Настроение у жителей русского квартала, который все называли просто Городки, было приподнятое. И дело конечно было не только в день рождении Машки Клюевой - родной сестры десятилетнего Серёжки, сидевшей сейчас во главе стола, установленного прямо на улице. Просто люди хотели праздника, в понедельник Зорлутуна становилась частью Империи. Высокая Порта проиграла войну, не успев её начать, и через три дня мир заживёт другой жизнью.
Казалось, что сегодня здесь на площади возле продовольственного магазинчика, принадлежащего семье Клюевых, собрались все Городки. Люди поздравляли девчонку, дарили подарки, угощались едой разложенной на подносах и уходили уступая место следующим гостям. Домашние андроиды Глаша и Полина сновали туда-сюда забирая грязную посуду и заполняя пустые подносы новой едой. Из открытых окон была слышна музыка, вокруг звучал смех, все поздравляли друг друга, дружески похлопывая по плечам и обнимаясь.
И было из-за чего, когда-то Зорлутуна имела другое название. Тоже в честь поэтессы, только русской. Друнина заселялась именно имперцами. Тут построили огромный комбинат добывавший редкую руду. Дела шли хорошо, и территория вокруг промышленного предприятия превратилась в настоящий современный город. Люди летели сюда со всей вселенной привозили семьи, близких и друзей. Планета земного типа и правда казалась настоящим раем, да и заработок был хороший. А потом начались Периферийные войны. Владельцы комбината то ли пропали без вести, то ли бежали, и всем тут завладели новые хозяева - османы. Сначала рабочие на комбинате остались прежние, но со временем их вытеснили в трущобы – нагромождение нелепых конструкций растущих вверх потому как в ширь новая власть запрещала. Отсюда и название – Городки.
Русских турки призирали (впрочем, не их одних), презирали, но немножечко побаивались. Двести тысяч человек это вам не баран чихнул. В русском квартале даже полиция собственная была. В дальнейшем правда большая часть имперцев отсюда улетела. Османы и со своими-то обращались не важно, чего говорить о чужаках. Но были те, кому возвращаться было незачем или некуда.
- Я так рад, что умру не какой-то сироткой, а гражданином Империи! – утирал слёзы текущие по морщинистым щекам дед Генрих живущий в доме напротив. Его супруга тётя Фима – миниатюрная, кругленькая блондинка старалась успокоить девяностошестилетнего старика, но тот кажется собирался сегодня веселиться до утра. Вон и рюмку с водкой взял.
По мнению Серёжки, на ступеньках крыльца магазинчика жевавшего горячий пирожок с мясом (он всё гадал сделано ли лакомство мамой или Глашей, которая печёт тоже очень вкусно только режет всё мелко-мелко и не скажешь, что бывший робот-охранник), Машка с накрашенными ярко-красной помадой губами выглядела как дура. Ну и что что ей шестнадцать?! Мозгами-то соображать нужно в любом возрасте. Кожа белая-белая и яркие губы… ну дуууура дурой.
Тадах-дах-дах! - кто-то из гостей запустил салют, разорвавшийся разноцветными искрами над головой, что категорически не понравилось спустившемуся с вечернего неба синему полицейскому дрону, принявшемуся что-то пронзительно пищать. Однако, внимания на него никто не обратил и тот вскоре ретировался.
Снова взглянув на Машку, Серёжка чуть не подавился, поздравлять сестру пришли братья Ягужинские. Вот их-то он и ждал. Вытерев грязные руки о коленки, мальчишка бросился к столу чуть не споткнувшись о Милу – робота-уборщика быстро собиравшего что-то на земле.
Серёжка просто обожал Никиту и Ростика. Русоволосые, голубоглазые близнецы подарили Машке большого, мягкого белого медведя. Точно такого же как медведь с эмблемы Беринга-2 - имперской планеты располагавшейся к ним ближе всех. Говорят именно на первых порах будет во всём помогать жителям Зорлутуны, тьфу ты! Друниной!
