музыку и свободно повторяло движения.
Она так чувствовала ритм, что могла плавно двигаться и без сопровождения, ей достаточно было хотя бы раз услышать мотив. Когда вставал выбор, куда пойти – в школу или на танцы – она неизменно выбирала второе.
Когда она поступала в танцевальную школу, она показывала номер, вдохновленный хореографией клипов Good Vibrations Марки Марка и Virtual Insanity Джамироквая. Аманда придумала соединить откровенные и сдержанные движения воедино, чередуя страсть со сдержанностью. Она умудрилась исполнить па Джей Кея, которые он делал на двигающемся полу, будучи на обычном покрытии и создавая иллюзию уходящего пола из-под ног. И только она почти разочаровала жюри своим скучным номером (на что она и рассчитывала), как подключила вторую часть выступления – вызывающие движения из видеоклипа Марки Марка. Получилось у нее очень ладно, она долго репетировала все переходы и паузы, чтобы танец был интерпретацией той хореографии, которой она реально восхищалась, чтобы он в итоге выглядел полноценным, а не откровенным копированием чужого.
Ее дерзость, креативность и старомодность в выборе музыкальной основы произвели впечатление на жюри. Конкурсанты предпочитали тогда Бритни Спирс и N’SYNC, что уже приелось и мало впечатляло. Мать Аманды потом сказала дочери, что слышала мельком, как жюри обменивались комментариями о ее танце. Они были уверены, что она будет танцевать Спирс, потому что немного похожа на нее внешне. Возможно, два хвостика на голове – ее любимая прическа – позволили увериться в этом. Аманда только хмыкнула, ничего более она говорить не стала.
А если честно, то любая учеба для Аманды – это полнейший бред. Так она говорила. Говорила не раз своим друзьям и родителям, что ненавидит, когда ей что-то “втирают”. Учителя умильно улыбались. Сплошное очарование наделено талантом и не может в это поверить, – сюсюкали они. – У девочки большое будущее!
Только учителя не в курсе! Они не посвящены! Никто не знал, как пробиться через оборонительный периметр Аманды. Ей, казалось, никто не нужен. Редкий самодостаточный человек, который в раннем детстве нашел свое призвание и не искал второй половины для ощущения полноценности. Один лишь раз у нее произошел “программный сбой”: она как будто забыла презрение к учителям и ударилась в учебу как будто ничего до этого не говорила.
Часто Аманду замечали, как она пишет что-то в свой дневник. Во время урока, не поднимая головы. Не обращая внимания на учителя. Любого бы выставили из школы за непослушание, но ее это обходило. Она могла только взглянуть на учителя, и тот не мог противиться. Лицо ребенка любого обезоружит. А в случае с Амандой однозначно – врожденная хищница сразит любого, будь он старше, а тем более младше, и уж конечно ровесники ее не пугали.
Если о существовании книжечки знали многие (всё же факт письма она вроде как охотно демонстрировала), то содержание она хранила от чужих глаз подальше.
Аманда себя любила, поэтому на обложке зеленого цвета красовалась большая буква “А”. И зеленый цвет показался ей символичным. Молодость, весна. “Мне всегда будет шестнадцать”, – говорила Аманда.
На вопрос, почему она согласилась учиться танцевать под чьим-то руководством, она быстро дала ответ:
– Танцую я хорошо. Мне все это говорят. На меня возлагают надежду. Танцы в будущем принесут мне кучу денег!!!
Однозначно, выгоду она тоже умела определять, как и чувствовать ритм.
Одевалась она как все подростки: ее гардеробу оставалось желать лучшего. Она носила брюки из плотного трикотажа, спортивные штаны с манжетами на щиколотке, шорты разной степени бесстыдства (надо отдать должное генам и регулярным занятиям танцами – она могла позволить себе короткие шортики, даже золотые как у Кайли Миноуг в Spinning Around), обтягивающие майки, балахоны, порой на несколько размеров больше. И все это мало сочеталось вместе. Каждый свой наряд она неизменно заканчивала кроссовками. Они были ее любимой обувью. Из украшений она предпочитала плеер, постоянно присутствующий у нее на поясе и соединенный с наушниками на шее, и неприметный браслет. Его трудно было заметить из-за внешней скромности, но он был, и сейчас не время о нем подробно говорить, как и о том, почему она не носит даже простые серьги в виде гвоздиков, имея по три прокола в каждой мочке.
