По материалам СМИ.
В последние несколько десятилетий проблемы социальной справедливости занимают в мире существенное место в политической и моральной философии. Возросший интерес к данной теме вызван многими причинами, в том числе поиском оптимальной модели социального государства, отвечающей современным требованиям социальной справедливости в борьбе трудящихся за право жить по труду.
Как известно, основы философско-теоретического изучения принципов развития в обществе социальной справедливости были заложены еще Аристотелем. Именно ему принадлежит разделение справедливости на общую и частную: первая рассматривается в качестве общих морально-нравственных основ общественного устройства, вторая — как «нравственно санкционированная соразмерность» в распределении благ в процессе обмена результатов труда на материальные блага необходимые для жизни человека в обществе.
Именно он обратил внимание на то, что справедливость может принимать форму как справедливого равенства, так и справедливого неравенства. «Справедливость, как кажется, есть равенство, и так оно и есть, но только не для всех, а для равных; и неравенство также представляется справедливостью, и так оно и есть на самом деле, но опять-таки не для всех, а лишь для неравных» . Другими словами, «с формальной точки зрения... дело обеспечения справедливости есть дело достижения должного равенства или должного неравенства» - говорил Аристотель.
Что касается современного понятия социальной справедливости, то этот термин был впервые употреблен в 1840 г. в работе католического философа Л.Т. д'Адзельо. Однако действительно широкое распространение он получил после разработки данного понятия Дж.Ст.Миллем, который трактовал такую справедливость как «высший абстрактный принцип... к осуществлению которого должны всеми силами стремиться все институты и все действия добропорядочных граждан».
Среди современных авторов к проблемам социальной справедливости обращались Дж.Ролз, Ф.Хайек, Р.Нозик, Р.Дарендорф, Ю.Хабермас, Р.Рорти, Дж.Гэлбрэйт, Б.Бэрри, У.Липпман, В.Галстон, Г.Харт и многие другие.
Российский исследователь А.А.Гусейнов предлагает классифицировать концепции справедливости с точки зрения их подхода к личности и обществу, подразделяя эти концепции на кооперативно-холистские (Платон, Аристотель, Гегель, Маркс) и конфликтно-индивидуалистические (Гоббс, Локк, Юм, Бентам). Холизм требует рассматривать различные системы (физические, биологические, социальные) как целое, а не просто как совокупность частей. Термин "холизм" был введен Яном Смэтсом в его книге от 1926 года "Холизм и эволюция".
Идея социальной справедливости налагает на социальную действительность меру соответствия сущего должному. В общем смысле социальная справедливость означает должную, приемлемую для субъектов общества меру и порядок распределения социальных благ и оказываемых услуг либо на основе взаимного доверия на основе общности труда при братской взаимопомощи и сотрудничестве, либо на основе принятой иерархии с эгоистическими началами каждой личности в обществе с разделением его на разные сословия, касты или классы по богатству и занимаемому иерархическому положению в обществе, что определяет в каждом сословии свои понятия о социальной справедливости и не способствует консолидации такого общества.
В настоящей статье была цель сосредоточить внимание на некоторых направлениях философской и политической мысли и их соотношении с теорией и практикой развития социальных государств. Исследователи выделяют три парадигмы социальной справедливости — воздающую, распределительную и меновую. Первая из них — наиболее древняя — трактует справедливость как субъективную меру воздаяния за добро и зло (платоновская формула «каждому свое»). Согласно данной парадигме, справедливость не в том, чтобы сравнивать каждого с каждым, а в том, чтобы оценивать каждого по его личному достоинству в соответствии с неким объективным стандартом. В последнее время этой парадигмы придерживаются философы, близкие к постмодернизму.
