27.07.2016
Александр Полынкин
Как орловский губернатор Боборыкин обидел героя взятия Парижа
Иван Михайлович Казаков, 85-летний коллежский советник и помещик Малоархангельского уезда, в ночь перед Рождеством Богородицы (с 7 на 8 сентября) 1882 года, не ложился спать. Дождавшись, когда его домашние ушли к заутрене, он достал из своего английского дубового шкапа пузырек с чернилами, ручку с серебряным пером и, разложив перед собой гербовый лист бумаги, несколько раз тяжело вздохнул.
«Пусти или убью!»
Потом оглянулся на двери и окна, перекрестился на темный образ Богородицы, по обе стороны которого стояли шкафы с книгами, и склонился над столом. «Его превосходительству Господину Орловскому губернатору прошение» - каллиграфическим, несмотря на возраст, почерком, вывел коллежский советник первые слова.
Размышляя, как начать прошение, вспомнил Иван Михайлович своего папеньку, Михаила Андреевича, хорошо известного не только среди орловских и тульских дворян, но и при царском дворе. Михаил Андреевич Казаков был на короткой ноге с самим генералом Ермоловым.
Иван же, сын, в 12-летнем возрасте поступил в Пажеский корпус и быстро стал в этом привилегированном учебном заведении одним из лучших учеников, которому доверили обслуживать лично Императора Александра I и его семью.
По окончании учёбы в июне 1813 года камер-паж Казаков был произведен в прапорщики гвардии и назначен в прославленный лейб-гвардии Семеновский полк. Через Орёл, Чернигов, Бобруйск и Гродно 16-летний прапорщик добирался до назначенного места. То, что молодой офицер — не из робкого десятка, Иван Казаков доказал уже на пути к действующей армии.
Между Черниговом и Бобруйском, где почти вся дорога шла лесами, его пытались ограбить местные разбойники. Вспоминал Иван Михайлович, как вдруг из кустов выскочила темная фигура и схватила за повод коренную лошадь, которая уперлась и стала пятиться назад. Выхватив пистолет, прапорщик закричал: «Пусти или убью!». Разбойник начал свистать, из чащи послышался шум; тогда Казаков выстрелил, фигура отшмыгнула в лес; а 16-летний горячий офицер выскочил из повозки с саблей и другим пистолетом, бросился за ней; однако оклик сопровождавшего дядьки: «Куда Вы, в лесу Вас убьют, садитесь скорее» — его образумил, и они поскакали дальше.
Шампанское от генерала Ермолова
Иван Михайлович встряхнул головой, отогнав нахлынувшие воспоминания, и продолжил:
«При учреждении становых приставов назначен был 1-ый стан, и квартира определена в селе Губкине, но в селе Луковце на той же большой дороге, где на площали близ церкви четыре кабака собирали по вечерам огромные толпы любителей пьянствовать, в числе много жуликов и карманников, которые обкрадывали и грабили проезжих и крестьян, заводили нарочно ссоры и драки, чтоб в суматохе удобно обокрасть, и обкраденный, избитый, не имея, кому принести жалобу, считал себе счастием уехать из этого омута.
Наконец, все эти грабежи достигли слуха начальства, и квартира 1-ого стана переведена была в село Луковец, тем самым прекратилось это безобразие…»
Старый вояка снова задумался, вспомнив Париж и генерала Ермолова, к которому он явился утром 18 марта 1814 года, накануне штурма столицы Франции русскими войсками: «К вашему превосходительству от лейб-гвардии Семеновского полка на ординарцы прислан». И последовавший разговор на долгие годы врезался в память молодому офицеру:
«Как ваша фамилия»? — Прапорщик Казаков. «А, любезный, ты из камер-пажей, да я и с отцом твоим знаком — смотри — будем нынче хлопотать и трудиться, а завтра, может быть, и отдых — и в Париже побываем». — Да, ваше превосходительство, если не убьют. «Ну, это кому что придется».
Трижды в течение этого славного дня 18 марта прапорщик Казаков был на волосок от гибели. Вначале он вместе со своим конём чуть не попал под колёса французской пушки, которую, спасаясь бегством, тащила бешено мчавшаяся четвёрка лошадей.
Во второй раз Казакова спас генерал Ермолов, когда ординарец в очередной раз докладывал ему о выполнении задания. Алексей Петрович, из-за оглушительной стрельбы не слыша доклада, приказал прапорщику подъехать поближе, и в это время вражеское ядро разорвалось на том месте, где несколько секунд назад находился Казаков. Убиты были трое гвардейцев, но над ухом Ивана Казакова смерть только свистнула.
Третий эпизод случился в самом конце сражения, около 16 часов пополудни, когда стрельба уже почти затихла, и вот-вот должна была состояться сдача города. С высокой трёхъярусной башни неожиданно началась прицельная оружейная пальба, под которую угодил уже не только Казаков, но и сам генерал Ермолов с охранением. Один казак был ранен, но к счастью, стрельба быстро прекратилась. Победу прапорщик Казаков отметил стаканом французского шампанского, которым угостил его генерал Ермолов (правда, осилил Иван Михайлович только половину — не пил он к этому времени ещё совсем — А. П.). Он был очень рад, что остался жив и не ранен и что ему предстояло увидеть в Париж.
