Глава 4. Первая война
После практических занятий, проведённых на доступном всем ветрам полигоне, казарма дружно погрузилась в сон. Даже заядлые курильщики и отъявленные "совы" сегодня не засиживались после отбоя, а вместе со всеми юркнули в постель.
Михаил, продрогший на холодном северном ветру, который комбат Олейников неизменно именовал "гипербореем", крепко спал, не обращая внимания на какофонию храпов и доносящиеся из коридора разговоры и доклады дневальных. Он видел красивый цветной сон. Весёлые и радостные идут они с Машей по зелёному полю, сплошь покрытому луговыми цветами. Останавливаются, смотрят друг на друга. Маша смеётся "русалочьим" смехом, который всегда вызывал у Михаила умиление. Он берёт жену за руки, намереваясь обнять её и поцеловать, но в душе вдруг начинает нарастать непонятная тревога. На луг внезапно наползает тень, Михаил смотрит вверх и видит стаю больших чёрных птиц, пикирующих на них с высоты. Он сильно пугается за Машу, отталкивает её от себя и кричит:
- Беги в деревню к людям, я тебя прикрою!
Маша отворачивается от него, легко и быстро бежит по лугу. Он хватает руками какую-то палку, отмахивается от налетевших на него птиц и пытается бежать за Машей, но птицы клюют и рвут его тело, а ноги путает густая трава. Наконец он отбивается от птиц и бежит за Машей, но всё больше отстаёт от жены: та уже на краю поля и внезапно исчезает из вида совсем…
Михаил просыпается и долго лежит, осмысливая сон, пытаясь разгадать, к чему бы всё это? Маша пишет редко и очень уж сухо, видно, цензуры опасается. Как там они живут с дочкой? Мысли начинают скакать от дома и семьи к службе и отношениям с сослуживцами, потом перескакивают на обстановку в мире. И всё… Морфей больше не приходит, хоть тресни.
Его служба в армии пришлась на очень непростое время. Совсем мало шансов отслужить и вернуться домой к мирной семейной жизни и спокойному труду в сельской больнице, о которой мечтал в годы учёбы. Хотя в душе надежда на мирную и спокойную жизнь всё ещё сохраняется, складывающаяся обстановка подсказывает иное…
Нападение Германии на Польшу инициировало новую мировую войну. Зверь, которого последнее десятилетие усиленно взращивал и откармливал Запад под руководством США, для уничтожения восточного соседа, пожелавшего строить новую жизнь без эксплуататоров, вышел из-под контроля. В ответ хозяева, за полтора десятилетия сумевшие слепить из разрушенной и разорённой Германии мощное военно-полицейское государство, объявили своему детищу "странную войну": боевых действий не вели, а дипломатическими и пропагандистскими методами пытались развернуть и направить зверя на восток. Но почуявшему свободу и вкусившему первую кровь зверю ошейник, в котором его держали, был больше не нужен. Ему, ни на минуту не забывавшему про свою основную задачу на востоке, важно было прежде показать хозяевам, что он вырос из детских штанишек и более не нуждался в мелочной опеке. Прежде чем объявить стратегический поход на СССР, он собирался подмять под себя промышленный потенциал Европы, хорошенько потренировать свою армию в локальных боях, а заодно дать хорошую взбучку европейским вассалам своих хозяев. Их надо было хорошенько наказать за Версальский договор и прочие унижения Германии.
Страна Советов, на глазах превращавшаяся в мощную империю нового типа, пребывала в тот момент в странном состоянии. Пропаганда, чтобы не спровоцировать войну и не будоражить людей, занятых созидательным трудом, успокаивала: большой войны не будет, а если она и случится, то будет победоносной и на чужой территории. Но руководство понимало, что это не так. Страну обязательно в крупную войну втянут, и потому в государстве шла активная подготовка, которая непосвящённому человеку могла показаться абсолютно ненужной чехардой, суматохой или даже хаосом.
Красная Армия активно участвовала в этой предвоенной "чехарде" и накапливала необходимый опыт, без которого победа в большой войне вряд ли могла состояться. Волей судьбы Михаил попал в самую гущу предвоенных событий. Воинская служба, будто песчинку, попавшую в турбулентное движение, бросала его, как и сотни тысяч других бойцов и командиров, с одного места на другое.
