Анне Ивановне не спалось в эту ночь. Занедужилось ещё с вечера: ну не то чтобы прихворала, а просто, как предчувствие какое-то, будто обручем сдавило грудь, затрудняя дыхание, и не отпускало.
Да и сон, как рукой сняло, хотя так устала на огороде, что рада была бы и ряднине постеленной на полу, а не то что кровати с периной, как у нее. Но нет, тело сдавленное бременем времени, так же скоро семьдесят, не реагировало на её попытки уснуть, а наоборот. Воспоминания тревожили память.
Она знала, что так у всех бывает: живёт человек себе и живёт, да ещё и думает, что правильно живёт, а потом приходит вот такая ночь, да наверное и не одна по счету, и начинается....
Покрутила, повертела её жизнь, как хотела - и так, и наперекосяк, а в старость выкинула одну-одинешеньку, как волна ненужную щепку на берег. Анна, мысленно проживая свое прошлое ещё раз, не гневила зря Бога, видать заслужила своё никому не нужное одиночество, раз он так соизволил с ней поступить.
Замуж она вышла не по любви, силой взял её Егор, надоело ему, мол, что она так артачится, не уделяет ему должного внимания, на которое он рассчитывал.
Его семья была более-менее из зажиточных, поэтому возможно Егор так нахраписто себя вёл.
А тот, к кому стремилось её сердечко, жил с одной матерью, еле-еле сводя концы в кучу. Да и робок был Степан, не постоял бы за неё против Егора, не посмел бы, а намекни тогда, хотя бы словом... но намека не последовало.
Свадьбу сыграли сразу же после греха, а вдруг забеременеет девка, или ещё чего, пойдет по рукам. Егор не раз замечал взгляды Анны в сторону Степана и, прояви тот какое-нибудь вмешательство в его планы, мог бы и убить ненароком.
Но Степан молча отводил от Анны взгляд и делал вид, что ничего не понимает, и все эти взгляды его не касаются.
Со временем Степан стал все реже заходить в её думы, да и не до воспоминаний стало. Жили с родителями: дом, хозяйство, да ещё два младших брата и, везде надо успеть, а то можно было попасть под горячую руку мужа.
Нечасто такое случалось, но всегда с тяжелыми последствиями, дважды после битья прерывалась беременность. Егор лют был в своей горячности, бывало, что оттаскивали всем скопом, иначе не одолеть. Всё начиналось из ничего, на утро он и сам не мог ничего толково объяснить и притихал на некоторое время.
После второго выкидыша он всю ночь просидел под яблоней, под которой были похоронены маленькие тельца дочерей. С той ночи больше не бил, даже не замахивался, но когда была в чем-то виновата, зыркнет так, что у Анны немели ноги.
Потом родился Ванечка, Егор тогда на радостях подарил ей розовые бусы. Дальше жили тихо, со стороны поглядеть, вроде бы даже ладно, но не было меж ними совсем ничего, даже маленькой искорки, кроме семейных обязанностей мужа и жены.
После рождения сына, Анна сильно изменилась, посуровела как-то, даже ростом выше стала, как ей казалось. Ванюшка воспитывался в строгости, хоть и желанный ребенок был, но Анна так устала от своей жизни, что будто надломилась, вот и прикрывала этот надлом, пряча нежность к сыну.
Так постепенно и прибрала дом под себя: родители. с обеих сторон, померли, детей больше Бог не дал , а потом возраст давал уже о себе знать. Да в добавок, Егор надорвался, вытаскивая груженую телегу из грязи, маялся сильно, вдруг сляжет, какие уж тут дети.
Анна Ивановна поворочалась на кровати, ища для сна удобное положение, но сон, однако, не приходил, даже не зевалось. Поправив прядь волос, выбившуюся из-под платка, затянула его потуже под подбородком. "Ну так, дак так, сон не суп, насильно не уснешь", - подумалось ей и, она снова окунулась в воспоминания.
Ванятка рос смышленым мальчишкой, её даже иногда распирало от гордости, мол, вот какого сына она вырастила. Рослый, как отец, красоту с обоих взял, девки вечерами сами ходили под окнами. Она не спешила заводить разговор на эту тему, решила, что пока послужит, а она тут, как тут и найдёт ему ж;нушку, а себе невестушку.
Ума-то у кого больше, конечно у неё, знающей жизнь и с лица, и с изнанки. А он-то что, охомутает какая-нибудь дура, да и делов всех, а уж этого она не допустит ни под каким предлогом, единственный он у неё.
Но жизнь прокрутила этот отрезок времени по-своему, мало ли как кому хочется, а судьба есть судьба, не обойдешь и не перепрыгнешь - это женщина крепко уяснила. Пытаясь, раньше, исправить что-либо в свою пользу, почти всегда получала болезненный тычок от жизни и случая.
