-Добро пожаловать на турнир победителей и побеждённых! Подтвердите свою роль!
«Так. Слева тип зелёный, справа тип красный. Я, б, фиолетовый. Тип с трибуны, мать его ещё и светится, в короне. Типа знатный наверное. Ох как я всех этих буржуев ненавижу…, Б, что за б/ред?»
Внутренняя подпрограмма «любитель клубнички» подключилась к процессу.
«Так. Б. Что это за б, у меня перед глазами. Лазутчик. Ну б, только не это. Это ещё типа аниме, или типа ЛитРПГ какое-нибудь.»
Следующим триггером следующей подпрограммы стала активация сонма «Перспектива».
Человек в котелке и монокле-пенсне, даже по его не явному виду — видимо призадумался.
«Ночь, улица фонарь, аптека… Бессмысленный и тусклый свет»
Трое. Трое были сейчас. Пятеро было после. Потом было меньше. Случилось то, что случилось. Случилось это именно там, совсем рядом. Совсем относительно рядом. В пустоте, позже хаосе, ну и так далее и тому подобное. Но! Всегда есть вопрос. Вопрос относительно дверей. Дверь, которая стоит очевидным выбором. Выбором который есть всегда. Хуже. Есть окна. «Окна Пустоверти». Они же - «Окна Оберона». У них есть много названий, но чаще, говоря про «Оберон», принимая парадигмы синтаксической дилеммы — даже предтечи, даже суть. Важно что, «Оберон» вовремя считанный, всегда даёт полный доступ ко всей инфраструктуре синтаксиса и лингвистического наследия. Все цивилизации пишут «Оберон». Почему? На этот вопрос ответы можно было бы получить у кого-нибудь из «ЛАДА». Но. Маленькое такое. Нет никого, кто мог бы навести такие справки.
-Ефрейтор Исмаилов!
-Я!
-Выйти из строя и проследовать за полковником Стародубом.
Двадцать минут на принятие решений. Изменить всё. Стать никем. Исчезнуть. Но получить полный восторг от сказочности происходящего. Выбор очевиден. Особенно после контакта с Аннуаками, Атлантосами, Атлатами. Нельзя отказаться. Нельзя по очевидным причинам. Не получится. Выбора нет. Поэтому всё очевидно.
-Товарищ полковник.
-Не нужно. У нас нет званий и устава. Мы более сложная система. Мы обладаем технологиями, которые пока не доступны обывателю.
Подпроцесс подпрограммы, ответственный за инициализацию метастазиса был спровоцирован.
Инфинитус. Уже привычно в повязке на глазах, опираясь на трость со сферой-рукояткой, улыбался. Улыбался как и прежде. Наконец. Наконец смогли полностью скрыть следы участия. Даже протокол «Сумерки Богов» удалось запутать. Три «тривиальных искусственных платформ сознания», как было заявлено в патенте — координировали «хакслэш» по «Оберону» «Предтечей». Инфинитус. Уже привычно улыбался. Улыбался и напевал какой-то скандинавский мотив. Двенадцать часов и «Академия» больше не будет нуждаться в доступе. Больше никаких тайн. Если «Картель» дал правильные данные, «Триады» и сестрички полностью осведомлены — начнётся «Маскарад Безумия».
Одно но! Маленькое, как всегда, досадное такое. На то они и «Сумерки Богов». Плохо играть там, где есть договорённости.
«Кхм. Ты слышишь меня. Исмаилов. Алё!».
-Да. А как. А что происходит?.
-Вот именно. Не беспокойся. Главное ничего не трогай.
-Как ничего не трогать? Что всё это такое!
Исмаилов. С тобой говорит «Инфинитус». Забей на всё. Мы тебя вытащим. Подожди. Сейчас ещё и повеселимся. Дай пару минут.
Взлом технологий предтечей первых прорывов — очень штука сложная, однозначно. Особенно когда свои собственные изобретения — ну довольно примитивны по своему составу. Общаться с системами таких сущностей, которых справедливо назвать «богами», в виду их возможностей (зажечь солнце — не беда, разнести в пыль дыру в «кармане» - плёвое дело, взрастить тлен бытия — 7 дней). Академия стояла полным составом. Все 3 кампуса и 5 независимых отделений следили за взломом систем. Иногда взлом ускорялся. Примечателен случай, когда дочь двух доцентов каких-то там дисциплин, увидев определённую последовательность — прокричала «Боже мой, Оберон!!!», что услышал старый, матёрый дед «Кулибин», который этот вот «ЗХ Спектрам» на транзисторах паял, сразу присвистнул и участники процесса получили доступ к ядру виртуальной системы в виде «ЮНИСК» команд. После, как говорят «Дело техники».
-Исмаилов! Короче огонь. Делай что хочешь, через пол часа мы тебя вытащим. Вот тебе режим Бога!
