- Садись, подвезу. – Ефимыч притормозил, перегнулся через кресло и распахнул пассажирскую дверь.
Дочь главбушки фыркнула, помялась и запрыгнула в салон. Взгляд видавшей виды матроны, даже юбку не удосужилась оправить, приспустить. Слащавый парфюм за версту. Локоток на обшивку дверцы, расслабленная поза, волнующая грудь. Машина затрусила по дороге.
- Куда направляешься, Настена? - затевал разговор бывший мэр.
- Так, гуляю.
Она достала из сумочки пачку сигарет, зажигалку, приоткрыла окошко. Сигарета в зубах, чирканье кремния о кремний, огонек. Он испытывал почти юношескую неловкость.
- Ты уже куришь?
- А что? Мне шестнадцать, я - уже взрослая. – Протяжный выдох на улицу. Дымок в облака. – А вы уже насексовались?
Он поперхнулся и резко затормозил. Она постучала водилу по спине, посмеялась. Откинулась на дверку, повела плечиком. Слегка покашляла, как курильщик со стажем. Вновь вернулся высокомерный взгляд.
- Быстро ты, старичок.
- Ну, ты даешь! Едрит твою налево.
- А чо тут такого?
- Ты и в этом плане уже взрослая?
- Ха! Давно.
Царенко повел машину в привычном режиме вальяжности. Неловкость спала, будто гора с плеч, - к черту стеснения, она уже не ребенок. Вернулась начальническая бравада, форс перед молодухой. Сам достал сигарету, раскурился. Он побарабанил пальцами по рулю, шутливо произнес:
- Ты знаешь, некоторые старички очень любят молоденьких девочек. Вроде.
Она осмотрела попутчика с заинтересованной улыбкой, совсем не по-детски. Обозначила щелчок по носу водителя.
- «Вроде», - хрен в огороде. Мамку завалил, теперь на дочку потянуло.
Он снова поперхнулся и резко оттормозился. Лоб почти врезался в кожу рулевого обода. Откашливался долго. Она вновь стучала по широкой спине. Он выбросил едва прикуренную сигарету.
- Как у тебя все просто выходит… - Ефимыч снова туго соображал, как себя вести с бедовой девчонкой.
- А чего стесняться? Ты прям здесь в машине хочешь? Но тебе это будет стоить…
- Нет, я не для себя.
- Интересненько. – Студентка выпучила глазки.
- Любишь баню?
- Обожаю. Но только, дядя, с тебя подарочки, лучше деньгами.
- Само собой.
- Только мамке не говори. Строго между нами. Спалишь меня, убью.
Он расхохотался, - угрозы малолетки звучали смешно.
- Славная ты девушка! - Он уже хотел фамильярно погладить по девичьим волосам. Она уклонилась от ненужной ласки. - Прям как я в молодости. Едрит твою налево. Мать говорила, ты в городе учишься.
- Да, в сраном колледже на бухгалтера. По мамашкиным стопам. А ты кто по гороскопу?
- Рак.
- Я тебя не про любимую позу спрашиваю, а кто по гороскопу?
Он уже начал привыкать к молодежной непосредственности, поржал дополнительно. Царенко покатал девушку по городу. Поболтали, покурили. Погодка - на загляденье. Оказывается, она и правда интересуется гороскопами больше, чем дебетом с кредитом. Потом он отпросился домой, а она увидела подружку и выпорхнула из машины. Славная. Со спины просто шоколадная гитара.
Вернувшись восвояси, бывший градоначальник привычно застал жену в огуречном макияже. Сразу в душ, супруга не должна учуять запах, хотя за столько лет он ни разу не прокололся. Улыбка до ушей, мочалка под мышки, насвистывания, как у Макарыча. Он кайфовал от удачно проведенных афер.
Валентина сняла огурцы с век, встала с постели. С минуту прислушивалась к плеску душа. Женская ручка, точно юркая змейка, вползла в карман мужниного пиджака, оставленного на спинке стула. Нашла конфетку. Развернула, распробовала. Дополнительная порция эндорфинов. Тонкая нить улыбки. Огурцы вернулись на глаза, тело на ложе.