Так, Н.Фрэйзер и А.Янг предрекают неизбежность перехода от справедливого распределения к признанию достойного воздаяния всем членам общества, включая маргиналов, безотносительно к их вкладу или участию в процессах обмена. В свою очередь, М.Уолцер, указывая на различия в критериях справедливости в отдельных подсистемах общества Модерна, подчеркивая, что эти критерии производны от количества производимых социальных благ, представляющих собой центральный элемент в институциональной конструкции сфер развития социальной справедливости» при развитии экономики общества.
Хотя идея справедливого распределения производимых благ и оказываемых услуг уходит корнями в глубокую древность, распределительная парадигма справедливости складывается в эпоху Модерна. Наиболее последовательное развитие она получила в трудах Дж.Ст.Милля, видевшего в распределительной справедливости рациональную и этическую основу общественных отношений (философский утилитаризм). Социальная справедливость перестала быть объективной реальностью иного мира, а значит её следует определять путем рационального субъективного усилия!
Таким образом достижение социальной справедливости было объявлено целью социальной теории и практики, при этом распределительная и социальная справедливость практически превратились в синонимы. Сторонники подобного подхода к развитию социальной справедливости считали справедливое распределение материальных благ ключом к достижению всеобщего благополучия в обществе. Этой точки зрения придерживались как либеральные мыслители, так и социалисты. Активное развитие теории справедливости в либеральной политической философии последней трети ХХ века связано именно с распределительной парадигмой.
Меновая парадигма более позднего происхождения. Ее основной смысл заключается в том, что общественная справедливость — это свободный обмен на основе взаимной выгоды и добровольности, когда в обществе хорошо работает механизм универсального обмена, а государственное вмешательство допустимо исключительно для противодействия обману и насилию.
Данные установки характерны для классического либерализма, либертаризма и анархизма. Одним из наиболее решительных приверженцев меновой парадигмы выступал Ф. фон Хайек, который объявлял веру в социальную справедливость «квазирелигиозным предрассудком», считая ее «главной угрозой для большинства иных ценностей свободной цивилизации».
Общеизвестно, что современная западная цивилизация — это общество эгалитарной справедливости, основополагающим принципом которой является идея равенства шансов, что неизбежно ведет к выбору в пользу распределительной парадигмы. Рационалистический эгалитаризм утвердился в европейских странах в Новое время, но лишь в середине XIX в., наряду с гражданским и политическим компонентами равенства, на передний план начал выходить и его социальный компонент.
В XX веке роль данного компонента еще больше возросла. По мнению Т.Парсонса, именно он является «наиболее фундаментальным», поскольку «члены общества должны иметь не просто формальные, но реальные возможности конкурировать с другими членами, причем с достаточными шансами на успех».
Непрекращающаяся полемика в западном обществе вокруг социального компонента равноправия и справедливого распределения производимых благ вообще свидетельствует о том, что наблюдаемое сегодня в развитых странах отступление деонтологического либерализма перед либертаризмом носит сугубо временный характер, и уж точно рано говорить о закате развития социальных государств. Речь может идти лишь о нормах социальных гарантий от общего количества производимых благ при постоянной перестройке социальной политики и её модернизации. Гражданская зрелость большинства населения стран «старой демократии», а также возросшее значение социального диалога в принятии государственных решений позволяют с оптимизмом смотреть на будущее развития социальных государств.
Спектр современных концепций развития социальной справедливости довольно широк. Данная проблематика разрабатывается, в частности, в рамках утилитарного либерализма (Р.Брандт, Р.Хэар и др.), скептического либерализма (теория договорной справедливости Д.Готиера), либерализма естественных прав (теория либертарной справедливости Р.Нозика). Но наиболее перспективной (и востребованной) на сегодняшний день представляется деонтологическая концепция социал-либерализма Джона Ролза. Идеи, высказанные в его обобщающем труде «Теория справедливости», до сих пор вызывают острые дискуссии. Однако практически все сходятся в том, что концепция Ролза вобрала в себя самые сильные стороны нормативной философии социал-либерализма и по праву может считаться наиболее ярким образцом применения распределительной парадигмы справедливости. Базируясь на деонтологии, эта концепция во многом стала ответом на кризис позитивизма.
