ЧЕРЕЗ ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ
К.М.С.
5. «Бывают тихие минуты…»
Бывают тихие минуты:
Узор морозный на стекле;
Мечта невольно льнет к чему-то,
Скучая в комнатном тепле…
И вдруг – туман сырого сада,
Железный мост через ручей,
Вся в розах серая ограда,
И синий, синий плен очей…
О чем-то шепчущие струи,
Кружащаяся голова…
Твои, хохлушка, поцелуи,
Твои гортанные слова…
Июнь 1909
Предыдущее стихотворение было прямым обращением к К.М.С.:
«Синеокая, бог тебя создал такой
…
И в глубокую глаз синеву
Погружаюсь опять наяву».
А теперь:
Узор морозный на стекле;
Мечта невольно льнет к чему-то,
Кажется, намечалось, что исходное – должно бы быть ответом на предыдущее, взглядом с другой стороны. То есть, это у «первой любовницы» «бывают тихие минуты», когда на неё вдруг накатывают воспоминания.
Вот первоначальный набросок:
А.А. Блок. «Полное собрании сочинений и писем в двадцати томах. ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ»:
«
Черновой набросок в ЗК26 (ЧН ЗК26 ) [Записная книжка №26]
Все памятно – деревья сада,
И серый вечер
Вся в розах серая ограда
Железный мост над ручейком
О чем-то шепчущие струи,
Кружащаяся голова
Твои, [хохлушка] поцелуи (4)
(4) – Было: «Твои, мой милый, поцелуи»
»
То есть ему мечталось, чтоб хоть эта женщина, жена чужого мужа, вспоминала его с нежностью, чтоб хотя бы она:
«… Ты обо мне, быть может, грезишь в эти
Часы.
1 августа 1908»
А может, поэт, как раз вспомнив давнее стихотворение, нахмурился на очередное пересечение образов, пересечение посвящений и изменил ракурс исходного. А что при словах: «Мечта невольно льнет к чему-то, // Скучая в комнатном тепле» – больше представляется истомлённая дама, чем тоскующий поэт… Ну что ж… Все мы порою как дети – часто смеёмся и плачем.
Из Примечаний к данному стихотворению в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока:
«
– «вдруг – туман большого сада ...» и след. – Вероятно, навеяно воспоминаниями о королевском саде во Фридберге. Описание этого сада с мостом через ров и розами вдоль стены см. в письме Блока к Л.Д. Менделеевой 24 июня 1903 г., а также в прозаическом наброске "Девушка розовой двери" (10 июля 1903) и в статье "Девушка розовой калитки и муравьиный царь" (1906) .
[
письмо Блока к Л.Д. Менделеевой 24 июня 1903. (из Бэд Наугейма за месяц до свадьбы):
«Сквозь маленькую дверку можно пройти в королевский (или герцогский) сад. Там-то я и застрял. Сад небольшой и разбит совсем особенно – вверху и внизу. Кругом – верхняя дорожка на высоты стенных зубцов, а в середине – глубокая лощина с дорожками и старыми деревьями, увитыми плющом.
Сначала идешь, будто, крадешься, по узкой дорожке вдоль стены, там темно и холодно понурым розам и георгинам. Потом – поворот – и внезапный вид на огромную Гессенскую равнину, на обилие земных соков и культурных ухищрений немцев. Под стеной (весь сад на стенах) бежит железная дорога. Дальше – все оттенки дали – от ярко-зеленого до туманно-синего, на горизонтах – горы.
У самого края стены – выступы и беседки из деревьев, и последняя, как венец сада, угрюмая, высокая, почти ужасная, выстроенная из толстых неочищенных древесных стволов – серых и узловатых, точно умерших только тогда, когда уже образовалась из них стена. И в беседке – такие же громадные кресла и стол, на которых подобало бы сидеть трехаршинному сюзерену с толстоногим позолоченным кубком.
Это не все еще. Главное, меня поразила и как-то уколола одна аллея из стриженых лип, образующих длинную, сплошь замкнутую вверху галерею. И среди лета – настоящая осень, вся аллея шумит от желтого листа под ногой. С одного боку – обрыв в среднюю лощину, плющ завил стволы сплошь. С другого – мелькает вид на равнину, но чаще кажется, что все кончается сейчас же за обрывом стены, заросшей кустами. Кое-где ютятся холеные холодные розы, опять розы и георгины, усталые от ветра и здешней осени.
Если выбрать минуту полного одиночества и взглянуть вдоль аллеи (она прямая, французского типа), – все ждешь узорного пажа, который бежит шаловливо, вприпрыжку, и напрасно разыскивает «ее и его» — местную владелицу замка и заезжего остроумного рыцаря (остроумного, когда ему удалось наконец стащить доспехи). Где они? Не разберешь, не поймет и тот, кто знает сад, кто сам провел здесь ночь с возлюбленной.
Такой уют, несмотря на угрюмость стен, весь сад пропащий (оттого, что там можно пропасть и, надеюсь, не раз пропадали легкомысленно-нарядные пары. А старый граф качал только головой, а поделать ничего не мог, – да и не хотел).
И на долю пажей кое-что перепадало, наверное (хоть бы поцелуй короткий и томный, чтобы зажать рот красивому мальчишке), и «наперсницам» бросали кошельки. Все было просто и страстно-интимно, потому что за стеной кончалась жизнь – и начиналась только в следующем таком же замке, непременно вокруг башни, не переходя за границу стен, на равнину. Как заскрипят ворота и гости уедут, все опять тихо.»
Вот так он писал невесте средневековые фантазии, а сам… Сам опять, опять, опять не мог выбросить из головы:
… туман сырого сада,
Железный мост через ручей,
Вся в розах серая ограда,
И синий, синий плен очей…
]
»