Иван Семёнович был доволен – он снова был на коне. Вернее, не совсем на коне, а на Ирине Григорьевне, которая давеча одарила его лаской и даже накормила борщом. Как человек глубоко пьющий Иван Семёнович уже давно не допускал в своей жизни такого поворота событий. Он курил на крыльце её щитового домика и рассматривал собственноручно поставленную по просьбе Ирины Григорьевны тепличку. Жизнь стала налаживаться, и от этого хотелось выпить.
Ирина Григорьевна в это время, охая и тихо матерясь, собирала с дивана пропахшее Иваном Семёновичем постельное бельё. Бельё было древним, как и большинство текстильных предметов, доживающих свои дни на даче. Ирина Григорьевна внимательно его осмотрела и пришла к выводу, что оно вполне заслужило превратиться в тряпки и подвязки для помидорных кустов. Ах да! Помидоры! Теперь ведь у неё есть теплица. А, надо отметить, что влюблена Ирина Григорьевна была исключительно в выращивание томатов, а вовсе не в пенсионера из домика напротив. А он, как она заметила в окне, в данный момент шаркал старыми сандалиями вокруг ее нового помидорного дворца, и зачем-то поглаживал поликарбонат.
«Испачкает своими ручищами. Зараза!» - забеспокоилась Ирина Григорьевна и, перебросив тряпки через плечо, поспешила на улицу.
- Идите чай пить, Иван Семёнович! Я сейчас чайник поставлю! – проявила она дипломатическую смекалку.
- Ирина! Я тут одну штуку придумал, будет тебе окна в теплице открывать сама!
- А чего это мы вдруг на Ты перешли?! – на самом деле такая фамильярность Ирину Григорьевну даже ошеломила. И, хоть она и вправду уже больше полувека звалась Ириной, голосом Ивана Семёновича её имя прозвучало слишком вульгарно.
- Ну так мы ж… того.. ну… - Иван Семёнович завершил очередной виток вокруг теплицы и теперь направлялся в её сторону, на ходу разводя руки. Он определённо был настроен схватить её за задницу – она никогда не ошибалась в такие моменты. – Ирин, а выпить точно ничего нет?! Отметим?
Ступор длился пару секунд. Потом наступил гнев. Тот самый гнев, который заставляет кошек нападать на собак и повергать их в бегство. И Иван Семёнович бежал. Он бежал смешно, пытаясь увернуться от хлёстких ударов постельного белья, которое еще недавно было свидетелем его торжества, а теперь как бич мелькало в руке Ирины Григорьевны.
Преследование продолжалось до калитки и тут же прекратилось, столь же внезапно, как и началось. Иван Семёнович согнулся, уперевшись руками в колени, и тяжело дышал, испуганно оглядываясь на свою давишнюю подругу. А Ирина Григорьевна вернула тряпки на плечо, закрыла калитку и, фыркнув пошла обратно в дом. В эту минуту романтика сдохла не родившись, но теплица простоит еще не один год и ее это радовало…