В своей концепции Ролз успешно соединил формальную теорию справедливости с субстантивной, призванной установить общие содержательные принципы социальной справедливости с тем, чтобы, по существу определив требования участников общественного договора, регулировать социальные интересы на основе распределения прав и обязанностей, выгод и издержек социальной кооперации.
Проанализировав гипотетический общественный договор, в ходе которого люди уславливаются о нормах и принципах социальной справедливости, Ролз приходит к заключению, что в содержательном плане справедливость базируется на двух принципах: 1. все участники договора имеют одинаковое право на максимальную свободу, совместимую со свободой других; 2. социальное и экономическое неравенство, связанное с позициями и должностями, открытыми для всех на условиях честного равенства шансов, должно быть рационально ожидаемым социальным благополучием каждого.
«Все первичные общественные блага — свобода и возможности, доходы и материальные блага, а также условия самоуважения — должны быть распределены равномерно, если только неравное распределение каких-то или всех данных благ не служит благу наименее преуспевающей части общества». Первый из указанных принципов соотносится с реализацией ключевых прав и свобод граждан, второй — с распределением благ и доходов, а также с общественными институтами, обеспечивающими такое распределение. Честное равенство шансов подразумевает не только политическое равенство, но и превентивную нейтрализацию социальных неравенств посредством улучшения шансов наименее успешных членов общества (в том числе через предоставление детям из малообеспеченных семей возможности получить хорошее образование).
Надо отметить, что, обосновывая данные принципы, Ролз отталкивается от норм социальной справедливости в широком смысле как реальной справедливости, выступающей основой дальнейших общественных договоров. А последние подразумевают установление надлежащих форм правления, норм распределения и, в случае необходимости, возможность изменения общественного устройства в интересах трудящегося населения
Следуя максиминной стратегии, описанной в теории игр, люди, не зная, какие «карты» им достанутся («занавес неведения»), выбирают такой вариант соглашения, при котором их положение не окажется безнадежным даже при наихудшем стечении обстоятельств. Именно этому и служат государственные и общественные институты социально справедливого общества.
По Ролзу, хорошо организованным может считаться то общество, где все придерживаются одних и тех же принципов социальной справедливости и имеются общественные институты, удовлетворяющие этим общепризнанным принципам. Понятно, что справедливый план сотрудничества способен хорошо работать лишь в условиях, когда большинство людей обладает чувством справедливости и сильные и талантливые дают обществу больше других, имея за это больший доход, почёт и уважение общества, но не увеличение норм базовых, необходимых каждому благ для жизни от их общего, производимого в обществе количества, дабы не ущемлять законные социальные права и свободы других честных и добросовестных граждан.
Понятно также, что в реальности такое бывает ещё далеко не везде и именно поэтому так важны справедливые законы и действенные государственные службы обеспечения законности и правопорядка! Ибо только они могут приучить людей к справедливым общественным отношениям, которые начнут восприниматься как должное. В частности, для достижения социально-экономической справедливости необходима деятельность четырех «ветвей» правительственной власти: инвестиционная «ветвь» поддерживает соревновательную систему цен, усмиряя «неразумную власть рынка»; стабилизационная отвечает за необходимые всем здоровым и трудоспособным гражданам рабочие места и оптимальные нормы потребления базовых средств для жизни от их общего производимого в стране количества; трансфертная способствует поддержанию социальной экономики для развития общества; распределительная обеспечивает относительную справедливость через налогообложение и трудовое законодательство, а также коррекцию прав собственности и развития рынка на производимое сверх норм необходимых для социального благополучия общества.
Таким образом, Дж.Ролз значительно раздвинул рамки социал-либерализма, полагая существенными не только естественные свободы, гарантирующие равные стартовые возможности, но и справедливость с равноправием на всех стадиях труда по производству благ и оказываемых услуг при их распределении по принципам гуманизма, равноправия и социальной справедливости, включая результаты, над которыми необходим государственный и общественный контроль.
