Всем войском Богу по молясь,
От глаз шпионов не таясь
К Азову двинулись они
В поход герои казаки
(Юрий Удодов)
На востоке, в черноте ночи, забрезжил рассвет, по стану начались слабые окрики. Сотни казаков стали перелезать через земляной вал и скрывались в темноте, под высокие стены крепости. Стан неслышно опустел.
Вскоре стало совсем светло. Казаки пошли на штурм, сбитыми рядами, с лестницами. Они подошли ко рву и стали перелезать через него. По ним ударили из пушек, ружей, мушкетов, пистолетов. Большинство защитников были плохими стрелками, и первый залп причинил мало вреда наступающим. Однако неслыханной силы грохот и десятка два трупов несколько нарушили ряды казаков. Одни казаки скатывались вниз и заново карабкались на стену, другие остановились. Тем временем на стенах снова успели зарядить пушки. Второй залп погнал казаков назад, в степь. Только сотня яицких казаков во главе с атаманом Федором Семенниковым добралась до ворот. Надрывно стреляли пушки, посылая картечь в казаков. Поняв, что остались одни, казаки отступили назад.
На краю стены размахивая саблей, стоял османец и что-то кричал в след убегающим казакам.
В одном месте около стены осталась стоять лестница. Её увидели османцы. Лестница не доставала до верха, но двое османцев привязали веревку и спустились вниз. Под стеной, склонив голову на руки, стонал раненый казак. Увидев спускающих по лестнице османцев, яицкие казаки открыли стрельбу из ружей. Хотя их пули не долетели до османцев, те в страхе бросились наверх. Один из них всё же успел ударить кинжалом казака в живот. Со стен крепости выстрелили по казакам из пушки, и те рассыпались во все стороны. И только несколько казаков бросились к лестнице, но атаман остановил их.
После неудачной попытки штурма по крепости начали стрелять из мортир и гаубиц. Раздались два больших взрыва и все стихло. Вдруг османцы услышали нарастающий гул, это полки стрельцов пошли на приступ.
Полк ворвался через пролом стены, образовавшийся после взрыва, и бился уже внутри крепости. Другие полки приставили лестницы, полезли на стены. Турки сбивали их с лестниц пиками. Стрельцы сотнями валились с лестниц. Люди зверели, лезли и лезли на стены. Османцы с не человеческими визгами и криками бились, преграждая путь в стенном проломе.
Казаки в этот день больше не пошли на штурм. В полках высказывали мнение, что они больше совсем не будут штурмовать, мол, боятся казаки идти вторично на крепость. Другие отрицали это.
Ночью после первого выстрела из пушки казаки пошли на приступ. Степь всколыхнулась от топота сотен копыт, тысяч ног.
У казаков взметнулся грозный клич:
- Или добыть, или дома не быть!
Засуетились на стене османцы. Загорелись фитили, осажденные приготовили камни и котлы с горячей водой.
Все, кто влез на стену, пытались как можно дальше проникнуть в крепость. От схватки люди просто зверели и сбивали друг друга с ног, давили тех, кто упал на землю, толкались, хватались за плечи и полы и поэтому топтались на месте. Максим Замаренов с казаками, взобравшись на крепостные стены, дрался неистово.
Несмотря на то, что на стенах дрались янычары с казаками, османцы открыли огонь из пушек и по своим. Часть казаков кинулась к пушкам, другие дрались вдоль стен. Смертоносная картечь уже не могла остановить их.
Максим увидел, как по улице убегает четверо османцев. Увидев Замаренова, двое из них остановились, выстрелили. Пули пролетели где-то высоко над ним. Максим пригнулся, приготовился к бою, держа в руке саблю. Но османцы не захотели принять бой. Двое из них, кинув оружие, прыгнули через ограду. Из тех двух, которые не стреляли, один побежал направо и исчез в темноте проулка, другой, высокий янычар в белой чалме на голове, на мгновение остановился. И крикнул что-то по турецки убегающим, но они даже не обернулись. Тогда он побежал тоже и через минуту скрылся в калитке, которая виднелась в конце улочки. Максим погнался за убегающим чалме янычаром. Он не знал, кто это, но по одежде было видно — это кто-то из начальства крепости. Заслышав позади топот, Максим оглянулся: за ним, немного отстав, бежали двое казаков.
Погоня продолжалась, и Замаренов не ошибся. Янычар в чалме оглянулся назад и увидел только Замаренова. Он хотел остановиться, но страх, гнал его к высокой башне. В башне было пусто. Янычар бежал по ступенькам на верх башни. Эхо, как казалось янычару, ещё никогда так громко не отбивалось под этими сводами. Только оказавшись наверху, он понял, в какую ловушку загнал себя.
Буйная казачья удаль с головой захлестнула Максима. Один раз в сознании сверкнуло, словно молния: «Нужно идти к своим. Ведь штурм ещё не кончен…» Но мысль эта так же быстро угасла: «Я быстро».
