Святочный рассказ
Высокая стройная молодая дама, с пышными рыжими волосами, в длинной юбке темно вишневого цвета и короткой черной куртке, на высоких каблуках с яркой помадой на четко очерченных губах и ярко-красными ногтями стояла на краю обрыва, внизу была ледяная река Волга. Она стояла со стороны Заволжья. Ее руки замерли аккордом, неожиданно прозвучавшим и зависшим над водой, руки словно отталкивали кого-то, возможно, того, кто пытался столкнуть ее вниз. Однако, дама стояла совершенно одна на кусочке льда, который сползал с обрыва, ее каблуки сапог скользили, вся она была почти в полете. Но нет, чуть-чуть и она бы падала, но она стояла, нарушая все законы физики. Было в этом нечто мистическое, нечто не объяснимое и загадочное. Это смогли бы оценить прохожие, но их не было. Заснеженный берег Волги был пуст. А за спиной, балансирующей на грани жизни и смерти дамы, был город, он начинался набережными и растекался улицами и проспектами, через Октябрьский мост и по обе стороны широкой и глубокой реки. Город стоял красивый, строгий и величественный. Его центр с невысокими старинными особнячками и булыжной мостовой был красив и разбегался узкими улочками и внутренними двориками. В котором, так уютно сидели на лавочках старушки, жившие третий век подряд. Они выцветшими глазами смотрели на прохожих. Что же изменилось по сравнению с прошлыми веками? Они сравнивают и находят мало изменений. Подолы платьев у дам стали повыше, мужчины надели джинсовые брюки. А так, все - то же самое, что век и два назад. Та же тоска, и те же уличные вечно голодные собаки, и та же грязь. Все, то же в этом городе, что за спиной у женщины, что стоит у обрыва и смотрит вниз. Да, и женщины те же, время от времени бегут на крутой берег Волги и смотрят вниз… отчаянные, да не все бросаются в воду на свою погибель. Но и русская река та же, слишком красивая, и зовущая к себе, на погибель… Тянула к себе страшной силой и манила… Во все века. В городе - тоска, а здесь полет в бессмертие и полная свобода.
Вокруг дамы, что стояла у обрыва, и смотрела вниз, в шаге от бессмертия, было все нервным до пронзительности. И вероятно от этой самой пронзительности, нарушилось что-то в реальности, и вдруг стал слышен внутренний монолог молодой женщины, да, вообще-то почти что девочки, только как-то внезапно вдруг повзрослевшей. Но еще предъявлявшей претензии окружающему ее миру, в том, что он несовершенен и слишком для нее жесток и равнодушен. И все переживаемое, очень больное, стало в зоне доступа живой реальности. Проще говоря, эмоции стали выливаться в пространство между берегом и рекой, то самое, гибельное. Но, обратил ли кто на это внимание, кроме меня, автора? Это мне не ведомо. Мне пришлось это все выслушать и быть всему этому очевидцем. А вот было ли мне ее жалко, это вопрос без ответа, не могу же я жалеть всех своих героев, если даже у одной из них такое красивое имя – Наталия.