Первоначальное место службы, как и у отца, – Приволжский военный округ. Михаила направили в Саратов, во вновь формирующуюся стрелковую дивизию. Соединение готовили для действий на северо-западе страны, потому молодой медик, имеющий хорошую лыжную подготовку, был назначен не в медсанбат, а непосредственно в боевую часть фельдшером стрелкового батальона.
Коренастый, широкоплечий, с крупным, типично мужским лицом и низким голосом, Михаил выглядел старше своих сверстников и держался с особым достоинством, как и полагается практикующему фельдшеру. Пациенты должны верить врачу, поэтому напускная солидность не была излишней. С первых же дней службы многие его товарищи из потенциальных пациентов превратились в реальных. Холодная осень способствовала этому: простудные заболевания стали такими же обычными, как и травмы, полученные во время занятий по боевой подготовке. Михаил оказывал бойцам первую медицинскую помощь и определял степень заболевания. Если травма или заболевание были лёгкими, то помогал на месте. С серьёзными – отправлял в санчасть. Благодаря этой практике, Михаил быстро приобрёл авторитет у бойцов и командиров, которые, за исключением самого комбата, называли его не по званию и фамилии, как принято в армии, а уважительно и с долей особого почтения – доктор. У Михаила сложились неплохие отношения с полковым врачом, и появились друзья в батальоне.
Тем не менее, ему, как и всем остальным новобранцам, пришлось в поте лица осваивать курс молодого бойца. Командир батальона майор Олейников, строгий, требовательный, иногда излишне придирчивый, ни для кого не делал исключений и, по выражению Васи Топоркова, весёлого паренька из Балашихи, на занятиях по боевой подготовке драл не три, а целых четыре шкуры с подчинённых. Олейников прибыл в полк в начале октября и был в батальоне единственным офицером, имевшим боевой опыт. Он участвовал в боевых действиях на реке Халхин-Гол, где японские самураи задумали проверить боеспособность Красной Армии и предприняли неудачную попытку разжечь "вторую русско-японскую" войну. Комбат, прошедший уроки реальной войны, стремился учить подчинённых "тому, что надо на войне".
Поначалу молодой фельдшер лелеял наивную мысль о том, что вся его служба в батальоне будет связана исключительно с профессиональной деятельностью медика. Его дело - температуру у бойцов измерять, да пилюли заболевшим вовремя прописывать. Однако после первых же боевых стрельб эту мысль ему пришлось раз и навсегда из головы выкинуть.
В тот день выдалась промозглая погода с сильным холодным ветром. Стрелки один за другим выходили на огневой рубеж и стреляли по мишеням. Михаил, как положено, с сумкой санинструктора дежурил возле таблички с красным крестом на случай оказания экстренной помощи. Бойцы мёрзли на ветру. Михаил в лёгкой шинели и будёновке мёрз вместе с остальными, мечтая о скорейшем окончании стрельб и походе в тёплую столовую. Его мысли крутились вокруг борща, который отменно варил полковой повар, да воспоминаний о пельменях и пирожках, которыми его потчевала мама-Наташа. Наблюдавший за стрельбами комбат кривился и морщился: новобранцы стреляли из рук вон плохо. Когда отстреляла третья стрелковая рота и пришёл черёд подразделений обеспечения, Олейников нашёл выход плохому настроению, обратив свой взор на фельдшера:
- Рядовой Алексеев, а ты что стоишь с сумочкой как сирота казанская? Ну-ка, покажи, на что способен! Случись война, враг для тебя исключений делать не будет!
Михаил, не ожидавший такого поворота, растерялся. Бойцы и командиры заинтересованно смотрели на него, словно спрашивая: "Доктор ты хороший, а стрелок каков?" А комбат, поторапливая его, резко скомандовал:
- Ну, что застыл, будто лом проглотил? Шагом марш на огневой рубеж!
Михаил с некоторым запозданием, но чётко, по-военному ответил:
- Есть идти на огневой рубеж!
