Три истории о женственности
Каждый возраст женщины –
лишь новая грань ее красоты
История первая, почти классика.
Когда я впервые побывал в Париже, меня поразило, что там практически нет красивых женщин. Не встречаются они нигде и все тут. Типаж парижанок – стройные фигурки без каких-либо выдающихся частей, мальчикОвые стрижки, минимум косметики, стиль одежды, если до 35 лет, то – «унисекс» джинсы, футболки, кроссовки; если старше, то это уже дамы – платья скромные (из универмага «H&M» обувь – туфли на низком каблуке иногда «лабутены», прически и макияж те же что и у молодых. В общем, «не на что смотреть», как у нас говорят. Но остается еще «старший возраст»… И вот тут-то все совсем иначе. Пенсионеры у них в основном нашего с тобой теперешнего возраста и чуть старше еще. Они живут уже для себя – сидят компаниями мужчины, женщины по 5 – 7 человек в открытых кафешках за столиками, пьют вино и кофе, играют в карты, разговаривают, смеются, иногда даже поют под аккордеон или гитару. Причем, мужики у них выглядят почти, как наши – без изысков – джинсы, ковбойки, жилетки потертые башмаки, трехдневная щетина на щеках, у многих бороды и неопрятные длинные седые волосы – так себе картинка. Но женщины – эт-т-то что-то! Все до единой ухоженные, на сколько позволяют финансы, но прически сложные, макияж и маникюр обязательно, одежда – как у нас говорили раньше – «на выход» , нарядная: платья и юбки «солнце» или «карандаш» - кому что больше подходит, блузки в обтяжку, пончо, а у некоторых даже манто, кольца-серьги-кулоны и т.п. Ну, в общем ты поняла. И никаких курток, как на овощебазу и тем более рваных джинсов- там ничего этого в помине нет. Красавиц среди этих дам все равно мне не встречалось, но шарм безусловно есть. Парижский. А теперь сама история, веренее «зарисовка» - эпизод на этом пестром фоне.
Так и вот, прилетел я в Париж в мае, числа 12-го, кажется, а там жара +30. В аэропорту Шарля-де-Голля народу, чуть не миллион – он колоссального размера, из одного конца в другой надо ехать на поезде 5 остановок. И публика в основном все больше приезжая – туристы, бизнесмены всех мастей, журналисты и киношники со своими камерами и микрофонами, арабы и негры – беженцы с семьями и узлами, ну и т.д. Жара, духота, толчея, запах пота и какой-то горелой шаурмы вокруг, по радио без остановки во всю глотку объявляют авиарейсы вперемешку с музыкой от которой оглохнуть можно, в общем – Вавилонское нашествие. Но меня должны были встречать в VIP зале, куда я и направился. Там, конечно же, картинка совершенно иная – кондиционеры, уютные кожаные диваны, тихая музыка, мраморные фонтанчики с амурами, гигантские телевизионные экраны с хитами ТВ и МУЗ Шоу. Тут же ко мне стюардесса тамошняя: «Чего месье желает?» - все культурно-вежливо без суеты. Публики совсем мало – в основном богатые туристы парами или с детьми и всякие служащие в темных костюмах и галстуках – те, что прилетели «первым и бизнес-классом». Ну и ладно, хоть передохнуть можно чуть. Встречающие пока не проявились и я устроился в глубоком кожаном кресле под развесистой пальмой в кадке. Стюардесса принесла мне «капучино» и минералку. Ну и все, сидим отдыхаем. Ждем-с. Делать нечего, стал исподволь осматриваться вокруг, чтоб внимания не привлекать, но и не пропустить ничего, что может оказаться нужным. И тут мой взгляд зацепился за маленькую компанию напротив, метрах в пятнадцати наискосок от меня.
Три женщины – одна очень пожилая, видимо (спиной ко мне сидела, не рассмотрел вначале, только волосы седые из под шляпки выдавали возраст) и еще две помладше: одной лет 50 наверное, похожа на журналистку – она с этой пожилой дамой о чем-то степенно беседовала, а другая – молодая лет 28, скорее всего помощница-прислуга первой пожилой дамы или ее секретарь, как там сейчас принято обозначать. Картинка вполне себе обыденная, но что-то меня зацепило, сразу не понял даже что именно, поэтому вернулся к ним взглядом еще раз. И в этот момент первая дама повернулась ко мне лицом, пересев поудобнее и грациозно положив ногу на ногу. Вот! Не зря глаз тренированный – все, что-либо выбивающееся из обыденного различать.
