В восьмом, девятом и десятом классе при хорошей погоде я ездил в школу на велосипеде, оставлял его во дворе у моей тётки, самой старшей сестры моей матери, её дом был в одном квартале от школы. Естественно, я часто заходил в дом, чтобы поздороваться, передать приветы от матери, рассказать новости или услышать что-то от близких. И не раз случалось, что тётка меня упрекала, что я прошёл мимо неё и не поздоровался. Я отрицал саму возможность такого, потом выяснялось, что я там и не был вовсе. Потом тётка прижала «меня, не поздоровавшегося с ней» в узком переулке и выяснила, что это другой человек, некий Крючков. Потом он стал здороваться с нею и передавать для меня приветы. Но лично увидеться нам не довелось.
В выпускном классе я учился в другой школе, на другом конце города. Естественно, я забыл про Крючкова. В июле и августе мне приходилось несколько раз съездить в Магнитогорск, где я поступил учиться в пединститут. Пишу об этом с гордостью, потому что при Советской власти именно в пединституте нам дали хорошее образование. А при либералах и олигархах, обворовавших страну и народ, пединститут сначала преобразовали в университет, а потом варварски закрыли, а теперь в погоне за прибылью надеются привлечь искусственный интеллект для подготовки специалистов. Сколько дурости продемонстрировали уже. Облом получится и в будущем при такой власти. Это козе понятно. Впрочем, я отвлекся.
Однажды на пригородном поезде я поехал в Челябинск. Осталось ехать минут 20, я пошёл покурить в нерабочий тамбур. В какой-то момент мне показалось, что вместо стекла на двери зеркало, и я увидел себя. Тот «в зеркале» тоже увидел меня. Мы поздоровались за руки. Он меня назвал по фамилии, я его. Мы разглядывали друг друга и удивлялись сходству. Вместе покурили. Мне кажется, что больше мы ни разу в жизни не встречались.
С 1977 года мы жили в Челябинске, в нашем подъезде жила детский педиатр Валентина Александровна Андриевских. Наш сын часто болел, и мы обращались к ней за помощью. От неё я многократно слышал, что я похож на её сына Игоря. Он был ровесником моей жены Аиды, они часто видели друг друга, хотя и не дружили, и у меня не раз возникало мнение, не эта ли схожесть и способствовала нашему сближению. Я видел Игоря иногда, но близко мы встретились через несколько лет, когда жили уже в другом районе Челябинска. Игорь был помоложе, черты его лица были более тонкие, чем у меня, а руки – это изящные руки хирурга. Да и ростом он был повыше. Когда готовил эти строки, то отыскал в сети, что врач Игорь Аркадьевич Андриевских по-прежнему ведёт приёмы пациентов в Челябинске, он ангиохирург (сосудистый хирург) со стажем свыше 48 лет. В сети есть его фотографии, но прежнего сходства между нами уже нет.
Кстати, в первом моём аусвайсе стояла цифра 8, то есть такое количество похожих на меня было на учёте в бундесслужбе Германии. Сейчас таких нет.
Смотрим в словарях.
ДВОЙНИК -а; м.
1. Человек, имеющий полное сходство с другим человеком или очень похожий на другого внешне или внутренне. Мой д.
2. Разг. Один из двух близнецов. // мн.: двойники;, -ов. = Дво;йня. Толковый словарь Ожегова
Двойник м. какой-либо предмет в двух видах или особях, в двойном числе; что-либо сдвоенное, взятое вдвое или дважды обработанное: человек, являющийся в двух лицах, вдвойне, в двух местах разом, призраком; вещь, как две капли воды похожая на другую; двурабочая семья, по счету для рекрутства: до двойников очередь не дошла, а тройники все поставили; дрова двойной длины, долготье, особ. употреб. на заводах; двухпудовая гиря, для весов; двойной кристалл, как бы сросшийся из двух кристаллов; сусальное золото, у которого одна сторона серебряная, другая золотая; дублет, в монетах, книгах, т. е. два оттиска или две одинаковые вещи: двенадцатипасменное бердо (простое шестипасменное) и широкий хвост, им вытканный; пряжа, нитки ссученные вдвое; передвоенная пашня; передвоенный спирт и пр. Быть в двойниках, сам-друг, вдвойне один за другого. Толковый словарь живого великорусского языка
Двойник — неотличимый или очень похожий на другого внешне или внутренне человек или другой объект. Из Википедии
Синонимы: альтер эго, антипод, близнец, бюксфлинт, второе "я", вылитый, два портрета с одной газеты, двоенка, двойничок, двояшка, допельгантер, живой портрет, жирандоль, капля в каплю, копия, на один покрой, нагваль, напоминающий, не из родни, а в родню, ни дать ни взять, одинаковый, одного покроя, одного поля ягоды, подобный, портрет, похожий, похожий как две капли воды, ружье, сходный, сходственный, схожий, чистый
Двойник, двойник или двойник - это человек, который имеет сильное физическое сходство с другим человеком, за исключением таких случаев, как близнецы и другие случаи семейного сходства.
