Небо хмурилось, послышались первые раскаты грома, первые капли дождя упали на землю и в этот момент подъехал автобус, который увезёт меня из мира моего детства. Сердце сжималось от грусти: «Вернусь ли когда-нибудь сюда?»
Мы с мамой стояли на автобусной остановке в селе Поречье-Рыбное Ярославской области.
Автобус проехал в деревню Климатино, там у него конечная остановка, через десять минут он вернётся за нами.
Смотрю на большую площадь посередине села и высокую изящную колокольню в пять ярусов, которая даже выше колокольни Ивана Великого в Москве. По легенде, её построил крестьянин-самоучка Алексей Степанович Козлов, и она стала самой высокой колокольней в России. Из-за этого её построили в низинке, чтобы скрыть высоту, нельзя же превзойти Москву, столицу.
Такой привычный и любимый с детства вид: колокольня и два храма рядом, которые тихо и незаметно разрушает время. Один из них, храм в честь первоверховных апостолов Петра и Павла, закрыли в тридцатые годы двадцатого века и сделали из него заводской склад. Энтузиасты пытаются восстанавливать, сделали крышу, поставили кресты, но нет куполов, которые когда-то украшали своими луковками здание большого каменного собора, нет и средств на восстановление. Второй храм постигла совсем незавидная участь: в советское время в нём сделали клуб, алтарь превратили в сцену и вместо священнослужителей с бывшего амвона, под аккомпанемент электрогитар, горланили современные песни местные парни во время дискотек.В голове начинают крутится слова давно известной песни:
Вижу тень наискосок,
Рыжий берег с полоской ила.
Я готов целовать песок,
По которому ты ходила.
Но и здание клуба не сохранилось, пожар довершил дело безбожников и стоит теперь полуразрушенный остов когда-то красивейшего храма в честь Никиты великомученика. В детстве ходила я в этот клуб, где мы смотрели индийское кино, а повзрослев, бегала туда на танцы и только спустя годы, пришло осознание той трагедии, которая произошла: некогда богатый храмовый комплекс разграбили, растащили и от былого величия, благолепия и красоты остались только голые стены, да полустёртые росписи, выполненные в манере греческого письма. Однажды, раздвинув заросли высокой травы и перекрестившись на лик Христа, строго смотрящий на нас с росписи над входом, мы с мамой, отцом и моим сыном, вошли внутрь храма. Земляной пол, птицы влетали в разбитые окна и вместо мелодичных молитв слышалось карканье воронья. Пахло сыростью и несмотря на жаркий летний день в храме было холодно, толстые стены не прогревались даже летом. Остановились, посмотрели по сторонам: каменные колонны поддерживали высокий свод, взгляд заскользил вокруг, выхватывая среди облупившейся штукатурки кое-где ещё проступавшие лики святых.Какая здесь была когда-то красота! И всё же, несмотря на запустение, душа словно оживала, стряхивала с себя плен безбожных лет и словно младенец, тянулась к своему Небесному Отцу, а в сознании сами собой возникали слова молитвы: «Отче наш, иже еси на небесех, да святится Имя Твоё, да приидет Царствие Твоё, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь и остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого». Свет струился откуда-то сверху и казался волшебным проводником между настоящим, прошлым и будущим. Вышли из храма какими-то присмиревшими и обновлёнными, с огромным желанием сделать что-то хорошее, доброе. Удивительно, но в том же году в храме начались восстановительные работы, кучка энтузиастов стала выгребать мусор, собрали деньги и настелили пол, установили окна, двери, покрыли крышу, купили иконы. В числе этих людей, которые трудились в храме, была и моя мама. А вскоре после этого у моего брата родились двойняшки, двое сыновей и назвали их, конечно, Петром и Павлом.
Все эти мысли кружились в голове, пока мы ждали автобус. Два дня назад мы приехали в Ростов, а сегодня сюда — в Поречье. У мамы здесь живёт родной брат Виктор, который старше её на четыре года.