Даме этой (пожилой, как я ее вначале назвал) было годков да-а-леко за 80, а выглядела она так, что «мама не горюй!», как говорится. И дело не в красоте - в Париже ее, как я уже писал, считай что и нет вовсе, а в шарме! Дама была француженкой - от и до. Но только из высшего общества – и это было видно сразу. Одета, естественно, Haute couture – очень изыскано, очень лаконично, очень дорого. Платье на ней из какого-то плотного материала темно-горохового цвета, сшитое так, что казалось, фигура просто обернута одним куском ткани, но конечно, все детали: рукава-выточки, вырез и даже пояс на талии присутствовали. Юбка чуть ниже колена, а сидела дама, как я уже говорил нога на ногу и покачивала в такт разговору носком туфельки из темно-зеленой змеиной кожи на высокой шпильке (!) Дальше – лицо у дамы абсолютно ухоженное, морщины конечно были, но все подтянуто, плюс make up у нее профессиональным визажистом в дорогом салоне сделан, прическа идеальная – длинные волосы подняты кверху и уложены пучком на затылке с затяжкой золотой застежкой. Причем, шея у дамы – длинная и стройная, морщин на ней практически не видно. В ушах удивительной красоты серьги – ничего подобного не видел больше нигде – на тонком стебле с золотым листочком спускается вниз зеленое яблоко размером с шарик от пинг-понга. Яблоко выглядит, как настоящее живое – так и чувствуешь, что если надкусить его – кислятина, недозрелка –«дичок»!
Губы у дамы – помада в цвет «темно-золотистый перламутр», а глаза ярко-зеленые! Единственное, что указывало все же на ее возраст – руки в темноватых пятнышках и выступивших венах (но тут уж никуда не деться, понятное дело), но изысканный маникюр и золотой браслет в виде змейки на запястье, вполне все это нивелировали. И дама держалась сидя с прямой спиной и развернутыми плечами, подбородок привычно - вверх. И голос ее был, как шепот ручейка из фонтана: «жэ лё кёр пла дэ туа, сё лямур»*.
Консьерж у входа выкрикнул мое имя и поднял табличку с названием принимающего отеля «Hilton Paris Opera» - это за мной. Встаю, оставляя монетку 5 евро на столике. Монетка звякнула громко и невероятная женщина напротив повернула лицо в мою сторону. Легким кивком кланяюсь: О ревуар, мадам!
______________________________________________
* Французские стихи «J’ai le c;ur plein de toi, с'est l'amour» (Мое сердце полно тобой, это любовь). Прим. автора
* * *
История вторая. Совсем не типичная.
Когда я учился в обычной советской школе, многие мои товарищи увлекались коллекционированием (это по-научному теперь так называется), а в те времена говорили проще – собирательством. Не очень важно чего именно – предметов для такого увлечения было предостаточно: спичечные этикетки (тогда в табачных киосках даже продавались наборы для таких страждущих – десять коробков спичек в целлофановой упаковке с красивейшими этикетками: птицы, собаки, лошади, экзотические фрукты и цветы, аквариумные рыбки, знаменитые спортсмены и т.д.). Также ценились этикетки от винных бутылок, сигаретные пачки и папиросные коробки, фантики от конфет (потом в них еще играли на переменах – чей накроет с щелчка другой такой, тот и выиграл – помните, наверное). Но это все жалкие доморощенные потуги. Я с друзьями по классу и двору собирал марки. И не что попало, а самый тогдашний писк этой всеохватной моды – «Колонии». Изображения дикарей из далеких африканских стран, диковинных диких животных, караваны бедуинов медленно бредущие в бескрайних пустынях, каравеллы работорговцев с невольниками, захваченными на Черном Континенте – все это завораживало нас не хуже теперешних теле и интернет показов жизни разных стран и народов. Ко всему прочему, это увлечение пошло многим на пользу – углубленно начинали изучать географию, интересовались иностранными языками и даже потихоньку начинали разбираться, что скажем: C;te d'Ivoire – это не Кот с мушкетерским именем д’Ивуар, а африканская страна Берег Слоновой Кости. Ну и т.