Уважаемый читатель!
Это произведение написано совместно с Огнеславой:
http://proza.ru/avtor/ogneslava
Иллюстрация Колесовой Полины
Как во славном да богатом Новогороде жил да был лихой молодой купец.
Хоть и молод был, да удачлив он, все дела его быстро спорились.
Жил он в тереме с доброй матушкой, да с любимой своей молодой женой.
Подрастали у них двое чадушек...
Ну, а терем тот – заглядение, весь резной стоит, да широкий двор,
Да амбары там всё с товарами.
Вот собрался он как-то раз весной, по делам своим, по купеческим
В дальний путь пойти, да товар отвезть, да на мир взглянуть, да богаче стать.
Догорала заря вечерняя, багряная, прилетала на крыльях звёздных тёмна ноченька.
Спит в гнезде лебедь белая, спит на конюшне богатырский конь.
Спят молодые, да старики, да детушки малые.
Тихо во дворе, тихо в высоком резном тереме.
Не спит кошка Мурёнушка, мягкой лапкою умывается – говорят,
Верная примета к скорым гостям! К гостям родным, долгожданным!
Теплится лучинка, сидит за лучинкой матушка славного купца Вышатушки.
Сидит матушка у резной расписной прялочки,
Да прядёт нитку прочную, нить льняную.
Но не смотрят её глазоньки ни на нить, ни на прялку узорную,
Ни на кошку Мурёнушку!
Смотрит матушка во след месяцу и тихонечко шепчет ему:
«Ты, Месяц, молодой дружок, рожок позолоченный,
Обернись, Месяц, круглолицей сестрицей-Луной!
Ты, Луна – знатная мастерица, первая пряха-девица!
Ты спряди со мной, Луна, крепкую нить – из ясного света дороженьку.
Постели, Луна, ту дороженьку сыночку милому, да под резвые ноженьки!
Чтоб домой он спешил, чтобы помнил он свою Матушку!
Ты, Луна, небесным ясным звёздочкам – Матушка!
Сбереги моего сына любимого! Ты свети ему ночью
Аки светит днём ясно Солнышко, отведи лодью крутобокую
От скал коварных, от каменьев острых!
Покажи милому Вышатушке путь в родимый край!»
Молодой купец Вышатушка перед тем как в путь тот отправиться,
Поутру пошёл к своей ладушке, к своей ладушке, да к свет-Любавушке.
Говорит он ей, молодой купец:
«Моя милая, ты раскрасавица! Ты желанная, да свет-Любавушка!
Путь тяжёл лежит мне в далёкий край. Что там ждём меня – ох, неведомо!
И ты знать должна, моя милая, моя милая свет-Любавушка!
Ты одна средь всех – зорька ясная, для души моей – свет полуденный.
В сердце ты моём – лишь одна живёшь, лишь одна живёшь и там царствуешь.
И я каждый день лишь тобой дышу, лишь одну звезду в небе вижу я.
И куда бы я свой не кинул взгляд, лишь тебя я там увидать могу.
Ну, а коль придёт мне последний час, о тебе одной буду думати,
Да и смерть легка пусть ко мне придёт, не страшна она, коли знаю я,
Что меня ты ждёшь да печалишься! Ну, а если мне повезёт в пути,
То вернусь к тебе к первым холодам. Лада милая, береги себя.
Только, свет ты мой, потерпи чуть-чуть, да в любви своей верной будь женой».
Говорит ему его ладушка, его ладушка свет-Любавушка:
«Вот дарю тебе, сокол ясный мой, шелковой платок, мною вышитый.
Ты храни его, разлюбезный друг, на груди своей на отчаянной,
Пусть тебя хранит-защищает он».
Схоронил платок на груди своей и с собою взял в тот далёкий путь.
Ранним утречком во ладью свою молодой купец усядается.
И таких как он, караван велик. Все ребятушки да купчинушки
В дальний путь идут, богам молятся, богам молятся, поклоняются.
По реке большой, да по Волхову, вдаль идут они во чужой народ.
Что же ждёт купцов во чужой земле? Да и будут ли там удачливы?
Шла Любавушка, шла свет-девица, да не улицей, не переулочком,
А высоким берегом славного Волхова!
И смотрела свет-Любавушка в дали дальние,
Во след Солнышку, во след лодьям-лебёдушкам.
Билось гулко сердце женское, будто спешило оно
Во след за крыльями-вёслами, да цветущими вёснами.
«Обернуться бы мне лентой шёлковой,
Да обвиться вкруг ветвей святого дерева –
Дуба могучего, древа Перунова!
Я бы тогда словеса всех ветров-ветрил разумела бы и помнила!