…
Стою у обрыва, смотрю вниз. Там река Волга, она заснежена и пленена льдом, но я знаю, что подо льдом река живая и движется и свободна в своем течении. Это только создается такой вид, что зимой она засыпает. Это неправда, Волга всегда жива и активна. Смотрю вниз. Как же тянет туда, всего один шаг, но стоит ли… Отхожу от обрыва, и иду по берегу, он зарос кустарником и деревьями. Ива живописна и березки, они мелкие и кривые, но растут. Иду мимо них, мимо Волги, мимо, прохожу мимо всего, что может мне встретиться на пути. Я прошла все, что мог бы пройти человек по этой дороге, не спеша. Прошла и вдруг снова очутилась на том же месте, я стояла у обрыва и смотрела вниз, где была замерзшая река Волга. Там был голубой лед и заснеженные берега, и было видно ледяную воду. Мороз оказался недостаточен, чтобы лед сковал всю реку. Мне снова подумалось, что я никогда не была в городе Санкт-Петербург на набережной Невы. Этот город был красивым, наверняка, закован в гранит и бетон, река Нева разделила его, но мосты вновь соединили. А вот река Волга не разделяет города, а соединяет их берегами. И своими водами. Ласково. Город ей доверяет, а мосты построены, чтобы ею можно было любоваться. Взойти на мост и осматривать красоту реки. Я ухожу от обрыва и спешу по делам, мне кажется важным. Ухожу в город и общаюсь с людьми, провожу обычный рабочий день, суетливый и полный событий. А вечером иду домой по освещенным улицам города. Чувствую, что совсем рядом, только немного пройти и будет набережная Волги, река, с плоскими и крутыми берегами. Я не иду к ней, но знаю, что она есть в городе. И это чувство мне придает то настроение, которое дает желание жить. Дома я занимаюсь уже домашними делами, а вот, как только устав ложусь в постель, то снова оказываюсь у обрыва, и смотрю вниз на Волгу. Только это уже не зимняя река, а весенняя, подтаявшая. Наверное, ей хочется забурлить, и нарушить берега и поплескаться волнушками по улицам города и погрузить в свои воды проспект, который ведет на трассу в столицу, и пополнить берега небольшой вяло текущей реки Которосли, которая впадает в Волгу.
Мне уже кажется, что Волга это я сама и чувствую движение и берега и донышко. Просыпаться не хочется, рекой быть мне нравится, больше свободы, чем у человека и больше силы. Но проснуться надо и надо снова стать человеком, а Волга отдельно от меня. Делаю усилие и становлюсь снова человеком, который стоит у обрыва и смотрит на реку Волгу. Манит река, страшно манит она меня к себе. Но ведь это тоже сон. Ухожу от реки по берегу в город. И просыпаюсь.
Встаю, и не как не могу стряхнуть морок ото сна, воду реки просто чувствую, и как она манит меня к себе. Хожу по комнате и снова ложусь спать.
Понимаю что во сне мне жить уютнее. Но надо вставать и надо жить. Потому с трудом стряхиваю сон с ресниц и ухожу в город, там решаю много проблем. Город создан, чтобы люди выходили в него из своих квартир и метались по офисам, кабинетам, площадкам для общения. Встречи, деловые и личные, они занимают весь день до вечера. А когда иду домой, то снова ноги ведут на набережную Волги, хожу по ней, гранитной.
Горожане любят вечером гулять по набережной. Парами и по одному, они прогуливаются, и воспринимают и красивую набережную, и величественную реку Волгу, как часть романтического вида города, его туристического имиджа. И только я воспринимаю реку Волгу как часть меня, которая молит меня воссоединиться и стать единым целым. Значит, просит меня шагнуть с обрыва и в волнушки… Только меня? Но ведь в городе тысячи горожан и они прогуливаются по набережной вечерами и это приятное время провождение. Почему же меня так тянет река Волга? Снова иду по набережной и дальше. Где заканчивается красивый гранит, дальше просто берег и просто река. А еще дальше высокий берег и обрыв. Стоять на котором, так сладостно и мучительно. Я снова стою на берегу и смотрю вниз на Волгу. Долго. Там с краев лед и снег, а посередине вода, стылая, манит. С трудом ухожу с этого места и иду по берегу, потом по гранитной набережной, среди прохожих. Дохожу до Арсенальной башни, захожу в