Следует отметить, что данное заключение оказалось неприемлемым для многих классических либералов, не говоря уже о либертаристах. Так, М.Фридман, доказывая важность свободы реализовывать свои способности в соответствии со своим индивидуальным планом, ссылался на незыблемое право человека быть неравным другому. Однако, проводя четкую грань между равенством возможностей и равенством результатов, Фридман, как и многие другие критики Ролза, игнорировал тот факт, что материальное неравенство неизбежно подрывает и равенство шансов.
Кроме того, ведь Роулс отнюдь не призывал к полной уравнительности. Его идеалом было сравнительно благополучная жизнь всех сознательных, честных и добропорядочных граждан общества, в котором улучшение положения одних не вело бы к ухудшению положения других и рост благосостояния наиболее привилегированных групп не осуществлялся бы за счет менее успешного большинства. Не вызывает сомнений, что подобное общество было бы не только более справедливым, но и стабильным. В этой ситуации представляется вполне естественным, что теория социальной справедливости Ролза, отстаивающая ценности близкие к социалистическим по развитию социальной справедливости по заслугам перед обществом от количества и квалификации труда на благо всех, завоевала такую популярность.
Всё больше сторонников и у идеи социально ответственного государства, чья политика нацелена на смягчение социальной напряженности, уменьшение социального расслоения, обеспечение базового социального минимума, что в конечном счете создаёт благоприятные условия и для развития экономики. Сегодня уже очевидно, что либертаризм с его минимальным государством не прошел проверки временем. В связи с этим едва ли приходится удивляться тому, что, несмотря на противоречивые тенденции в развитии Североевропейских стран на основе социал-либерализма в последние несколько десятилетий, замечание последовательного противника теории справедливости Ролза Р.Нозика: «Теперь политические философы должны либо работать в рамках теории Ролза, либо объяснять, почему они не делают этого», — не утратило своей актуальности.
В идее Дж.Локка об автономии личности и о праве человека быть хозяином своей судьбы выделяются три главных принципа справедливости как «правоуполномочения»: принцип справедливого приобретения ранее никому не принадлежавшей собственности (любое приобретение, которое изымает часть из общей собственности, не должно ухудшать положение других людей); принцип справедливой передачи (любая передача справедливо приобретенной собственности должна быть добровольной, то есть без использования обмана и насилия); принцип исправления (ректификации) допущенной несправедливости (всякая несправедливость должна быть исправлена, даже если для этого придется пересмотреть всю предшествующую цепь приобретений и передач).
Подобно другим современным либертаристам, Нозик готов уделять внимание общественным институтам, но лишь при условии сохранения наибольшей свободы личности; отсюда его концепция минимального вмешательства государства. В пользу максимально возможной свободы индивидов от государства высказываются и другие либертаристы, в частности Дж.Хосперс, согласно которому «правительство всегда было главным врагом собственности и это наиопаснейший институт, известный человеку». Однако тем самым они вступают в противоречие сами с собой. Ведь тот же Хосперс признает, что «умножение богатства является наиболее эффективным средством умножения власти над бедными», а это означает, что неравенство доходов неизбежно влечет за собой и неравенство прав и свобод.
Дальнейшее развитие идей социальной справедливости можно найти в следующей крупной работе Ролза «Политический либерализм». Отвечая на конструктивную критику своей первой книги, философ счел необходимым уточнить дефиницию справедливости с учетом реальных общественных условий, переведя ее в политическую плоскость социал-либерализма. В связи с этим он ставит вопрос: «Как возможно длительное существование стабильного и справедливого общества свободных и равных граждан, существенно разделенных разумными, но несовместимыми религиозными, философскими и моральными установками?». По заключению Ролза, ответ на этот вопрос следует искать в переходе от философской к сугубо политической доктрине социальной справедливости как честности в социально-экономических взаимоотношениях!
