Мера прощения
Прощение. Мне кажется, нет ни одного понятия, которое вызывало бы такие непримиримые споры.
Сегодня модно заявлять: "Я всех прощаю." Но раздаются и другие голоса: "Не могу простить."
Мне было интересно мнение первых, и я приставала в комментариях:
- Всех-всех прощаете?
- Конечно, - заявляли мне с некоторой ноткой превосходства и недоумения. "Что-то здесь не то," - недоумевала молча я в ответ.
- А если человек не осознал и не раскаялся в непоправимости содеянного? Как же вы его прощаете? Он же повторит свои действия, - продолжала я допрос с пристрастием.
- А я прощаю, отпускаю ситуацию и больше не подпускаю к себе человека, - вдруг слышу я в ответ и, кажется, начинаю понимать, в чём дело. Разница смыслового и действенного наполнения.
Простить и отпустить. Просто убрать свою боль из события, извлечь уроки и... попрощаться с человеком. Почему мне кажется, что есть в этом что-то искусственное, лукавое, неискреннее?
Для меня простить - переступить через свою боль, обиду, амбиции. Принять человека таким, какой он есть. Понять, почему он поступил так, в чём-то оправдать его или замереть в молитвенном ожидании понимания меня. Помните, как в стихах Вероники Тушновой:
"Ты жесток жестокостью ребёнка,
От непонимания жесток."
Такое прощение - мостик к продолжению общения и совместной жизни.
Такое наполнение слова "прощение" трудно выполнимое, но и более тёплое и искреннее. И очень близкое к определению прощения как выражения добродетели милосердие. Оно живёт рядом с любовью, дружбой. Чтобы простить так, нужно очень дорожить человеком. Но оно и более требовательное. Простить вот так, абсолютно и безусловно, можно не всё, не всех и не всегда. И доступно такое действие не всем. Для него важны время и ответное желание. Любая ситуация легче разруливается по свежим следам, пока не затянута удавка на шее у одной из сторон или, если хотите, кармический узел.
Высшей формой такого прощения является библейское, сакральное. Суметь так простить незнакомого доступно только высоко духовному человеку.
Именно такое прощение руководило действиями Великой княгини Елизаветы Федоровны (Елизаветы Александры Луизы Алисы Гессен-Дармштадтской) - основательницы Марфо-Мариинской обители. Она стала супругой пятого сына Александра II - Великого князя Сергея Александровича Романова. 4 февраля 1905 года у Никольских ворот Кремля эсер Иван Каляев убил бомбой Сергея Александровича. После похорон Елизавета Федоровна поехала в Бутырскую тюрьму. Она не испытывала к убийце ненависти. Великая княгиня хотела лишь, чтобы Каляев раскаялся. Даже подала Николаю II прошение о помиловании Каляева.
Наверное, о подобном писал в стихах известный психотерапевт Владимир Леви:
Любовь измеряется мерой прощения,
привязанность - болью прощания,
а ненависть - силой того отвращения,
с которым ты помнишь свои обещания.
P.S. Почему мне так задиристо хочется спросить людей, которые прощают всех и всегда:
- А вы готовы просить за человека, который сделал вам подлость, сделать для него что-то хорошее?
И очень хочется увидеть подтверждение слов делами. Удастся?
________________
Фотографии Владимира Леви, Великой княгини Елизаветы Фёдоровны, Вероники Тушновой взяты из открытого доступа в Интернете.
24.07.2023