кафе и пью апельсиновый фрэш, потом зеленый чай, потом кофе капучино, потом стакан минеральной воды. Вода в стакане похожа на воду в реке Волге. Может я ее победила таким образом, что она в стакане, и я ее пью мелкими глоточками… Долго сижу в кафе, до ночи, потом иду домой. Ложусь спать, а сон приносит снова ту же картину. Волга бушует, ветер гонит волны, река не спокойна, я стою на берегу у обрыва и смотрю в водную бездну, которая играет для меня, это как музыка и она только для меня. Шопен, несомненно, музыка Шопена, но именно какое произведение? Мощные аккорды… Река меня манит, зовет, просит и умоляет шагнуть и уйти под воду… Но это же моя гибель…
Ночь была вся в музыке и в волнах… Утром проснувшись, я решила уехать в другой город, чтобы отвлечься от таких мыслей. Поезд шел всю ночь, а утром я была в любимом Питере, Санкт-Петербурге. Обосновалась на Фонтанке, в квартире у знакомой моей знакомой престарелой дамы, которая хранит тайны этого города и тайны реки Невы. Она могла бесконечно рассказывать о том, сколько волны реки поглотили людей и кораблей. И их призраки бродят по Фонтанке именно с 12.30 до часа ночи. Бродят утопленники и плавают корабли. Только это видят те, кто успевает лечь спать и уснуть и видеть сны именно про любимый город и Фонтанку. Вечерами я слушала бред престарелой дамы, а днями ходила по Питеру, была и в Петергофе и постаралась обойти все городские картинные галереи, в том числе и частные новомодные. Еще нашла время и не спеша прошлась по Невскому проспекту, и именно тот путь, по которому ходили герои писателей Достоевского и Гоголя. Я шла медленно и пыталась почувствовать то состояние, которое было у Акакия Акакиевича, мечтавшего о новой шинели. И настроение других героев Федора Михайловича… Было интересно ходить и ловить взгляды петербуржцев, которые все немного были простужены, и все крайне интеллигентны и очень талантливы, уж не говоря о том, что все они очень странные. Я себя чувствовала среди них комфортно и под вечер была хоть и уставшая, но счастливая и совершенно забыла про Волгу и ее воды, которые меня манили. Спала я в Питере глубоко и без всяких снов. Я прожила неделю в Петербурге, но надо было уезжать, и я отдохнувшая села в поезд и вот уже выходила на вокзале Ярославль-Главный. Вышла и пошла домой пешком. Шла по улице Свободы и не думала о Волге, чему была очень довольна. А дома я испекла замечательную шарлотку и заварила особенный зеленый чай. Жизнь наладилась, все было, как обычно и не было каких-либо отклонений. Работа, дом, вечером прогулки по набережной, но уже как все обычные горожане. Вода больше не манила гибелью.
Что было потом в моей жизни? Встретился мужчина и были отношения, но они оказались недолгими, потому, когда закончились, я не особенно страдала. И продолжала жить обычной жизнью, когда рабочее время было гораздо насыщеннее и интереснее и значимее, чем личное. Дома просто старалась отдохнуть и восстановить силы. Но чего-то не хватало мне, и это было только смутное предчувствие, яркого и сильного. Которое должно обязательно произойти.
…
Не понятно, почему, когда стихают страсти и сильные эмоции и чувства уходят, люди говорят, что все, наконец, наладилось. Видимо, удобнее без них. Но милой даме не хватало ярких впечатлений, которые вызывают сильные эмоции. Продолжаем звать ее Наталией, и она решила в один из выходных ближе к вечеру сходить еще раз, последний, самый последний раз к обрыву. И стала готовиться к этому. Она навела порядок в своей квартире, позвонила своей маме и долго с ней проговорила, встретилась и долго сидела в кафе со своими подругами. О чем-то говорила не существенном. А когда шла домой из кафе, то вдруг пошла по набережной Волги, потом на Ильинскую площадь и зашла в церковь Ильи Пророка, та была открыта, женщина зашла и долго стояла и молилась. К ней подошла старушка и спросила:
- У вас что-то случилось, с родными? На вас лица нет…
- Да… но со мной, а не с близкими…
- Тогда молитесь Казанской Божьей Матери, икона там… - Она показала на икону, большую, у которой уже стояли две женщины и молились, свечи горели.