Он передал сумку нештатному санинструктору, взял винтовку и вышел на исходную позицию. Михаил хорошо запомнил, как действовали стрелки, и по команде руководителя вышел на огневой рубеж, изготовился для стрельбы лёжа и зарядил винтовку. В бытность учёбы в медучилище ему приходилось стрелять, он даже стал призёром по стрельбе на городских соревнованиях, но там было малокалиберное оружие. Из боевой винтовки стрелял впервые, поэтому немного волновался, однако быстро взял себя в руки и не спеша, тщательно выцеливая каждый выстрел, отстрелял на "отлично". Комбат был удивлён, не ожидал от фельдшера такой прыти и в первый раз за все стрельбы похвалил новобранца:
- Да ты, Алексеев, молодец, настоящий "Ворошиловский стрелок"! Товарищи бойцы, берите пример с фельдшера! Вот так должен стрелять каждый боец Красной Армии!
С тех пор Михаил от занятий даже не пытался отлынивать, старательно изучал всё, чему учили командиры, и показал себя в лучшем виде. Сказались наследственность потомственных охотников и его любовь к спорту. Один из лучших лыжников, он оказался ещё и лучшим стрелком в батальоне. А немного погодя ему и самому пришлось проводить занятия. Майор Олейников обязал его в каждом стрелковом взводе провести занятие по оказанию первой медицинской помощи в бою.
Михаил учил сослуживцев останавливать кровь, перевязывать раны и правильно действовать при эвакуации раненых с поля боя, хотя многое из того, чему учил, сам знал только теоретически.
Между тем приближался новый тысяча девятьсот сороковой год. Личный состав дивизии, в которую входил их полк, активно занимался боевой подготовкой, хозяйственными работами и укомплектованием по новому штату, а солдатская молва всё чаще доносила: их вот-вот перебросят на новое место. Дивизию вновь переформировали: в этот раз на штат моторизованной. Подчинялась дивизия непосредственно Ставке Главного Командования, поэтому её могли перебросить в любой район страны и, в первую очередь, на северо-запад, где в конце ноября началась война с Финляндией.
Как возникла эта война с государством, которое совсем недавно входило в состав Российской империи и получило независимость после революции благодаря доброй воле большевистского правительства во главе с Лениным?
К конфронтации привела сложившаяся к этому моменту политическая обстановка. Двадцать третьего августа тысяча девятьсот тридцать девятого года СССР заключил договор о ненападении с Германией (Пакт Молотова-Риббентропа). Спустя неделю Германия напала на Польшу и за несколько недель оккупировала её. Излишне говорить, что советское руководство не верило нацистам и вынуждено было готовиться к большой войне. В первую очередь стремилось как можно дальше отодвинуть государственную границу.
С этой целью был проведён освободительный поход, в ходе которого были возвращены отнятые Польшей у России западные области Украины и Белоруссии. Для этого же Советский Союз заключил договор с прибалтийскими государствами о предоставлении их территории для военных баз Красной Армии и флоту. Финляндия заключать такой договор наотрез отказалась, сославшись на то, что поддерживает абсолютный нейтралитет. Однако нацистские настроения в этой стране были очень сильны, и при вторжении Германии в Финляндию оккупированная страна автоматически становилась союзником фашистского блока и вступала в войну на его стороне (что позднее и произошло). В этом случае сильно уязвим был Ленинград – северная столица России. Граница проходила в непосредственной близости от города, и плечо подлёта финских самолётов было совсем коротким.
Первоначально Правительство СССР предложило решить территориальный вопрос дипломатическим путём. Просило Финляндию отодвинуть границу от Ленинграда на 90 километров, взамен отдавало территорию в Карелии по площади в два раза большую. Но финские власти на уступки не пошли. Бывший царский генерал Маннергейм, имевший в Финляндии большой авторитет и ненавидевший большевиков, тем не менее выступал против войны с Советским Союзом. Он понимал, что Финляндия продержится две-три недели, не больше, поэтому убеждал правительство и парламент Финляндии пойти на уступки, но его не послушали. После категоричного отказа территориальный вопрос пришлось решать силой.