Егор умер ночью во сне, когда Ванятка только школу закончил. Вот так вот, лег без всяких там жалоб, уснул и не проснулся. Анна Ивановна хоть и крутила в своих мыслях, что этому, да когда-нибудь и быть, но тогда она даже растерялась. Смотрела на неподвижное тело мужа и не могла выдавить из себя ни слезинки, хотя бы для людей, для отвода глаз и сплетен. Бегала, хлопотала, чтобы всё было как надо, не хуже, чем у других, но глаза оставались сухими, а притворяться она не умела.
Смерть мужа была только началом вереницы ее неурядиц, как-бы сам ушел и покой ее забрал, словно в отместку за нелюбовь к нему.
Ванечка отслужив, уж как она его ждала, как ждала, приехал не один, а с девчушкой с ноготок, до груди его только и доставала. Вот, мол, познакомься, мы любим и поженимся. Да какое там любим, да ещё поженимся, она тогда такой раздрай им устроила на всю ночь. А утром проснулись, девчонки нет, и пакета с её барахлишком тоже нет. Анна Ивановна прикрыла глаза, будто хотела спрятаться от вспомнившегося.
- Мама, ну что же ты наделала...ты хоть понимаешь или нет...- голос сына болью срывался на крик, так он еще никогда с ней не разговаривал.
- А что случилось -то... поехала к родителям, не пропадет такая. Любила бы, осталась, - ответила тогда она ему.
- Да нет у неё родителей, и ехать ей некуда...детдомовская она...- схватив пиджак и рюкзак, с которым приехал, не объясняя ей ничего, опрометью выскочил за дверь.
И это бы ещё ничего, побегал бы и вернулся, но он не вернулся, пропал, навсегда сгинул..
Последующие годы её жизни и наполовину нельзя жизнью назвать, так существование. И жила -то она только ради встречи, а вдруг...
Анна Ивановна, наверное таки, забылась на некоторое время, открыв глаза увидела серый, утренний просвет в окне.
Вставать не хотелось, не то, чтобы не выспалась, а просто тело , как свинцом налилось и своей тяжестью придавливало к кровати..
" Уж не смерть ли моя пришла..." - равнодушно подумалось ей.
" А как же Ванечка, что же это...умру и не увижу", - вторая мысль расшевелила её, заставив привстать и свесить ноги на холодный пол.
А внезапный лай собаки, так она лает только на чужих, встревожил ещё больше и, бормоча что-то, она подошла к окну.
Увидев, как от палисадника отъезжало городское такси, сердечко Анны Ивановны заскакало в груди, как мячик на асфальте. Неужели Бог услышал её молитвы и не даст умереть, не увидев сына, но в калитку входила незнакомая женщина с ребенком.
- Достали попрошайки, прям с утра повадились... будь они совсем неладны, -- со злобой пробормотала она, отходя от окна. Но собачий лай не прекращался и, накинув шаль на плечи, с желанием всыпать по полной побирушке, Анна Ивановна вышла на крыльцо.
- Чего шляешься спозаранку, людям спать не даешь? - завелась она с пол-оборота .
- Здравствуйте, Анна Ивановна, извините, пожалуйста, но мне пришлось прийти к вам....ведь больше не к кому, - тихий голос незнакомки немного успокоил ее.
" Худенькая-то какая, и дитишко мало ещё. А знает-то меня откуда ?" - мысли наперебой проскакали в ее голове.
- Ты кто? Я не угадаю никак...откуда взялась такая? - спросила она и перевела взгляд на девочку, вышедшую из-за спины молодой женщины.
Еще не понимая, что происходит на самом деле, но увидев глаз;нки девчушки, она уже знала, что судьба таки повернулась к ней лицом, впервые за долгое время. Лицо малышки, с интересом ее разглядывающей, было точной копией её маленького Ванюшки.
Попятившись назад на негнущихся враз ногах, она неуклюже присела на верхнюю ступеньку.
- Анна Ивановна...вам плохо?...может воды подать?...не переживайте вы так, если что, то мы сразу же уйдем...- женщина, присев перед ней на корточки, участливо смотрела в глаза.
- Мама, это же ведь моя бабушка...куда мы пойдем... у нас нет больше бабушек...- девчушка присела рядом с Анной Ивановной, склонив голову ей на колено. По ней было видно, что она очень устала, дорога -то видать, неблизкая была.
Анна Ивановна, одной рукой придерживая задрожавшие губы, вторую положила на голову девочки.
- Дочка, прости меня дуру взбаламошенную... умоляю, прости... я даже не знаю, как тебя зовут, - она подняла глаза на женщину, пытаясь заранее прочитать ответ в ее глазах, прежде, чем она ответит. Слова выскакивали из нее с каким-то присвистом, готовым перейти в истеричный плач, но боясь испугать свою новоиспеченную внученьку, она сдерживала себя, крепилась изо всех сил.
- Олей меня зовут, Анна Ив..., мама...А Это Светланка...счастье мое...радость моя...- голос у Оли зазвенел колокольчиком, видно было, что как-будто темное покрывало спало с ее души, осветив ее саму и все вокруг.
