JEL: B5; УДК: 330.11; ББК: 65.011.3
О.А.Ряполов
преподаватель политэкономии
КазГУ
Аннотация: Критическая статья на плагиат идей «Научной школы стратегического планирования Н.И. Ведуты» в области экономической кибернетики, когда так называемые «цифровые социалисты» пытаются свести изменения социально-экономических отношений к чисто технологическим вопросам. Автор показывает, что все построения и заверения о планировании и социализме приводят к тотальной монополии крупного капитала, запретам и ограничениям в экономической деятельности, а также извращению сущности социализма. Приводят опять к эконометрическим подходам в планировании в противоположность идеям экономической кибернетике. При этом само имманентное развитие современного капитала подсказывает, каким образом может быть разрешено порождаемое этим развитием противоречие. Отсюда делается вывод, что предлагаемая система «цифрового социализма» не отражает реальных процессов в обществе и граничит с нереализуемыми на практике фантазиями.
Ключевые слова: цифровой социализм, экономическая кибернетика, планирование, управление, развитие.
Это больше чем преступление, это ошибка.
Буле де ля Мерт
Удивляет с какой ловкостью и прытью частная инициатива находит себе применение, когда уверена, что может создать монополию и в дальнейшем извлекать из неё сказочную прибыль. Она, эта частная инициатива, берётся за всё, что попадет под руку, что на повестке дня, и с легкостью тренированного жонглёра торгует воздухом, войной, прививками, кибернетикой и прочими выгодными вещицами. Жизнь коротка. Поэтому с упорством маньяка частная инициатива убеждает правящий класс воспользоваться гениальной идеей, которая подтверждена практикой, только немного доработана ловкими ребятами и которая разом решит все проблемы. При этом, балаган горит яркими огнями, сверкает разноцветными фейерверками, гремит барабанами и трубами, завлекая большие деньги и заглушая действительные научные достижения полученные за десятилетия кропотливой работы ученых, практиков развития государственного управления и организаторов производства. Как тут не вспомнить размышления T. Дж. Дюннинга в английской газете «Quarterly Reviewer».
«Капитал избегает шума и брани и отличается боязливой натурой. Это правда, но это еще не вся правда. Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы. Если шум и брань приносят прибыль, капитал станет способствовать тому и другому. Доказательство; контрабанда и торговля рабами».
Торговля социалистическими идеями для этих людей тоже подходит. Профанация идеи множится по мере возрастания проблемы в капиталистических отношениях. Применяйте экономическую кибернетику и у вас будет социализм — кричат они, по своему скудоумию или из-за своего пошлого цинизма, скрывая простую истину, что социализм нельзя объявить со среды на четверг, а социальная революция — это итог, но никак не начало процесса. Они даже не догадываются, что развитие русского капитализма ни на минуту не останавливалось с далеких XV-XVI веков, когда мы находим первые упоминания о мануфактурах, на которых работали свободные люди по найму — точно в соответствии с определением капитализма. Они не догадываются или не хотят об этом говорить, что развитие русского капитализма можно разбить условно на 4 этапа. До восстания декабристов (1825), когда дворянство решило капитализировать свою власть. После восстания декабристов до 1905-1907 годов, когда молодая буржуазия подняла пролетариат на баррикады, как и во времена французской революции под лозунгом — свободы, равенства и братства. Далее до Великой октябрьской революции (февраль 1917 г. - октябрь 1917 г.), когда новые люди под социалистическими идеями создали гигантскую капиталистическую монополию с рудиментами феодальных запретов в экономике и политике. Потребовалось ещё 70 лет развития, чтобы преодолеть остатки феодализма и завершить процесс в социальной буржуазной революции 1985-1998 гг. Славное и героическое советское время под лозунгами гуманизма и интернационализма позволило сконцентрировать ограниченные ресурсы и совершить освобождение человечества от фашизма, колониализма и заставило старую европейскую буржуазию учитывать интересы общества, расширяя его права и свободы. Никто не хочет говорить, что социализм — это банальный, тривиальный уровень развития производительных сил, которые на определенном этапе обеспечат не монополию, а обобществление. Потому что монополия — это всегда ограничения в пользу ограниченного числа лиц или нескольких групп частных лиц. В то время как обобществление — это возможности для всех. Монополия — это не обобществление, а обобществление — это не монополия. Усвоив эту простую истину, посмотрим, что предлагает Копанев и Ко., новые «кибернетики», воруя и извращая идею ученых-кибернетиков и саму идею социализма.
