На фото: Израиль-Палестина. 90-ые годы. Горний монастырь. Писатель Ирина Ракша в гостях в келье игуменьи матери Георгии.
НОЧЬ ТИХА НАД ПАЛЕСТИНОЙ
эссе
Судьба сделала мне дорогой подарок - я трижды посетила Святую Землю. И описала это в своей прозе. Однако до сих пор всплывают в памяти какие-то ранее забытые детали, штрихи, нюансы. И порой такие бесценные, такие яркие, что их никак нельзя потерять. Например, о первом моём паломничестве в Палестину в группе православных христиан. Из России в 1991 году на пароходике "Одесса-Сан" из Одессы через Чёрное и Средиземное моря до Хайфы. И далее по святым местам, где только ступала нога Спасителя.
Одна из моих любимых и духовных чудо-песен "Ночь тиха над Палестиной", посвященная Рождеству Христову. Очень мелодичная, даже романтичная, которую я любила, играла на фортепиано и пела издавна. И с подругами-мирянками, и с монахинями, приходившими в гости в наш дом. А последние годы, когда ко мне приезжает из Эстонии, из Пюхтицы регент женского Успенского монастыря мать Иннокентия, эта песня становится нашим гимном. Ведь мать Иннокентия была до пострига Наташей Давыдовой, выпускницей Московской Консерватории по классу фортепиано, участвовавшей даже в концертах. И вот она в чёрном монашеском облачении и апостольнике сидит в гостиной за моим "Цимерманом" и её небольшие белые пальчики скользят по клавишам, и мы дуэтом негромко поём наш гимн:
"Ночь тиха над Палестиной,
Спит усталая земля.
Горы, рощи и долины
Скрыла всё ночная мгла.
В Вифлееме утомлённом
Все погасли огоньки,
Только в поле отдалённом
Не дремали пастушки..."
Мы пели эти слова тихо, проникновенно, трепетно. Как будто сами стояли в этом поле близь Вифлеемской пещеры, где родился Святой Младенец. И для меня эта песня была как гимн Рождеству Христову, гимн самой жизни. Мы пели её и в Пюхтицком женском монастыре за январским застольем, посвященной Рождеству Иисуса. (Где я почётным гостем сидела рядом с игуменьей Варварой, первой игуменьей монастыря. Ранее о ней я написала очерк "Господь всё управит"). При свечах, озарявших многочисленные иконы, стены трапезной и нарядные столы всё виделось сказочным. И такая благодать разливалась в наших сердцах и вокруг нас, что трудно выразить словами. А в ночи над обителью, над куполами Успенского храма во тьме небес словно сияла над всеми нами, и над миром вокруг Сама Звезда Вифлеема.
Палестинский Вифлеем - городок совсем маленький. И тем более совсем маленькая пещерка, не вдалеке от него. Там, где появился Спаситель мира. Однако, ныне над этой пещеркой построили храм, войти в который надо склонив голову. И этот узкий вход не случаен. Низко опущенная каменная плита (чуть ниже человеческого роста) мешала конным всадникам-завоевателям как прежде врываться в храм. И мы почти за столетие, первая группа паломников из Советского Союза, наклонясь заходили внутрь храма. Внутри храм казался высоким, просторным с двумя рядами колонн. В одной из которых, где некогда жили "святые пчёлы", виднелись в камне пять отверстий для пальцев. Минуя помещение храма, под пение Рождественских молитв, мы подошли к спуску в Святая Святых - в пещеру Рождества Христова. А у меня в мыслях всё звучала любимая песенка о том, как некогда здесь в поле пастушки узнали от Ангела о Его появлении на белый свет. Неужели же это именно здесь, то самое поле, где у ночного костра явилось откровение испуганным пастухам:
"Вдруг раздался шелест нежный,
Трепет пастухов объял,
И в одежде белоснежной
Ангел Божий им предстал".
Трудно описать мои чувства в этот судьбоносный момент. В пещере было полутемно, только огонь горящих лампад освещал низкий потолок, стены и всех нас, паломников, которые заполнили почти половину её пространства. Справа в стене была ниша с мраморным полом. А в полу посередине серебряная звезда со многими лучами. Вот оно несказанное место появления Божественного Младенца. Мы по очереди на коленях, не чуя себя, на мгновение касались губами этой звезды. А у стены напротив были видны деревянные ясли, (кормушка для овечек) и там на сене лежал Младенец в пеленах. Но для нас, паломников XX-го века, первозданна и трепетна, была, конечно, эта звезда. А меня всё не покидала мелодия Рождественской песни:
"Не пугайтесь, не смущайтесь!
От Небесного Отца
Я пришел великой тайной
Вам возрадовать сердца"
Милость людям посылает
Сам Христос, Владыко-Царь,
Грешный мир спасти желая,
Себя людям отдал в дар..."
Я стояла тут же рядом в загоне для овец, пытаясь осмыслить происходящее. И очень захотелось взять себе хоть крупицу на память из этого святого места. Стоя у стены, я плечом, краем локтя, а потом и ладонью почувствовала твёрдость стены, но это был не пещерный камень, а что-то гладкое, похожее на фанеру. И я, поразмыслив, наконец догадалась, что это была твёрдая бычья кожа. Что служители пещер, зная желание паломников, унести хоть крупицу святого Вифлеемского камня, оградили изнутри стены пещеры воловьими шкурами, чтобы сохранить их подлинность. И завесили стены шкурами, как чехлом, даже с круглыми для "дыхания" отверстиями. Но просунув пальцы в эту круглую прорезь, я нащупала шершавую подлинность древней стены.
Всё это было совершенно невероятно, до замирания в груди.
"Ночь тиха над Палестиной,
Спит усталая земля.
Горы, рощи и долины
Скрыла всё ночная мгла".
И этот всеобъятный гимн в моей душе всё продолжает и продолжает звучать.