п. Я так подробно здесь остановился на этом увлечении мальчишек 60-х, потому что со временем оно практически у всех прошло – мальчишки повзрослели, интересы изменились и собирательство марок было забыто. У меня почему-то осталось. Не так, чтоб я какой-то завернутый на этом хобби коллекционер, а для души иногда открываю старые альбомы , а там все, как в песне: «крокодилы, пальмы, баобабы…». Жены французского посла, правда нету. Но настроение «ностальжи» осталось. Так вот, ближе к телу! - как говорил Мопассан. Иногда, будучи уже в абсолютно взрослом, можно даже сказать, зрелом возрасте, я захожу в старый московский Клуб Филателистов, что в Армянском переулке рядом с Маросейкой. Это место чудом избежало всех перепитий Перестройки, бандитских 90-х и Миллениума двухтысячных. Великий Излом прошелся совсем рядом, но старинное здание в неприметном дворе уцелело. Там вечный 1972-й. И я хожу туда расслабиться, посидеть за старинным круглым столом на львиных лапах в окружении пахнущих пылью десятилетий фолиантов и коллекционерских альбомов, давно лишившихся своих прежних хозяев. Вся суета теперешних будней туда не просачивается – остается снаружи, и час –два таких неспешных посиделок иногда заменяет все другие «расслабухи» вместе взятые. Умиротворяюще действует, короче говоря. А теперь – история.
Это был летний день какого-то из начала 90-х. Страна училась жить в «рыночной экономике» с «отпущенными ценами» и новыми капиталистическими идеалами потребления. Кто во что горазд. Никого уже ничем удивить было нельзя: «челноки» понавезли заграничного барахла китайского и турецкого производства на любой вкус и цвет и народ, приодевшись на «Черкизоне» чувствовал себя нуворишами сегодняшнего дня – прощай, страна Советов и История СССР! Вот среди всей этой мельтешащей сумятицы я и забрел «на огонек» в приснопамятный Армянский переулок.
Потянул за ручку облезлую ветхую дверь, шагнул в полутемную прохладу обшарпанного парадного, а там все то же - 1972-й. Не ожидал, что место сохранилось, как-то полегчало даже и на душе веселей, типа: а портал-то временной работает! Поднимаюсь по стертым каменным ступеням на 2-й этаж и там все та же подвыцветшая вывеска «Московский клуб филателистов» - живы, значит. Ну что ж, глянем, что теперь здесь и как.
В общем, почти все так же, как и было, помещений, правда всего два осталось – центральная гостиная и маленький закуток в конце длиннющего коридора без окон, со стенами, выкрашенными в кастрюльный болотно-зеленый цвет. В торце - отдел свободной продажи марок – мало, кто туда вообще заглядывает: место, как каземат 4 х 3 метра с пыльным окошком под потолком – анахронизм 20 века, тоска смертная. Но я решил взглянуть, будто толкнуло что-то туда.
Вошел, «Здрасьте!» - за прилавком с мутной ветриной мается красотка лет 22-х вся из себя - «коктейльный» макияж, накладные ресницы в пол-лица, прическа – а ля Тина Тернер, блузка с вырезом почти до талии и бюст номер 4 там же, ну и конечно же – «лабутены» - куда ж без них-то! Это, значит, вроде как продавец тутошний – стильно! Но оказалось – нет, это практикантка из частной фирмы, что в этом здании – на стажировке на пару дней. И то – Слава Богу! Какие там еще марки! Просто "Царевна Несмеяна мается в темнице" – картина маслом. А вот напротив Царевны на стульчиках скособоченных парочка поинтересней: две старых тетки лет по 85 что-то обсуждают между собой, причем на тему марок! Но это даже уже не важно потому что одна-то вроде, как обычная старуха - в очках с палкой-клюкой, в каких-то стоптанных башмаках и платье «в жутких розочках». Зато вторая… Нет, невозможно вот так с наскоку выразить. Дайте вдохнуть поглубже – уф-фф!
Сухощавая, высокая старуха была одета с ног до головы в пионерскую форму начала 30-х годов! Да-да, именно так: парусиновая размахайка, схваченная у горла красным пионерским галстуком, не узлом завязанным, а пропущенным через особый зажим в виде пионерского костра, белая парусиновая юбка плиссе по колено, беленькие носочки по щиколотку по тогдашней моде и такие же как весь наряд парусиновые теннисные туфли, что в те времена еще чистили зубным порошком – по фильмам старым, наверное, видели. Венчала уж точно больную голову этой «пионерки» парусиновая же панама с отворотом над высоким загорелым лбом.
