На фото: В. Маяковский с любимой собакой Щён
ПРО ГОРЛАНА-ГЛАВАРЯ
- Как ты думаешь, Светлов? Меня посадят? - однажды спросил гигант Маяковский у малорослого Миши Светлова, (тогда к власти после смерти Ленина пришел Сталин и начались особо повальные репрессии, и аресты.) Они стояли за кулисами в Политехническом. Перед выступлением ждали своего выхода на сцену.
- Ты с ума сошёл, - почти шепотом ответил Светлов: - Ну, кто тебя посадит? Ты же главный пролетарский поэт. "Слушайте, товарищи потомки, агитатора, горлана-главаря". "Я к вам приду в коммунистическое далекО..."
И Маяковский опустил широкую ладонь на его худое плечо. - Ты прав, Светлов. Всегда прав.
Да, Маяковского "пролетарского поэта" не посадили. И даже выпустили заграницу. Он давно хотел как-то коренно, по сути изменить свою жизнь. Конечно, ненормальную "жизнь втроём" (с Бриками), и как птица из клетки рванул и улетел в Америку. И прожил там более полугода. Искренне влюбился в русскую красавицу-модельершу Елену (Элли Джонс), увиденную ещё в Москве. Проводил с ней почти всё свободное время и всерьёз решил создать с ней вожделенную семью. И молодые даже стали ожидать ребёнка. ("Плавлю лбом стекло окошечное. /Будет любовь или нет?/ Какая? / Большая или крошечная?") Маяковский знает и с радостью ждёт этого прибавления - своего второго ребёнка. (Первым в СССР был мальчик по имени Глеб-Никита. Росший в коллективе детдоме, почти как беспризорник. По моде тех лет. А позже в другой семье своей матери). А "американская" дочка по имени Елена (Хэлен-Патрисия Томпсон) родилась 15 июня 1926 года у красавицы-модели уже без него, когда подавленный и чуть не плачущий Маяковский вынужден был отплыть пароходом через океан в Москву. Кончилась его заграничная виза. Вернулся он - на радость семейке Бриков. Скорее не Осе (Иосиф Брик всегда повторял: "Ну,и пусть.Раз Лилечка так хочет",- и беспомощно разводил руками), а хитроумной Лиле Брик-Коган. Очень боявшейся серьёзной любви и особенно законного брака Володи в США. Боявшейся навсегда потерять и завидного любовника, и источник достатка семьи. (Гонорары у Маяковского были большие). И она начала вокруг поэта плести очередную полосу интриг. А поэт, с трудом включаясь в прежнюю московскую "жизнь втроём", тем временем писал в Америку Элле с дочкой Леночкой нежные письма. Заканчивал их очень по-маяковски. Например: "Целую вам все восемь лап."
Надо сказать, что первоначальные годы становления советской власти (после 17-го года) были отмечены, омрачены...Не только кровавой гражданской войной, не только чудовищным атеизмом, не только террором (особенно в отношении интеллигенции), не только попранием всех норм прежней культуры, классики ("Сбросим Пушкина с корабля современности"), но и насаждением антихристианских укладов в быту, в повседневной жизни...
В соцстране была объявлена и даже насаждалась "свободная любовь". Лечь с посторонним в постель считалось нормой. Как "выпить стакан воды". В комячейках (комсомольских, партийных) порой жестко карались "капризные пролетарки" с их "устаревшей буржуйской" моралью.
И Лиля Брик часто стыдила поэта за его болезненное чувство ревности. Из-за лично её "свободного" сексуального поведения.. "Ревность, Володя, и тебя и нас всех унижает. Это позорное, мелкобуржуазное чувство." Но к подобному поэт Маяковский так никогда и не привык. А дочь-малышку он видел позже лишь раз мельком на юге Франции. Зато Хэлен Патрисия Томпсон хранила бесценные письма отца всю свою долгую жизнь.(1926- 2016.США,Нью_Йорк)