Через месяц масштабы бедствия достигли вселенского размаха. Отреставрировав город до дворцово-паркового ансамбля, СМ-1 взялся за градообразующее предприятие. Механический завод дышал на ладан, рабочим задерживали зарплату, особо ценные кадры разбегались по другим городам и весям. Директор выжимал последние соки, распоряжался, словно личной собственностью. Сам давно проживал в областном центре, указания, планерки – исключительно по телефону. На завод ни ногой, за номинального начальника – Макарыч. Вся жизнь главного инженера - лавирование между Сциллой и Харибдой.
С директором сити-менеджер расстался без сожалений, как и положено железному чурбану. Тот обиделся, помитинговал по областному начальству, но быстро нашел новую работу на аналогичном предприятии в соседнем районе. Стиль руководства - прежний. Активчик еще более мертвый, но на безрыбьи и кусок хлеба - кекс.
Фалей, уволенный с должности главного энергетика города, просиживал штаны в заводском кабинете или прогуливался по улицам, наблюдая за влюбленными парочками. Хромота, тросточка, насвистывания. Вечерок, ветерок, угольки глаз.
Парень и девушка обнимаются на улице. Понятное дело: хочется ее притулить в теплой комнатке, но за неимением оной приходится на улице в моросящий дождь. Нормальной беседки не сыщешь, прятаться в домиках на детских площадках - не комильфо. Макарыч иногда предлагал свою квартиру с маленьким условием: хозяин будет наблюдать из соседней комнаты, но лучше у кровати, в непосредственной близости. Хоть он и импотент с пяти лет, но чрезвычайно осведомлен, и может дать дельный совет. Молодежь всегда отказывалась. Без объяснения причин, лишь с глупыми ухмылками и кручением пальца у виска. Не хочет учиться под руководством опытного наставника, дело хозяйское. Как окончат университет, так думают - все знают, учеба навсегда прощай.
Робот-мэр прошерстил Интернет и нашел ряд интересных заказов, выиграл тендеры. Дикая мобильность, мгновенный анализ больших данных, искусственный интеллект легко подбирали оптимальный вариант. По итогам проведенной инвентаризации выяснилось: для выпуска нужной продукции необходима модернизация станков. Переводом имеющегося парка в станки с ЧПУ занималась только одна бригада в области. Операция востребованная, но не шибко. Директора предприятий почти везде работают по принципу бывшего с мехзавода: бери больше, кидай глубже во внутренний карман. На свой век хватит, кое-что перепадет детям и внукам, а дальше по принципу маркизы де Помпадур, - хоть потоп.
Звонок бригадным, приглашение на встречу, план в календаре. Прибыли модернизаторы. Свиридов Алексей Андреевич, сухопарый мужичок с седой головой и усами, и четыре помощника, сколько поместилось с комфортом в Ауди А4. Летели быстро, лишь притормаживали на камерах. Радар постоянно пищал, будто кастрированная свирель. Машина сплошь облеплена мошками. Хозяин-водитель кисло осмотрел кузов, выбросил из-под бампера сбитого воробья. На проходной встречал главный инженер.
Провожая приезжих, Фалей дохромал до цеха. Фронт работы матерый взгляд определил сразу. Секундное замешательство, оценка местности и сорокалетние мужики сорвались с места без команды «вперед». Как обезьяны, они лазали по станкам, осматривая вдоль и поперек. Откуда ни возьмись, в руках появились рулетки, линейки, штангенциркули. Макарыч разинул рот и простоял так до подхода бригадира.
- А где директор? Или ты - главный? – еще раз осмотрев бомжеватый вид Фалея, вопросил Свиридов.
- Как бы я, но разговаривать нужно с мэром, он сейчас у нас за всех главный.
- Понятно. Вертикаль власти, значица. Все замкнул на себя. Ручной режим… А мы вот вам автоматизацию несем! Свет, так сказать, в конце тоннеля… Где он? Скоро будет?
- Лучше сами в мэрию поедем. Сейчас только, заводской автобус подгонят.
Подогнали полуразвалившийся ПАЗик. Скрипящие рессоры, чахоточный мотор, щели диаметром с палец. «Обезьянки» под шуточки, прибауточки влезли в салон и хохмили всю дорогу, заглушая насвистывания главного инженера.