Ягужинские были статными, без капельки жира, высокими двадцативосьмилетними парнями у которых даже под одеждой на теле были видны бугрящиеся мышцы. Кожа близнецов покрыта татуировками, но каждая имела смысл. По крайней мере они так говорили. В Городках Никиту и Ростика все любили хоть и поселились они в русском квартале всего лет пять назад в доме сумасшедшей бабки Лукерьи сыновья которой, тоже близнецы, погибли в ходе наводнения в год, когда Серёжка родился. Оказывали помощь соседям, а себя не уберегли. Так бывает. Кто-то посоветовал ребятам поискать жильё у неё (жалко старуху стало), а женщина подумала, что Ягужинские это её вернувшиеся сыновья. Переубеждать её никто не стал. Парни сами по началу пытались, но их она не слушала. Так с тех пор они и жили на чердаке в её доме с красной черепичной крышей возле перекрёстка.
Серёжка просто обожал близнецов и хотел стать точно таким же как они. Насчёт татуировок он ещё не решил (мама наверняка будет против), а вот насчёт всего остального точно. Только подумать, парням двадцать восемь, а они уже ветераны территориального ополчения. Мальчишка неоднократно бывавший у дома у Ягужинских видел нашивки и значки с их старой формы. Дядя Сеня Кипятков – местный участковый, даже рассказывал Серёжке, что Ягужинские в космическом абордаже участвовали. Что это такое мальчишка не понимал, но всё равно восхищался. Близнецов за геройство даже вроде бы порекомендовали к поступлению в Имперское военное училище без экзаменов, но им вроде бы денег не хватило туда долететь. Далеко же, а билеты стоят целое состояние. Вот поэтому Никита и Ростик мечтали, что придёт Империя и они сразу запишутся в армию. Они даже тренировались каждое утро по какой-то старой методичке с пластмассовыми страничками, а в остальное время работали в космопорте грузчиками и, ремонтировали старых андроидов. Глашу и Милу, кстати, маме именно они подарили.
- Дядя Никита, дядя Ростислав, огромное вам спасибо! – заблестела глазами от счастья и крепко прижала к себе подарок Машка (повезло дуре), смутив покрасневших близнецов.
Конечно когда-то они были похожи. Но не сейчас. Сейчас они были разными не только внутри, но и снаружи. Вот хотя бы Никита - короткие русые волосы с бритыми висками, голубые, почти синие глаза и страшный шрам идущий от правой ноздри вниз и пересекающий губы и подбородок (были у него и другие шрамы и даже ожоги, но этот бросался в глаза сразу). Никита был серьёзным, много читал, увлекался историей. На широкой покрытой бицепсами правой руке у него даже было вытатуировано изображение странного красного знамени с золотой звездой и перекрещенными серпом и молотом. Он называл его знаменем Победы и говорил, что оно висело в каком-то Би… бер-лине и именно с него начался подъём Империи. На вопрос Серёжки когда висело, тот сказал, что ещё в XXвеке. Мальчишке было очень сложно представить такое глубокое прошлое. Ростик же - русоволосый, с модной чёлкой и светлыми-светлыми почти как небо глазами мог похвастаться вертикальным ровным шрамом на левой руке, отсутствием мизинца тоже на левой руке (палец ему заменял протез) и удалённой хирургом левой мочкой на ухе. Ростик… историю и читать не любил, он любил гулять с девчонками, рисовать и чинить игрушки малышне. Из-за этого за ним постоянно кто-то из мелюзги таскался канюча починить лошадку, космолёт, танк или ещё что-нибудь. Он никого не отгонял, доставал отвёртку из кармана брюк и принимался за дело. Между прочим, в прошлом году Ростик подарил Серёжке ховербайк. Самодельный, но классный: быстрый и заряд батареи держащий лучше чем те что у местных из магазина за пять тысяч лир. На руках и ногах добряка были татушки с человечком у которого вместо носа карандаш и другим – металлическим, собранным из деталей с телом из батарейки. Ростик называл их Карандаш и Самоделкин.