От це – картина, що можна батичи! Куда там Маковским - Айвазовским! Я как на это чудо-юдо глянул, больше уже глаз отвести не мог. Даже практикантка с бюстом номер четыре за прилавком витрины куда-то на третий план отъехала. А старухи, не стесняясь ничего разговаривали в полный голос о марках – я так понимаю, они обе на этом подсевшие еще со своих молодых времен. «Пионерка» говорила громким, хорошо поставленным голосом отрывистыми «рублеными» фразами – чувствовалась советская выучка! «Я марку к 70-ти летию товарища Сталина – умирать буду, не продам! Мне ее в этом самом обществе еще в 1949 году сам народный артист Яншин Михал Михалыч вручил с памятной подписью на конверте. Берегу ее! Ее собеседниа что-то невнятно мямлила в ответ – видно, с зубными протезами у нее проблема. Потом обе закурили. Папиросы «Беломор» - ну, я не могу, где они его тогда только откопали!
Чтобы не смущать старых подружек я отвернулся к витрине и завел легкую светскую беседу с практиканткой-стажером, а то она совсем заскучала. Под видом изучения мутной витрины я незаметно показал большим пальцем через плечо: типа – кто такие? Практикантка чуть наклонилась вперед, опершись на локотки, отчего ее и так шикарный бюст стал еще шикарнее и, прищурив подведенные «в стрелку» глаза, незаметно покрутила пальчиком у виска: дескать, тетки – тю-тю! Но ходят сюда регулярно, говорят уж чуть не полсотни лет – во как! Я понимающе покивал в ответ: «Вах, нам бы так!».
В это время женщины позади меня докурили и стали собираться на выход. Порощались с практиканткой и она им в ответ состроила глазки: «заходите еще, будем рады!». «Непременно, милочка!», - ответила «пионерка» с неожиданной легкостью поднявшись со стула. Я тоже кивнул двум «осколкам Великой Эпохи» - всего доброго… товарищи! Вторая старуха хихикнула, но тут же закашлялась и шаркая подошвами заковыляла на свежий воздух продышаться. А «пионерка» чуть задержалась, ковыряясь в старомодной сумочке «редикюле». Через пару минут она вышла следом за подругой. И так получилось, что мне, вроде как, больше нечего делать было в этом старинном «каземате» с одинокой Принцессой Несмеяной, у которой как раз начался обеденный перерыв, к огромному ее облегчению. Бросив мне на прощание «Чао!», девушка чуть ли не бегом исчезла из опостылевших пенатов. Что ж, пора и мне.
Ступив в длиннющий поутемный коридор с редкими тусклыми лампочками на скрученной проводке, я вдруг увидел впереди себя долговязую фигуру, аршинными шагами печатающую строго по прямой, чисто как на параде. Пионерском, 30-х годов. Потому что передо мной была именно она – Пионерка, обратите внимание – здесь уже без кавычек… Боже, что это было? Впереди меня летящей походкой быстрым уверенным шагом шла женщина со стройной фигурой и прямой осанкой, длинные ровные ноги в умильных «тенисках» и носочках по щиколотку печатали шаг легко и свободно, как пишущая машинка, и женщина чуть отставив руку, беспечно помахивала видавшим виды «редикюлем». И видно было за километр, что с высоты своих очень и очень преклонных лет ей уже совершенно наплевать, что подумают окружающие и будут ли ее считать сумасшедшей старухой или что-то в этом роде. Она просто была собой. В свои 15.
Тусклый свет пыльных лампочек бесконечного зеленого коридора превращается в туманные слои, в мерцающем свете которых растворяются бесследно годы, десятилетия ее долгой жизни, вплетенной в историю Великой страны, да и сама эта страна уже исчезла с географических карт и газетных заголовков. Зато осталась память – на той редкой марке 1949 года. И молодость: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!». Стройные сильные ноги чеканят шаг, по затертым скрипучим половицам, ускоряясь навстречу неизвестным манящим берегам. И пионерский галстук на груди все так же холодит щеки алым шелком, когда прикасается к лицу, развеваясь от встречного ветра. Нет никаких 85, есть 15! Портал все еще работает…
* * *
История третья, совсем обыкновенная.