Некоторые похожие сами по себе были выдающимися личностями, такими как король Великобритании Георг V и царь России Николай II, которые имели поразительное сходство друг с другом (они были двоюродными братьями). Другие известные двойники были примечательны исключительно сходством с известными личностями, такими как Клифтон Джеймс, который выступал двойником британского фельдмаршала Бернарда Монтгомери во время Второй мировой войны.
Некоторые двойники, которые походили на знаменитостей, работали артистами, выдавая себя за них на сцене и экране или в таких местах, как вечеринки и корпоративные мероприятия. Профессиональных двойников часто представляли агентства по подбору талантов, специализирующиеся на подражателях знаменитостям.
Близкое физическое сходство между двумя или более индивидуумами также является распространенным сюжетным моментом в художественных произведениях. Из Википедии
Заметные сходства из Википедии (в сокращении)
Двоюродные братья, король Великобритании Георг V (1865-1936) и царь России Николай II (1868-1918), обладали поразительным сходством. Их черты лица отличались только вблизи (особенно глаза). На свадьбе Джорджа в 1893 году, согласно The Times of London, толпа, возможно, перепутала Николаса с Джорджем, потому что их бороды и одежда делали их похожими.
Городская легенда утверждает, что Чарли Чаплин участвовал в одном из многочисленных конкурсов двойников Чаплина и проиграл. Он пересказан в мюзикле Чаплина.
Михаил Геловани, грузинский актер и двойник Иосифа Сталина, играл советского лидера в пропагандистских фильмах 1930-1940-х годов.
В 1944 году, незадолго до Дня "Д", м. Е. Клифтон Джеймс, который был очень похож на фельдмаршала Бернарда Монтгомери, был направлен в Гибралтар и Северную Африку, чтобы ввести немцев в заблуждение относительно места предстоящего вторжения. Эта история стала темой книги и фильма «Я был двойником Монти».
Известная теория заговора гласит, что Пол Маккартни умер в 1966 году и был заменен канадским полицейским по имени Уильям Ширз Кэмпбелл.
В 1970-х годах актер-комик Ричард М. Диксон (урожденный Джеймс Лароу), похожий на тогдашнего президента Ричарда Никсона, приобрел некоторую известность, сыграв президента в фильмах "Ричард" (1972) и "Притворяющийся президентом" (1976). Ричард (1976). Он также появился в первоначально не издававшемся короткометражном фильме режиссера "Люди кризиса: история Харви Уоллингера" (1971).
Жаннет Чарльз с начала 1970-х годов работала двойником британской королевы Елизаветы II.
Британский каскадер Вик Армстронг исполнял роль двойника Харрисона Форда во всех фильмах оригинальной трилогии об Индиане Джонсе. По сообщениям, Армстронг был настолько похож на Харрисона Форда, что члены съемочной группы постоянно принимали его за Форда.
Саддам Хусейн предположительно использовал нескольких двойников в политических целях во время своего правления в Ираке. Согласно фрагменту "60 минут" на CBS в конце января 2008 года, Саддам Хусейн отрицал американскому следователю, что у него были двойники.
Стив Сайрес, двойник Билла Гейтса из Microsoft, привлек к себе внимание, когда попытался создать торговую марку "Microsortof", и впоследствии снимался в рекламных роликах Microsoft. Он появился в роли Гейтса в фильмах "Ничего такого странного" (2002) и "Социальная сеть" (2010).
В 2008 году друг указал уроженцу Бронкса Луису Ортису на его поразительное сходство с тогдашним кандидатом в президенты Бараком Обамой. Изначально Ортис, чтобы заработать денег, искал выступления в качестве подражателя Обамы. Райан Мердок спродюсировал документальный фильм об опыте Ортиса "Бронкс Обама".
В своё время в первоапрельских выпусках «Вечернего Челябинска» я подготовил и опубликовал несколько несостоявшихся интервью с главой Челябинска Вячеславом Михайловичем Тарасовым, где утверждалась мысль о нескольких его двойниках. Это были шуточные, ни к чему никого не обязывающие публикации.
Но каково быть двойником известного государственного деятеля!?
В качестве яркого примера привожу отрывки из повести Льва Николаевича Толстого
«ПОСМЕРТНЫЕ ЗАПИСКИ СТАРЦА ФЁДОРА КУЗМИЧА,
умершего 20 января 1864 года в Сибири, близ Томска на заимке Купца Хромова».