- Нет тетя Люда, мы не останемся, - произнёс Никита обняв маму Серёжки. – Мы просто поздравить Машу забежали. У нас сегодня смена в космопорте. Никак не отпроситься. Бригадир даже русского не знает. Но за приглашение спасибо.
Ростик же тем временем оттащил в сторону мальчишку с открытым ртом слушавшего маму и его брата, и нарочито, громким шёпотом произнёс:
- Серёжка! Серёжка! Ты хотел на грузовом шагоходе покататься? Не передумал!
Клюёв подпрыгнул от радости и закричал:
- Ура! Я смогу покататься на грузовом шагоходе. А может даже поуправлять!
- Размечтался! – завоображала сестрица, вздёрнув острый носик и потащив свой мягкий подарок внутрь дома.
- Тётя Люда вы не против? – спросил добряк Ростик потрепав Серёжку по каштановым волосам.
- С вами куда угодно, - расплылась в улыбке мама мальчишки смахнув со лба выбившуюся из причёски прядь волос. - Ребята, подождите, я вам сейчас с собой вкусненького наложу. В перерыве покушаете.
* * *
Вернулся Серёжка домой вместе с Ягужинскими уже днём. Полный впечатлений и счастли-и-и-ивый… Ещё бы, сидеть внутри грузового шагохода как взрослый! Никита даже дал ему парочку пустых контейнеров внутрь склада занести. Под присмотром, конечно. Выспаться мальчишка в вагончике ребят тоже успел.
- Он меня пинком под зад! – говорил заплаканной матери участковый дядя Сеня Кипятков когда они втроём зашли во двор. - Я же теперь никто! У меня даже табельное оружие забрали!
- Так и они никто! – закричал красный от волнения дядя Боря живущий в двадцать третьей квартире.
На что участковый вздохнув и сгорбившись, из-за чего стало видно его возраст, пояснил:
- Они сегодня ещё начальство. Завтра в полдень по договору полномочия истекают, а в понедельник имперские приедут, наши.
- МЫ НЕ МОЖЕМ ЖДАТЬ ПОНЕДЕЛЬНИКА! – истерично закричала тётя Света, работавшая в магазине Клюевых обнимая рыдающую мать мальчишки. - Эх, Сеня, Сеня! Слабак ты!
Только сейчас Серёжка заметил, что во дворе собралось очень много народу.
- Мам, а мам, а что случилось? А Машка где? – спросил мальчишка, чувствуя, что внутри груди его заворочалось что-то неприятное.
Но Клюева не ответила сыну продолжая рыдать.
- А папа где? – совсем ничего не понимая снова спросил Серёжка, но бросившаяся к нему тётя Фима – супруга Деда Генриха, быстро зашептала: «Живой он живой, в больнице! Османы ему челюсть сломали и ногу прострелили, когда Марию увозили».
- Куда увозили? – закричал Серёжка и под глазами стало мокро.
Вперёд вышел Никита Ягужинский и спокойным голосом, таким, что многие женщины во дворе перестали плакать, а мужики расправили плечи втянув животы, произнёс:
- Объясните, что произошло. Нормально, без истерик.
Объяснять тут же ринулся Кипятков:
- Петрович Машку в центр повёз. Она на лето в магазин устроилась продавщицей. В «Азмидиль», тот что напротив центрального банка. Хозяйке понравилось, что она девка статная, длинноногая, платиноволосая. Говорит от клиентов отбоя не будет…
- Дальше! - принёс откуда-то Клюевой стул Ростик отогнав ногой робота-уборщицу Милу, тоже пытавшуюся помочь хозяйке.