Наше время, вот прямо сейчас – весна 2023. Подруга моей жены возит в туры по городам России экскурсионные группы под эгидой «Московского Долголетия» - сейчас это , типа, модный тренд для людей «старшего возраста». Уговорила она нас поехать с ней и ее командой на трехдневную экскурсию в Ульяновск, он же в прошлом Симбирск.
Уже судя по названию программы, вы догадались, что контингент соответствующий – в основном пенсионного возраста и старше женщины, иногда с мужьями или внуками, но это больше исключение, чем правило. Так что коллектив – женщины. Большей частью одинокие, но еще в форме для таких путешествий и не утратившие интерес к новым впечатлениям. По социальному составу тоже разные – от интеллигенции гуманитарных и технических профилей до домохозяек. Но это все уже в прошлом. Теперешний статус пенсионерок всех уравнял в правах и амбициях, поэтому все их разговоры, интересы и желания довольно схожи и крутятся вокруг оси дети-внуки-подруги и сопутствующее. Обратите внимание – слово «мужчины» среди перечисленного отсутствует. Вот таким образом – возрастное или что-то здесь еще догадайтесь сами. Я это к тому, что от подобного женского коллектива, размещенного в автобусе на 40 мест ожидать каких-то волнующих впечатлений не приходится. Причем коллектив путешественниц оказался уже несколько лет как вполне постоянным и даже в определенной мере сплоченным – все друг друга знают по именам и по манерам-привычкам, иногда обсуждают отдельных особей, типа: «мы ее не любим, а она все равно…». И кстати: сообщество это негласно разделено на группы и компании, формирующиеся вокруг самых активных и напористых персонажей. Но попадаются и одиночки-индивидуумы, которые в общих «ля-ля-ля…» не участвуют и ведут замкнутый образ сосуществования в графике экскурсионной программы «подъем-завтрак-автобус/экскурсия-обед, еще экскурсия, отдых-отбой». Они одиночки, никого не трогают, в обсуждениях и коллективных мероприятиях «вне» не участвуют. Таких совсем немного, остальная публика к ним относится равнодушно и в душу к ним никто не лезет, так что конфликтов с ним нет, проблем, как правило, тоже. Ну и то слава Богу. Теперь собственно история.
На второй день прибывания в славном городе Ульяновске, повели нашу группу на экскурсию в местный фольклорно-исторический музей с вывеской «Музей Симбирской Фотографии» - о, как! На поверку это оказалось старое двухэтажное здание конца 19 века, в котором в былые времена располагалась «Симбирская фотостудия г-на Фельзера и Ко». Музей в настоящее время находится в частном владении и является не только культурным объектом Здание приведено в божеский вид подобраны старые фотографии на удивление совсем не выцветшие, запечатлевшие мгновения ушедшей эпохи: семейные пары неподвижно замершие перед фотообъективом – дородные мужчины с бородками на плечи которых целомудренно опираются дамские ручки в лайковых перчатках – сами женщины почему-то всегда стоят позади сидящего в кресле мужчины. Еще какие-то знаковые моменты из жизни симбирской губернии: освящение иконы Пресвятой Богородицы у Поклонного Креста; бравые гвардейцы на параде по случаю визита государя императора Николая II; команда местных брандмейстеров в медных касках с лихо закрученными усами и гордой подписью «Отважныя Пожарныя», ну и т.п. Но самая интересная фишка музея – это исторические костюмы 18-19 веков, в которых посетители могут сфотографироваться на память. За дополнительную плату, естественно. Какой-то ушлый умник из «новой волны» придумал сей аттракцион (музей-то частный коммерческий) и попал «в яблочко» - публику нашу хлебом не корми, но дай селфи выложить в сеть так, чтоб друзьям-знакомым на зависть и удивление.
Итого "в сухом остатке": экскурсия по музею – 30 минут, далее всем желающим предлагается получасовая фото сессия в декорациях «Симбирской фотостудии г-на Фельзера» образца 1884 года. Желающих много, а учитывая, что контингент нашей тургруппы женщины, то естественно - все. Бойкая девушка экскурсовод, она же распорядительница на фото шоу, откинула занавеску примерочной в которой разместилось десятка полтора дамских платьев и шляпок разных цветов и размеров, еще было пара мужских мундиров городовых и полицмейстеров и совсем уже фольклорно-исторические темные накидки а ля Евгений Онегин и головные уборы к ним - матово блестящие цилиндры с подкрученными кверху короткими полями. Выбор, сами понимаете, не так чтобы «ах!» – на уровне провинициального театра опереты, но женщины нашей группы кинулись штурмовать примерочную на «ура».