Идея повести – рассказать о жизни императора Александра Первого записями якобы самого царя - возникла у Льва Толстого в 1890 году, но к работе писатель приступил только после 1905 года, работа осталась незаконченной.
Я считаю, что последняя глава повести - XXIV – носит биографический характер, Толстой в ней смоделировал те поступки, которые он сам совершит в последние дни своей жизни. Но это выходит за пределы нашей темы.
Читаем отрывки о двойниках из повести. Струменский – (умер в 1825 году) - унтер-офицер Семёновского полка, прогнанный сквозь строй и умерший вскоре после экзекуции. Кстати, в 1903 году Толстой написал рассказ "После бала", где так же отражает сцену экзекуции.
Один раз мне особенно было гадко, я получил накануне письмо от Аракчеева об убийстве его любовницы. Он описывал мне свое отчаянное горе. И удивительное дело: его постоянная тонкая лесть, не только лесть, но настоящая собачья преданность, начавшаяся еще при отце, когда мы вместе с ним, тайно от бабушки, присягали ему, эта собачья преданность его делала то, что я если любил в последнее время кого из мужчин, то любил его. Хотя и неприлично употреблять это слово «любил», относя его к этому извергу. Связывало меня с ним еще и то, что он не только не участвовал в убийстве отца, как многие другие, которые именно за то, что они были участниками моего преступления, мне были ненавистны. Он не только не участвовал, но был предан моему отцу и предан мне. Впрочем, про это после.
Я спал дурно. Странно сказать, убийство красавицы, злой Настасьи (она была удивительно чувственно красива), вызвало во мне похоть. И я не спал всю ночь. То, что через комнату лежит чахоточная, постылая жена, не нужная мне, злило и еще больше мучало меня. Мучали и воспоминания о Мари (Нарышкиной), бросившей меня для ничтожного дипломата. Видно, и мне и отцу суждено было ревновать к Гагариным. Но я опять увлекаюсь воспоминаниями. Я не спал всю ночь. Стало рассветать, Я поднял гардину, надел свой белый халат и кликнул камердинера. Все еще спали. Я надел сюртук, штатскую шинель и фуражку и вышел мимо часовых на улицу.
Солнце только что поднималось над морем, был свежий осенний день. На воздухе мне сейчас же стало лучше. Мрачные мысли исчезли, и я пошел к игравшему местами на солнце морю. Не доходя угла с зеленым домом, я услыхал с площади барабан и флейту. Я прислушался и понял, что на площади происходила экзекуция: прогоняли сквозь строй. Я, столько раз разрешавший это наказание, никогда не видал этого зрелища. И странное дело (это, очевидно, было дьявольское влияние), мысли об убитой чувственной красавице Настасье и об рассекаемых шпицрутенами телах солдат сливались в одно раздражающее чувство. Я вспомнил о прогнанных сквозь строй семеновцах и о военнопоселенцах, сотни которых были загнаны насмерть, и мне вдруг пришла странная мысль посмотреть на это зрелище. Так как я был в штатском, я мог это сделать.
Чем ближе я шел, тем явственнее слышалась барабанная дробь и флейта. Я не мог ясно рассмотреть без лорнета своими близорукими глазами, но видел уже ряды солдат и движущуюся между ними высокую, с белой спиной фигуру. Когда же я стал в толпе людей, стоявшей позади рядов и смотревшей на зрелище, я достал лорнет и мог рассмотреть все, что делалось. Высокий человек с привязанными к штыку обнаженными руками и с голой, кое-где алевшей уже от крови, рассеченной белой сутуловатой спиной шел по улице сквозь строй солдат с палками. Человек этот был я, был мой двойник. Тот же рост, та же сутуловатая спина, та же лысая голова, те же баки, без усов, те же скулы, тот же рот и те же голубые глаза, но рот не улыбающийся, а раскрывающийся и искривляющийся от вскрикиваний при ударах, и глаза не умильные, ласкающие, а страшно выпяченные и то закрывающиеся, то открывающиеся.
Когда я вгляделся в лицо этого человека, я узнал его. Это был Струменский, солдат, левофланговый унтер-офицер 3-й роты Семеновского полка, в свое время известный всем гвардейцам по своему сходству со мною. Его шутя называли Александром II.
Я знал, что он был вместе с бунтовавшими семеновцами переведен в гарнизон, и понял, что он, вероятно, здесь в гарнизоне сделал что-нибудь, вероятно, бежал, был пойман и вот наказывался. Как я потом узнал, так это и было.
