Евгений Хвалей
ПРИНЦЕССА ТУСОВКИ
Перевод с белорусского
М.Прокоп
***
В школе начали открываться специализированные классы с углубленным изучением одного из предметов. Начиналось всё обычно на седьмом году обучения. Несколько параллельных классов объединялись в один. По собственному желанию учащиеся, имевшие способности к той или иной дисциплине, записывались в специализированный класс. Это не было простой процедурой, как и любая из тех, что привносит в повседневную жизнь какие-то перемены. В целом, начиная с седьмого класса, решалась дальнейшая судьба ученика. Именно поэтому и учащиеся, и родители, и учителя подходили очень ответственно к выбору, всё взвешивали, много думали. Переход учеников из базовых в специализированный класс ломал устоявшуюся структуру самого коллектива: обычно уходили лучшие, а оставались те, что послабее. Особенно были обеспокоены этой проблемой классные руководители. Кто же хочет прощаться с лучшими учениками?!
Когда Антонина Фёдоровна узнала, что Вероника Рогозина переходит в специализированный математический седьмой «С» класс, то не на шутку разволновалась. Класс получал своё название по первой букве слова «специализированный». Вместе с Вероникой покидали седьмой «Е» ещё восемь учеников, в том числе и Вадим Цеханович. Класс терял едва ли не самых крепких учащихся. Эта «девятка» училась почти без троек. А Вероника была круглой отличницей.
На перемене Антонина Фёдоровна решила поговорить с Рогозиной. Они зашли в свободный кабинет и закрылись. Сели по обе стороны стола.
— Скажи, пожалуйста, Вероника, ты всё обдумала и взвесила? Всё-таки переходишь в седьмой «С»?
— Да, Антонина Фёдоровна…
— И мама поддержала?
— Мама, конечно, не хотела, чтобы я прощалась со своей мечтой… Вы же знаете, я с первого класса занималась в детской драматической студии на телевидении.
— Я не просто знаю… Я следила за тобой, за каждым твоим шагом. И знаю мамино мнение касательно твоего увлечения. Она верила, что из тебя может получиться актриса… Поэтому я и спросила про маму…
— Я мечтала поступить в театральный институт, да и сейчас не перестаю об этом думать, но…
— Почему ты так внезапно решила идти в «математический»? В чём причина? Мне, как математику, разумеется, приятно твоё решение…
После некоторой паузы Антонина Фёдоровна продолжила:
— Ты сказала «но»… Что скрывается за ним? Признайся! От этого «но» зависит твоя дальнейшая судьба? Классная и ученица смотрели друг другу в глаза. И Вероника не выдержала:
— Есть у меня, Антонина Фёдоровна, одна тайна. Никому её не открыла бы… Я даже с мамой не поделилась, хотя она, видно, догадывается. А Вам признаюсь: причина кроется в Вадиме. Я боюсь его потерять, боюсь отойти от него даже на шаг…
Весёлый и острый на язык Вадим Цеханович и на уроках, и на переменах был всегда в центре внимания. На занятиях он мог спокойно встать и заявить учителям, что те что-то неверно сказали. Например, неправильно растолковали параграф по истории, доказали теорему или обосновали закон… И хотя учитель был уверен в правильности своих слов, всё же сомнение закрадывалось. Педагогу приходилось проверять ещё раз себя, писать на доске, повернувшись спиной к классу… А Вадим тем временем развлекал сверстников, которые начинали потихоньку хихикать. На перемене парень любил пошутить над своими одноклассниками.
— Последнего урока не будет! — сломя голову, влетал в класс Вадим, предварительно заглянув в учительскую. Туда он часто заходил без имеющейся на то причины: просто поздороваться с учителями, за что те называли его «визитёром». Нередко кто-нибудь из учителей, придя на урок в класс, говорил: «Добрый день всем, кроме Цехановича. Он уже успел поздороваться…»
— Ур-а-а! Физики не будет!.. — кричали после оповещения Вадимом довольные мальчишки и девчонки, особенно двоечники и троечники.
Тогда Вадим, копируя преподавателя физики Аллу Степановну, медленно окидывал взором класс, делал строгое выражение лица и её голосом произносил:
— Так, понятно, кто сегодня не готов к уроку физики...
Затем он быстренько принимался считать, указывая пальцем в каждого с радостью клюнувшего на его крючок:
— Карпук — раз, Королёв — два, Гарносько — три...
Те с кулаками бросались на Вадима, гнались за ним. Но, выбежав в коридор, тут же останавливались, потому что знали, что Вадим положит их по одному, как на тренировке на борцовском ковре соперников. Цеханович занимался в секции борьбы.
Ещё с четвёртого класса Вадима знали как хорошего певца и гитариста. Пел он обычно песни Владимира Высоцкого. И голос у него был немного похож на голос известного барда: баритонистый, хрипловатый. Особенно нравилась Вадиму песня про жирафа. «Жираф большой, ему видней...» — едва не завывал он на этих словах.
Как и все его одногодки, Вадим потом «заболел» рок-музыкой. С другом-одноклассником Максимом Лобаном они даже создали свой дуэт и назвали «Модерн токинг-2». Группа «Модерн токинг» на тот момент была едва ли не самой популярной в мире. Разумеется, смешно было наблюдать, как Вадим и Максим стремились перенять манеру исполнения Дитера Болена и Томаса Андерса, исполняя их песни на английском языке. Много раз парни прокручивали на магнитофоне кассету с записью «Модерн токинг», переписывали тексты песен на бумагу, затем всё учили на память и репетировали под гитару, встретившись у кого-нибудь дома.
В шестом классе под конец учебного года они даже выступили перед родителями одноклассников. По традиции ученики готовили концерт. Вадим и Максим попросили включить и их в состав концертной программы со своим «Модерн токинг-2». Антонина Фёдоровна хотела сначала запретить петь на иностранном языке песни непонятно какого содержания, но после того как класс потребовал, чтобы Цеханович и Лобан выступили, классному руководителю пришлось пойти на уступки. И зря, потому что позже она об этом пожалела...
Продолжение следует
http://proza.ru/2023/07/25/1363