Будучи равнодушна к нравственным, религиозным и метафизическим взглядам граждан, такая доктрина может стать основанием для стабильного политического сообщества объединённых такой целью граждан с разными религиозными, философскими и моральными установками, чтобы с правом трудиться на благо общества у каждого было право иметь от общества необходимые базовые социальные блага по достойным человека нормам от их общего производимого в стране количества! При сохранении рынка на производимое сверх норм необходимых для социального благополучия всех граждан общества!
Возможность стабильного существования такого социально справедливого общества Ролз выводит из диалектического единства рационального и разумного, имеющего, в отличие от первого, публичную природу. Социально справедливое общество — «это общество, которое составляет часть нашего обычного человеческого мира, тот мир, достоинства которого мы не замечаем, пока не лишаемся его». Такое общество строится на морали принципов, а не морали авторитета или более сильной и богатой ассоциации, что открывает пути для его совершенствования посредством публичной дискуссии.
Именно в таком обществе всем гарантирован равный статус свободных граждан с равными правами на широкий социальный диалог и взаимовыгодное сотрудничество. Собственно, в этом направлении западное общество эволюционирует уже три столетия. Важно отметить, что, согласно Ролзу, подобная организация присуща только эгалитарным обществам и не следует искать ее в иерархических обществах с их иерархической справедливостью основанной на наёмной и прочей эксплуатации со стороны власть и богатство имущих.
Обосновывая свою новую концепцию справедливости, Ролз обращается также к идеям перекрещивающегося консенсуса, приоритета должного над непотребным, разумного над неразумным и доброго над злым. Первая идея заключается в создании некоего поля консенсуса, с условиями которого могли бы согласиться все разумные граждане вне зависимости от своих мировоззренческих установок. По мнению Ролза, такого рода консенсус достижим исключительно в публичной сфере, освобожденной от всеобъемлющих доктрин при монополии капитала, власти денег и анархии рынка, которые должны быть вытеснены из общества в пользу монополии законов о социальных гарантиях по количеству и квалификации труда!
Представление о приоритете должного над непотребным должно ограждаться принципами гуманизма, равноправия и социальной справедливости от возможных посягательств со стороны тех, кто убеждён, что должен быть достигнут только идеал и что несовершенный результат работы не имеет права на существование. Но всем необходимо понять, что идеала не существует и к нему можно только стремиться через опыт и ошибки.
Наконец, идея публичного разума, выводимая философом из рациональности политического общества, подтверждает возможность выработки общей стратегии общества при сохранении идейного плюрализма для развития принципов гуманизма, равноправия и социальной справедливости, закрепляя позитивные успехи на законодательном уровне!
Как верно отмечают некоторые исследователи, концепция политической справедливости Ролза может быть реализована лишь в обществе развитого социал-либерализма, где воплотилась идея Л.Дюги о социальной солидарности трудящихся как высшем принципе общественной и государственной организации.
Однако трудно согласиться с тем, что в результате социал-либерализм станет исключительно гражданской религией, как в своё время для многих был марксизм, национал-социализм и прочие -измы, которые в какой-то мере имели глубокие корни в некоторых человеческих душах. Не вполне обоснованным представляется и утверждение, что, попытавшись найти основу для примирения конкурирующих теорий, философия Ролза окажется вне их среды и ее успех уничтожил бы саму политическую полемику, сняв вопрос о спорах по этой теме.
Дело в том, что Ролз и не искал примирения различных доктрин, понимая бесперспективность такого занятия, но пытался обозначить пути, позволяющие индивидам, придерживающимся порой противоположных убеждений, находить общий язык. Решение этой задачи он связывал с согласием по поводу принципов построения таких общественных институтов, которые будут консолидировать всех членов общества, что трудно, но не безнадежно — хотя бы в отдаленной перспективе.