Облизав кончиком языка пересохшие губы, участковый продолжил:
- Они пораньше пришли, на крыльце ждали. Мимо пролетал автомобиль Яшара Акташа – это адъютант полковника Джемаля Косе. Он с какими-то офицерами был, помладше его званием. Приземлились и начали приставать к Машке. Девчонка спряталась за отца. Они начали ему деньги совать. Сказали хотят пригласить её на праздник полковника. Петрович послал их. Сказал, что она ещё ребёнок…
- И что? – нахмурился Никита сложив руки на груди.
- Так они ему прикладом штурмовой винтовки челюсть сломали, а когда он за ботинок утаскивающего Машку в машину Акташа схватился, в ногу ему выстрелили. Ну потом ещё сапогом по голове ударили. Я его в госпиталь без сознания привёз, - закончил Кипятков пряча глаза.
- А почему ты как представитель власти не вернул девчонку! – выкрикнул кто-то из толпы соседей.
- Я же говорю – попытался. А он меня по матери и пинком под зад. Подняли машину и улетели. Только их и видели.
Во дворе повисла гнетущая тишина. Люди молчали. Осуждать участкового конечно было легко, но вот только что он реально мог сделать? У шестидесятилетнего Арсения и правда даже табельный травматический пистолет ещё неделю назад забрали, сотрудников всех распустили. Сказали: «вот придёт твоя Империя и вооружит, а пока считай ты в отпуске». Османы чиновники, полицейские и военные скоро улетавшие на Новый Константинополь и Анкару-4 уже неделю как свои обязанности не несли - пили, да гудели так, что местные от них плакали. К русским не совались. До сегодняшнего дня.
- Дааа, беда, - затянул Герберт Игоревич, бывший доцент кафедры химии в университете, который османы закрыли ещё шесть лет назад, поправив на лице мнемоочки. – Как же выручить девчонку?
- Главное, чтобы живая была! – брякнул кто-то из тёток позади, из-за чего кулачки Серёжки сжались до побелевших костяшек. – Остальное пройдёт…
Крутанувшись вокруг себя, мальчишка, обвёл взглядом толпу людей пытаясь найти хоть кого-то кто бы помог Машке. Того, кто не только готов соболезновать и причитать! Но тщетно, все будто по команде опустили глаза к земле. Мать же Серёжки в этот момент рыдала уже в голос.
У них осталась последняя надежда.
- Никита, Ростик ну как же так?! – развернулся мальчишка к своим старшим друзьям.
Ягужинские в этот момент встали плечом к плечу спрятав руки в карманы серых рабочих комбинезонов. Глаза они конечно не прятали, но выражение лиц их заставило сердце Серёжки перестать биться.
- Что написано у вас на плакате в комнате? Империя – своих не бросает! Помните? – стирал брызнувшие из глаз слёзы мальчишка психуя что разнюнился словно детсадовец. – А мы же почти Империя! Станем её в понедельник! Верно?!
Ему никто не ответил. Тягучая густая тишина повисла над головами. Клюева уже не могла рыдать и надсадно хрипела зарывшись лицом в плечо побледневшей от волнения тёти Светы.
- Машку жаль, хорошая девчонка, - наконец произнёс Никита и слова его прозвучали словно выстрел. - Пошли Ростик! Кроме нас некому.
Ягужинские направились к выходу из двора. Следом за ними подтягивая штаны бросился Кипятков.
- Один знакомец мне на ухо нашептал, что увезли Машу в особняк полковника … У них там сегодня прощальная гулянка в шесть вечера начинается. Завтра утром корабли за ними прилетят, решили отметить. Говорят, полковник не в себе. Тут-то он большой начальник был целой планетой рулил, а там… на понижение в общим пошёл.
- Мы сначала в участок. За оружием! – оборвал словоизлияния участкового Никита, перепрыгивая через шустрого робота курьера промчавшегося мимо.
- Да вы что? – остолбенел Кипятков.