Исмаилов разочаровался в новой испытуемой на нём системе «Альтер». Если бы не Инфинитус…
«Умрёшь — начнёшь опять, сначала и повторится всё как встарь...»
По прежнему. Улыбаясь. Инфинитус нёс потери. На этот раз он потерял время. Его дочь Амбриджит уедет через два часа. Они увидятся не скоро. Не скоро по той причине, что всю неделю, Амбриджит готовила завтрак для него и надеялась увидится с отцом. У неё срочный, личный, трепетный разговор.
-Шеф. Нас взломали. Экстренно ухожу в самодиагностику.
В наушной «щепке» провибрировал голос «Эйфории». Инфинитус развернул Юнифон. Два в диаграммы, два в «тетрис», третий на конференцию. Он присел на колени, сжал трость со сферой-набалдашником, положил её рядом и появилась клавиатура и проекционный системный указатель. Юнифон синхронизировался в рабочем состоянии с тростью, значительно подняв яркость отдельных экранов. Инфинитус искал вредоносный код в составе систем «Охранительницы». Ему помогали. Ему помогал каждый заинтересованный в процессе взлома «инопланетных» технологий. Никаких секретов. Слишком всё очевидно. Благодаря «Окну Пустоверти» в первых последовательностях подпрограммы «Душа и Явь», удалось преодолеть «Барьер Плута».
«Симфония ужаса» играла на суперкомпьютере «ЛАДЫ». Копия была сохранена в архивах, называемых «Хрониками Академии».
Дети Атласа, Дети Хаоса и Тьма Ужаса снова сидели за круглым столом. Не хватало «Старого» и «Нового», но были Яви, Нави, Прави. Все были обручённые. Все требовали доступ к проекту «Инфернус-Парадайз». От требований подобных сущностей, даже другие сущности подобные — отказаться не смогут. Особенно если сущности нашли себе пару.
Амбриджит выбежала из особняка отца, видимо «на эмоциях». Красный спортивный автомобиль врезался в неё на небольшой скорости.
«Папа! Я не могу! Помоги! Мне нужно замуж. Но я странная!»
Последнее что она хотела сказать уже два года. Попросить отца о помощи — единственное правильное решение, рекомендованное личным психотерапевтом. Амбриджит довольно сильно оттолкнуло, хрупкая девушка больно ударилась. Из автомобиля вышел красавец. Настоящий красавец. Обычно когда его замечали — оставалось впечатление какого-то свечения. Он подошёл к девушке, попутно набирая номер службы спасения.
Предстояла битва. Битва за мир, за процветание, за выживание, за историю, за летопись за всё, что можно было бы назвать родным и дорогим. За всё.
Начало битвы положила стычка между Яровеем, Варевеем, Проней и пацанчиками с улицы Спортивной. Всё началось именно там.
-Пацаны. Вы вообще в курсе что сейчас происходило? Меня зовут Рома, можно Инфинитус. Вы сейчас отбились от «богов», если угодно так назвать. Это несколько другое, но что-то вроде.
-Короче. Через час ваша площадка будет оборудована по последнему слову техники и технологий. У меня давно теплится мысль, сделать силовую группировку. Как вы на это смотрите? И девчули у вас — красотули. Пусть вас и тренируют. - с улыбкой, немного шутливо сказал Инфинитус.
Как только он договорил это, открылись порталы. Огненный с синей каймой, Голубой с Огненной каймой и Оранжевый с Красной бахрамой.
Всё замерло. Всё поникло и взыграло как никогда.
-Млчати! Прогремело эхом за горизонтом.
-Гея, сестра! Ты звала. Мы пришли. Что происходит?
-Ярий Адамат! Они расщепили Алтырь. Я умираю!
-Кто эти смертные?
-Именно эти защищают меня. Я выбрала их по завету Пустоверти Нагой.
-Да будет так.
Всё померкло. Всё снова стало ярким. Всё исчезло и появилось опять. Где-то заиграла знакомая песня…
«И летящий вдаль, вдаль ангел...»
Верхом на черепахе, размером с авианосец, не меньшего размера в соотношении — восседал медведь. Рядом на морской свинке, не меньших пропорций — телец. На червяке прилетела курица. На воробье прискакал слон.
Когда всё это действие длящееся совсем ничего, длинною в сон, померкло — на улице Спортивной: красный спортивный автомобиль с красавцем, мотоцикл с байкером и парнем в люльке, девушка на спортивном велосипеде и мальчик на скейтборде.
Человек в котелке и монокле-пенсне, посмотрел на часы. Посмотрел на другие. Взглянул на небо. Что-то пробубнил себе под нос, снова посмотрел на часы, на другие, сомнительно покачал головой и присел на автобусной остановке. Медленно ночь перетекала в утро.