Странная эта вещь – человеческая память! (автобиографичное)
Странная эта вещь – человеческая память! То она возносит нас на небеса, то ввергает в полное уныние. Иногда совсем незначительной деталью из прошедших событий нашей жизни может поменять настроение в ту или иную сторону. Вот и со мной память выделывает такие кренделя, что просто диву даёшся, в каких закоулках она откапывает эти мелочи, и по какому признаку раскладывает их на своих полках – не знаю.
Вот и сейчас вдруг вспомнилась школа, 9 класс, последняя четверть и он старый, школьный друг Витька. Учился я далеко от дома в спецшколе – интернате, где среди прочих учеников, было и несколько инвалидов!
С Витькой мы сидели за одной партой около трёх лет, и вполне естественно, что успели крепко подружиться. Ходить он не мог, передвигался только на коляске, но это для меня ничего не значило.
Всё было, как в обычных школах, мы ругались, мирились, списывали друг у друга, частенько получая за это четвёрку на двоих. Всё изменилось в тот день, когда я случайно подслушал в учительской разговор нашего завуча и директора школы. Они обсуждали вопрос, кому из учеников 9 класса рекомендовать продолжить учиться дальше, а для кого дальнейшее образование ни к чему по разным причинам. В этот день я впервые услышал слово «Дом престарелых», и оно относилось к моему другу Витьке. Оказывается, в школе был такой порядок: Тех, кто не мог сам за собой ухаживать, и у кого не было родных, которые могли бы их забрать домой, определяли туда. У Витьки была одна старенькая мама, жившая в глухом селе. Она при всём своём желанье не смогла бы за ним смотреть, поднимать с постели в коляску и обратно, усаживать на унитаз, которого никогда и не у кого на селе небыло и т.д. А я всё никак не мог понять, какой «Дом престарелых» ведь ему нет ещё и восемнадцати лет?
Эту последнюю четверть девятого класса мне не забыть! Рассказать другу о той участи, которая его ждёт, у меня не хватило духу, поделиться ею было не с кем, а вдруг о своей дальнейшей судьбе станет известно Витьке? Нет уж! Пусть как можно дольше не будет знать об этом. Мы ещё больше сблизились. Я разрешал ему брать мои самые лучшие ручки, бессовестно списывать при каждом удобном случае, занимать большую часть парты и прочие мелочи, из которых и состоит школьная пора. Сперва я считал месяцы, потом недели и вот уже последний экзамен позади. Наступила пора разъезжаться, и только перед самым моим отъездом Витька протянул мне бумажку, на которой был написан какой-то адрес. Стараясь не смотреть мне в глаза, он еле слышно сказал: теперь я буду жить там, если сможешь, как-нибудь проведай.
Оказывается, он давно уже знал о том, что его ждёт впереди, но ничем не выдал себя. До сих пор поражаюсь его силе духа. Я, конечно, пообещал ему навестить его на следующий год, но после летних каникул всё это как - то забылось, пока однажды наш классный руководитель не сообщила, что недавно звонил наш бывший ученик Витя и передавал всем горячий привет. Как мне было стыдно! В первое же воскресенье я и двое моих школьных товарищей, тайком от всех поехали к нему в гости. Деньги у меня всегда водились, мама часто посылала переводы, поэтому, купив торт и какие-то пироженные, мы сели в рейсовый автобус и через сорок минут были на месте. Серый, двухэтажный дом встретил нас безмолвной тишиной. Внутри отовсюду веяло каким – то мертвенным спокойствием. Время как бут-то остановилось, да и впрямь обитателям некуда было спешить!
Вдоль стен были приспособлены перила, держась за которые мимо нас, как приведенья проплыли несколько старушек. Нам стало как-то не по себе. К счастью, весть о том, что к кому-то приехали ребята на костылях, быстро разлетелась по всему дому престарелых. И вот, наконец, я увидел, как по длинному коридору в сопровождении незнакомого мужчины, который тоже прихрамывал в той же самой коляске, которую я знал, как облупленную появился Витька. Что-то совсем не уловимое изменилось в его лице, а так всё такой же, только по щекам текли две слезинки! Проклиная себя самыми последними словами, я крепко обнял его, что-то невнятно бормоча ему в ухо. Он с робкой надеждой спросил: «Надолго ли я, и может ли он пригласить нас к нему в палату?» Мы все дружно втроем закивали головой, и неспеша пошли по коридору, сквозь строй открывающихся дверей, из которых выглядывали седые как лунь головы стариков. И перед каждой из этих дверей Витька говорил с нескрываемой гордостью: «Друзья приехали, проведать!» В палате в месте с ним жили ещё четверо мужчин разного возраста.