- Дядя Сеня, а ты думал они нам Машку просто так отдадут? – развернулся к мужчине Ростик. - Они вон Петровичу ногу прострели и челюсть сломали!
Аргумент подействовал.
- Может вы и правы. Они же завтра улетают, им теперь море по колено. Кто хватится одной пропавшей девчонки… Башибузуки.
- МЫ ХВАТИМСЯ! – дружно громыхнули близнецы из-за чего воробьи сидевшие на голографической вывеске указывающей номер дома, всполошились и стайкой брызнули в небо.
Участковый же поняв, что сморозил глупость понизил тон и затараторил ещё быстрее продолжая бежать за близнецами:
- Ребята, я код от сейфа с оружием знаю. И от того где защитные костюмы и штурмовые винтовки тоже. В участке только три человека осталось и то трезвый только один - Аслан, он язвенник.
- Ясно, - поведя широкими плечами бросил через плечо Никита.
* * *
Серёжка уже полчаса с крыши следил за 4-м полицейским участком. Ягужинские прилетели туда на своём обшарпанном фургончике с изображавшим на боку улыбающегося андроида с отвёрткой и здоровенным гаечным ключом в руках.
Выйдя из машины, братья на полном ходу проследовали в участок по дороге вырубив замершего на крыльце нетрезвого часового с пистолетом-пулемётов в руках. Ростик забросил оружие бедняги за спину, за ногу затащив того внутрь.
БАМ! – раздался приглушённый выстрел внутри от которого превратившийся в слух Серёжка вздрогнул. Звук был негромкий и вряд ли его ещё кто-то услышал, тем более что на улице никого и не было. Никто из местных мимо не ходил, опасаясь нарваться на «защитничков», чего доброго карманы обчистят или ещё чего докопаются.
Спустя двадцать пять минут, о чём мальчишке сообщил отцовский личный коммуникатор на руке (родителю он всё равно сейчас без надобности) Ягужинские несущие в руках две объёмные сумки, и тяжёлые щиты прошествовали внизу по каменной мостовой в свой фургон.
Схватив ховерборд с установленными на днище самодельными антигравитаторами, мальчишка скакнул на столб, располагавшийся рядом с крышей и обжигая ладони спустился на улицу. Машина близнецов вздрогнула, заурчала, а Серёжка пригнувшись запрыгнул на ступеньку позади фургона вцепившись в ручку двери.
* * *
Клюев ещё никогда так не боялся. Не разбиться нет, хоть машина неслась за город так что ветер в ушах свистел. Он боялся того, что его обнаружат, повезут домой, а сестру в этот момент убьют.
Однако обошлось. Вскоре фургон опустился на асфальтированную дорожку, ведущую через холм к раскинувшемуся в распадке окружённому ажурной металлической оградой особняку. Этот холм он знал хорошо. Они тут с ребятами позапрошлым летом голубику собирали. А вот дома тогда никакого ещё не было.
Спрыгнув с подножки, Серёжка юркнул в лес. Он помнил, что где-то тут была высокая сосна на которую они с Генкой и Мартой лазили прошлый раз.
Он только-только устроился на широкой ветке подложив под ноги активированный ховерборд когда фургон Ягужинских двигаясь в полуметре над дорожкой выбил чугунные ворота вместе с роботом-охранником.
На крыльцо располагавшееся сразу за фонтаном с белым волком выскочили вооружённые люди в защитных костюмах и шлемах с закрытыми забралами.