Наступление Красной Армии началось тридцатого ноября и до десятого декабря шло успешно, пока войска на Карельском перешейке не уткнулись в железобетонные укрепления оборонительной линии Маннергейма. Наступление захлебнулось. Наступавшие перешли к обороне и на некоторых участках фронта понесли серьёзные потери. Этому способствовало не только стойкое сопротивление финнов, но и плохая подготовленность частей Красной Армии к войне. Войска были слабо обучены действиям зимой в лесисто-болотистой местности. Они практически не умели преодолевать линию обороны, опирающуюся на железобетонные сооружения. Добавьте сюда слабую дисциплину в войсках, случаи дезертирства, отсутствие слаженности и взаимодействия с авиацией, артиллерией, танкистами. Многие подразделения были в летней одежде, что при тридцатиградусном морозе приводило к серьёзным небоевым потерям. Одним словом, Красная Армия на этой войне получила урок, который через два года предстояло усвоить армиям фашистской Германии под Москвой, спланировавшим "молниеносную войну" и капитуляцию Советского Союза до наступления холодов.
К чести советского руководства оно вовремя увидело недостатки и слабые стороны армии и в течение января их устранило. Руководить Северо-Западным фронтом назначили маршала Тимошенко, который сумел быстро разобраться в обстановке и организовать выполнение поставленной правительством задачи. Одиннадцатого февраля хорошо подготовленным штурмом укреплений линии Маннергейма начался второй этап войны. Первая линия укреплений уже к исходу дня была преодолена…
Дивизию, в которой служил Михаил, перебросили под Ленинград и подчинили Северо-Западному фронту в канун нового года. В начале января её вновь переформировали, на этот раз в мотострелковую дивизию военного времени. Ввели в штат новую технику и вооружение, сменили форму одежды. Каски и шапки-ушанки – вместо будёновок, полушубки – вместо шинелей, валенки – вместо сапог, белые маскхалаты поверх одежды.
Смену командования бойцы и командиры почувствовали сразу. Заметно улучшилось снабжение, лучше стали кормить. В батальон завезли печи для обогрева личного состава. На занятиях отрабатывали новую тактику ведения боя с привлечением военных инженеров: штурм укреплений с подрывом дотов и дзотов. Обязательной и более детальной стала отработка вопросов взаимодействия между частями и подразделениями, с артиллерией и авиацией.
Дивизию ввели в бой в конце февраля уже после прорыва первой линии Маннергейма. Ей выделили полосу наступления на левом фланге фронта. Она наступала вдоль Финского залива в направлении Махсахти и Выборгского залива. Вторая линия оборонительных сооружений финнов была выстроена несколько правее, поэтому передовые батальоны дивизии двигались по лесу, преодолевая засады и отдельные очаги сопротивления, обходя болота и мелкие озёра.
Здесь Михаил впервые увидел войну вблизи, а батальон понёс первые боевые потери. Первый же боевой эпизод за один день изменил его отношение к войне, развеял все романтические представления о боевых действиях, показал изнанку войны. Впервые заставил молодого парня задуматься над тем, что несёт человечеству фашизм.
Их батальон продвигался по лесу на лыжах. Впереди разведка, за ней – двумя лыжными колоннами первая и вторая роты. Третья рота позади. Комбат со связистами, фельдшером и связными от рот шёл на правом фланге сразу за первой ротой. Продвигались осторожно, постоянно ожидая засад, но финнов всё не было. К середине дня вышли на большую вырубку, справа от которой – вековой лес, слева – непроходимое болото. Явно "узкое" место. Комбат остановил движение батальона и скорректировал задачу разведчикам. Пока разведка преодолевала вырубку, Олейников внимательно осматривал местность в бинокль, бормоча вслух:
- Куда они делись, совсем отошли что ли?
Ответом ему была тишина. Он перевёл бинокль на разведгруппу. Разведчики благополучно миновали вырубку и сигнализировали: всё спокойно, противник не обнаружен. Олейников отдал приказ:
- Передать по колонне – продолжать движение.
Батальон двумя колоннами двинулся через вырубку. Но едва роты достигли середины поляны, с правого фланга, со стороны леса, длинной очередью ударил пулемёт.