«Цифровой социализм» — в этом лозунге господина Г. Копанева подмена понятий. Социализм не определяется каким-либо прилагательным, потому что это производственные отношения и ничего больше. Модное слово «цифровой»не определяет сущности явления. За «Цифровым социализмом» скрывается «модель, [которая] называется «Новая плановая экономика», она проектируется на принципах кибернетики и на базе современных цифровых технологий. Данная экономическая модель должна позволить эффективно управлять отдельными предприятиями или даже целыми отраслями экономики с помощью сверхмощной цифровой платформы ОГАС 2.0 по единому динамическому плану, генерируемому кибернетическими алгоритмами «Цифрового Госплана», с использованием метода динамического «Межотраслевого баланса» и технологии «Цифровых двойников»».
Все новомодные заклинания произнесены. Теперь можно взяться за организацию монополии. Конопаев и Ко. предлагает создавать государственные монополии наполовину похожие на министерства, наполовину напоминающие советские производственные объединения.
Первое, что будет создано — это «Общегосударственная система планирования и управления производством». Нельзя не заметить, что вместо управления экономикой, новоявленный кибернетик пишет «управление производством». Потому что в его планы входит раздавать разнарядки (ценные указания из центра) на производство той или иной продукции по плану, спущенному сверху. Когда его спрашивают, — каким образом вы будете поступать при изменении экономической конъюнктуры или спроса на тот или иной вид продукции, — он фантазирует, что алгоритмы легко пересчитают план и опять спустят его предприятию. На логичный вопрос, как быть с ресурсами, уже выделенными и израсходованными на производство ненужной продукции, с приостановкой одного производственного цикла и замены его на другим, — он не знает, что ответить. Как не знали, что делать советские планировщики, у которых множились складские запасы ненужной продукции и лавинообразно нарастал дефицит, за которым стоял в очередях советский потребитель. Замена на нижнем производственном уровне частной инициативы монополией на распределение ресурсов ведет к кризису перепроизводства, выраженному, при контроле за ценами, диалектически в своей противоположности — в дефиците.
Следующим будет создан монстр «Общегосударственной системы изобретений и инноваций» — еще одна бюрократическая монополия распределения ресурсов. Даже в советское время так далеко не простерлась «гениальная» мысль. Политбюро всегда держало под рукой несколько конкурирующих между собой конструкторских бюро и научно-исследовательских институтов, работающих над одной и той же проблемой. Такая на первый взгляд нерациональность в экономии ресурсов позволяла поддерживать инновационный процесс на более или менее мировом уровне. Хотя при ошибке в принятии решений, всё это стоило отставанием, например, в генетике, электронике. В тоже время, если оценка и решения были правильные, то сосредоточение на определенных направлениях максимальных материальных и профессиональных ресурсов обеспечивало мировое лидерство, например, в атомном проекте или в космической программе.
Инновации это всегда отклонение от плана, именно поэтому в советском производстве существовало неразрешимое противоречие между необходимостью повышения производительности труда и внедрением новых идей, как отклонения от плановых заданий. По мысли ловких ребят лучшие изобретения будут спускаться на все аналогичные производства даже тогда, когда это производство только вчера было введено в строй. Хаос производственного процесса и в целом в экономике страны гарантирован. Решение лежит совсем в другой области политической экономии, но это недоступно для наших друзей от «цифрового социализма».