- Хорошо, спаси Господи… - Сказала Наталия и пошла, купила еще свечу и остановилась у иконы Казанской Божьей Матери. Перекрестилась троекратно и вдруг почувствовала тепло, волной прошло по телу, ей стало как-то легче. Она крестилась и склонила голову. Рядом с ней стояла женщина ее возраста и тоже была бледна и молилась, крестилась широко и шептала:
- Господи, Спаси и Сохрани, моего мужа, помоги ему исцелиться…
Наталия подумала, что она все-таки эгоистка, и проблемы у нее надуманные, и попросила Господа дать ей желание жить. Это была ее единственная просьба, касающаяся лично ее. Своим близким она пожелала здоровья, еще помолилась за бабушку, которая умерла, она была частью ее детства.
В церкви было очень солнечно, лучи купались в позолоте богатого убранства храма, икона Казанской божьей матери казалась особенно родной, Наталия помолилась, склонив голову, потом резко подняла ее и почти дерзко посмотрела на святой лик, несколько секунд смотрела и смутилась, опустила голову. Она не выдержала этот взгляд, с дощечки иконы смотрела, как вдруг показалось, не рожденная сестра… или ей так показалось, но, во взгляде была жалость и жалели ее, Наталию. Она отвернулась от иконы. У нее никогда не было сестры, но у той вполне могло бы быть именно такое строгое и доброе выражение глаз. Наталия вышла из церкви, но на ступеньках остановилась, повернулась и перекрестилась троекратно. И вдруг поймала себя на мысли, что ее желание сходить последний раз к обрыву усилилось и стало реальным и жизненно-необходимым. Сходить и попросить реку Волгу больше не звать ее броситься с обрыва. Ведь она молода и хочет жить. Даже ждет любимого человека, который должен приехать из столицы, куда он уехал по делам. То, что они обязательно встретятся, и от этой встречи у нее будет ребенок, знала почти наверняка. И была в этом почти уверена. И в том, что этот человек существует реально, потому что она его почти придумала, хотя он и существует реально, просто уехал по делам в Москву, а до этого просил ее о встрече. Да, они были больше чем любовники, еще и хорошие друзья, но вот о ребенке они никогда не заговаривали. Как и о браке.
Наталия шла по городу, была в приподнятом настроении и думала о своем друге. В этих отношениях зависело все только от нее, но ей не хотелось менять в свое жизни что-то кардинально. Она пошла по улице Кедрова, которая вела на набережную Волги. Но не к реке, а в обратную сторону.
Хотя могла пойти и к реке, желание было пойти на набережную, потом дойти до места, где заканчивается гранитное покрытие и идти дальше по земле и дойти до обрыва. Встать и смотреть на воду, долго, и дольше самого долгого, и тогда идет холодок по спине и зарождается желание шагнуть с обрыва. Ничего не надо более делать, только сделать шаг. А потом… потом уже не будет. Хорошо, что она не пошла к набережной, а повернула и пошла в противоположную сторону к Ильинской площади. Значит, пока можно не делать это шаг с обрыва. И не надо стоять на самой кромке и ждать того, что может быть и сам берег обрушится, и не надо будет решаться делать шаг. Все произойдет само собой. За нее кто-то решит. Женщина была уже довольно далеко от набережной, практически на другом конце города. Ей не хотелось думать об обрыве, но она не могла не думать, как морок покрыл ее сознание. И ведь в церкви была и просила Господа дать ей желание жить. Как-то не помогло, она зашла в свою квартиру, сняла туфли, пальто и прошла на кухню, пила чай со сгущенным молоком, что позволяла себе в редких случаях. Чтобы не набрать лишних калорий. А в этот раз позволила. Пила чай, потом лежала на диване и старалась ни о чем не думать. В этот раз у нее получилось, и она задремала, буквально несколько часов, проспала крепко без сновидений. Пока спала, долго звонил сотовый телефон, так как звук был отключен, только загорался экран и сотовый вибрировал, долго и несколько раз. Кстати, звонок был из Москвы. Кто знает, ответь она сейчас, может быть и ее жизнь пошла бы по другой тропе. Кто-то все про нас, людей, знает и даже подает некие знаки, которые мы не замечаем, а следовало бы.
Ничего не заметив, Наталия выспалась и проснулась. Но, то, что она хорошо выспалась, это уже замечательно. Но окончательно проснувшись, она все-таки не вставала и долго лежала, потом опять уснула, и теперь ей уже приснился сон. Как будто она была с двумя чемоданами и на железнодорожном вокзале. Уезжала из города и уже садилась на перроне в поезд, как вдруг к ней подошла проводница, та, которая проверяла у нее проездные документы и спросила:
- Скажите, женщина, уже, наконец, конкретно, а этот город с вами? Непонятно, город с вами или нет?
Наталия оглянулась и увидела за собой свой любимый город, с проспектами и улочками, высотками и одноэтажными усадьбами. Но, она не хотела брать этот город с собой, потому повернулась к проводнице и жестко сказала, как отрезала:
- Нет, этот город не со мной и более того, он остается на месте, а я уезжаю одна. - И увидела, как поезд пошел и все набирал ход. А город оставался, и было видно, что нехотя оставался, ему очень хотелось ехать с ней. Но все же, поезд отстучал вежливое прощание и оторвался от окраины города, поехал к селам и деревням и маленьким станциям. И она ехала в купе одна неизвестно куда, очень долго, мелькали станции, села, города. А Наталия все ехала и ехала, может она и пожалела, что не взяла с собой город, в котором прожила 20 лет. А оставила его на месте в 300 километрах от столицы. Там осталась река Волга и набережная в граните и обрыв. И тут Наталия проснулась. Она была как раз в этом городе и никуда не уезжала. А как же поезд? Значит, он уехал без нее, а город оставил ее себе. Получалось все наоборот. Город остался и вместе с ней. А поезд с проводницей в купейном вагоне ушел. Весело получалось. Наталия встала с дивана, сполоснулась в душе, попила чаю, теперь уже с малиновым вареньем и пошла в город. И снова выбирала улицы, которые не вели бы к набережной, зашла в кафе и вкусно поужинала, потом сходила в кинотеатр и посмотрела триллер. Снова гуляла по городу. Впереди нее шла пожилая пара, они разговаривали:
- Ты заметил, дорогой, что в нашем городе все дороги ведут на набережную. И считается хорошим тоном, если гулять, то именно по набережной, чтобы любоваться нашей красивой рекой и пароходами, если летом, а если зимой, то любоваться скованной льдом и снегом рекой. И всегда любоваться.
- Да, дорогая, мы ведь живем в городе на Волге и нам приятно, тем более мы с тобой так близко живем к набережной, что два шага, и мы вот уже на набережной и любуемся Волгой. Она наша единственная достопримечательность. Больше ничего и примечательного нет.
Пара скрылась за перекрестком улицы, которая вела на набережную, а Наталия повернула в обратную сторону. И обошла все свои любимые места в центре города, площадь Волкова, кривые улочки древней его части, зашла в огромный торговый центр и почти заблудилась в его бутиках.
Из него выбралась с пакетами, купила себе шарфик и легкую спортивную трикотажную форму. С покупками пришлось пойти домой. Шла по Республиканской улице, отвлеклась на свои мысли и не услышала, как ее звали, оглянулась, только когда ее тронули за руку.
-Наталия, окликаю тебя, ты не слышишь или не хочешь слышать?
Мужчина стоял и внимательно на нее смотрел. Он выглядел как офисный работник или клерк, черный костюм, белая рубашка, тонкий галстук и наигранная улыбка. Но было видно, что он ждал и искал встречи с Наталией, потому был искренне рад и даже немного волновался.
- Почему ты не отвечаешь на мои звонки, давай где-нибудь встретимся и поговорим. Нам есть о чем поговорить. Хотя бы о реке Волге…
Наталия тут же заинтересовалась разговором, остановилась и тоже внимательно на него посмотрела.
- Почему обязательно о реке Волге?