Я стоял как заколдованный, глядя на то, как шагал этот несчастный и как его били, и чувствовал, что что-то во мне делается. Но вдруг я заметил, что стоявшие со мной люди, зрители, смотрят на меня, — одни сторонятся, другие приближаются. Очевидно, меня узнали. Увидав это, я повернулся и быстро пошел домой. Барабан все бил, флейта играла; стало быть, казнь все продолжалась. Главное чувство мое было то, что мне надо было сочувствовать тому, что делалось над этим двойником моим. Если не сочувствовать, то признавать, что делается то, что должно, — и я чувствовал, что я не мог. А между тем я чувствовал, что если я не признаю, что это так и должно быть, что это хорошо, то я должен признать, что вся моя жизнь, все мои дела — все дурно, и мне надо сделать то, что я давно хотел сделать: все бросить, уйти, исчезнуть.
Чувство это охватило меня, я боролся с ним, я то признавал, что это так и должно быть, что это печальная необходимость, то признавал, что мне надо было быть на месте этого несчастного. Но, странное дело, мне не жалко было его, и я, вместо того чтобы остановить казнь, только боялся, что меня узнают, и ушел домой.
Скоро перестало быть слышно барабаны, и, вернувшись домой, я как будто освободился от охватившего меня там чувства, выпил свой чай и принял доклад от Волконского. Потом обычный завтрак, обычные, привычные — тяжелые, фальшивые отношения с женой, потом Дибич и доклад, подтверждавший сведения о тайном обществе. В свое время, описывая всю историю своей жизни, опишу, если богу будет угодно, все подробно. Теперь же скажу только, что и это я внешним образом принял спокойно. Но это продолжалось только до конца обеда. После обеда я ушел в кабинет, лег на диван и тотчас же заснул.
Едва ли я проспал пять минут, как толчок во всем теле разбудил меня, и я услыхал барабанную дробь, флейту, звуки ударов, вскрикивания Струменского и увидал его или себя, — я сам не знал, он ли был я, или я был я, — увидал его страдающее лицо и безнадежные подергивания и хмурые лица солдат и офицеров. Затмение это продолжалось недолго: я вскочил, застегнул сюртук, надел шляпу и шпагу и вышел, сказав, что пойду гулять.
Я знал, где был военный гошпиталь, и прямо пошел туда. Как всегда, все засуетились. Запыхавшись прибежал главный доктор и начальник штаба. Я сказал, что хочу пройти по палатам. Во второй палате я увидал плешивую голову Струменского. Он лежал ничком, положив голову на руки, и жалобно стонал. «Был наказан за побег», — доложили мне.
Я сказал: «А!», сделал свой обычный жест того, что слышу и одобряю, и прошел мимо.
На другой день я послал спросить, что Струменский. Мне сказали, что его причастили и он умирает.
Это был день именин брата Михаила. Был парад и служба. Я сказал, что нездоров после крымской поездки, и не пошёл к обедне…
Я проболел около недели, во время которой я всё больше и больше укреплялся в своём намерении и обдумывал его. 16-го я встал и чувствовал себя здоровым.
В этот день я, по обыкновению, сел бриться и, задумавшись, сильно обрезался около подбородка. Пошло много крови, мне сделалось дурно, и я упал. Прибежали, подняли меня. Я тотчас же понял, что это может мне пригодиться для исполнения моего намерения, и, хотя чувствовал себя хорошо, притворился, что я очень слаб, слег в постель и велел позвать себе помощника Виллие. Виллие не пошел бы на обман, этого же молодого человека я надеялся подкупить. Я открыл ему свое намерение и план исполнения и предложил ему восемьдесят тысяч, если он сделает все то, что я от него требовал. План мой был такой: Струменский, как я узнал, в это утро был при смерти и должен был кончиться к ночи. Я ложился в постель и, притворившись раздраженным на всех, не допускал к себе никого, кроме подкупленного врача. В эту же ночь врач должен был привезти в ванне тело Струменского и положить его на мое место и объявить о моей неожиданной смерти. И удивительное дело, все было исполнено так, как мы предполагали. И 17 ноября я был свободен.
Тело Струменского в закрытом гробу похоронили с величайшими почестями. Брат Николай вступил на престол, сослав в каторгу заговорщиков. Я видел потом в Сибири некоторых из них, я же пережил ничтожные в сравнении с моими преступлениями страдания и незаслуженные мною величайшие радости, о которых расскажу в своем месте.
Теперь же, стоя по пояс в гробу, семидесятидвухлетним стариком, понявшим тщету прежней жизни и значительность той жизни, которой я жил и живу бродягой, постараюсь рассказать повесть моей ужасной жизни.