Далее по списку следует транспортная монополия — «Общегосударственная транспортная система». Если последовательно придерживаться логики Копанева и Ко., то организацию распределения транспортных разнарядок следовало бы включить в ведомство «управления производством» и упростить процесс согласования по предоставлению транспортных услуг. Как только была преодолена советская монополия, так предприятия по выпуску многотоннажной продукции, следуя оптимизации производственных издержек, сразу организовали у себя транспортные подразделения с собственным транспортным парком: Газпромнефть (бывшая Сибнефть), КуйбышевАзот, Норильский никель, Сибур, Роснефть и многие другие. Прошлый и современных опыт организации реального производства недоступен организаторам «новой плановой экономики».
Та же проблема, что и с транспортом, возникает с распределением ресурсов, которое возлагается в «цифровом социализме» на «Общегосударственную систему управления ресурсами и энергетикой». Именно монополия распределения ресурсов будет править бал, а система планирования и управлением производством будет в подчиненном положении. То, что должно по замыслу «цифрового госплана» определять развитием, станет второстепенным, по отношению к системе распределения ресурсов. Это выдают нам опять за «социализм».
Еще более искусственным, фантастическим выглядит система заказов, т.е. «общегосударственная система заказов товаров и услуг», которая подразумевает, что все конечные потребители делают заказы через свои личные кабинеты и таким образом формируют планы производства. Никто не может ответить на вопрос о расхождении желаний и наличия ресурсов в этой сказочной системе. Никто не хочет подумать о том состоянии экономики, когда потребитель откажется от заказа. На том простом основании, что передумал — изменил свои планы потребления. Под эту несуразную систему планирования, управления производством, распределения ресурсов и потребления подводится система распределения профессиональных ресурсов — «общегосударственная система работы и занятости». Перепроизводство ненужных товаров, как и затраты на рабочую силу, которая будет жестко привязана к неэффективному производству, в соответсвии с планом, воскресит давно исчезнувшую проблему тотальной нехватки профессиональных ресурсов для всех отраслей при их избытке в этих же отраслях. План будет гнать всю экономику к расширенному воспроизводству даже в тех отраслях, в которых давно уже следовало бы сократить затраты материальных и профессиональных ресурсов.
Смешным и наивным выглядит требование а-ля новых социалистов об организации «общегосударственной финансовой системы». Такое впечатление, что они прилетели с далекой планеты. Весь ХХ век капитал создавал единую финансовую систему, которая сегодня выражена в институте центрального банка. Форма не играет никакой роли. Будь это пять тысяч банков объединенных в строго подчиненный организм единому центру, как это мы наблюдаем в Северной Америке, или это всего лишь триста банков, обслуживающих экономику по единым стандартам денежно-кредитной политики центрального банка, как это организовано в России или Европе. В первом и во втором случает банки всего лишь выполняют роль буфера в распределении рисков кредитования. Несомненно, современная общегосударственная финансовая система с развитием технологий и концентрации капитала продолжит процесс монополизации финансов и кредита точно в соответствии с развитием производительных сил общества. Вопрос всё же не в организации финансовой монополии. Вопрос в том, какую идею, план, фантазию распределителей обеспечить инвестициями и кредитом (деньгами), но еще главнее знать, есть ли под эти фантазии материальные и профессиональные ресурсы. В этом вопросе деньги вторичны по отношению к наличию материальных и профессиональных ресурсов. Любые инвестиции в расширение действующего или создание нового производства, если мы не хотим разгонять инфляцию, появляются не раньше того момента, когда в прошлый и текущий период были созданы указанные ресурсы в виде запасов или в виде новых средств производства. Здесь нам придется для горе социалистов привести известную с детского сада, хотя и довольно большую, цитату.