Красочный торт и пироженное, в казённой обстановке выглядели, как послание с другой планеты. После дежурных вопросов, как дела, как здоровье наступила неловкая пауза, которая с каждой секундой стала давить на мои мозги со страшной силой. Вдруг мы заметили, что они стали шушукаться, доставая из карманов мелочь и смятые рубли. Оказывается, Витька решил отметить наш приезд, послав гонца за выпивкой. В кармане у меня было около двенадцати рублей, которые я сразу же отдал в общий котёл. Все заметно повеселели, и тут Витька предложил отметить это дело на женской половине у Нины. В последствии оказалось, что мысль была просто гениальной. Торт пришлось отдать дежурящим медсёстрам, чтоб они закрыли глаза на предстоящую гулянку. Никто от этого не расстроился.
На женской половине было намного уютней. В комнате, куда нас привели, на столе лежала кружевная скатерть, а на стенах висели горшки с цветами. Женщин было трое, одна из них полулежала в постели. Именно её звали Нина. У изголовья стояла гитара с красным бантом. По тому, как по-хозяйски себя вели мужчины, было видно, что они здесь частые гости. Наконец-то пригодились и трубочки с кремом, которые мы с облегчением сплавили к ним в тумбочку под робкие женские протесты. В моей голове кроме имени Нина, другие не сохранились. Наконец пришёл посланный нами гонец с сумкой, в которой: весело звенели бутылки с вином, наверно, потому что оно было дешевле, и вкусно пахло колбасой. Женщины быстро вдвоем накрыли на стол. Аккуратно нарезали колбасу, открыли консервы с сайрой, достали стаканы и пригласили всех за стол, который предварительно придвинули к Нининой кровати, так как она не встала, сославшись на недомогание.
Как в последствии оказалось, она и не смогла бы этого сделать, так как у неё был сломан позвоночник. На трассе Ростов – Таганрог их новенький жигулёнок протаранил в лоб пьяный водитель МАЗА. Погиб её муж, её мать и младший брат. Так в один миг, она стала круглой сиротой, за которой некому было ухаживать. Родители мужа, только однажды пришли к ней в больницу и бесследно пропали. На её внешности я хотел бы остановиться подробней. На вид ей было около 27 лет, красивые, грустные глаза были в пол лица, на плечо свешивалась толстая, в руку толщиной коса каштановых волос. В тот момент она казалась мне самой красивой женщиной, которую я когда-либо встречал. Наконец все уселись за стол, а так как стульев всем не хватало, меня посадили на кровать рядом с Ниной. Вы когда-нибудь пытались повеселиться в таких условиях? Никому не пожелаю испытать тех чувств, которые бушевали в моей душе а, судя по лицам моих товарищей, у них состояние было не лучшим. За что поднимать стаканы? За здоровье, которого нет, или за перемену в судьбе? Всё звучит фальшиво.
Но постепенно, вино стало всем развязывать языки, зазвучали шутки, весёлый смех и настроение у нас поменялось. Старый бабиновый магнитофон «Иней» надрывался до тех пор, пока Нина не взяла в руки гитару. Господи, как она пела! У неё был сильный, слегка низкий голос, который ей очень подходил. К тому времени я уже пел в школьном ансамбле, а вино добавило мне необычную смелость, и я стал ей подпевать. Она очень этому обрадовалась, и с этого момента стала как-то по-особенному смотреть на меня. Потом, став, взрослей, я часто ощущал на себе эти женские, заинтересованные взгляды, но тогда, новизна ощущений заставила бурлить вулканом мою кровь! А что вы хотите 19 лет.