- Ложись! – закричал комбат, но бойцы и без его команды попадали на снег и зарылись в него. Это спасло многих. Белые маскхалаты слились со снегом и ухудшили вражескому пулемётчику видимость. Теперь он бил короткими очередями туда, где начиналось движение. Со стороны разведгруппы послышались выстрелы. Проморгавшие засаду разведчики первыми обнаружили стрелка и принялись его обстреливать. Пулемётчик перенёс огонь на них. Воспользовавшись этим, комбат поднял голову и навёл бинокль.
- На сосне сидит, гад! В гнезде устроился! – И быстро скомандовал: – Алексеев, ты у нас снайпер, ну-ка бери винтовку и попробуй его снять!
Михаил и без бинокля увидел стрелка, но едва начал изготавливаться для стрельбы, как над головой засвистели пули. Лежавший позади связист громко ойкнул. В этот момент по пулемётчику открыли стрельбу вышедшие на опушку бойцы третьей роты. Пулемётчик перенёс огонь на них, Михаил воспользовался этим и начал стрелять. Кто конкретно попал во вражеского стрелка – можно только гадать, но через минуту пулемёт всё же замолчал.
Бойцы третьей роты, двигавшиеся к стрелку лесом в обход, первыми подбежали к сосне. Выяснилось: пулемётчик сидел не в гнезде, как показалось комбату, а в поднятой на сосну лодке, к которой стрелок был прикован цепью. Когда лодку снимали, стрелок был ещё жив, со звериной злобой в глазах ругал красноармейцев и слал им на своём языке проклятья.
Комбат, лично подошедший посмотреть на прикованного цепью фанатика-смертника, задумчиво произнёс:
- Да… ехали воевать с белофиннами, а оказалось, что имеем дело с финскими фашистами!
Финский пулемётчик умер сразу, как только лодку опустили на землю, но этого Михаил уже не видел. Ему предстояло спасать своих сослуживцев. Фанатик, внезапно ударивший из засады, наделал много бед. Командир первой роты и пятеро солдат были убиты. Они приняли на себя первую пулемётную очередь. Двенадцать человек, в том числе связист, лежавший позади Михаила, были ранены, из них пятеро – тяжело. Скоротечный бой, осмотр погибших, стоны раненых, залитый кровью снег, перевязки на холоде, пропитанные кровью бинты – всё это так подействовало на молодого фельдшера, что он работал, частично отключив сознание, автоматически, словно робот. В тот день он сильно перемёрз и, после того, как эвакуировали всех раненых, впервые по совету полкового врача выпил стакан спирта. На другой день страдал от выпитого, но нервного срыва ему удалось избежать.
Дальше было легче. И опыт пришёл, и потери были относительно небольшими. Наступление шло планомерно. Разведка заблаговременно обнаруживала засады и очаги обороны финнов. Засады уничтожались перекрёстным пулемётным и миномётным огнём. Если очаг сопротивления был крупным, подтягивалась артиллерия или вызывалась авиация, оборона противника подавлялась артиллерийским огнём и бомбардировкой, и только тогда в бой вступали стрелки. На этой войне Красная Армия училась воевать по-новому и приобретала боевой опыт.
Дивизия успешно продвигалась вперёд. Михаил уже думал, что самый тяжёлый эпизод войны у него позади, но война есть война, иногда она преподносит такое, что предусмотреть никому не удаётся.
Восьмого марта, в Международный женский день, их полк, выделенный в передовой отряд, вышел к Выборгскому заливу. Передовым батальонам предстояло с ходу форсировать залив по льду, захватить плацдарм в районе между Вилайоки и Нисалахти и перерезать шоссе, ведущее от Выборга на Хельсинки. Первый батальон ротными колоннами шёл в авангарде, второй и третий – параллельными колоннами за ним.