В кабинете мэра «пришельцы» сидели по стойке «смирно». Старались не смотреть в сторону градоначальника, но косились. Любопытство – самый мягкий человеческий порок. СМ-1 сканировал незнакомцев, программа анализа подбирала линию поведения. Мужики не подбирали, - образования в психологии мало. На столе стояли вазочки с конфетами, печеньками, электрочайник с автоматическим подогревом, кофемашина.
- Угощайтесь, как это принято у людей, – проговорил сити-менеджер.
Мужики едва не зашлись смехом от роботизированного голоска, глядели друг на друга, переполненные весельем. Гогот давили, прикрывая рот руками, но получалось слабо. Из зажатых кулаков прорывались покряхтывания, повизгивания, першение в горле. Один из работяг намеренно кашлял, точно имел хроническую простуду. Для разрядки обстановки и перевода «стрелок» смеха на пристойные рельсы, другой работный решил загадать загадку, десять раз рассказанную по дороге. История набила оскомину. На третьем кругу просили угомониться, но он снова начинал преамбулой: «Нет, вы вникните».
- А вот послушайте загадку, мистер… мэр. - Коммуникабельный работяга развернулся к железной машине, представил в собеседнике человека.
Коллеги прыснули со смеху, но срочно зажали рты. Андреич лег на стол в руки, сложенные словно у прилежного ученика за партой. Парочка товарищей последовала примеру.
- Если женщине оторвать ноги, то какой она будет оставлять след?
Этот вопрос не имел такого ошеломительного успеха даже при первом рассказе. Сейчас бригада сдерживалась на морально-волевых, лишь раздался легкий гоготок, сдавшегося соратника. Глаза рабочих заслезились, особенно глядя на пафос, с каким вопрошающий смотрел на робота. Скулы дрожали, животы вибрировали, носы сопели. Все уже открыто прикрывались руками. СМ-1 ответил:
- Если вы оторвете женщине ноги, вы пойдете под суд.
Мужики выпали в осадок. Ржач уже не мог остановиться, прорвав плотину рта, нескончаемым потоком заполнил кабинет. Люди от сохи содрогались всем телом. Хохот пронесся по всей площади имени Ленина. Рыжебородый исполин угнулся под стол, хлопая товарища по колену.
- Ну да, откуда вам знать? – подлил масла в огонь вопрошающий.
Андреич снова лег грудью на стол, зарылся в рукава, дрожа плечами. Коллеги отвернулись, гоготали в горло, главное - в сторону. Слезы текли до щиколоток, пальцы намокли, утирая. Стены дрожали от безудержной разрядки. Мэр по природе железа не мог выказывать эмоции мимично. Главный инженер также сохранил невозмутимость сфинкса, не въехав в шутку.
- Это я знаю точно, – выдал СМ-1, еще больше распалив хохот, но следующей фразой почти прикончил веселье: - Перейдем к делу.
Когда речь заходит о деньгах, на людей моментально нападает серьезность. Смех тут же угас, лица окаменели, руки вернулись в прилежное положение. Бригадир придал спине осанку, на правах начальника повел переговоры. Чинно, грамотно, степенно. Обсудили, перетерли, договорились. Контракт составили быстро. Грязнов принес распечатку. Мужики долго делали глубокомысленный вид, будто вникали в суть, но как-то написано мудрено, по юридически, канцелярски. Свиридов удовлетворился цифрой, соответствующей ожиданиям. Подписи сторон. У мэра - вместе с печатью. Через неделю бригада обязалась приехать снова в полной боеготовности, с материалами и приступить к модернизации. Областные укатили в полном удовлетворении, с железом завсегда действовать сподручней, но ржали всю дорогу. Теперь загадыватель загадок припоминал мельчайшие подробности встречи с руководителем города К., а работяги обрывали мемуары хохотом.
В обещанный срок городские вернулись в полном обмундировании, с подготовленными и проверенными печатными платами. Погодка вновь взяла курс на зиму. Промозглость, сырость, слякоть. Ночью похолодание до минус пяти. По утру лужи в льдинках, северный ветер за шиворот, перелетные птицы развернулись на юг. Население на майки накинуло телогрейки. Работяги ехали не быстро, боясь поскользнуться на летних шинах. Веселились, вспоминая, но с грустинкой от невозможности повторить встречу с градоначальником.