Медаль «За взятие Парижа», которой был награждён Иван Михайлович Казаков
«Не имея никакой защиты…»
«Да, было время золотое», - смахнул предательскую слезу коллежский советник и, взяв себя в руки, продолжил письмо:
«Так как жительство моё и имения мои около села Луковца, то к ужасу моему и всех многочисленных добрых мирных жителей дошло распоряжение о переводе к 15 числу стана в город Малоархангельск, где вся администрация, уездная полиция, частные надзиратели, квартальные и войско – и мы, несчастные жители, остаёмся, как какие-то отверженцы, на произвол и буйство злоумышленников, не имея никакой защиты, и не к кому обратиться даже с жалобой и потому осмеливаюсь утруждать Ваше Превосходительство всепокорнейшей просьбой – прикажите отменить это распоряжение во время Вашего отъезда отсюда.
Сентября 7 числа 1882 года.
Коллежский советник Иван Михайлов Казаков».
Запечатав письмо сургучом, старый воин закончил свои ностальгические воспоминания теми эпизодами, которые касались уже его мирной жизни в окрестностях села Луковец. Выйдя в отставку в 1827 году в чине подполковника, Иван Михайлович Казаков жил в своём имении уже 55 лет. Четырежды избирался малоархангельским уездным предводителем, поскольку как среди местных дворян, так и среди обычных обывателей пользовался огромным авторитетом – и за военное прошлое, и за деловые качества, и (это отдельно) – за охотничью страсть.
А в 1855 году его избрали начальником малоархангельского ополчения, и Иван Михайлович Казаков, сформировав дружину из местных ратников, привёл её в Крым, где разворачивались события Крымской (Восточной) войны.
В общем, уважаемый, читатель, ты уже убедился, что персонаж моего повествования (которое я начал по-чеховски) был достойнейшей личностью. И его знали, конечно же, в среде губернских дворян и чиновников. Но… он был ветеран, не часто появлявшийся в последнее время в свете.
Полицейский реформатор и его оппонент
Орловский губернатор Константин Боборыкин, управлявший губернией уже пять с лишним лет к моменту описываемых событий, успел и на прежних должностях зарекомендовать себя с лучшей стороны в глазах императора Александра II, а потом - и Александра III.
В Орле Боборыкин отличился, прежде всего, организацией помощи раненым воинам, поступавших с фронта Русско-турецкой войны 1877-1878 годов. При нём в Орле были открыты два первых постоянных моста: через Орлик (Александровский, названный в честь императора Александра II) и через Оку (Мариинский – в честь императрицы Марии Фёдоровны).
И, наконец, Константин Николаевич практически сразу после назначения его губернатором начал активно проводить преобразования в уездной полиции. Проект был разработан министерством внутренних дел и предусматривал изменения численности и границ полицейских участков (станов). Под эту «раздачу» попал и Малоархангельский уезд, где становую квартиру 1-ого стана (по намеченной «оптимизации») планировалось перенести из села Луковец в город Малоархангельск. С позицией Ивана Михайловича Казакова ты, читатель, успел познакомиться из его письма губернатору.
Орловский губернатор К.Н.Боборыкин
Участник Заграничных походов Русской армии и взятия Парижа в 1814 году, подполковник в отставке, Казаков очень надеялся на понимание со стороны Его Превосходительства как человека военного. И потому, отправив письмо в Орёл с нарочным, Иван Михайлович рассчитывал получить ответ.
Мне неизвестно, прочёл ли губернатор Боборыкин письмо, которое написал ему Казаков, потому что в фондах ГАОО, среди послужных формуляров, в которых я это прошение обнаружил, ответа просителю от Его Превосходительства не имеется.
Но даже если Константин Николаевич ознакомился с просьбой бывшего предводителя дворянства, то реакция губернатора оказалась отрицательной. Становая квартира 1-ого стана Малоархангельского уезда с 15 сентября 1882 года, как и планировалось, была перенесена из села Луковец в уездный город. И буйные посетители четырёх здешних кабаков отныне снова стали наводить страх на мирных обывателей. Так что, хоть Ивана Михайловича Казакова не ткнули «в харю» селёдкой, как его тёзку в рассказе А.П.Чехова, но, по сути, произошло то же самое.
Константина Боборыкина за 12 лет орловского губернаторства императоры удостоили чина генерал-лейтенанта, «монаршего благоволения» и ордена Белого Орла. Уволен он был от службы «по болезни» 30 января 1888 года. Скончался полицейский реформатор в 1904 году.
Герой взятия Парижа долго переживал по поводу молчания начальства на своё прошение и утешение находил в любимой охоте с борзыми. В очередной из них, когда Иван Михайлович лично загнал матёрого волка, он сильно простудился и скоропостижно скончался 7 октября 1883 года. Шёл в ту пору Казакову 87-ой год. Могила его на Луковецком кладбище, к сожалению, утеряна.
(Материал из Интернет-сайта)