Глава 129
Я уже и не вспомню, когда и как состоялось моё формальное знакомство с герцогиней де Лонгвиль. Но я отлично помню о том, как состоялось та форма знакомства, о которой не забывают.
— Господин д’Эрбле, — сказала она, подойдя ко мне на одном из приемов. — Кажется, вы не слишком сильно скучаете по вашей доброй знакомой, герцогине де Шеврёз?
— Ваша Светлость, глубину нашего с ней знакомства сильно преувеличивают либо те, кто сердит на неё или на меня, либо те, кто завидует мне. Я не думаю, что существуют люди, завидующие ей в этом деле. На самом деле мы всего лишь друзья.
— Вот и Ларошфуко так же точно говорит о таком же в точности знакомстве с ней, — улыбнулась герцогиня. — Полагаю, что Мария инструктирует своих друзей, так скажем, давать именно такое объяснение этому делу. Что ж, она, разумеется права! Замужней женщине ни к чему афишировать дружбу с мужчинами, ведь даже самая невинная дружба некоторым образом компрометирует её.
— Вот видите! — улыбнулся я. — Даже если бы мне было чем похвастаться, мой долг состоит в том, чтобы всё отрицать, а поскольку мне хвастаться совершенно нечем, я могу лишь скромно улыбнуться на все ваши расспросы на эту тему.
— Полно, шевалье! — возразила Анна Женевьева. — От меня ничего не получится скрыть, я всё знаю из достоверных источников.
— Коли вы, сударыня, знаете то, чего не знаю я, то я не берусь оспаривать это, — ответил я. — Моя матушка учила меня никогда не спорить с женщинами вообще, со знатными женщинами в особенности, а с молодыми и красивыми и того пуще. Вы же являете пример такой женщины, с которой мне не надлежит спорить по всем перечисленным причинам. Что бы вы ни сказали, я не берусь это оспаривать. Если вы скажите, что на каменном полу этой залы тотчас вырастет розовый куст и зацветёт, я не берусь это оспаривать, скорее я не поверю своим глазам и заявлю, что мне не хватает остроты зрения, чтобы наслаждаться этим зрелищем, нежели решусь вам противоречить.
— Ваша матушка была очень умной женщиной, — сказала герцогиня. — Но мне думается, что вы только что выдумали всё это, так что вы лгун и льстец в дополнение ко всем прочим вашим недостаткам.
— Каковы же остальные недостатки? — осведомился я с доброжелательной и ласковой улыбкой.
— Не беспокойтесь, д’Эрбле, все ваши недостатки относятся к числу тех, за которые только и любят женщины мужчин, особенно, молодые и красивые женщины молодых и красивых мужчин, — сказала герцогиня.
— Я уже далеко не молод, — попытался возражать я.
— Бросьте, шевалье, мужчины вашего типа сродни вину в том, что годы лишь делают их крепче, утончённей, лучше, — ответила герцогиня.
— После такой атаки с применением незаслуженных мной комплиментов, я сдаюсь на милость прекрасной победительницы! — воскликнул я. — Спрашивайте о чём угодно, утверждайте, что вам угодно, я заранее признаю себя побеждённым.
— Вот это правильно! — сказала герцогиня. — Настоящий мужчина никогда не позволяет победить себя ни одному мужчине, и не разрешает себе победить ни одну женщину, а лишь сдаётся ей без боя. Только капитуляция подобного рода приносит плоды, на которые тщетно надеются те, кто во что бы то ни стало стремится одержать победу.
— Итак? — спросил я, поскольку понимал, что у герцогини есть ко мне серьёзные вопросы, а вся предшествующая болтовня лишь подводка к ним.
— Хорошо, я скажу вам, — сказала герцогиня. — Дело в том, что мой супруг в точности, как и вы утверждает, что он всего лишь друг герцогини де Шеврёз. Теми же самыми словами.
— Я не думаю, что нам с вами следует беспокоиться по этому поводу, — отмахнулся я. — Я, как уже сказал, всего лишь друг герцогини, ваш супруг, как выясняется тоже. Если бы дружба с герцогиней де Шеврёз бросала тень, то следовало бы осудить и Королеву, и покойного Короля, и кардинала Ришельё, и Бекингема, и графа Холланда и многих прочих!
— Ну хватит о дружбе, Анри! — сказала герцогиня. — Я люблю называть вещи своими именами. Ваша любовница отняла у меня мужа, и я намерена ей отомстить, отняв у неё любовника. Вас. Вам всё понятно?
Некоторое время я просто молчал в недоумении.
Герцогиня де Лонгвиль, Анна Женевьева, была на семнадцать лет младше меня и на Бог знает сколько ступеней знатней. Впрочем, мне не впервой было иметь дело со знатными дамами, герцогиня де Шеврёз была ничуть не менее знатной, но ведь Мария была одного со мной возраста! Анна Женевьева была одновременно и намного моложе, и намного знатней меня, она была красавица, умница, о ней грезила вся мужская половина Парижа, и мечтала бы и половина Франции, если бы знала её хотя бы поверхностно! Я попытался успокоить себя тем, что её супруг был на семь лет меня старше, но ничего не вышло, ведь её супруг был не в пример знатнее меня и богаче, он был герцогом королевских кровей, принцем крови, отпрыском дома Валуа, который мог бы при иных обстоятельствах претендовать на французский трон!
— Философы лгут, говоря, что тот, кто молчит, может сойти за мудреца, — фыркнула герцогиня. — Чем дольше вы молчите, тем меньше вы похожи на умного человека. Учитывая то, что я вам сообщила, ваше молчание я могу воспринимать как дерзость!
— Человеку, который оказался в раю прощается некоторая растерянность, — ответил я. — Дайте мне немного времени чтобы прийти в себя!