В продуваемом всеми ветрами цехе руки покрывал иней. Андреич походил, повздыхал, с грустью выдал:
- Нельзя паять в таких условиях.
- Это вы мэру объясняйте. – Фалей сделал обреченную физиономию.
- Чо? Опять? – в предвкушении новой встречи с железным начальством Свиридов расхохотался. Бригада оскалила зубы в улыбках. Рыжебородый гоготнул, погрузив коллег в ностальгический ржач.
Подогнали полуразвалившийся ПАЗик, но на этот раз работяги решили ехать на своем седане. Макарыч доскрипел до администрации один в пустом пространстве, перебалтываясь с водителем. Перерывы в беседе он привычно разбавлял насвистыванием ретро-мелодий, думами о былом и грядущем. Не живется человеку в настоящем, хоть ты тресни.
Бригада курила на крыльце мэрии, значительно опередив главинжа. Прибаутки, шуточки, игривое настроение в предвкушении встречи и внеплановых выходных.
Сити-менеджер радовал демократией: секретарша отсутствовала, как класс, каждый мог войти без стука по любому поводу, вопросу, предложению. Чай, кофе заваривались желающими в чайнике и кофемашине с подробной инструкцией. Печеньки лежали в вазочке на столе. Работяги, уже наученные, первым делом ринулись наливать кофею. Накинулись на снедь, словно не ели трое суток. Набив желудки, деловито расселись в преддверии серьезного разговора. Рыжебородый включил свет, - робот частенько забывал о людской необходимости освещать пространство.
- Тут такое дело. - Андреич решил сразу взять быка за рога. – В таких условиях паять нельзя. Слишком холодно. Необходимо перенести работы до тепла.
- У нас сроки прописаны в договоре, - возразил СМ-1.
- Ты понимаешь… мы не можем паять. Технологически невозможно.
- Если вы уложитесь в сроки, можете приступать, когда хотите.
- Да в том-то и дело, что теперь не успеем… – Бригадир горячо вздохнул, отхлебнул глоток шоколадного напитка. – Синоптики обещают неделю заморозков.
- Штрафные санкции прописаны в договоре. Затяните, и придется выполнять работу бесплатно.
- Как бесплатно?! – Возмущение работяг вышло за пределы.
- Вот ведь! Макарыч, ну, хоть ты ему скажи, - просил Свиридов.
Фалей развел руками. Он понимал невозможность, но не представлял, как убедить железное начальство. Ребята отложили в сторону пряники, уставились в столешницу, задумав житейскую думу. Дома - жена, дети, кошка, каждый день требующие корма. Трудиться бесплатно никому не улыбается. До благотворительности надо дорасти, лучше предварительно набив мошну миллионами. Чистое сердце и душа нараспашку остались в Советском Союзе и грудных клетках волонтеров.
- Понимаешь. – Андреич придвинулся вплотную к железному мэру. – Никак нельзя паять в таких условиях, металл к металлу не пристанет. Нужно дождаться теплоты.
- Штрафные санкции прописаны в договоре. Затяните, и придется выполнять работу бесплатно.
- Ну что ты за человек?!
- Он не человек, - заметил загадыватель загадок.
Все рассмеялись. Но тут же угомонились, погрузившись в рефлексию. Разведенный загадыватель больше думал о кошке. Рыжий почесывал бороду, вспоминая скандалы с благоверной.
- Заказов на Африку нет. Ха-ха, - неожиданно выдал сити-менеджер запоздалую реакцию на всеобщий смех. А говорят, электроны бегают со скоростью света.
- Это чо такое было? – Бригадир обиделся.
- Наверное, включилась программа «Юмор», - объяснил главный инженер. – Вы же все смеетесь…
- Я ему сейчас кофе на голову вылью за такой юмор! – Свиридов крепко сжал ручку чашки. – Ты чо, не понимаешь?! Нельзя паять в таких условиях!
- Штрафные санкции прописаны в договоре. Затяните, и придется выполнять работу бесплатно. Заказов на Африку нет. Ха-ха.