- Кхэ-кхэ! – кашлянул установленный на фургоне мегафон (Серёжка даже не знал, что он работает). – ПРОВЕРКА! ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! – кажется произнёс Ростик. - ДАЙ ЛУЧШЕ Я! – узнал во втором голосе мальчишка Никиту. – ГЛУБОКОУВАЖАЕМЫЙ ПОЛКОВНИК КОСЕ. ВАШ ПОДЧИНЁННЫЙ АКТАШ СЕГОДНЯ УТРОМ ПОХИТИЛ С УЛИЦЫ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНЮЮ РУССКУЮ ДЕВОЧКУ МАШУ. ЕЙ ТОЛЬКО ВЧЕРА ИСПОЛНИЛОСЬ ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ. ПРОСИМ ВАС ОТДАТЬ НАМ ДЕВОЧКУ, И МЫ ТУТ ЖЕ ПОКИНЕМ ВАС ПОЗВОЛИВ ДАЛЬШЕ ПРОДОЛЖАТЬ… ТО ЧЕМ БЫ ВЫ ТАМ НЕ ЗАНИМАЛИСЬ!
Через зум камеры в личном коммуникаторе Серёжка увидел как седобородый пузатый турок в форме и берете, что-то закричал своим людям и один из них бросил в фургон гранату.
БАБАМ!
В последний момент машина резко подала назад и взрыв повредил только лобовые стёкла, покрыв их сеточкой трещин и оторвал ржавый бампер с лязгом приземлившийся в фонтан.
НУ КАК ХОТИТЕ! – снова раздалось из мегафона и задние двери фургона распахнулись, чтобы выпустить наружу двоих солдат полностью закованных в лёгкую защитную броню и вооружённых штурмовыми винтовками. Серёжка даже рассмотрел пневмоусилители и сервомоторы на руках Ягужинских. В руках того что справа был щит, которым он тут же закрылся, прикрывая себя и брата от выстрелов османов замерших на крыльце.
- Бронированный! Он бронированный! – понял мальчишка прикусив до крови губу.
Пули часто хлестали по щиту, а близнецы, построившись гуськом двинулись вперёд, причём Никита (мальчишке казалось, что в сине-зелёной броне был именно он) положил ствол винтовки на плечо защищавшему их Ростику и открыл огонь.
Первая же короткая очередь отшвырнула на стену стрелявшего в них из пистолета толстяка в берете. Размазывая кровь по стене и нелепо разбросав в стороны ноги, тот с остекленевшим взглядом осел на пол. Затем пули взорвали в мелкие осколки шлем стрелка справа вместе с головой, опрокинули на колени его соседа перезаряжавшего оружие и добили угодив в грудь так что тот рухнул на бок и замер навсегда.
Ростик тем временем продолжая двигаться тоже стрелял из автоматического пистолета в прямоугольное отверстие в щите. Жертвами его стал высокий осман с дробовиком (пули будто слизнули пластину брони с его груди и повторно угодили в тоже самое место заставив противника скорчиться от боли на крыльце, квадратный стрелок поливавший Ягужинских длинными очередями (этому близнец угодил в колено, а когда тот не удержавшись рухнул вниз добил его попаданием в самую макушку шлема) и худой стрелок с пистолетом-пулемётом – остаток магазина без остатка снёс ему нижнюю челюсть до смотровой щели.
Под защитой щита Никита быстро сменил магазин, позволил тоже самое сделать брату и вместе они начали обходить каменный мраморный фонтан с белым волком.
Из дома прибежало ещё шестеро османов и в Ягужинских снова полетела граната. Вот только бросавший её не докинул и она, стукнувшись о бортик фонтана ушла на дно. Кусочки белого камня и столб воды поднялись вверх не причинив особого вреда близнецам. А вот закашлявшегося от дыма стрелков (не все из них был и в шлемах) ждал сюрприз. В ответ брошенная граната покатилась прямо под ноги охранникам особняка.
БАБАХ! – взрыв раскидал османов в разные стороны, выбив окна на первом этаже. Серёжке, чуть не свалившемуся с ветки, даже показалось что он видел взлетевшие в воздух оторванные конечности. По крайней мере одну руку точно.
Одиночными выстрелами добив лежащих под ногами, Ягужинские начали подниматься по ступеням когда по ним открыли шквальный огонь со второго этажа.