— Ни минуты больше не дам, — возразила герцогиня. — Даю вам пять секунд на то, чтобы ответить «Да» и начинаю отсчёт. Пять, четыре…
— Да, — ответил я и поцеловал протянутую мне руку герцогини.
Прикосновение губам к этой руке с осознанием того, что вскоре мне достанется и всё остальное, необъяснимым образом всколыхнуло всего меня. Мне думалось, что я уже далеко не тот, каким был в шестнадцать лет или чуть больше. Ничуть не бывало! Сердце моё грозилось выпрыгнуть из груди, и я его не удерживал. Голова моя закружилась. От руки герцогини исходил тончайший аромат роз и сирени.
— Когда? — лишь смог спросить я.
— В своё время узнаете! — ответила с улыбкой герцогиня и мягко шлёпнула по моей руке веером, после чего с величайшей грациозностью удалилась, даже не обернувшись.
С этого мгновения я полностью принадлежал ей. Я даже забыл о своих обязанностях перед Орденом.
Но ненадолго.
Орден сам напоминал о себе при необходимости.
Меня условным знаком на стене вызвали к графу Этьену де Лиону.
— Вы делаете успехи, адъюнкт! — сказал граф. — Едва лишь Орден утратил интерес к одной герцогине и стал интересоваться другой, как вы уже переключились на неё! Что это? Совпадение или глубокая информированность из других источников, помимо наших?
— Ни то, ни другое, святой отец, — ответил я. — Это сама Судьба делает за меня свой выбор.
— Что ж, это даже лучше, — обрадовался граф, хотя я не могу поручиться, что он мне поверил. — Судьба подчиняется воле Господней, мы – тоже, так что знаки Судьбы мы уважаем и принимаем с должным почтением. Если Судьба сводит вас с герцогиней де Лонгвиль, она указывает нам, как нам надлежит этим воспользоваться.
— Следует ли это понимать так, что мне предлагается использовать герцогиню? — спросил я.
— Не беспокойтесь, Орден не возражает против вашего знакомства и против ваших чувств к ней, если таковые имеются, — ответил граф. — Вам лишь предлагается с уважением отнестись к политическим убеждениям герцогини и не отговаривать её от вероятных политических амбиций. Вы послужите катализатором её активности. Надеюсь, вы не возражаете?
— Я не для того вошёл в Орден, чтобы возражать вышестоящим наставникам, — ответил я. — Даже если бы ваш приказ противоречил моим первоначальным планам, я подчинился бы. Но он им не противоречит. Герцогиня, как я могу судить, желает облегчить жизнь Мазарини, освободив его от обязанностей первого министра. Вероятно, у неё имеются лучшие кандидатуры на этот пост. Мне этот план не противен, и я готов поучаствовать в его осуществлении, если это соответствует планам Ордена.
— Скажу вам откровенно, мы ещё не разобрались в характере Джулио до конца, — ответил граф. — Мы намереваемся испытать его некоторыми внутренними потрясениями, чтобы принять дальнейшее решение о его судьбе и о его влиянии на судьбу Франции. Орден не организовывал испытаний Королю Карлу, но Карл Английский сам устроил себе своего рода экзамен и провалил его. Мы бы хотели по возможности избавить его от самого страшного, что ему угрожает, и в настоящее время Орден изыскивает последние средства для спасения этого человека, но, впрочем, эта акция не имеет никакого значения для наших глобальных целей. Если спасти его не удастся, следовательно, Господь с помощью своей помощницы Судьбы таким образом определил его участь. В настоящее время мы всё же склоняемся к идее его спасения. Что касается Мазарини, мы ещё не выработали в отношении этого человека однозначной линии. Его способности должны быть подвержены испытанию, некоторые его шаги были поспешны, и он должен получить урок. Для начала мы немного припугнём его. Следует освободить герцога де Бофора. Вы этим займётесь с помощью герцогини де Лонгвиль и её друзей. У герцогини очень влиятельные друзья, каждый из которых с радостью занял бы то место подле неё, которое она предложила вам. Но не обольщайтесь.
— Я знаю, — сказал я. — Герцог де Ларошфуко.
— Ерунда! — возразил граф. — Он лишь обхаживает ей и распускает слухи о своих успехах. Но мы не исключаем, что он может преуспеть. В этом случае у вас будет соперник, а, следовательно, ваше влияние на герцогиню ослабнет или вовсе превратится в ничто. Когда я сказал вам: «Не обольщайтесь», я не имел в виду, что у герцогини имеются другие любовники, я имел в виду лишь то, что она позволяет распускать слухи о том, что у неё таковые имеются, и лишь потому, что легко может опровергнуть их, так что очистится в глазах своего супруга в любой момент. Но герцог де Лонгвиль не ревнив, он, как вы знаете, направил своё внимание на герцогиню де Шеврёз. А вот ваш приятель герцог де Ларошфуко весьма ревнив. Он ревновал герцогиню де Шеврёз к вам, но у неё он, по крайней мере, пользовался успехом. Если он добьётся успеха и у герцогини де Лонгвиль, он, быть может, смирится с вашим присутствием у него на пути. Но вот если он ничего не добьётся, тогда берегитесь. Это человек сможет вас попросту убить.
— Я вовсе не против дуэли с ним, — ответил я.
— Не обольщайтесь! — сказал граф. — Он – герцог и принц, он не станет вызывать вас на дуэль, он натравит на вас своих многочисленных придворных, чтобы они попросту затравили вас как оленя или кабана на охоте и подстрелили или проткнули сразу десятком шпаг.
— Но это же бесчестно! — возмутился я.
— Это вполне в духе принцев и герцогов, шевалье, привыкайте не удивляться, — ответил граф. — На сегодня всё, я вас больше не задерживаю.
(Продолжение следует)