- Да я и не обижаюсь на вас...вы хотели, как лучше...для сына хотели....я ведь тогда сразу почти вернулась, а Вани уже не было, а где его искать, я не знала. Сколько раз приезжала, но его так и не было...а к вам я боялась идти...- Ольга присела рядом, выпрастывая из души то, что лежало там камнем.
- О, Господи, что же я наделала глупая...что наделала, уму непостижимо. Ты прости меня, Олюшка, теперь всё будет хорошо и, Ванюшку нашего мы обязательно дождемся.
- Тут такое дело, операция мне предстоит ... тяжелая, поэтому я здесь, на всякий случай, но я буду стараться, я выскочу. Обещаю вам, что выскочу.
- Боже, не там вину накладываешь, я одна кругом виновата...я одна... освободи от болезни невинную, помоги ей...днем и ночью буду молиться за тебя, моя доченька, - Анна Ивановна подняла к небу глаза, полные слез, и перекрестилась.
- Давайте уложим Светланку, пусть отдохнет, замаялась вся, да поеду я...такси за домом ждет.
- Да как-же...и на ночь не останешься...как же так?...- Анна Ивановна умоляюще посмотрела на Олю.
- Не могу я...времени нет...надо было еще вчера ложиться в областную...а я все тянула, не могла осмелиться приехать. Мы ещё увидимся и обо всем поговорим...- Оля, привстав, обняла Анну Ивановну и, поцеловав спящую уже дочь, скорым шагом направилась к калитке.
Потекли дни ожидания, пять дней прошло, а никакого слуху от Оли не было. Сама она. знай это, с ума сошла бы давно, а тут такая трещалочка весь день, как тут отвлечешься от нее.
- Солнышко ты мое, звездочка ты моя...тебе блинчиков испечь или вареничков с творожком? - поинтересовалась она у внучки.
- Бабушка, ты определись кто я...солнышко твое или звездочка.- залепетала внучка.
- Дак и то и, другое...а как же...
- Так не может же быть... Когда солнышко светит, звездочек не видать, а когда звездочки на небе, солнышко спит за горкой...вот как правильно..- терпеливо объясняла ей внучка.
- Ах вон оно что...теперь и я буду знать...- улыбаясь, Анна Ивановна прижала внучку к груди.
Уложив в обед Светланку на отдых, сама вышла во двор покормить свою, какую-никакую, живность. Налив курам, да псу Шурику свежей водички, присела на чурбан у плетня. Солнце уже немного поднялось и, плетень давал немного тени, да и двор был весь, как на ладони. Анна Ивановна, прикрыв веки и вытянув ноющие ноги, сидела блаженно улыбаясь: " Вот оно как судьба повернула, загогулина прям целая, хоть на старости поживу в радость, Бог видать простил", - подумалось ей.
Но её мечтаньям помешал лай Шурика, у всех собаки-Шарики, а она для смеха назвала, приблудившегося щенка, Шуриком. И опять же лаял он, как на чужого: " Не от Оли там какие вести кто принес", - заволновалась Анна Ивановна. Но приподняться и пойти посмотреть не смогла, во двор с увесистым рюкзаком за спиной, входила ее кровиночка, ее сынок Ванечка.
Так и сидела она молча, махая на сына, как на привидение. руками. Иван рывком скинул с плеч рюкзак и со всего размаха упал перед матерью на колени.
- Мама... мамочка, прости...много чего случилось, я всё тебе расскажу. не утаю ничего... Не мог я вернуться сразу, не мог...напился тогда, влез в городе в драку...ну и загремел на пять лет. Сидел я, мам, вот только вчера освободился. Прости, писать не стал оттуда: сначала злился, а потом не хотел расстраивать, позорить. Да и не думал я сразу возвращаться к тебе, а потом прям силой потянуло, позвало домой. Такие вот дела... Прости, мать, блудного сына, - Иван, обхватив мать за колени, уткнулся в них лицом.
- Сынок...мой сынок вернулся. А я так боялась умереть не дождавшись тебя...так боялась...А теперь всё будет хорошо...вс; будет хорошо...
Оля лежала под капельницей , с радостным настроением, завтра врач разрешил понемногу и на немного вставать. Операция была трудная, но с хорошим и успешным итогом. Она так соскучилась по дочери, прям сил уже нет, будто сто лет не видела своего Светлячка.
Она не бросит на старости одну мать своего Вани, что было, всё быльем поросло. Главное, что теперь у них всё будет хорошо...вс; будет хорошо.
Дверь внезапно распахнулась, пропуская к ней, её любимого мужчину с огромным букетом белых роз.
Из-за его спины, с радостным волнением, выглядывали ещё два родных ей человечка. Жизнь, изрядно потрепав этих людей, словно проверяя их на человечность, решила смилостивиться наконец-то к их судьбе. Прощение - великая сила, открывающее новую жизнь, полную любви, уважения и дальнейшего благополучия.