Глава 14. Хапун.
С высокого обрыва открывались просторы реки, куда влился сегодня под вечер наш ручей, и о которой я уже почти перестал мечтать. Все-таки карты не подвели, а если еще добавить к ним моих добровольных помощников – Солнце и звезды, то выходило, что это и есть Хапун. Тот самый приток, на котором обитала семья старых эвенков, и к которым однажды забросила меня судьба. Мне помнилось, что река была сплошь усеяна галькой по берегам, а глубина местами не превышала и метра. Осталось только спуститься с крутого берега и наслаждаться движением по этим мелким берегам. Лысуха первой ступила на спадающую вниз россыпь, а мне, как не столь бывалому наезднику, пришлось лишь довериться ее жизненному опыту. Уже в который раз восхищался ее сноровкой и опытом поведения в лесу и у воды, не переставая задумываться о том, что прошлый ее хозяин был мне совсем подстать. Альфа сначала убежала вдоль обрыва вперед, и теперь кубарем катилась вниз, собираясь стать единственной правительницей нового водного потока. Огонек же, после некоторого раздумья, последовал примеру своих старших товарищей, и краем глаза мне довелось наблюдать, как он умудрился часть пути преодолеть на своей заднице. Долгожданная открытая вода и ровный берег, покрытый мелкой галькой вперемежку с песком, значили для нас больше, чем добрая добыча или сочная кормежка. И река должна случиться тем направлением, которому мы уже не принесем свои, почти истраченные, усилия.
До слияния с Нижней Тунгуской оставалось еще не менее сотни километров. Так говорили мне карты. Это почти два дня пути по ровным песчаным плесам, с питьем из реки, и разнотравьем по берегам. Для лошадей – настоящий рай, для нас с Альфой – борьба за выживание, ибо ни я, ни собака, не славились рыбацким искусством, а рыбы наблюдалось здесь в изобилии. На зоне семь раз в неделю случался рыбный день, а мясо перепадало два раза в году – на девятое мая, да на день милиции, и то в виде мослов да ребер. Поэтому, ни смотреть на рыбу, ни тем более пихать в рот, я не практиковал какой год кряду. Первым рыбаком случился Огонек, когда ступил с обрыва утолить жажду и свое юношеское любопытство. Я не сразу сообразил, что с ним случилось, но от боли он начал вертеть своей мордой, и уж было собрался взбираться восвояси. Отпустив на свободу Лысуху, уставился на заводь, так испугавшую жеребенка: она кишела громадными рыбинами, вооруженными колючими плавниками, о которые, видимо, и наколол свою пипку Огонек. Я ухватил первую встречную за хвост и бросил на берег. Такой водной твари еще не видывал – под полметра длиною, с красными боками и пугающим крючковатым носом. Альфе на развлечение! Но и ее ждало разочарование. Получив тоже хвостом по морде, пес отскочил на безопасное расстояние, и теперь оглашал окрестности своим лаем. Вспомнился вдруг рассказ Владимира Ивановича, как однажды он наблюдал за кормежкой медведей на лосося в одном из притоков Нижней Тунгуски. Может и это лосось? А раз так, то и косолапые могут случиться.
Место для ночлега определил за изгибом реки, открывшемся нам на первых же шагах вдоль новых берегов. Сверху все еще подступала обрывистая стена, уходящая на многие метры, а у воды возвышалась чистая от речного мусора песчаная дюна. Обстрогал и вбил в песок пару кольев, чтобы привязать лошадей, и приступил к обустройству лагеря. Как давно не пребывал на таких открытых местах! Даже и вспомнить не мог, может быть, когда сплавлялись однажды с Владимиром Ивановичем по реке? Два года прошло с тех пор. В кипящую воду бросил последнюю горсть крупы и грудку зайца, подстреленного накануне. Нам с Альфой будет достаточно, а вот лошадей завтра чуть свет придется тащить наверх. Что делать с образовавшейся рыбалкой – даже и не помышлял, может быть с утра поджарить на пробу пару кусков на камнях? По глазам Альфы нетрудно определить, что голодная. В такие минуты лежит и смотрит на меня вопросительно. Сегодня не кормил еще, да и сам ограничился с утра горстью ягод и слабым отваром. На берегу, в отличие от тайги, всяких звуков пребывает в избытке, да вот и мы еще внесли свое обновление. Лысуха уж что-то расфыркалась, а ее отпрыск все норовил куда –то податься подальше из этих мест, и теребил копытами гальку. Река тихо и мирно несет свои воды. Огонь от костра угасающим отражением долетел до другого берега, где над холмами зарождается молодая луна, которая добавит вскоре еще красок в наше пребывание. Спать не хотелось. Накормив Альфу, пошел к берегу. Завтра вряд ли рано соберемся отсюда. Нужно бы искупать лошадей, да дать им пару часов на кормежку, а сам пока, с божьей милостью, устрою себе рыбный день.
Все почти так и случилось, за исключением явления визитеров в лице парочки молодых медведей. Я еще с обрыва приметил их на противоположном берегу, спокойно бредущих вниз по течению. Лошади паслись в отдалении, и не могли наблюдать то, что происходило внизу. Альфа было ступила в воду для приличия, но, даже не издав голоса, стояла и смотрела на приближающихся представителей местной фауны. Все оружие было внизу у палатки, и я явно проигрывал утренним гостям. Если вдруг надумают перейти воду, то успею лишь добежать до палатки, и не более. Пока предавался нежданным размышлениям, Альфа прыгнула в воду и поплыла по течению в направлении противоположного берега. Преодолев с десяток метров, выбралась на мель и теперь во всю силу разразилась своим лаем. Это был шанс, и я кубарем скатился вниз. До палатки чуть меньше, чем ширина реки, и я не остался незамеченным. Медведи остановились, и после небольшой паузы неспеша направились в нашу сторону. Схватив вертикалку и мешок с карабином, я поспешил обратно. В тот момент, когда взобрался на обрыв, они уже выходили из воды, не обращая никакого внимания на собаку. Казалось, что их привлекали только запахи, идущие от котелка и железной миски, в которой остывала поджаренная на углях рыба. Пофыркивая, они приступили к трапезе, и пару минут спустя, опрокинув котелок на угли, направились к палатке. Первый залез полностью, и спустя мгновение палатка содрогнулась в невероятной тряске. Медведь выскочил наружу и бросился бежать по воде в обратную сторону. Второй последовал за ним, и вскоре любознательная парочка исчезла за изгибом реки, а я в прострации попытался глазами отыскать Альфу.
Лишь к полудню мы двинулись вниз по реке. Лошади напоены и накормлены, да и мы с Альфой слегка закусили тем, что осталось от утренней поверки. Если мой организм быстро пришел в равновесие после встречи с медведями, то Альфа еще долго кружила вокруг, порываясь доказать свое участие в моих глазах. Это был второй уже случай, когда столкнулся безоружным с медведями и, как и в прошлый раз, стороны разошлись с миром. Река и впрямь была мелкой, открытой для нашего движения, и все еще наполненная стаями красных рыбин. Мы спускались вниз по течению, а они шли и шли нам навстречу, совсем не обращая внимания на представителей другого класса земноводных. Вертикалку дулом вниз подвесил у лошади под холкой, а заряженный карабин удерживал поперек седла. Каждый раз, появляясь на ровном и далеком течении, прикладывался к биноклю и подолгу всматривался в очертания меняющихся берегов. Обрывы вскоре остались позади, а гладкие холмы с редколесьем и каменными вкраплениями окружали теперь вялотекущие воды, и казалось, что ни человеку, ни его спутникам, на всем окружении не угрожают уже подстерегающие опасности.