Никита и Ростик в долгу не остались – сверху свалилось сразу два тела.
Личный коммуникатор на руке завибрировал и на экране появилось надпись «Любимая». Мальчишка понял, что мама догадалась, что он стащил коммуникатор отца.
Тем временем бой внизу за оградой продолжался. Близнецы забросив гранату внутрь, спустя пару мгновений юркнули в дом и тут же из окна первого этажа вылетел ещё один изломанный труп.
«НЕМЕДЛЕННО ИДИ ДОМОЙ! ИНАЧЕ БУДЕШЬ НАКАЗАН!» - появилось новое сообщение на экране после того как мальчишка не взял трубку.
Вздохнув, Серёжка начал спускаться вниз. Сердце бешено неслось вскачь от увиденного, но теперь он был уверен, что с Ягужинскими всё будет в порядке.
* * *
Машка явилась домой заплаканная ночью. Сказала, что ребята под грохотом и огнём выстрелов выпустили её и ещё пару девчонок, и сказали бежать домой.
«Герои!» - обрадовано думал Серёжка вдоволь наобнимавшись с целой и невредимой сестрой. Вот только самих Ягужинских почему-то всё не было и не было. Мальчишка уже трижды бегал к ним домой в дом с черепичной красной крышей, но всё напрасно. В последний раз его за плечо костлявой рукой (на запястье которой красовались самодельные золотые часы) поймала бабка Лукерья. Не такая уж она собственно была и бабка. Не то что раньше. Просто её так все называли по привычке. Серые с проседью волосы, тонкие черты лица (мама называла такие аристократическими), совсем ещё не старые серо-зелёные глаза. Да и одевалась она теперь не как старушка – брючный костюм оливкового цвета, правда поверх него на плечи был наброшена шаль изображавшая женщину-птицу в странном головном уборе с обнажёнными грудями. Вцепившись в эту шаль будто в самое дорогое, она больно сжала плечо Серёжки:
- Где мои мальчики?! Говори! И не вздумай врать!
* * *
Нет, она не была сумасшедшая и прекрасно помнила своих настоящих сыновей: коренастых, кареглазых брюнетов совсем не похожих на этих высоких, голубоглазых, русоволосых парней уже пять лет живших в комнате на её чердаке. Непохожих? Да нет! Очень даже похожих! Таких же заботливых как её кровиночки, таких же справедливых и отважных. Её дети тоже не бросили бы шестнадцатилетнюю девочку на растерзание пьяным мерзавцам.
Трудно даже было посчитать убитых в особняке османов. Много их было, очень много, они даже свисали с перил со второго этажа. Никита и Ростик Ягужинские всё ещё удерживая в руках оружие сидели на кожаном коричневом диване в прихожей. Первый добродушно улыбался как это делал всегда когда видел Лукерью (ей даже показалось что вот сейчас он произнесёт: «что нужно мама, скажи и мы быстро сделаем?»), а второй, рядом, положил голову на плечо брату, будто немного устал и решил перевести дыхание. Бронекостюмы их были пробиты во многих местах, да так что из отверстий вытекала охлаждающая зелёная жидкость. Разбитые пулями шлемы валялись тут же на полу.
- Как же так?! Почему?! Они же почти победили! - опустив руки по швам рыдая, бормотал себе под нос Серёжка, заливаясь слезами и не обращая внимания на бегущие из ноздрей сопли. Сейчас ему совсем было не стыдно за своё поведение. Ведь случилось самое страшное что могло произойти - он бросил своих товарищей и сбежал домой…
А Лукерья, целуя и обнимая ещё тёплые тела Ягужинских восседавших на кожаном диване возле раскрытой настежь металлической двери словно короли на троне вокруг поверженных ими врагов, нежно повторяла только одно: «Мальчики мои, мальчики! Ну что же вы так? Надо было осторожнее, беречь себя! Не дождались наших! Как же мы теперь все без вас…».