Он был в чинах, росту немалого и отличного телосложения, звали его Антон Сергеевич Каплинский. Он всегда подчёркивал ударение на "а" – КАплинский и не иначе. И вот этот Каплинский однажды вечером вышел на прогулку с верным псом Джеком. Идут по улице, а навстречу люди в праздничном настроении – радостно провозглашают короля-именинника.
- Ах, вон оно что! Король именинник, а я тут собаку выгуливаю по скверу. Пойду переоденусь, а Джека привяжу на заднем дворе. Жил он у подруги, а дом её имел обширный задний двор. Зачем же он тогда выгуливал пса в скверах? Гулял сам и Джека с собой брал – другого объяснения нет. У Джека уже был сформирован в голове план, как он будет сегодня прогуливаться, когда хозяин его, конечно, всецело доверяя добродетелям своего питомца, отпустит с поводка. А он всегда отпускал его, встретившись с хорошим знакомым, устроившись удобно на скамейке в задушевной и познавательной беседе для обоих. Радости питомца не было предела, получая свободу особенно, когда нюх направлял его в приятное во всех отношениях для себя место. Это был, ставший уже вожделенным, бочёк с пищевыми отходами от небольшого ресторанчика. А поскольку этот бочёк находился на заднем проходном дворе, к сожалению (потом это сказалось для Джека самым неприятным образом), его немногие там видели, но пока никто, по пояс погрузившегося в бочёк, пса не обращал внимания. Во время наевшись, Джек возвращался к своему довольному хозяину: тот гордился своим не только красивым, но и чрезвычайно умным псом, и они шли домой довольные друг другом. И не надо было удивляться тому, что Джек с прогулки приходил не голодный. Он посматривал на миску с перловой кашей на мясном бульоне и сахарной косточкой в придачу (косточку он потом прятал на заднем дворе – на всякий случай), а кашу... "Прости, хозяин, но её я есть не буду", – так выглядел бы перевод с собачьего на человеческий язык. Джек, вилял хвостом, извинялся и поскуливал – "не буду, не уговаривай". Его даже водили к ветеринару, но осмотр показал – здоров!
Так и сказал доктор:
- Ваш пёс здоров!
Антон Сергеевич хотел возмутиться, но мудрая подруга отговорила его от этого.
- Антон, у нас не принято ссориться с доктором, заплати и пошли скорей.
Что возьмёшь с англичанки?
- Ладно, – сказал Каплинский, мудрой он её никак не называл, да и что она понимает в собачьих болезнях?
Рейды по бочкам продолжились. Однажды доктор, идя по короткому пути домой, увидел своего пациента наполовину погрузившегося в пищевые отходы того самого бочка. "Да я бы его за милю узнал хоть с морды, хоть с хвоста", – так и сказал хозяину Джека при следующем посещении.
Джек истощением не страдал, зато хозяин потерял аппетит, чтоб питомцу помочь, а тут такое... Пришлось кормить пса перед прогулкой – раз! Второе: реже стал отпускать с поводка и третье – стал водить к кинологу, чтоб отучить Джека брать чужое. Ну, это совсем никуда не годится! Из чужих рук он никогда и не брал! Бочок – не руки, надо понимать! Зря выброшенные деньги, а главное время: Джек был умным псом, он сам так считал.
В общем, хозяин не всегда был прав, но пёс его любил. Наконец, он понял, как обойти запрет. Стал осторожно, но ласково просить хозяина гулять в других местах: тянул носом в сторону, мол, там интересно, поводок натягивал потуже, показывая направление движения – вот так и открылась перспектива новых бочков. Увы! Следующее место было людное и бочёк не такой содержательный, как прежний. Что там готовили? Сыры? Мясного так мало – Джек был расстроен: приходил голодный и без удовольствия ел кашу. Питание наладилось в прежнем режиме – после прогулки. Но тогда ещё Джек не знал, какую уготовила судьба ему "морковину" – так обычно говорил хозяин, когда случался какой-то подвох. "Вот такая морковина случилась со мной нынче", – говорил Каплинский своей, тогда ещё живой, супруге, рассказывая "преинтереснейший" случай...
