Если бы не революция, я бы, скорее всего, не появилась на свет, потому что мои родители были потомками, как это называлось в советское время, «представителей антагонистических классов».
Папин папа был дворянином, потомственным военным, какое-то время пребывавшим у Деникина, а потом ставшим инженером-транспортником и создававшим первые советские автозаводы. Он получил образование в Петербурге: сначала в кадетском корпусе, а потом в транспортном институте, руководимом его родственником по материнской линии — отцом знаменитого кукольника Сергея Владимировича Образцова. На стажировку же ездил в Детройт, где неожиданно встретил своего кузена, уехавшего из России ещё до революции. А отчим его руководил первой военной авиационной школой в Крыму, которую курировали непосредственно члены царской семьи, и был в результате расстрелян в числе прочих заложников из «бывших» большевиками.
Мамин же отец был потомственным рабочим из Мариуполя, из семьи сторонников Плеханова, а потом соратников Ворошилова. Он начал работать на металлургическом заводе с 14 лет, когда его отец ушёл на Первую Мировую и там погиб. И отучился он до этого всего четыре года в высшем начальном училище, как тогда назывались городские учебные заведения, куда принимали после начальной школы. Правда, впоследствии он, один из первых комсомольцев, стал «красным директором» завода, а потом даже на какое-то время перед войной заместителем наркома чёрной металлургии РСФСР, но о своей комсомольской юности, когда галстук они презрительно называли «гудок», он помнил всегда.
И вот такие разные по классовому происхождению мои родители в результате всех социально-политических и экономических передряг в стране окончили один и тот же факультет педагогического института, а потом заочно аспирантуру, с детства много читали, особенно русскую и зарубежную классику, и ходили в театры, включая Большой, в молодости часто посещали читальные залы Ленинки и никогда не экономили на книгах, большую часть жизни к конце концов проработав в печати.
Так было во многих советских семьях, потому что изначально считалось, что коммунизм могут построить только культурные и образованные люди. Конечно, поднять даже за несколько десятилетий всю массу неграмотного прежде большинства до культурного уровня образованных классов царской России было нереально. Не способствовали этому и репрессии. Но все же к концу советского периода по уровню всеобщего образования мы стали, наверное, самой образованной страной не только в мире, но и в обозримой истории. Люди действительно много читали и знали настоящую литературу. Потому и планка была поднята высоко, не смотря на постоянное проталкивание в печать слабых в художественном отношении, но зато «высоко идейных» поделок.
Русская классика создавалась в основном не для широких народных масс, а для образованных и приобщенных к мировой культуре слоёв населения, что, наверное, в значительной степени и определило ее уровень. Хотя и народная культура была у нас удивительно богата. В советское же время культура в лучших своих образцах стала доступна всем, поднимая одним только своим существованием общую культуру народа. А в конце 1980-х, когда стали снимать идеологические запреты и публиковать ранее запрещенное, тиражи литературных журналов исчислялись уже миллионами экземпляров. Однако потом, благодаря всяким, на данный момент уже даже сбежавшим из страны чубайсам, задумавшим после развала СССР сделать из России «энергетическую державу», которой нужны «не созидатели, а квалифицированные потребители», потому что при наличие денег мы все купим, уровень образования и культуры населения в целом упал за тридцать лет так, что и подумать страшно. И попробуйте объяснить современным школьникам, не способным понять и выучить наизусть знаменитые отрывки из Гоголя, почему он великий писатель, если они не приучены с раннего детства к языку и стилистике классической литературы.
Но хуже всего тому, кто пытается сейчас быть серьезным писателем, потому что совершенно не понятно, как обращаться к разнородной в культурном отношении аудитории и на кого ориентироваться. Молодёжь общается в основном на англо-русском, полном нецензурщины сленге, от которого у старших просто уши вянут. И ее «культурные коды» страшно далеки от тех, которые были у советских людей. Хотя, к счастью, похоже, что на самые последние поколения бабушки и дедушки все-таки подействовать смогли, не смотря на влияние соцсетей.
Конечно, об огромных тиражах, которыми в СССР издавалась настоящая литература, придётся забыть, вероятно, на очень долгое время, если не навсегда. Но все-таки настоящий писательский труд достаточно тяжёл, не нормирован, требует серьезной подготовки и занимает много времени, хотя кушать, а то и семью кормить надо всем. Вот поэтому и нет у нас таких писателей, какие были раньше. Вернее, потенциально они всегда есть, как всегда есть одаренные и крупные личности, но надо дать возможность таланту проявиться. И условия для этого нужны не только внутренние, но и внешние, включая востребованность не в узком кругу, чего на данный момент нет.
И что же делать? Я вижу только одно доступное всем нам решение: создать в интернете настоящее экспертное сообщество культурных людей, способных обоснованно, квалифицированно, понятно и ненавязчиво объяснять всем прочим, что такое хорошо и что такое плохо в литературе, языке и вообще культуре в широком смысле этого слова, то есть, создать среду обитания и обучения как талантов, так и их читателей и почитателей. Только вот кто способен такое создать, я не знаю, потому что мои неоднократные попытки привлечь к этому делу единомышленников благополучно провалились и повторять их у меня уже нет ни желания, ни сил. Может, со временем интересанты и появятся. Но пока что на данном фронте тишина, если не принимать в расчёт всевозможные симулякры. Хотя как хорошо было бы, если я ошибаюсь...