Глава 42. Груня принимает решение

      

К концу дня Груня уже знала всё что произошло с её сыном, даже рассказ рыбаков был преподнесён ей чуть ли не в лицах. Услышав такие новости, она очень забеспокоилась о сыне: ходила из угла в угол, даже не представляя что случилось с Ваней и почему он так повёл себя явно произошло что то из ряда вон. За окнами темнело а сына всё не было и Груня совсем переполошились: она уже представляла сына лежащего где то в канаве или на камнях всего в крови. Груня уже собиралась выходить из дома, когда Ваня наконец вернулся домой. Виду него был ужасающий: он дрожал, как осиновый лист, рубашка пыльная в зелёных разводах.
Когда Груня прикоснулась к спине сына, помогая ему снять рубашку, он вздрогнул, как от удара током. На его спине алела тонкая полоса от явного удара чем-то тонким, но рубец не только пылал краской, он набух, и словно пульсировал болью.
Груня помазала рубец мазью, которую в своё время ей дала знахарка: мышцы на спине были словно каменные и боль от удара не утихла а сына продолжала бить мелкая дрожь которая не прошла даже после того, как Груня обняла своего бедного мальчика,  жалея и успокаивая его.
Было ясно что без помощи знахарки тут не обойтись. Но идти к ней было уже поздно: благополучно по камням и буеракам к её домику на опушке леса благополучно не добраться, а ломать ноги или шею в планы Груни не входило, и  она отложила их поход на завтра.
Чтобы не тревожить и без того  расстроенного сына Груня не стала спрашивать его, что случилось — сама уже догадалась обо всём. Не понимала только того, зачем сын потащил к дому тёти Любы их самого большого красного петуха? Но промолчала, опасаясь что её вопросы причинят сыну ещё большую боль. Она накрыла на стол покормила сына и, уложив на кровать, успокаивала, читая молитву матери, которой её научила тётя Глаша. Это неожиданно помогло и Ваня вскоре уснул — только после этого пошла спать сама.
Утром умывшись и позавтракав мать с сыном пошли к знахарке, которая уже ждала их поглядывая в окно. Совсем недавно она проводила первых своих посетителей — тётю Любу с внучкой Танечкой, которой она выливала сильный испуг, и теперь ждала Груню с сыном — которые уже показались на дороге. Взглянув в лица Груни и сына она сразу всё поняла в каком напряжении находятся оба и сразу пригласила их пройти в горницу.
Глафира положила руку на голову парнишке и зашептала молитву, которая помогала именно этому её пациенту. Потом начала процесс выливания испуга: что испуг был таким же сильным как и у внучки тёти Любы Глафира не только видела, но и чувствовала. На воде был всё тот же порозовевший петух и рука с хворостиной.
-Сама смотри Груня — обратилась знахарка к матери парнишки: вылился красный петух и женская рука с хворостиной. Женщина не хотела напугать твоего сына — она просто отгоняла от окна твоего сына с петухом, который очень напугал её внучку. А то, что потом кричал Ваня, когда убегал от окна — это не его слова — это слова взрослого человека, который ненавидит тётю Любу, и со злости готов на любые действия. Это женщина — так ведь? Которая говорила, что тётя Люба плохой человек и Ваня поверил в это, ведь он ещё не умеет разбираться в таких, как она людях, и не может отличить ложь от правды. Этому учить его придётся тебе Груня — учить долго и терпеливо. Сама понимаешь — больше некому.
-Глафира Ивановна — обратилась к ней Груня —  я хотела посоветоваться с вами.
Глафира уложила Ваню на лавке под образами и позвала  за собой Груню жестом.
Усадила её за стол, налила отвара, сказала, видя что женщина очень волнуется:
-Глотни — успокойся и расскажи что тебя так волнует.
Груня так и сделала — глотнула отвара и начала говорить:
-Глафира Ивановна вы хорошо знаете как к Ване относятся в селе а после вчерашнего это отношение будет ещё хуже. Его и так и в дело и без дела называют дурачком, а он нервничает и переживает — после чего ему становится хуже. Как  нам теперь жить здесь — я даже не представляю.
-Твои опасения Груня мне понятны: жить в селе вам теперь будет ещё труднее — лучше бы переехать на новое место — туда где вашу историю не знает никто и никто не станет упрекать Ваню в том, в чём он совсем не виноват.
-Переехать? - воскликнула Груня. - Куда? У нас С Ваней  ни одного родного человека кроме брата Николая нет. Но с ним рядом живёт та самая женщина о которой вы говорили, что именно она виновата в том что Ваня кричал о тёте Любе.  Коля конечно не откажется принять нас, но я опасаюсь что сын не будет там в безопасности: Евдоха — его жена, очень не выдержана на язык и может в любую минуту наговорить такое, что Ваня снова сорвётся.
-Ты не зря опасаешься, Груня: к брату вам переезжать нельзя — лучше в другое место, куда он сможет приезжать к вам, если потребуется помочь.
-Куда же? - не смогла придумать Груня.
-Например в Добринку — посоветовала знахарка. - Наши колхозники нередко бывают там по делам — значит и Николай сможет бывать у вас, не вызывая у жены подозрений.