Андреич подскочил, намереваясь исполнить обещание. Коллеги от греха подальше вывели бригадира из кабинета, пока он не загубил отношения, контракт, мэра. Встали на крыльце, раскурились, начали кумекать. И так рядили, и этак. «Пасьянс» в рабочих головах не складывался. Подоспел Фалей с деревенской сметкой.
- Давайте начнем срочное утепление цеха. Поставим «воздушные пушки», калориферы, обогреватели. Устроим небольшой аврал. Заделаем все щели в окнах, давно пора. Заодно смету составлю, чтобы в бюджет на следующий год включили. А то эта зима была теплой, а вообще, мы всегда в цехах мерзнем.
Сказано – сделано. С помощью штатных работников бригада Свиридова справилась с заданием. Не Африка, конечно, и даже не Ташкент, город хлебный, но вполне теплокровно. Заодно Макарыч выбил средства на будущий ремонт. Деньги заезжие получили сполна и без задержек, помощникам проставились. Пара бутылочек беленькой и мужик доволен, сыт, сговорчив.
Завод начал оживать, пахать в две смены. Молодежь обучили работе на станках с ЧПУ. Двое местных ребят, окончивших технический университет, вернулись в родной городок на приличную зарплату.
Прошло три месяца роботизированный эры. Царенко истомился в ожидании «на круги своя». С точки зрения народа шел непрерывный процесс улучшения жизни. Инфраструктуру обновили, завод заказами обеспечили, зарплату работягам подняли. Но с чиновничьей точки - так нельзя, не может быть, невозможно. Можно ведь доулучшать до «дальше некуда». Зачем тогда народу власть? Скажет: без тебя обойдемся. Отойди в сторонку, не мешай. Плюс: не воруй, не вякай. И что тогда делать многочисленной бюрократии? Искать новую работу, побираться по углам, рыться на помойках? Нет, так нельзя. Нужны плановые ухудшения. Шаг вперед, два назад. И вообще кто для кого? Власть для народа или народ для власти? Зависит от того, по какую сторону баррикад стоишь.
Ефимыч маялся дома. Иногда уходил в запой, иногда просто лез на стену. Количество бутилированного алкоголя убывало в геометрической прогрессии. Домашняя баня как средство выхода из пьянки осточертела. Он съездил в загородный дом для оргий и приема областного начальства, но тот ожидаемо отключили от всех коммуникаций по распоряжению городского головы. Бывший мэр киснул. Сидел тупо перед телевизором в майке-алкоголичке и будто смотрел сквозь телеящик. От пьянства и недосыпа под глазами Царенко надежно зафиксировались круги.
- Хватит заживо умирать! – Жена сняла огурцы с век. – Летим в Турцию! Тебе нужно развеяться.
Она, как заведено, взяла путевки на все лето. Мэр, как депутаты и дети, уходил в отпуск на летние каникулы. Народ, как в любом городе России, живет сам по себе, власть сама по себе. Все хорошо, пока чиновники никого не трогают. Проблемы начинаются, когда власть вмешивается в жизнь людей новыми налогами, поборами, повышением тарифов. Неуемным действием или мучительным бездействием. За главного на период отсутствия градоначальника оставался коллегиальный совет в лице Нефедовой, Фалея и Чеботару. Сейчас вопрос решился проще.
Бывший мэр, по-прежнему, сидел, уставившись в думу, точно «Мыслитель» Родена. На лоб садились мухи, совершали короткие пробежки, он как будто не замечал. Валька собрала чемоданы, уложила два контейнера огурцов. Поклажу смогла застегнуть на «молнию» лишь навалившись массивным тазом. Растормошила мужа, заставила взяться за руль. Вылет из аэропорта соседней губернии. Удобно. Пару часов езды с остановками для мелких нужд и ты в точке вылета в «вечное лето». За «баранкой» в забытье не впадешь, - чревато. Убедившись в уравновешенности супруга, Валентина откинула спинку кресла и нацепила на глаза дольки огурцов. Царенко давно привык, хотя по первости такая маниакальность в слежении за красотой раздражала. Супруга периодически открывала глаза, проверяла уверенность вождения. Он стряхивал сонливость.
Въехали в областной центр. После обновленного К. он казался мусорным баком, но для Ефимыча роднее взору. Здесь-то власть не менялась, все тот же губер правит, будь он неладен со своими экспериментами.
