Прошумел последний майский дождь и солнце, словно обогреватель у начальника зимой, жарило Егору ноги. Ступни горели, креозот от шпал кружил голову, и он убегал от него. Степь выгорала. Сайгаки группами, взбаламутив солончак, стремились туда, куда два месяц назад отбыла его летучка связи.
Егор скучал по пацанам, по огромному Жолдасу и даже дед вызывал у него желание свидеться. Он представлял его в фуфайке, в жару и улыбался. Басмач. Какой же он басмач. Старик милый, а в шахматах мастак. Брат Айгуль – волчонок. Тайна недосказанности при нем разрасталась и готова была взорвать его. «Не ходи с Айгуль в старый город, плохо будет».
Его слова остались в нем и волновали душу. Вернулся из командировки отец Айгуль, и Айгулька изменилась. Изменилась на чуть, но перемену в ней он почувствовал. Они гуляли, но смеялись не так, сидели в кино и не шептались. А затем она ушла в отпуск и уехала в старый город к бабушке. Он ходил на озеро один, не радовался и с первым выходным оказался в старом городе. Никто от бабушки не вышел, его заметили, и трое пацанов – казахов, нагло оглядев его, плевались в его сторону.
Он пошёл прямо на них и по - казахскому кричал им: «Поговорим!» Ближний, с золотым зубом, казах, не дрогнув, ждал его, и Егор впервые пожалел, что с ним нет Лёни. Скрипнула сзади калитка, и в ней появилась Айгуль. В халате, на босу ногу, растрепанная и красивая.
- Егор, зайди, а ты, Атабай, уходи и не надейся, я ему ничего не обещала.
Егор застыл, не двигались и казахи. Последнее её «я ему ничего не обещала» Егор принял на себя. Стало обидно, и он почувствовал себя брошенным. Брошенным вдали от станции, вдали от Лёни и от той Айгуль, которую он благоволил. Вышла бабушка. А ему было уже все равно. Вспомнилась Настя, Пух и его клёш, который срубил Настю напрочь.
Бабушка говорила с фиксатым, а он не вслушивался, он уходил. Боязнь, что его собьют сзади в песок перед Айгуль, до этого присутствующая в нём, сейчас отсутствовала напрочь. Вдали была стация и комната его с телефоном постанционной (общей) связи. И с каждым шагом обида на Айгуль рвала его душу на части. Значит, игралась она с ним, как Надька с Лёней, заворачивая того в дорогую для себя обертку. Но, ничего, прорвемся.
Владимир Ильич молодец. Сегодня одна, завтра другая. Подумав, всё же обозвал его фраером. Сзади эскорт из тяжёлых мотоциклов приближался к нему. В груди ёкнуло, но бежать он не собирался. Он просто шёл и читал мамкину молитву. Первый мотоцикл, подняв люльку, затормозил перед ним, потом второй, третий и последний пятый, взметнув песок, приткнулся перед ним.
- Егор, зараза такая, сегодня финал, и где ты пропадешь?
- Так игра же вечером, и я не пропадаю, я просто гуляю!
- Гуляет он, знаем мы, с фиксатого спросили.
Его усадили в люльку, и он впервые здесь в степи почувствовал себя дома. Его обгоняли, улыбались и каждый кричал ему доброе слово.
- Егор, больше туда не ходи, они знают, что ты со станции!
- На озеро ходи, оно наше!
А финал они выиграли, заехали в озеро на машине и уставшие, счастливые прыгали в бутсах через борт в уже прохладную воду.
- Егор, забудь летучку, мы с тобой впервые выиграли кубок!
А летучку он не забыл. Он думал о ней. И в который раз перечитывал письмо от матери, а в нём об Айгуль ничего, как - будто её не было. Даже Ольга ничего не дописала, не съехидничала. Зараза. А к Айгуль слово это не цеплялось.
Прошла неделя, вторая Айгуль не появилась. Он сидел в приемной начальника. Шустрая секретарша, заставив его ждать, мирно копошилась в своей дамской сумочке.