Михаил вместе с бойцами своего батальона ускоренным шагом двигался по льду залива на лыжах. Светило солнце. Его лучи растопили ночной холод, и над заливом стояла лёгкая дымка. Хотя температура была всё ещё минусовая – пахло весной. На их участке финны пока не стреляли. Отдалённые разрывы слышались лишь со стороны Выборга. Михаил шагал в лыжном строю в глубокой задумчивости. Вспоминал, как год назад в такой же весенний день он, полный радужных планов и надежд, шёл из Ирбита домой и его напугали волки. В этот раз враг у него гораздо опаснее, но ему не было страшно – сейчас он не один. Он размышлял о доме, о семье. Как-то там перезимовали его девчонки - Маша и дочка Тамара? У них сегодня праздник? Ничего про них не знает, может, с почтой что-то неладно? Написал уже шесть писем, а в ответ получил только одно два с лишним месяца назад. Маша поздравила его с Новым годом, написала, что всё у них в порядке, ждут его домой на побывку. Сухое какое-то получилось у неё письмо…
…Первый батальон уже подходил к берегу, там послышались первые выстрелы, когда со стороны леса вынырнули финские бомбардировщики "Бристоль" и истребители-бомбардировщики "Фоккеры" с голубыми свастиками на борту. Они явно совершали заход на бомбёжку.
- Воздух! – истошно заорал комбат. – Всем врассыпную! Ложись!
Ротные продублировали команду, бойцы скинули лыжи и начали разбегаться. С самолётов посыпались бомбы и пролились свинцом пулемётные очереди. За несколько минут лёд, по которому двигались колонны второго и третьего батальонов, превратился в месиво. Самолёты сделали круг над заливом, намереваясь пойти на второй заход, но в этот момент появились запоздавшие "ишачки", которые завязали с финскими самолётами воздушный бой и те вынуждены были "уносить ноги".
У бойцов, оказавшихся в ледяной воде, возможности наблюдать за воздушным боем не было. Те, кто был оглушён или убит, почти сразу пошли на дно. Остальные барахтались в ледяной каше, пытаясь добраться до цельного льда. Холодная вода обжигала тело, перехватывала дыхание, намокшая одежда тянула вниз. Бойцы, которые были поближе к целому льду, цеплялись за кромку льда и просили о помощи. Над местом бомбёжки образовался водяной туман, который глушил стоны и крики гибнущих людей. Оставшиеся на льду, как могли, спасали тонущих, вытягивая их на лёд с помощью любых подручных средств: винтовок, снятых маскхалатов, верёвок и спасательных кругов, которые предусмотрительные старшины тащили как раз на случай разрушения льда при бомбёжках и обстрелах артиллерии. Над местом бомбёжки стоял невообразимый шум. Призывы о помощи слились с криком спасателей и громкими командами. Всё было сдобрено ядрёным матом, к которому русские люди прибегают в тяжёлых ситуациях, заметно преображаясь в эти моменты.
Михаил, оглушённый взрывом, без сознания лежал на льдине и не утонул только чудом. Его маскхалат зацепился за острый кусок льдины и удержал его от сползания в воду. Он лежал неподвижно, спасатели, посчитав его убитым, не торопились его вытаскивать, спасали живых, тех, кто оставался на плаву и ещё шевелился. Михаил очнулся от громкого крика комбата, во всю мощь лёгких отдававшего приказ:
- Капитан Уваров, с личным составом второй роты остаёшься, чтобы организовать эвакуацию раненых! Все, кто не ранен и не контужен, ко мне! Продолжаем выполнять задачу! За первым батальоном… вперёд!
Примерно половина батальона ушла с комбатом, оставшиеся, во главе с ротным, завершали спасательную операцию и оказывали помощь раненым. Постепенно крики разгорячённых людей стали стихать, слышались лишь стоны раненых. В этот момент вспомнили о фельдшере.
- Где Алексеев? – стараясь перекричать шум и стоны, крикнул командир роты Уваров, которому самому зацепило осколком руку. – Кто видел доктора?
Боец Пантелеев, земляк Михаила, которого только что вытянули из воды, отозвался на его крик:
- Вон он на льдине… Убит, по-моему… А может, просто оглушило!
- Рядовой Дубинин, ко мне! – скомандовал Уваров, – Поможешь вытащить доктора.
Дубинин, флегматичный силач с Поволжья, в обычной жизни неповоротливый и медлительный, в экстремальной ситуации преобразился, как заправский ковбой орудовал верёвкой, бросая её утопающим и вытягивая их из полыньи.