Сабли скрестились в воздухе. Пытаясь загнать противника в дальний узкий угол, он перешел в наступление и наносил короткие быстрые удары. Максиму показалось, что ему вот-вот удастся ударить противника в правое плечо. Он напрягал все силы, чаще сыпал удары, но всякий раз его сабля натыкалась на саблю янычара. Максим попробовал применить свой, выработанный им когда-то давно хитрый прием. Выбрав момент, он будто нечаянно откинул руку с саблей вниз, к самому полу и поморщился. Противник должен был непременно воспользоваться удобным моментом, податься вперед. Тогда можно упасть на правое колено, уклоняясь от удара, и молниеносно сделать глубокий выпад, попадая саблей, словно шпагой, в живот. Но янычар не пошел на эту хитрость. Он не подался вперед, а замахнулся, чтобы ударить Максима по руке, и он едва успел отдернуть руку.
- Allah, bana merhamet etsin , — чуть слышно шептал янычар синими губами.
Янычар сделал ещё одну попытку обмануть Максима. Близко от южной стены, откуда два дня тому назад он наблюдал за приближением русских, стояли стол и несколько стульев. Туда шаг за шагом стал отступать янычар. Поравнявшись со столом, он толкнул его ногой на Максима. Ожидая такой подвох, Максим успел отскочить в сторону. Теперь янычар оказался прижатым к невысокому каменному барьеру. Видя, что ему не под силу отбиваться, янычар в отчаянии стал оглядываться в поиске спасения. В тот же миг Максим ловко рубанул его саблей по голове.
Вытирая на ходу саблю, Максим выбежал на улицу. За спиной что-то грохнуло – и чудовищной силы толчок отбросил его к стене. С десяток османцев накинулись на Максима. Вновь засвистела сабля у Максима, и первые османцы сразу упали наземь. Но накинутые три аркана разом оплели Замаренова, сбили с ног, что вышибло дух. Очухался раньше, чем сделал бы на его месте кто другой, начал подниматься.
На миг османцы замерли – стоя на одном колене Максим, размахивая саблей, пытался дотянуться хоть до одного османца, яростно хрипя что-то. И в это самое мгновение лица османцев сделались потерянными, а потом пустыми. Сабля выпала из разжавшихся пальцев.
Из груди Максима проклюнулось жало стрелы. Потом еще одна. Третья стрела разнесла ему правую половину лица. Тело, почти обезглавленное, завалилось медленно.
А стрелы продолжали вонзаться в мертвое тело Максима.
Казаки дрались уже более часа, врывались в узкие улицы, где в них из-за обгорелых развалин летели стрелы, бомбы, камни. Стрельцы двух полков пытались поддержать казаков, но дойдя до рва начали пятиться назад. … К вечеру ударили барабаны и стрельцы отошли.
Азов продолжали осаждать. Османцы, ободренные неудачей русских, ночью сделали вылазку из крепости, рушили подкопы, вырезали стрельцов, а конница крымских татар носилась по тылам и громила обозы. Казаки с ними вели бои, отражая превосходящие по силе противника. Много казаков погибло в боях с крымскими татарами.
Полки, приведенные Петром, слабели физически и духовно.
С моря пришли дождевые тучи, и начались проливные дожди, водою стало заливать траншеи и подкопы, что рыли стрельцы. После дождей начались холода, наступила осень. Стрельцы, не имея теплой одежды, стали мерзнуть и болеть. Генералы не раз уговаривали Петра снять осаду, но он их слушать не хотел.
Проделав подкоп под стену крепости, заложили пороху и подожгли шнур. Полки, готовые к штурму, ждали взрыва. Никто не думал, что османцы прокопают встречный подкоп. Когда после взрыва осела пыль, то все увидели целые стены крепости и смеющихся османцев.
Но оставались еще два минных подкопа. Войскам велено исповедаться и причаститься. И все готовились к смерти.
После взрывов подкопных мин полки бросились в проломы, подошли к стенам, но не хватало ярости умирать. Не смогли проникнуть в крепость, а многие не пошли даже далее вала. Тогда приказали бить в барабаны отбой. Только половина стрельцов выбралось живыми из пролома.
Отсутствие у русских флота позволяло осажденным получать поддержку со стороны моря. Доставлять же продовольствие в русский лагерь по реке мешали каланчи с цепями. Их удалось взять штурмом. Но это был, пожалуй, единственный успех первого Азовского похода. Было два штурма крепости Азова, они окончились неудачей. Артиллерия не смогла пробить бреши в крепостной стене. Штурмовавшие же действовали не согласованно, что позволило османцам вовремя перегруппировать силы для отпора.
В октябре осада была снята, и войска вернулись в Москву.
Шли безлюдной, голой степью. Доедали последние сухари. Не из чего было зажечь огня, негде укрыться от ночной стужи. Наползали осенние тучи. Подул северный ветер, нанес изморозь. Обледенела земля. Повалил снег, закрутилась вьюга. Солдаты босые, в летних кафтанах, брели по мертвым забелевшим равнинам. Кто упал – не поднимался. За войском шли волки, завывая сквозь вьюгу.
Так бесславно закончился первый азовский поход Петра.
Единственным трофеем похода был пленный турок, которого водили по улицам столицы и показывали любопытным.
По турецкий – «Аллах, смилуйся надо мной»
http://proza.ru/2023/08/01/1022