- Как кормят в летучке?
- Как в ресторане!
Он хотел съязвить, напомнить ей, что степь и перегон - две разные величины. И он не в летучке связи у Зинки на кормёжке, а здесь, в столовой, на личном собственном довольствии . И кормят так себе, и компот бывает кислым, а чай с плодоягодным вином спутать можно. А вообще - то ничего. Не исхудал, только баранина достала, по котлетам поскучал. Начальник, выслушав его, ответив пару раз по телефону, вызвал секретаршу.
- Найди мне Карпенко, срочно!
Егору показалось, что сейчас, как и зимой, при первой встрече, она ответит ему, что Карпенко нет, а дозвониться ему в степь она не может. Получит разнос за «степь», а не перегон с линией связи и убежит, резко шурша юбкой. Но этого не случилось, и через минуту Карпенко был на связи.
- Как у тебя практиканты?
- Так, так. Здесь у меня Егор просится к вам в летучку.
- А звонил уже вам, просился?
- Я не против.
Егор уезжал втихаря. Мимо проплыл в окне одиннадцатый тупик, затем вдали, в степи, показался старый город. Там Айгуль, он представлял её в калитке, растрепанную и красивую, и как заведенный, твердил себе «Ничо, прорвемся!».
Его встретил сам Карпенко.
- Егор, щас в летучку к Зинке, отдыхай с дороги, а у нас дыра, третий день топчемся. Увидишь!
Летучка встретила его так, как будто Егор из неё никуда не девался. Зинка щебетала и громыхала кастрюлями.
- Ребята всей бригадой там, а где точно, не знаю.
Она махнула в сторону окна.
- Шо то у них там не ладиться. Владимир Ильич психуе сильно. Жолдас пугае его, шо бригада работать в выходные будэ. А им надо в Царь - город.
- И Лёне?
- Да, он был с ними! Растратился в ресторане так, шо день с ними не разговаривал, а Владимира Ильича туточки местные с Сашкой гоняли. Жолдас ходил, выручал их.
- А где они сейчас?
- Да вон, гляди, там бархан с песка и труба котельной, а за ней поворот на Алма - Ату, а прямо - на Царь - город. Так они там третий день на столбах висят, провода через эти путя тянут. Говорят, жуть высоко и деда вверх не пускают.
Песок везде и пекло, оно пробирает до костей, и Егору становится жутко. Разветвление ж.д. путей за станцией, одно из них на Алма - Ата, другое в Царь - город и пацаны. Они наверху, пристегнувшись монтерскими ремнями, лежат вольготно на поперечных сваях анкерных столбов. Загорелые и черные от солнца, как угли среди бескрайнего песчаного моря, и Егор с тревогой думает – так лежать он не сможет. Жолдас стоял спиной к нему и ругался.
- Волчары тряпочные, не спать, обед давно закончился, растащило вас, волчары тряпочные.
- Жолдас, а ты трухни их, слетят, как яблоки.
Егор шутит, а самому страшно, но забравшись к Лёне на одну из опор, успокоился. Ноги не дрожали, и он уверенно скрутил скрутку. Скрутка вокруг изолятора вышла качественной, на загляденье и Лёня резюмировал.
- Дедова школа!
Пошли дни, насыщенные и жаркие. Задувало, пришли песчаные бури, ветер поднимал песок и тот лез им под шкуру. Егора мутило от жары и дед, подойдя к нему, в который раз советовал.
- Егор, не пей воду, пей чай.
Он держался, не пил, но к концу рабочего дня бежал в летучку связи к холодильнику и до одури пил холодную воду. Затем забирался под вагон и ловил из под него свежий воздух.
- Егор, тебэ со станции звонят!
Кричала Зинка и первая, о ком он подумал, была Айгуль.
- Егор, мы тебя нашли!
Это был левый край нападения, светловолосый пацан, сын начальника, и он радостно басил в трубку.
- Егор, приезжай, завтра знатная игра, будем историю делать!
А об Айгуль ничего, как будто её и не было.