Первой сумела переодеться в платье дамы 19 столетия староста нашей группы – анемичная брюнетка лет 60 «с хвостиком» с не сильно спортивной фигурой, скажем так. Для себя она выбрала платье «блио» из лилового репса, закрывающее все тело от щиколоток до шеи. И надо же, зрительно этот наряд добавил ей и роста и стройности, а шляпка в тон с темной же вуалью вообще придала ей сходство с Марией Александровной Ульяновой в фильме «Сердце матери». А, если помните, в фильме действо-то происходит тоже в Симбирске! Понятное дело, все: «Ах! И Ох!», короче говоря – стопроцентный улет! Ну и понеслось: женщины, чуть ли не отталкивая локтями друг дружку (надо же всем успеть за полчаса-то!), выбегали из примерочной в нарядах дам Серебряного Века, надетых прямо поверх современных ветровок и джинсов. Их товарки безостановочно фоткали смартфонами, наперебой давая советы, какую позу лучше принять. Те бедолаги, кому не пришлась в пору положенная по реквизиту обувь, вынуждены были фотографироваться в бальных платьях с «турнюром» из под которых выглядывали кроссовки «Адидас», что их совершенно не смущало – и смех, и грех!
В общем, всем нравилось невероятно – почувствовать себя дворянками, хоть и земского «разлива» - все лучше, чем пенсионЭрками из программы «Долголетие»! Девушка-распорядитель неутомимо сновала среди разгоряченных дам, помогая застегнуть платье, не сходящееся на 2 размера на спине или поправляя ленты и перья на шляпках у не привыкших к такому убору женщин ХХ века.
- Мужчина, будьте добры, сфотографируйте меня, а то всем некогда, а время сейчас закончится. Очень Вас прошу!
Передо мной стояла невысокая худенькая женщина в длинном розовом платье и широкополой шляпе с лентами и просительно заглядывала мне в глаза.
- Конечно, не беспокойтесь, сейчас сделаю Вам фото на память. Только я на телефоны не снимаю, а на фотоаппарат, а через пару дней, как вернемся в Москву, я Вам перешлю готовый снимок на электронку–мейл. Есть у Вас, кстати?
Дама ответила утвердительно и мы приступили к съемке. Из-за суеты, царящей вокруг, было трудно выбрать подходящий ракурс и я попросил женщину встать около дубовой винтовой лестницы в интерьере фотостудии незабвенного г-на Фельзера так, чтобы за ее спиной оказался художественный фон – репродукция акварельного голландского пейзажа во всю стену. Женщина встала, как я попросил, легко опершись согнутой в локте рукой на резную полуколонну. Широкополая шляпа несколько затеняла ее лицо, но учитывая почтенный возраст модели, смотрелось вполне уместно. Щелк! – затвор фотоаппарата закрылся, запечатлев образ незнакомки навеки.
- Все, готово!
- Ой, уже? Спасибо Вам большое! Меня давным-давно уже никто не фотографировал. Хоть память теперь будет.
Я подал даме руку, помогая сойти с подиума, и надо же – сходя со ступеней другой рукой она придержала край длинного подола с такой грациозностью, будто ходила в таких нарядах всю жизнь. Леди, однако...
- Дамы и господа, наш сеанс окончен. Просьба вернуть реквизит в примерочную. Голос девушки-распорядительницы, усиленный микрофоном, вернул время в текущее русло.
Маленькая женщина смотрела на меня снизу вверх:
- Только пожалуйста, не забудьте мне прислать эти фото, ладно?
В ее голосе вновь появились просящие нотки.
- Даже не сомневайтесь, мадам. Все будет сделано в лучшем виде. Даю слово.
Раскрасневшиеся женщины, громко обсуждая завершившееся шоу, нестройной толпой повалили к выходу, разъединив, как клином, наши одинокие фигуры в гаснущем свете интерьерных софитов. Магия превращений закончилась.