День с утра был солнечный, тёплый. Сначала зашли на кладбище, поклонились нашим родным: моей бабушке Елизавете, её сёстрам Александре и Марии,её племянницам, а моим тётям Зинаиде и Надежде. Все они носили фамилию Марфины. Мой прадед — Иван Марфин приехал когда-то из села Богородское Симбирской губернии, чтобы перемолоть зерно на пореческой мельнице, которая славилась далеко за пределами ростовской земли. Снял себе комнатку в каменном доме зажиточного семейства Барыкиных, да и влюбился в красавицу-дочку — Екатерину. Справили свадьбу и остался он жить в Поречье, богатейшем русском селе, расположенном в живописном месте на берегах реки Сары. Служил управляющим у местного помещика Кайдалова, вырастил одиннадцать детей. Жили в достатке, мальчиков отправляли на обучение в Петербург. Один из них, Николай, служил офицером в царской армии, другой — Павел, стал инженером, третий — Александр — учителем,одна из девочек - Мария закончила ростовскую гимназию и тоже стала учителем младших классов. Моя бабушка была предпоследним ребёнком в семье, ей было всего тринадцать лет, когда страну потрясли революционные события. Семья разделилась, часть детей с матерью остались в Поречье, а некоторые уехали с отцом на его на родину, в Симбирскую губернию, да и там не повезло, дом сгорел, жили в уцелевшей бане. Отец вскоре умер от тифа, его дочка Лиза горела в лихорадке, но выжила. Непростая судьба сложилась у моей бабушки: революция, гражданская война, Отечественная война, на которой погиб под Ленинградом её муж - Василий Сорогин. Одна вырастила троих детей, работала на консервном заводе. Помню бабушку всегда тихой и молчаливой, но никогда не жалующейся на свою судьбу. Век ей был отпущен долгий, родилась она в 1904 году, в один год с царевичем Алексеем, сыном последнего русского царя, прожила сто семь лет, многое повидала за свою жизнь и часто приговаривала: «Жизнь прожить — не поле перейти!» Детство у бабушки было счастливым, жили в большом двухэтажном доме,построенном прямо в лесу, на реке Пулохма, рядом с усадьбой барина. Она рассказывала, как в детстве ходила в кружевных платьицах, в шляпках, всё-таки дочка управляющего, а после революции — отчаянная нищета, тяжёлый труд. Спасала только вера, да молитва. Несмотря на закрытые храмы, бабушка молилась и без ропота выносила все испытания, посланные судьбой.
Тихо на кладбище, только птицы, завидев нас, прилетели и стайкой кружились недалеко, ожидая крошек вкусного белого хлеба. Кресты сияли золотом на солнце. Месяц назад сюда приезжал мой брат Виталик, строитель по образованию и выкрасил оградку в синий цвет,отливающий перламутром, а кресты в сияющий золотой. Получилось очень красиво и торжественно.
С кладбища, не торопясь, пошли к дяде Вите. Он давно живёт один на краю посёлка в каменном доме песочного цвета. Рядом сосновая посадка, в моём детстве это были маленькие тоненькие деревья, чуть выше меня ростом, а сейчас это могучие сосны, в кронах которых укрываются птицы и гуляет бродяга ветер. Вокруг дома обширный старый заросший сад.Вкусно пахнет поспевающими яблоками, которые висят на ветках, склоняющихся под их тяжестью до самой земли. На углу дома стоит металлическая ёмкость для сбора дождевой воды, большая лягушка залезла и плывёт посередине, усердно вытягивая задние лапы. Недалеко пруд и пойменный луг, поэтому под ногами повсюду скачут зелёные пупырчатые лягушки и иногда даже запрыгивают на ноги, отчего я всегда вскрикиваю от неожиданности и прикосновения холодной мокрой кожи земноводного. Если пройти по тропинке, то придёшь к деревянной скамейке, посеревшей от многих дождей, над которой склоняются ветки яблони, с висящими на них краснощекими яблочками. Рядом растут сливы, мелкие, северные, полудикие, но душистые и вкусные. Даже лесной орех прижился среди множества яблонь и в августе на нём уже висят ещё зелёные, с молочными ядрышками внутри, орешки.
Дяде Вите уже 87 лет, он инвалид-колясочник, когда он вышел на пенсию, с ним случилась беда: из-за тромба лишился ноги и ему трудно обходиться без посторонней помощи. Социальный работник Татьяна ухаживает за ним, как за родным, дяде Вите повезло, она бывший медработник, оказывает ему и медицинскую помощь. Но Виктор всегда ждёт, когда приедет из Петербурга сестра Катя, моя мама, натопит баньку, поможет ему помыться, а потом они будут неторопливо пить чай за столиком у окна, выходящего в сад и вспоминать, вспоминать...
Так было и сегодня. Мы с мамой наносили вёдрами воды с колонки, она затопила печку, и в скором времени дядя Витя, довольный, раскрасневшийся от горячей баньки, сидел у окна и грел чайник. Пока мылась мама, я пошла собирать спелую малину возле одиноко стоящего, заросшего хмелем, дома бабушки. Малина разрослась, самовольно залезла на тропинку, ягоды свисали с веток и были видны издали. Подойдя поближе, я увидела, что среди малины растёт крапива и невозможно набрать ягод и не обжечься. Вспомнила детство, бабушку, как я пряталась ото всех среди высоких кустов малины и лакомилась душистыми крупными ягодами. Прошло одиннадцать лет, как избушка бабушки осиротела, хотя на окнах ещё висят тюлевые занавески, но пол уже прогнил и заходить внутрь опасно, а избушка с каждым годом всё сильнее врастает в землю. Сад одичал и зарос крапивой, но это был мой сад! Сад моего детства.