Поэтому, если бы нужно было создать рисунок Аманды на скорую руку, то на листке бумаги была бы не по годам серьезная девочка с гротескно большими глазами и с двумя хвостиками на голове, наушниками на шее, в объемной толстовке, коротких шортах и кроссовках на толстой подошве, и эта рисованная ее версия обязательно показывала бы танцевальное па, например, тилт, что для ее квалификации являлось очень простой задачей. В сторонке на этом рисунке валялся бы рюкзак, пусть хотя бы и его кусочек вошел в общую композицию.
Трудно было уверенно сказать на сто процентов, любила ли Аманда жизнь, все же у нее на все существовали свои непонятные суждения, но она оживлялась, если исчезали упоминания о школе. Каникулы – лучшее, что можно было придумать.
Она была обычным подростком. Невзирая на жесткий характер и живущую внутри стерву, она оставалась ребенком. Ее волновали всякие пустяки, которые казались глобальными проблемами. Она одарила вниманием и мальчиковые группы, но на свой манер. Ни одного названия она не знала, а мерила их профессионализм задорностью исполняемой песни. Если под их музыку хорошо танцевать, то ее любовь к группе обеспечена. Она увлекалась и молодыми актерами, и дурацкими сериалами. При этом она собрала свою танцевальную Библию, по которой ориентировалась на качественный танец. Ей нравилось делать разминки с помощью хореографии Джанет Джексон, групп Salt’N’Pepa и En Vogue, они, по ее словам, лучше всего разогревали мышцы. Словом, жизнь – сказка, если есть, перед кем потанцевать, музыка и нет школы!
В 1998 году ей исполнилось пятнадцать лет. До мая 1999 года прекрасная жизнь текла себе своим чередом с любимым занятием и достижениями, связанными с ним, и обычными стычками с родителями из-за школы, в которую надо было ходить. Первого мая ее отправили в Лос-Анджелес. На месяц.
После поездки она ударилась в учебу. Именно это и был тот самый момент “сбоя” – после поездки. Еще больше усилий она стала вкладывать в танцы. Мать и отец радовались, что она перестала ругать школу и винить всех учителей, что они тираны. Ее внешний вид остался прежним: балахоны, два хвостика, плеер и рюкзак. Пронизывающие глаза немного повзрослели. И вот еще перемены: на нее начали заглядываться мальчики.
В танцах она набирала обороты. Ее манера понравилась одному заезжему хореографу.
– Ты сама это выдумала? Ты так работаешь лицом, оно у тебя прямо танцует. – Восхищался он, имея в виду, что Аманда не совершала распространенную ошибку: она не забывала мимику. Ее лицо выражало все оттенки музыки. Она словно говорила со зрителями.
Аманда посмотрела на него как Дива. Что вы себе позволяете, я вам не девчонка! Так и кричало ее лицо. И не просто так она тренировалась с калифорнийским преподавателем целый месяц. Такой характер полезен в шоу-бизнесе. Она получила приглашение на прослушивание, на котором и произвела впечатление необычным танцем. И двери танцевальной школы в Лос-Анджелесе открылись перед ней по протекции важного лица. Так что, если и были мысли у родителей о расставании с дочерью, то подходящие обстоятельства сложились сами по себе.
В Лос-Анджелес она переехала в начале февраля двухтысячного года. В конце февраля выпила свою первую экстази. Итого: “к тусовке готова”, в 16 лет уже танцевальный вундеркинд и получила поверхностное введение в первые наркотики. Она отлично подготовилась к жизни в Лос-Анджелесе как человек, у которого есть талант, но нет иллюзий о далеко идущих отношениях.