Какой-то малый на «Шкоде», явно понтующийся перед блондинкой на переднем сидении, обогнал, подрезал. И дальше вилял по полосам, словно чехонь на нересте. Бывший градоначальник взбодрился, исхитрился, обошел наглеца. Встали на светофоре.
- Ты чо, дядя, водить разучился? - обдал пафосом тридцатилетний очкарик средней толстоты.
Блондинка по соседству оторвалась от банки пива, заржала. Ухажер подмигнул спутнице, мол, знай наших. Валентина проснулась, сняла огурцы, озадаченно пялилась по сторонам.
- Да это ты так и не научился! - рявкнул Царенко. - Виляешь, как говно в проруби. Едрит твою налево!
- Ты чо, клоун, что ли? Я тебе сейчас цирк устрою!
Ефимыч рассвирепел, хотел стукнуть «Шкоду» в бочину, перегородить дорогу. Потом выйти и разобраться, благо бита под рукой. Зубы сжались до хруста, кулаки вцепились в кожу рулевого колеса, напряглись обмякшие бицепсы. Воображение уже рисовало труп противника, кровь, растекающуюся по асфальту, улепетывания блондинки… Но заверещала Валька: «Гришенька, не надо. Мы спешим».
Зеленый свет. «Шкода» рванула с места. Внедорожник пристроился сзади. Пыл бывшего мэра поутих, но жажда мщения осталась. Едет след в след, действует на нервы. Парниша посматривает в зеркало заднего вида, ерзает на сиденье, закуривает от напряга. Мало ли какой крутыш выслеживает. Уже сам не рад за несдержанность, но перед бабой надо блюсти, иначе крутанет «динамо».
У Царенко затренькал телефон. Роботизированный голос начал извещать о выгодном кредите от «Сдирбанка», заранее одобренном под небольшой драконовский процент. Парнишка в «Шкоде» увидел, заочковал больше. В глазах рисовались картины братков из девяностых, дядя по возрасту подходит. А там лес, лопата, и сам копай могилу. Может, зря он погорячился, не на того нарвался. Очкарик газанул, вроде бы успевая на мигающий зеленый, и врезался в машину, притормозившую перед стоп-линией. Дождавшись разрешающего сигнала светофора, Ефимыч горделиво прокатил мимо, сплюнул в окно. Бог шельму метит.
Окраина большого города. Аэропорт. Гул, пыль, брожение народа. Авто на стоянку, квитанцию в карман. Солнышко само поднялось и настроение людям повысило. Рядом со зданием аэровокзала студент в бейсболке бурчал рэп, пританцовывая. Приятель губами изображал музыку. Некоторые прохожие из жалости сыпали мелочь в черную шляпу. Бывший мэр сплюнул туда же. Он относился к рэпу как и двадцать лет назад: люди без слуха и голоса, но очень хотят петь. Из группок сложилась субкультура, потом разрослась до масштабов культуры, а затем пришла мода. Вроде бы подходит под закон отрицания отрицания, - единственная мысль, вынесенная по молодости из совместной пьянки с профессором философии. Другие два закона диалектики так и не освоил, а сейчас и названия забыл.
Супружеская пара вошла в аэропорт. Высокие потолки, серые стены, пластиковые сидушки. Люстра, точно стыренная из Исаакиевского собора, еще бы маятник Фуко уволокли. От воодушевления жены супруг тоже вооружился энтузиазмом. Прямо в очереди они переоделись в шорты, майки. Ветровка, брюки, джинсы дополнили ручную кладь. Валентина словно помолодела, то ли от предвкушения релакса, то ли от огурцов.
Стойка регистрации. Улыбающийся персонал. Рекламные буклеты. Девушка-сотрудница как-то странно оглядела паспорт бывшего мэра, просила «одну минуточку», и вскоре подошли люди в белых рубашках при галстуках.
- Гражданин Царенко? Григорий Ефимович? - спросил мужчина средних лет с замысловатым узором погон, покручивая паспорт, взятый у регистраторши.
- Да, а в чем собственно дело?
- Куда летите?
- В Турцию. В чем дело? Едрит вашу…
- Пройдемте.
Продолжение - http://proza.ru/2023/07/31/860