«Если устранить капиталистическую форму воспроизводства, то дело сведется к тому, что величина отмирающей и потому подлежащей возмещению in natura части основного капитала (здесь капитала функционирующего в производстве предметов потребления) изменяется в различные, следующие один за другим годы. Если в одном году эта часть очень велика (превышает среднюю норму отмирания, подобно тому как это бывает со смертностью людей), то в следующем году она, несомненно, будет значительно меньше. Если предположить, что прочие условия не изменились, то количество сырья, полуфабрикатов и вспомогательных материалов необходимое для производства предметов потребления в течении года, в следствии указанных изменений в возмещении основного капитала не уменьшается; следовательно, в одном случае все производство средств производства должно было бы расшириться, в другом - сократиться. Эти колебания можно предотвратить лишь посредством постоянного относительного перепроизводства; при этом, с одной стороны, производится основного капитала на известное количество больше, чем непосредственно необходимо, с другой стороны, создается запас сырья и т.д. сверх непосредственных потребностей данного года (в особенности это относится к жизненным средствам). Такой вид перепроизводства равнозначен контролю общества над материальными средствами его собственного воспроизводства. Но в рамках капиталистического общества перепроизводство является одним из элементов общей анархии. Этот пример с основным капиталом — при неизменном масштабе воспроизводства — весьма убедителен. Несоответствие в производстве основного и оборотного капитала — это одна из излюбленных экономистами причин, которыми они объясняют возникновений кризисов. А что такое несоответствие может и должно возникать при простом сохранении величины основного капитала, что оно может и должно возникать при предположении идеального нормального производства, при простом воспроизводстве уже функционирующего общественного капитала, это для них — нечто новое».
Умиляет, с какой решительностью новые кибернетические социалисты готовы вводить запреты и ограничивать экономическую свободу, хотя процесс развития указывает, что социализм — это более свободное общество, в том числе и в экономической части общественных отношений, по сравнению с капитализмом. Написание хороших алгоритмов для решения матричных задач, не предоставляет никому никакого права на ограничение экономических свобод, но господина Г. Копанева не остановить.
«Каждое предприятие будет обязано (выделено автором) ввести в ОГАС подробную информацию о своей деятельности, о своем производственном процессе, о производимой им продукции и оказываемых услугах в цифровой форме. Из этой информации будут сформированы «цифровые двойники» предприятий и «цифровые двойники» товаров и услуг».
Такое впечатление, что написавшему эти строки неизвестно о государственной системе статистики, о Налоговом кодексе и приказах Федеральной налоговой службы, которая уже сегодня имеет довольно эффективную систему сбора, обработки и хранения экономической информации в режиме реального времени и которая уже сейчас может сформировать цифрового двойника предприятия, а при определенных условиях и цифрового двойника товаров и услуг. «Социалист» Г. Копанев изобретает велосипед, в то время как развитие капитала ушло далеко вперед по сравнению с «социалистическими» фантазиями программиста.
И конечно же все эти громкие заявления о планировании сводятся к потрепанному действительностью знамени эконометрики, где прогноз будет вершителем судеб.
«Отслеживая во времени продажи продукции конечного потребления, аппроксимируя и экстраполируя тренды продаж в будущее — можно будет рассчитать прогнозы по объему спроса по каждому виду номенклатуры в экономике. Рассчитав прогнозы спроса на продукцию конечного потребления, имея информацию обо всех производственных цепочках, можно будет с помощью кибернетических алгоритмов «Цифрового Госплана» составить систему уравнений динамического Межотраслевого Баланса, решив которую можно будет рассчитать планы по валовому выпуску всех видов сырья, материалов, комплектующих и оборудования, производимых всеми предприятиями в экономике, а также рассчитать планы по объему подготовки и переподготовки специалистов необходимых экономике специальностей».
Далее мы читаем.
«Планы будут в цифровом виде доводиться до каждого конкретного предприятия, которому останется лишь добросовестно их исполнять, производя качественную продукцию в требуемом объеме». Выше нам уже представилось ознакомиться с какими трудностями столкнутся предприятия, чтобы осуществлять «добросовестное выполнение планов». Меня удивляет, почему Копанев и Ко. не рисует картинки Жака Фреско и не ссылается на него в построении радужного будущего.
За всем этим фейерверком модных слов «цифрового социализма», точно также модных, как в своё время разговоры об озонной дыре, торчат уши скромного обаяния буржуазии, готовой даже под лозунгами социализма извлекать триста процентов прибыли из новой монополии, даже под страхом виселицы.
Список литературы
1.Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Издание второе, Т.23. / К. Маркс. Капитал. — М.: ГИПЛ, 1960. — С. 770.
2.Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Издание второе. Т. 24. / К. Маркс. Капитал. — М.: ГИПЛ, 1961. — С.532-533.