Обжигая руки крапивой, я всё же смогла набрать кружку ароматных ягод к чаю и вернулась в дом к дяде Вите. Мама, с полотенцем на голове, сидела рядом с ним за столом и наливала в чашки чай. Мои ягоды пришлись как раз кстати. Я оставила брата и сестру вместе, им было о чём поговорить, а сама пошла в крошечную баньку, которую дядя Витя соорудил когда-то прямо в сарае своего дома. Пахло брёвнами, угольками, берёзовыми ветками. Было уже не жарко, а просто тепло и по-деревенски, уютно. Взяла со стены чистый тазик и с удовольствием налила в него сначала холодной, а потом горячей воды. Жар от печки так приятно томил тело, а вода доставляла огромное наслаждение. В маленькое окошечко можно было увидеть соседский огород, зелёные листья и голубое небо, а если подойти поближе, то и высокую колокольню,такую знакомую с детства... Ощущение какого-то возрождения, чистоты и покоя заполняло тело и душу. С водой как-будто смывалось всё лишнее, ненужное, наносное и жизнь становилась проста, понятна и необыкновенно хороша!
А потом мы втроём сидели за столом и пили чай со свежей малиной, как в детстве...
Но время неумолимо и нужно было торопиться, чтобы успеть на последний рейс автобуса. Небо вдруг потемнело, набежали тучки, послышались первые раскаты грома. Жаль было вот так поспешно уйти...Вдруг поняла, что дядя Витя нам нужен, просто необходим. После смерти бабушки к нему перешло главенство, он стал самым старшим в семье и не просто старшим, а неким центром притяжения.Мы едем к нему, преодолевая сотни километров, едем на один день, не отдавая себе отчёт, а зачем, что может изменить или что может дать один день? Но странным образом в душе происходят чудесные перемены и она чувствует, что обретает для себя что-то важное и постоянное, что-то необходимое и вечное в этом изменчивом мире. Время в этом доме будто движется медленнее, чем обычно и даже умеет останавливаться и тогда всей душой ощущаешь ценность дарованного мгновенья. А ещё время здесь может возвращаться назад, и вот мама на глазах становится девчонкой, с весёлыми голубыми глазами, и я почти воочию вижу, как она, держась за руку старшего брата бежит босиком по этой земле, а две светлые косички развеваются на ветру. С братом ей хорошо, надёжно, он никому не даст её в обиду!
Со стороны Климатино показался наш автобус. Чёрные тучи нависли над посёлком, раскаты грома становились всё ближе. Кидаю последний взгляд на высокую колокольню, которая резко выделяется на фоне потемневшего неба. Грустно и совсем не хочется уезжать. Почему у взрослых всегда нет времени? В детстве его было так много!
Успели до дождя сесть в автобус, смотрю в окно на убегающую вдаль речку Сару, вспоминая, как купалась в ней в детстве, на проходную консервного завода, в котором работали все мои родные, на купола церковки во имя Пресвятой Троицы на сельском кладбище. Пытаюсь разглядеть кресты на родных могилках и мысленно прощаюсь с дорогими сердцу людьми, с бабушкой: «До свиданья, мои дорогие! Даст Бог, приеду в следующем году!»
До города восемнадцать километров и минут через двадцать мы увидели из окна въездную стелу: «Ростов Великий». Дождь барабанил по стеклу и я переживала, что мы с мамой промокнем.
Выйдя из автобуса, мы быстро перешли дорогу и спрятались под крышей автобусной остановки. Дождь усиливался, чёрная туча висела прямо над нами и яростно выливала на город весь свой запас воды. Мы не взяли зонты и я подумала, что нам не повезло, неизвестно, сколько придётся вот так стоять, а идти под дождём никак не хотелось. Но тут произошло нечто чудесное: сквозь чёрную, низко висевшую тучу, вдруг засияло ослепительное солнце, осветило двухэтажные домики, лужи заискрились яркими красками, а в небе коромыслом повисла радуга, сначала одна, а следом вторая! Дождь ещё шёл, но сердце затрепетало от радости и в нём появилась надежда, что ростовская земля приняла нас с любовью и мы обязательно вернёмся...
Август 2022 - июль 2023 гг.