Михаил попытался подняться и закричать о том, что он жив, но как только пошевелился, моментально съехал с льдины. Он забарахтался в воде, пытаясь удержаться на плаву, Дубинин тотчас кинулся к нему, хотя лёд под ним качался и предательски потрескивал.
- Доктор, хватайся, иначе потонешь! – крикнул силач и с первой же попытки бросил верёвку с петлёй точно Михаилу под руки.
Михаил мёртвой хваткой вцепился в верёвку, и Дубинин вместе с помогавшим ему одной рукой Уваровым вытянули его на лёд.
Ротный поднёс Михаилу фляжку со спиртом:
- На-ка, доктор, глотни, чтобы не околеть, и за работу! Раненых много, надо быстро всех осмотреть и перевязать.
Михаил сделал несколько глотков и закашлялся: неразведённый спирт перехватил дыхание, прокашлявшись, хрипло произнёс:
- Переодеться бы во что-то, одежда вся намокла…
Уваров и сам понимал, что в промокшей одежде фельдшер, у которого сухая была лишь шапка, долго не протянет. Он опустил глаза и тихо распорядился:
- Дубинин, раздевай Торопова. Ему теперь уже всё равно…
Торопов – ещё один земляк Михаила, тихий и спокойный паренёк из Свердловской области, был убит наповал пулемётной очередью. Михаил ещё раз глотнул из фляжки и начал раздеваться. На голое тело натянул гимнастёрку и брюки Торопова, с трудом влез в его полушубок. Валенки оказались малы, пришлось надеть свои, мокрые. Кто-то сунул ему сухие портянки, он переобулся, портянки почти сразу же промокли, но обращать внимание на такие мелочи было некогда. Нужно было срочно осматривать, перевязывать и эвакуировать контуженых и раненых. Дело осложнялось тем, что многие из них были в мокрой одежде. Михаил сам был контужен, у него сильно болела голова, мёрзли ноги, но раненые смотрели на него с надеждой, и он работал, спасая товарищей до конца, пока не был перевязан и отправлен в медсанбат последний солдат. В результате сам сильно подмёрз и переохладил ноги…
Между тем их полк поставленную задачу выполнил. К исходу восьмого марта передовой отряд был уже на западном побережье Выборгского залива, дорога на Хельсинки была открыта. Но наступать на столицу не пришлось. Финны запросили мира, и война на этом закончилась. Теперь противник шёл на любые уступки. Вопреки первоначальным планам, война вместо двух-трёх недель продлилась три с половиной месяца. Двенадцатого марта был подписан мирный договор. По этому договору Карельский перешеек вместе с Выборгом и часть территории севернее и западнее Ладожского озера перешли к СССР.
Позднее врагами России было создано много мифов об этой войне. Но кто бы и что ни писал о ней задним числом, важно главное – она не была Советским Союзом проиграна. В ходе этой войны Красная Армия получила бесценный боевой опыт. Опыт боёв в труднопроходимой местности очень пригодился бойцам во время Великой Отечественной войны, особенно в ходе боёв в Заполярье. Как ни пытались хвалёные немецкие егеря совместно с отборными норвежскими и финскими частями прорваться к Кандалакше и Мурманску, они не смогли преодолеть оборонительные рубежи Красной армии. А на одном из участков так и не смогли перейти государственную границу…
Михаилу за проявленное мужество при выполнении поставленной задачи была объявлена благодарность и предоставлен отпуск с выездом на родину на десять суток, не считая времени на дорогу. Он радовался этому поощрению больше любой высокой награды. Витал на седьмом небе, всё сложилось так удачно: война закончилась победой, он чудом остался жив и впереди долгожданная встреча с родными. Он предвкушал, как крепко обнимет Машу, будет целовать и носить на руках маленькую дочку... Как встретится с отцом, матерью, братом и на семейных посиделках расскажет им всё, что пришлось ему за семь месяцев пережить…
Однако его радужные планы не торопились сбываться, с отпуском пришлось повременить. Через месяц после окончания войны их дивизию погрузили в эшелоны и перебросили в Одесский военный округ. В разгар весны с холодного Севера переезжали в тепло. Бойцы находились в возбуждённом состоянии и снова гадали: что ожидает их на новом месте?