Я бы шёпотом шелковым, словесами, глаголами тайными
С ветрами переговаривалась! Пела бы песни им,
А внуки Стрибожьи мне б в ответ о моём милом поведали!
И сказала бы внукам Стрибожьим:
Будьте мне конями верными, заберите шёлкову ленту –
Добру душеньку с древа Божьего, древа Перунова,
Да несите меня, аки пёрышко лёгкое,
Аки лодью по волнам моря-океана небесного!
Принесите меня на ясно чело друга милого,
Да повяжите шёлкову ленту оберегом заветным!»
Так ходила по брегу высокому свет-Любавушка,
Так певала она песни светлые, проливала слёзы горючие…
Вот ушли они на своих лодьях, за реки поворот сокрылися,
И подняли там паруса свои, чтобы ветер их подгонял скорей.
И понёс он их словно пёрышки водяным путём Волхов-батюшки.
И дошли они до чужих морей, воды пряные да опасные.
И плывут они по чужим морям, духом сильные да отважные.
Вёл Вышатушка торг с купцами заморскими. Торговал мехами соболиными,
Да мёдом сладким, янтарём золотым, да скатным жемчугом.
Продавал он товар да втридорога, покупал же он всё втридёшево.
Покупал свет-Вышатушка пряности терпкие, да каменья драгоценные,
Да златую парчу и шелка тонкие.
Привезёт младой купец Господину Великому Новгороду славные гостинцы!
Так похаживал Вышатушка меж рядами торговыми,
Средь базара пёстрого, шумного.
Похаживал да разыскивал он подарочек для любимой матушки.
Вдруг увидел он ларец чудесный, открываешь его – льётся музыка,
Мелодия дивная, незнакомая.
«Вот гостинец для моей доброй матушки!
Дорого ли берёшь, купец?»
Стали торг вести, слово за слово, ларец – за монету звонкую.
На прощание стал спрашивать Вышатушка
Про диковинки того царства заморского,
Что видал продавец музыкального ларчика.
Рассказал чужеземный купец о паве-птице, что горда несказанно
И чей хвост подобен опахалу Султанову.
Рассказал о розовом жемчуге, что приносят из пучин морских отважные отроки.
О многом сказывал чужестранец, и в завершении сказа своего поведал
Он ещё об одной чудо-птице, птице-чаровнице-девице…
Птицу ту Асфодель зовут, из цветка она появляется.
Живёт Асфодель на острове, меж чёрными скалами,
Голосом поёт нежным и гибельным…
Перьями и волосом бела, словно кость или снег стран далёких, северных.
Ликом прекрасна та птица-девица…
Захотел тогда молодой купец, на неё взглянуть да услышати
Песни дивные, песни звонкие, да опасные.
И взглянуть решил он на остров тот, где меж чёрных скал Асфодель живёт.
Где меж чёрных скал тёмный лес гудит. А ведь лес-то тот не таков как наш…
Пальмы шумные там стеной стоят, все лианами перевитые.
А в лесу живут звери редкие, нам они все неведомы.
Да и горы там – скалы камены, как столпы они из земли растут.
А в лесу-то том птицы райские, в реках там рыбы дивные.
Ходят там кони дикие, а на лбу-то их един рог торчит.
И, ломая лес, продирается сквозь лесную глушь там могучий слон.
Сказ таинственный, слово заповедное околдовали душеньку Вышатушки,
И не стало покою молодому купцу – всё о птице той думает-кручинится.
Три дня, ночь и день сменилися – все товары, что привёз из родной земли
Распроданы, за богатый выкуп отданы. Крутобокие корабли щедро нагружены
Заморскими товарами, сокровищами бесценными, травами пряными.
Пришло времечко в обратный путь отправляться
В обратную сторонушку к милой матушке, да любимой ладушке – молодой жене.
Тут Вышатушка такову держал речь пред своими друзьями верными:
«Вы други мои надёжные, вы мои честные побратимушки,
Вы меня отвезите на остров тот, где птица Асфодель живёт,
Свои песни сладостные поёт!
Не ходите за мной, други верные, не пытайте долюшку горькую –
То моя лишь печаль или моя удача.
Ждите меня день и ещё ноченьку, коль не ворочусь в срок обещанный,
Снимайте быстрые лодьи с якоря, да плывите к родным берегам.
Несите товары ко вратам да площадям Великого Новгорода,
Да подарки своим и моей ладушке, да чадушкам.
Вы несите весть обо мне моей матушке, да младой жене, да сестрицам –
Сизокрылым горлицам, что пропал, сгинул Вышатушка
На чужой сторонушке неприветливой».
Кланялся Вышатушка Красну Солнышку, обнимал побратимов,
Что закручинились крепко о своём добром товарище.
Отвезли Вышату корабли ко брегу заповедному.