Через сутки, уже в автобусе, который вез нас на вокзал в заключительный вечер экскурсионного вояжа, соседка по номеру той маленькой женщины, которая сидела в соседнем со мной ряду, передала мне от нее записочку с адресом «мейла», и я инстинктивно поискал глазами ту женщину, чтобы подтвердить ей, что получил, все в порядке. Мой взгляд обнаружил ее в самом дальнем конце салона в последнем кресле у окна. Худенькая, совершенно незаметная «серая мышка», как про таких говорят, она притулившись к стенке, словно стесняясь занять больше места, чем ей «положено», задумчиво смотрела в окно, не обращая внимания на гомон и смех товарок по путешествию. Я понял, что она как раз из тех – из «одиночек», что не принимаются обществом и всегда и всюду предоставлены только сами себе. Позже, кто-то из женщин сказал моей жене, что этой даме 87 лет и она совершенно одиноко доживает свой век, не позволяя себе завести даже кошку. Несмотря на это она еще в хорошей физической форме и абсолютно здравом уме, что позволяет ей на скромные сбережения иногда путешествовать с туристической группой «Долголетия», не обременяя никого какими-либо жалобами и рассуждениями. Больше о ней ничего никому не известно. Да и просто не интересно, надо понимать. «Се ля ви», как говорят французы.
После возвращения из путешествия текущий распорядок жизни вернулся на «круги своя»: текущие дела закрутили-завертели свой нескончаемый хоровод повседневности, и только через неделю я вспомнил о фотоснимках, которые сделал и до сих пор не обработал и даже не открывал на компьютере. Что ж, надо этим заняться, а то все просто канет в Лету, и уже не вспомнишь где это было и когда. Открыв файлы с фотографиями, я начал просматривать их, на ходу отсортировывая негодные и неинтересные. Обычно так и бывает: отснимешь сотни три кадров, а из них подходящих – десятка три. Листая изображения с видами Ульяновска, памятниками, пейзажами широченной поймы реки Волги, тихими солнечными улочками Симбирских домиков с палисадниками и гроздьями белой сирени через забор, золочеными куполами церквей и белокаменными стенами монашеских скитов вперемешку с советскими улицами имени Ленина, Карла Маркса, Димитрова и Доватора, я наконец наткнулся на кадры фото сессии в «Музее Симбирской Фотографии». И среди прочих разных фоток путешественниц из нашей группы, запечатленных в исторических нарядах дам 19 века, нашел ту самую, которую просила меня сделать маленькая женщина –«одиночка». Открыв файл на экране компьютера я обомлел. С фотографии на меня смотрела Дама 19 века. Без декораций. Без макияжа. Без игры. Да, возраст был виден на ее спокойном, немного усталом лице, элегантно затененном широкими полями атласной шляпы. И даже то, что на ней были небольшие очки современной формы, ничуть не нарушало внутренней гармонии благородства и уверенности, исходившей от портрета. И что-то еще мне очень напомнило изображение ее наряда и поза, в которой угадывались благородные манеры и гордая дворянская «порода»… Подсознание услужливо прокрутило перечень ассоциаций и вывело результат: образ чем-то перекликается с двумя английскими фильмами «Индокитай» и «Гордость и Предубеждение» - вот так! За долгие годы совместной жизни я привык доверять своему «Альтер Эго» - пусть будет Индокитай. Программа «Фотошоп» может очень многое, а в умелых руках, так почти все. Пришлось изменить цвет платья – с розового на кремовый «ваниль», получился как раз колониальный наряд английских леди тех времен. И еще я изменил фон позади ее фигуры: вместо акварельного голландского пейзажа – китайский пейзаж цветной тушью на шелке. По-моему, самое то. Больше ничего менять не нужно. Я всмотрелся в спокойное лицо женщины. Возможно, в ее жизни было совсем мало счастья. Наверняка одиночество точит ее застарелой тоской. И у нее нет даже кошки, которой можно было бы подарить немного ласки и то же получить в ответ. Но… Она справляется с трудностями бытия в одиночку, и не глядит на себя в зеркало по утрам, потому что «одиночки» не интересны никому. Даже сами себе. Нет, чего-то не хватает на этом портрете… Еще несколько минут работы в «фотошопе» - вот теперь то, что надо.
Букет из пяти белых кал на длинных стеблях по диагонали внизу изображения лег, как раз, у правой руки Благородной Дамы. Пусть это будет Вам на память, сударыня. От меня.
Такая простая история.
* * *