- Потому что с тобой обязательно произойдет что-то плохое именно из-за того, что ты неправильно выстроила отношения с рекой. Ты живешь здесь недавно. И все кто приезжают, а особенно сверхчувствительные люди, им приходится выстраивать отношения с ней. Без этого невозможно жить в этом городе. Я же тебе это уже объяснял. Ну, это так же как тебе приходится выстраивать отношения с соседями по лестничной площадке…
Он видимо еще долго продолжал говорить, но Наталия ушла от него, она оглянулась, а тот мужчина еще долго и многозначительно смотрел ей в след и даже тихо сказал, зная, что она это не услышит:
- Зря ты так, Наталья, а я бы мог помочь и спасти тебя…
Но Наталия уже шла по проспекту и по улице и снова по проспекту, краем уха она вдруг схватила фразу:
- Уж бы бросалась, наконец, или бы уходила с обрыва, чего мучиться и других мучить. Экая недосказанность.
А кто это сказал, толпа сомкнулась, и все, снова одиночное безмолвие. Наталия попробовала было все же найти человека, кто это сказал. Но нет, спины, лица со стертыми выражениями и пустыми глазами. Не люди, а мертвецы. И город наполнен мертвыми людьми. А Наталия? Может быть, она давно уже спрыгнула с обрыва и погибла в волнах реки Волги. Ее бездыханное тело прибило к берегу. Тогда почему она живая ходит по городу и не может найти покоя. Тут она вспоминает, что все так и было. Именно в ночь перед Рождеством, погода была теплая, и река обманно замерзла только ближе к берегам, а в середине была вода, сине-черная вода. Это она и тянула к себе Наталию, которая накрыла стол и ждала друга, чтобы встретить Рождество. Был и жареный в яблоках гусь, были уютные кресла и даже электрокамин и пушистый плед. Ее любимый человек пришел, большой в снежинках, которые таяли и превращались в капельки воды.
- Я рад тебя видеть, спешил, но все же зашел в магазин и купил тебе подарок… Тебе понравится… конечно, айпад… рад, что тебе понравился мой подарок…
Они сначала обнимались в прихожей, потом в креслах, потом в кровати и как-то было слишком хорошо Наталии с ним. Ели, пили и целовались. Ароматные свечи горели. Сознание утопало в нежности, и слова совсем не складывались в предложения, они, произнесенные почти шепотом, словно снежинками оседали и таяли, возможно, от горячего желания и радости быть друг с другом.
- Кто-то должен любить реку Волгу настолько, чтобы каждый год бросаться с обрыва. Она требует жертву и готовит ее долго, выбирает тщательно. Великое счастье и доверие стать жертвой русской реки. Кто же будет в этом году…
- Разве вы не знаете? Молодая женщина, которую зовут Елена. Правда ее пытаются спасти и потому даже назвали Наталией. Но, вряд ли это ей поможет. Ведь целый город работает над этим, и все горожане готовят жертву. А город не может позволить, чтобы жертва не пришла на обрыв и не бросилась с него в реку Волгу.
- Но ведь она живой человек, как же вы так? Может быть у нее есть ребенок, он останется сиротой…
- Нет, детей у нее нет. Над этим тоже поработали и позаботились. Не родила. Волга просит именно таких молодых женщин, эта жертва русской реки…
Наталия отдалась желанию любимого человека и почти не слышала этого разговора, но он был, и если бы женщина смогла прийти в себя, то она бы его услышала. Но желание было сильное и любимый человек слишком ласковый. Голоса стихли, Наталия наслаждалась близостью, они была в кровати. Но было не понятно, тогда как она могла быстро встать, набросить на голое тело шубу, надеть сапоги на голые ноги, укутаться в шаль и бежать по направлению к набережной Волги. Было непонятно, потому что Наталия лежала в постели с любимым человеком, они говорили друг другу ласковые слова, остальное было неважно. Они были вместе, и скоро было Рождество. У них в спальне горели свечи, блики пламени отражались по стенам и на потолке. Казалось, что огонь ласкал комнату. Женщина погрузилась в негу удовольствия, но почему ее тело вдруг обожгло холодом. И она быстро шла, нет, почти бежала уже по набережной к обрыву. Чувствовала ли она, осознавала ли что бежит на погибель.