Он сошёл на златой песок да в чащу леса отправился.
Дивный лес вокруг будто каменный, не зелёный вовсе – лиловый, да рубиновый.
Шёл Вышата сквозь тот дикий лес, словно мотылёк сквозь паутину
Пробиться к свету пытается.
А в лесу том тишина стоит небывалая, словно слушает сердце Вышатино.
Тишина иных берегов звенящая, кровь-руду леденящая.
Вдруг тишина-тетива натянулась до предела и стрела полетела –
Дева запела голосом сладким да гибельным.
И пошёл Вышата на голос тот, словно путь ему он указывал.
Вот приходит купец к пещере сумрачной.
Пред пещерой той древо высится. Древо могучее, древо белое.
И висят на том древе плоды алые, сияющие.
Словно сердца живые те плоды трепещут, да жизнью наливаются.
Меж ветвей и плодов, словно царица, сидит Асфодель-птица.
На Вышату глядит, очи сапфировы. Поют ему, улыбаются уста сахарны.
Словно снег белы птичьи пёрышки, а волос у чаровницы седой ли? Серебряный?
Или золото так диковинно отражается?
И поёт Асфодель на наречии незнакомом…
И чем больше Вышата ту песню слушает, тем понятнее те слова кажутся:
«Стань пером в моём крыле, стань белой горечью да серебром!
Обернись лёгким вдохом, раскройся цветком забвения!
Ты услышал мой зов, сквозь слова старых сказаний, моих вестей хранителей!
Так открой же врата души своей, подари мне ретиво сердце!
Будет спелым сочным плодом оно вечно украшать древо славы моей!
Мои оковы – не проклятье, они – вечности дар!
Твоя плоть истлеет, а кости обратятся в прах.
Но сердце твоё будет жить до конца времён на моём древе!
Будет жить и слушать мои песни и сказы – музыку птицы Асфодель!»
Затуманились очи Вышатушки. Достаёт из сапога нож охотничий,
Тем ножом он хлеб делил со своими товарищами верными.
А теперь свою белу грудь он разверзнуть готов, чтоб жестокой чаровнице
Преподнести дар страшный, дар отчаянный.
Рвёт Вышата плащ синего бархата, рвёт рубаху белую,
Узорами мудрёными вышитую.
Вдруг ладонь его словно пламенем обожгло.
Выпал нож булатный, оземь ударился.
Морок ведьминский прочь рассеялся.
Сжали пальцы молодого купца платочек, любимой изукрашенный.
Покатились слёзы горючие по его щекам:
Спасли Вышату верность и вера Любавины, отвели прочь беду неминучую!
Оглянулся вокруг купец – лишь пустые скалы острым оскалом клыков щерятся.
Нет ни древа горького, ни птицы, ни песни её гибельной.
Прочь побрёл Вышатушка к кораблям крутобоким
Да добрым побратимам-товарищам.
А друзья его уж не чаяли, что вернётся он от опасных мест
И вздохнули все с облегчением, что идёт он к ним, возвращается.
Не узнают ведь и не сведают, с кем он встретился, уцелеть как смог?
Знают лишь они, что из гиблых мест до него допрежь не пришёл никто.
Держит он в руках шелковой платок, что жена ему в путь с собой дала.
Держит он его, будто оберег, словно стал платок тот защитником.
Уберёг его, свет-Вышатушку, от лихой беды неминуемой.
Лодьи крепкие, крутобокие, быстро снялися с якорей своих.
Путь далёк лежит им в родимый край, где давно их ждут, исстрадались все.
Чайки белые, воды пряные, ветры знойные, страны жаркие…
Всё оставили позади кормы… И бежит домой быстрый караван.
Паруса гудят, ветром полные. Там где ветра нет – вёслами идут.
Сколько шли они, не сочтёшь и дней, впереди лежит Ильмень-озеро.
Там совсем чуть-чуть и видать уже стены крепкие Новагорода…
Как причалили они к пристани, соскочил с лодьи свет-Вышатушка.
И бежит бегом к своей ладушке, матушке своей, к своим чадушкам…
Дождалась она, его ладушка, его ладушка свет-Любавушка
Много раз ходил в дальние края, тот купец лихой, свет-Вышатушка.
Много лет прошло, много вёсен-зим. Стал купец лихой уж совсем седым..
Да и чадушки уж повыросли, да своих детей завели давно.
Только если вдруг в дальний путь идти, горячо же он распрощается
Со своей женой, свет-Любавушкой. Знает он, сбережёт она
И покой в дому и судьбу его.
И всегда она – его ладушка, будет ждать-грустить на крутом брегу,
На крутом брегу Волхов-батюшки, мужа своего дожидаючись…