Витька подначивал меня выпить на брудершафт с соседкой. Я всячески отмахивался от этого предложения, пока Нина сама не переплела наши руки, отступать было некуда. Выпив, она смело обхватила мою шею и поцеловала. Минуты две, я смутно представлял себе, где я нахожусь, и что происходит вокруг. Как сейчас вспоминаю её губы. Они были мягкими, податливыми и пахли ягодами. Так, благодаря Витьке я впервые узнал вкус настоящего поцелуя. И вообще в его характере появилась какая-то безудержность и лихое отчаянье. Всем было видно, что мой школьный дружок был уже совершенно пьян, но всё равно, всякий раз тянулся к стакану с вином, хотя ему уже давно не наливали. Наконец он вконец ослабел и притих, уронив голову на грудь. Было принято решение отвезти его в палату, а так как его новые товарищи были не в лучшей форме, моим друзьям пришлось сопровождать и их. Женщины быстро собрали немудрёную посуду и отправились её мыть.
Мы остались с Ниной вдвоём. Я почему-то избегал смотреть на неё. Вдруг она спросила меня: «Тебе понравилось?», и через пару секунд добавила: у нас?
Я поднял голову, наши глаза встретились и…Дальше всё было как в тумане. Она привлекла меня к себе, и мы стали целоваться. Сколько времени это продолжалось я не помню. Помню только, что похвалил себя за то, что догадался утром побриться. В голове стоял непонятный звон. Смутно соображая происходящее, я прижался головой к её груди. Меня накрыла волной необъяснимой теплоты, и я впервые в жизни услыхал женский стон блаженства. А она вдруг стала торопливо шептать мне, чтобы я ни чего плохого о ней не думал. Она не такая доступная, чтобы со всеми, просто я ей очень понравился, а она ещё слишком молода, чтобы не хотеть мужской ласки, не смотря на её нынешнее положение. Неожиданно, она резким движением откинула прочь одеяло, и моему взору предстало незабываёмое зрелище.
Под тонким, ажурным пеньюаром соблазнительно угадывалась
удивительная фигура прекрасной женщины. Болезнь ещё ни как себя не проявила по отношению к нему. Стройные, белые ноги, оттенённые салатовой комбинацией, увлекли меня как магнит. Вот уже мелькнуло запретно розовое нижнее бельё, я обнял её за бёдра и тут в комнату вернулись не кстати пришедшие женщины. Нина быстрым движением запахнула одеяло и отодвинулась от меня. Всё было кончено. Взглянув ей в лицо, я увидел, что, хоть глаза её ещё продолжали гореть огнём желания, на лице уже была надета маска спокойствия и даже какой-то опустошённости.
Случайно взглянув на часы, я с удивленьем вдруг заметил, что, по крайней мере, около получаса мы были в комнате одни. Время пролетело как один миг. Был уже седьмой час вечера, я безнадёжно опаздывал вернуться в школу в срок, но меня это почему-то не волновало! И только вернувшиеся товарищи смогли меня заставить, покинуть эту комнату.
Поцеловавшись с Ниной на прощанье, я опять ощутил на губах её фруктовый запах, который потом ещё долго меня преследовал повсюду! Я не мог уйти, не увидав на прощанье Витьку, но пришёл напрасно, он безмятежно спал, и даже чему-то улыбался. Будить его я не стал. В школу мы вернулись уже после ужина. Что я говорил воспитателям о своём долгом отсутствии, не помню.
Но зато твёрдо помню, что в этот вечер с друзьями сильно избил одного восьмиклассника за то, что он давал деньги под проценты малышне, среди которых были и на коляске, дальнейшую судьбу которых, я узнал слишком хорошо! Была даже вызвана мама, но я не переживал. Объясню, и она всё поймёт! Больше к Витьке я не ездил, пережить эту безысходность, которая у них царила, было выше моих сил. Через два года он умер. По прошествии стольких лет я, наконец то понял, какие перемены заметил у него тогда. Глаза. Они были пустыми, безжизненными ничего не ждущими, обреченными! Часть вины за случившееся до сих пор камнем давит на моё сердце. Прости меня друг!
Продолжение следует….