Что происходило, разве она не лежала в теплой постели с любимым? Один человек не может быть в двух разных местах. Но, она была!!! Многие прохожие спешили по домам или к родным, знакомым, чтобы встретить Рождество и, наконец, разговеться за богато накрытым столом. И позволить себе мясо. Люди спешили, но все же заметили странную молодую женщину, которая была в шубе, но не застегнутой на пуговицы, а запахнутой, и которая бежала. Не понятно, но дело было перед праздником, потому подумали, что она просто перебрала в гостях и теперь торопилась домой, вероятно, чтобы встретить Рождество Христово. Потому люди понимающе улыбались и шли мимо. Между тем Наталия уже бежала по берегу, не скованным гранитом. Обрыв был совсем близко. Несколько минут и Наталия бы стояла на крутом берегу, а внизу была бы река Волга. Но что это? В квартиру молодой женщины позвонили. Звонок добросовестно звонил, никто не открывал, но он звонил и звонил.
Наталья все же смогла сбросить морок, освободиться от объятий любимого, встать и дойти до двери. Она открыла дверь, но на площадке никого не было. Она стояла завернутая в одеяло, и смотрела в пустоту. Видела лестничную площадку, пустую шахту лифта, зеленую краску стен, коричневую плитку пола. Повернулась и пошла обратно, закрыла дверь, вернулась в постель и в объятия любимого. Нежность и ласка. Свечи горели, тени пламени играли по стенам и потолку спальни. Сознание растворилось в удовольствии. И снова, будто обжигает ноги снег, колодный и колючий. Она видит себя стоящей уже на берегу, внизу черная бездна, там, внизу река, льдом скована только по берегам, а в середине – вода.
Глубоко, высоко, голова кружится, ноги подгибаются. И вместе с тем, Наталия чувствует объятия любимого. Покой и удовольствие ласкают тело и сознание. Тут снова происходит необъяснимое, кто-то звонит в дверь, резкий звонок дребезжит, он тревожит сознание. Наталия стоит на берегу, внизу Волга, уже ноги подгибаются, сапоги скользят и она понимает, что падает. Чувствует, что должна это сделать, шагнуть в бездну и погибнуть в Волге. И весь год она это знала, предчувствовала, именно потому ездила в Санкт-Петербург, и жила на Фонтанке и было какое-то томление духа, словно ее кто-то готовил к такому действию. Она понимает, что жила всю свою жизнь именно для того, чтобы сейчас шагнуть с обрыва в реку. И родилась для этого. Все только для этого. И вспоминает странный взгляд и предупреждение своего знакомого, которого недавно встретила на улице города. Но он-то как задействован в этой истории? Ей было непонятно.
Волга не лежала, текла между двумя половинками города, вдали виднелся мост, он был новым и играл огнями, дальше был еще один мост, уже старый, который тоже отчаянно горел огнями. Река ждала жертву, все замерло в ожидании, снег, скользкий обрыв, морозный воздух. И небо, звезды, все ждало жертву. Но Наталия вдруг встает с постели и идет к входной двери и пока идет, с каждым шагом просыпается, уходит морок, она уже не видит себя на берегу реки Волги, и идет по комнате, по коридору собственной квартиры. Она завернута в одеяло. Дверной звонок продолжает отчаянно звонить, она поворачивает на кухню, берет стакан, наливает из графина воду и пьет. Потом смотрит в зеркало, видит свое лицо, удивляется, что она очень бледная и откуда-то на ее волосах снег, который стремительно тает. Капельки на волосах, на шее, стекают на грудь и под одеяло. Наталия снова идет к входной двери, открывает ее и к своему огромному удивлению видит своего любимого. Он стоит, его руки нагружены свертками. Он улыбается и очень рад ее видеть. Наталия быстро идет в квартиру, в спальню. Она видит, что та пуста, в постели никого нет!!! Она опускается на ковер на полу, и некоторое время сидит, потом возвращается к входной двери, там стоит ее любимый, он в недоумении.