Бывший военный, он знал наизусть устав не только Российского образца, но и многих других стран, поскольку маршировать в своё время приходилось и по их дорогам. А Джек, в отличие от своего хозяина, правилами не интересовался и праздников не признавал, без вкусненького, разумеется. И в этот день, когда его повернули вспять, нарушив тем самым планы на прогулку, случилось пренеприятное для него шествие военных с оркестром и всей, подобающей празднику, атрибутикой.
"Что это?!" – Джек прижался к ноге хозяина.
Антон Сергеевич вытянулся по-военному, отдавая честь мысленно, так как был в гражданском облачении. Поводок был опущен, временно конечно, но когда грянули литавры прямо перед носом бедного пса, храброе сердце охотника не выдержало и ушло в пятки, практически в прямом смысле – Джек побежал. Да так бежал, что место расставания с хозяином забыл: много было разных запахов, звуков и людей. Дамы с надушенными платочками, кавалеры чисто выбритые и отодекалоненные ни по разу, сбивали с толку чуткий нюх Джека. Звуки духовых инструментов под оглушительный звон литавр буквально истязал слух бедного пса – ему хотелось выть и бежать, бежать... Когда Джек остановился было тихо, дома приобрели незнакомые очертания, привычных запахов не было. "Где я?!" – воскликнул бы, будь он человеком, но сейчас Джек был несчастным псом, потерявшим хозяина. Он брёл по улице, волоча за собой измазанный в грязи поводок.
Вечерело, в домах зажигались огни, появились приятные запахи пищи и голод постепенно стал о себе напоминать. Манящие запахи усиливались и влекли голодного Джека к себе, как бы говоря: "Джек, слушайся меня, иди, куда влечёт тебя тело". А тело Джека влекло и влекло...
Утром раздался звонок в дверь. Пожилая дама, которая ни то прислуживала в доме, ни то просто так жила здесь от хозяйской доброты, открыла дверь.
- Мадам! К вам констебль! Боже мой! Боже мой! – вскричала она. – Какое ещё опознание? Мадам! Опознание!
Что тут началось! Такая морковина! В полуобморочном состоянии хозяйка, а её гость, с вытянувшимся лицом, уже собравшийся продолжить поиски своего любимого Джека, и тут – опознание! Пока шёл к дверям Антон Сергеевич мысленно уже хоронил Джека и почти плакал.
- Что, господин констебль? Говорите правду.
- Это вы говорите правду, господин как вас...
Антон Сергеевич представился по всей форме, вызвав тем самым расположение к себе нижнего чина, так он думал.
Констебль вздохнул и продолжил нарочито угрюмым голосом.
- Кобель породы борзая вам принадлежит?
- Что с ним? Мне, конечно, мне, – поспешил добавить Каплинский.
- Пойдёмте со мной. Я вижу, вы уже готовы.
- Да скажите вы, наконец, что с Джеком? Как вы его нашли?
- У него на ошейнике имя, а вас здесь знают, я только не понимаю, как вы отпустили своего пса?
- К сожалению, – ответил упавшим голосом Антон Сергеевич, суматоха его испугала, понимаете, звуки, люди – он не привык.
Каплинский мысленно уже представлял, как он на руках выносит своего дорогого Джека, но тут раздался знакомый лай: "Рано ещё меня хоронить, хозяин!", – мог бы сказать верный пёс, но он только выражал свою радость.
Ну и, чтоб довершить морковину, скажу: Джек запутался поводком рядом с дворцовой кухней за бочок с отходами. Там и стоял до утра приветствуя зарю и приходящих на смену поваров. Те, в свою очередь, вызвали полицейского: "На черта охранять нашу кухню", – сказали. Джек не злой – быстро поняли и без труда оцепили от злополучного бочка. Всю ночь, опьянённый удачей, пёс, выбирал вкусные кусочки мяса, ел паштеты и заедал раскрашенным пищевыми красителями десерт с королевского стола. Имея великолепный окрас, присущий его породе, Джек внёс неповторимый штрих, изменивший общее восприятие: морда по самые глаза имела красный и фиолетовый цвет со множеством разных оттенков. Как он попал в охраняемую зону, сказать, конечно, не мог, да никто и не спрашивал.
Акт составили, но штрафовать хозяина не стали: испугался пёс, к шуму парадов не привык, да и хозяин благодарил как русский человек – от души.
Вот такая морковина случилась с Джеком и его хозяином. Впоследствии ещё много было приключений с находчивым псом, но это дворцовое "прихлебательство" Джеку припоминали часто.