Большой рыжий кот Васька лениво спустился с крылечка хозяйского дома. До встречи с соседской Муськой у него было немного времени, и он решил побеседовать с сидящим на цепи Шариком.
– Смотрю я на тебя, брат Шарик, и нет у меня никакого желания мурлыкать от сочувствия к тебе. Жизнь у тебя самая что ни на есть собачья!
Как ты живешь! Хуже бомжа! Конура холодная, всеми ветрами продуваемая. А я на печке спать не соглашусь. Только на мягком диване, под одеялом, на груди хозяина.
А что ты ешь? Разбавят тебе суп, в лучшем случае позавчерашний, а ты уже и хвостом виляешь. А со мной, хозяева знают, этот номер не пройдет. Мне или крольчатинку подавай, или, на худой конец, рыбу жареную. И дают, потому что любят. А за что? Только за то, что я – Васька. Спокойный и красивый. А ты – Шарик. Нервный и грязный.
Ты работаешь, дом охраняешь. А я только сплю и с Муськой флиртую. И так будет всегда!
Шарик хотел было обидеться на самодовольного Ваську, на несправедливость хозяина и на жизнь свою собачью. Он посмотрел на кота злыми глазами так, что тот даже попятился, но вдруг смягчился.
– Много ты, Васька, понимаешь! Не только в мясе счастье. Ты жиром заплыл, но много ли тебе радости от этого? А меня пустят на десять минут погреться в дом в мороз, так это для меня праздник! Отпустят раз в месяц по улицам побегать, и я минуты свободы каждой клеточкой ощущаю! А ты обрюзг, потолстел, все у тебя есть. И не понять тебе поэтому ни что такое тепло, ни радости еды.
– Ты, пес, свою философию коммунистическую оставь. Я иногда тоже ради интереса и голодовку часа на четыре могу объявить, и мышь сам поймать. И одно лишь для твоего успокоения могу сказать. Не только у нас, животных, такая несправедливость, но и у людей. Взять хотя бы хозяйку Муськи моей. Умница, институт закончила, работу свою прекрасно знает. Но остановили комбинат, и она едва концы с концами сводит. А наш хозяин? Дуб же дубом, пил всю жизнь, из института выгнали. Но сейчас познакомился с кем-то, пристроился где-то. Тряпки какие-то перевозит с места на место, неплохие деньги зарабатывает. Вот и скажи, где справедливость? Ну, ладно, пора идти, а то соседский Рыжик опять к Муське приставать начнет.
Васька ушел, а Шарик нервно заходил по цепи от будки к крыльцу, а от крыльца к будке.
– Где справедливость, где справедливость. – бурчал он. – Есть где-то, наверное. Значит, нужнее оказалось умение тряпки с места на место перевозить, чем эти же тряпки производить. Значит, быть толстым и красивым тоже надо уметь. И это, может быть, кому-то нужнее, чем вилять хвостом перед своими и лаять на чужих.
Шарик доел оставшуюся с утра горбушку хлеба и полез в будку.