- Ты… здесь… ты пришел только сейчас? Разве ты не пришел днем и не был со мной…
- Не понимаю тебя… Я пришел, как только смог… еще прошелся по магазинам… у меня готовый гусь с яблоками…
Наталия просит его прийти завтра, объясняя, что сегодня она себя плохо чувствует. Закрывает перед ним дверь, щелкает замками и идет в спальню. Ложиться в постель и лежит. Кристаллы снега уже растаяли на ее волосах, мокрые у нее шея и руки. Зябко, будто женщина только что пришла с мороза. Наталия укрывается одеялом, и лежит. Соленые слезы текут по ее щекам. Она понимает, что избежала гибели. Но кто ее спас? И кто был с ней в постели?
Утром она вызывает такси, едет к обрыву, просит таксиста ее сопровождать, идет на крутой берег и долго стоит и смотрит вниз на реку. Потом уходит, таксист ее поддерживает, усаживает в салон машины. Довозит до дома и провожает в ее квартиру. Она с ним рассчитывается, закрывает дверь на все замки и лежит в постели. Сжавшись в комочек, она чувствует себя слабой и отчаянно беззащитной. Наталия понимает, что должна уехать из этого города, и именно сейчас.
…
Наталья, а может ее звали Еленой, которая смогла избежать гибели, не стать жертвой реки Волги, хотя, в конце произведения уже не принято переименовывать главную героиню, эта… женщина поняла, что ей нужно уезжать из этого города, если она хочет еще пожить хотя бы несколько лет на белом свете. Иначе, что будет иначе - неизвестно, ведь силы у нее просто на исходе и сопротивляться желанию спрыгнуть с обрыва в Волгу она больше не сможет. И постоянно стал сниться один и тот же сон: что ее зовет Река. Причем город откровенно подталкивал ее на гибель.
Если она стояла на площади, то все прохожие расступались и пропускали ее к улице, которая вела на набережную, потом на набережную и к обрыву. Люди ее пропускали и взглядами подталкивали. Добрые и такие милые люди, коренные жители города на Волге. Но сон заканчивался, а днем надо было жить. Наталия окончательно решила уезжать.
Женщина уезжала из города на Волге почти насовсем, она сначала ехала на поезде до столицы, потом в метро до аэродрома Домодедово, потом летела на самолете, который высадил ее почти на самом краю земли в Заполярье. Когда она вышла из самолета, чтобы переночевать в гостинице и улететь еще дальше на вертолете, то не почувствовала желание пойти к обрыву реки Волги. Этого желания не было, она почувствовала облегчение. Это ей принесло успокоение, она подхватила сумки и пошла по направлению к гостинице, хотелось начать жизнь заново, без сильных желаний, просто зависнуть и по пребывать в пространстве и времени без активных действий. Жить, чтобы просто жить. Да, наверное, стоит все-таки в конце произведения назвать тот город, который не со мной. Этот город – Ярославль на реке Волге. Причем у автора любимые все: город, река, Россия. Но, именно сейчас ей хотелось подальше от всего этого и на край света.
Два голоса, мужской и женский, стали завершающим аккордом в этом рассказе. И разговаривали, несомненно, близкие люди.
- И все-таки, Наталия, вы не ответили определенно, этот город, он с вами? Город с вами или нет?
- Нет, этот город не со мной.
На самом деле, все было не так и вопреки тому, о чем говорили мужчина и женщина. Наталья вышла из поезда, и осталась в городе. Смотрела, как отходит от платформы поезд, который следовал в столицу, а потом вышла из здания вокзала и пошла домой. Ее любимый город на Волге снова был с ней. Всего остального, что было написано здесь автором, просто не было. А может быть, и было, но, только не с Натальей, и тем более не с Еленой, а с совершенно другой посторонней женщиной. И осталась ли она жива… автор этого не знает. Чтобы это узнать, надо ночью зимой встать на высоком берегу, где обрыв… и посмотреть вниз на ледяную реку Волгу… И не во сне, а наяву.
Ярославль. 2017