-Не даром односельчане считают вас, Глафира Ивановна, самой мудрой женщиной! - восхитилась Груня. - Я всё больше убеждаюсь, что это так. Это будет самый лучший выход в нашем положении — тем более в районе у брата есть друг, который занимает в администрации района большой пост, и возможно сможет помочь нам с жильём и работой.
-Вот видишь Груня ты и без моего совета нашла правильный выход — отреагировала знахарка. -Теперь останется только поговорить обо всём с братом и всё у вас получится — я уверена.
-Я бы тоже хотела в это верить — ответила Груня — Кажется я бы всё отдала только бы моего сына оставили в покое, чтобы вновь не пришлось проходить с ним то, через что мы прошли 12 лет тому назад. Я тогда думала, что схожу с ума вместе с Ванечкой.
Возвращаясь от знахарки домой Груня внимательно смотрела по сторонам и, заметив впереди односельчан, обходила их стороной, опасаясь что кто то из них начнёт обижать сына — она не выдержит и бросится на его защиту, готовая если что, даже зубами грызть обидчика, лишь бы защитить ни в чём не повинного сына.
До дома добрались благополучно — без происшествий и Груня с облегчением вздохнула, понимая, что ничего другого им не остаётся, как уехать из села — иначе добром это не закончится.
Поужинали почти молча: мать дала возможность сыну успокоится после похода к знахарке.
После ужина умыла сына святой водой с нашептанной на неё молитвой, полученной от знахарки, и Ваня спокойно и быстро заснул.
На следующий день она уже начала подготавливать самые необходимые для переезда вещи — стирала одежду и постельное бельё чистила и приводила в порядок посуду складывая в разные коробки подготавливала подходящую обувь — пока на новые вещи и обувку средств у них не было придётся старую обувь привести в порядок и постараться беречь — пока не устроится на подходящую работу и не заработает денег на новые вещи.
Ваня смотрел на мать явно не понимая что она делает и зачем. Груня понимала что должна объяснить что они должны уехать из села в другое место где их никто не знает и не будет обижать. Объяснить так чтобы сын всё понял и сам захотел переехать. Но Ване поначалу это не понравилось: здесь у него впервые в жизни появился друг а на новом месте нет никаких друзей и ему не с кем будет играть. Груня пообещала сыну что на новом месте у него будет много друзей — они вместе постараются чтобы их было много: они будут приходить к ним в гости играть в разные игры а ещё они будут учится вместе с Груней читать писать и считать чтобы как все другие ребята его возраста знать всё то же что знают они. Этим она и заинтересовала сына — Ваня хотел быть таким же как все чтобы никто не мог сказать что он ничего не знает что он — дурачок.
И теперь Ваня с готовностью помогал матери: чистил, убирал, носил воду и  Груня как могла поощряла сына: говорила ему спасибо, гладила по голове, радовалась тому, какой у неё взрослый, какой хороший помощник — радовался и Ваня ему, как и всякому ребёнку, нравилось когда его хвалили, и совсем не нравилось когда ругали или кричали на него.
Когда в комнате уже образовалась целая гора коробок Груня уже знала что дороги назад у них с сыном нет. Осталось только дождаться приезда Николая понятно объяснить сложившиеся обстоятельства ему и попросить помощи.
Брат должен был приехать только в конце апреля, когда они с женой в очередной раз поедут на приём к врачу в женскую консультацию. Груня знала, что у Евдохи проблемы, и её могут положить в больницу на сохранение. Но может быть это и к лучшему: у Коли будут развязаны руки и он сможет заниматься ими не боясь, что жена снова что то кому нибудь скажет и произойдёт очередная неприятность. А за то время, пока она будет лежать в больнице, они уже успеют переехать, и Евдоха не сможет им помешать. Не будет знать она куда и зачем переехали Груня с сыном — и другие ничего не узнают — брат их не выдаст, а Груня  никому ничего не скажет даже под страхом смерти.
Осталось только дождаться Николая. Всё это время Груня каждый день разговаривала с сыном подготавливала его к новому месту к тому что он больше никогда не станет хулиганить как здесь: не будет гонять по улице домашнюю птицу, не станет преследовать девушек, не будет подглядывать за ними, чтобы его никто не посчитал плохим парнишкой, и Ваня, как показалось ей, понял всё и обещал хорошо себя вести на новом месте. Она будет делать всё чтобы у Вани как можно меньше было свободного времени на глупости — будет заниматься с ним, учить его и учится сама Чтобы закончить вместе с сыном хотя бы семь классов, а потом поступить на какие нибудь курсы, чтобы приобрести специальность . Если и у сына будет специальность то никто не посмеет назвать его дурачком. Груня понимала что планы эти выполнить не так просто — для этого нужно много сил и много времени, но она упрямая, и если что решит — кровь из носа выполнит — лишь бы сын не подвёл, ведь здоровье у него не слишком хорошее. Вот поэтому она и настраивала Ваню уже сейчас на то ,что им предстоит много и упорно работать. Лишь бы никто им не помешал а уж Груня сделает для сына всё что может и даже то чего не может ведь она не учитель — только мама.



       Продолжение следует: