Влияние прессы на поэзию Андрея Голова
С.В.Герасимова
Московский политехнический университет, Москва
metanoik@gmail.com
Аннотация: шестидесятник, М.Ф. Ненашев вошел в культурную память как персонификация перестройки. Тележурналистика этого периода активно повлияла на А. Голова, в творчестве которого вечное и злободневное образуют непредсказуемый сплав. Нужна была концентрация сил для строительства пирамид, сконцентрировавший рабочую силу ГУЛАГ появляется как эхо древних пирамид на стыке вечного и злободневного.
Ключевые слова: перестройка, ГУЛАГ, Сталин, Шпенглер, принцесса Ди.
The influence of the press on the poetry of Andrei Golov
S.V. Gerasimova
Moscow Polytechnic University, Moscow
metanoik@gmail.com
Annotation: One of the sixties, M.F. Nenashev entered the cultural memory as the personification of Perestroika. Television journalism of this period actively influenced A. Golov, in whose work the eternal and the topical form an unpredictable fusion. An incredible concentration of forces was needed for the construction of the pyramids, the GULAG, which concentrated the labor force, appears as an echo of the ancient pyramids at the junction of the eternal and the topical.
Keywords: Perestroika, Gulag, Stalin, Spengler, Princess Di.
Ровесник В.М. Шукшина (1929-1974), М.Ф. Ненашев (1929-2019) пережил его на добрые 45 лет, поэтому кажется не классиком, а нашим современником. Шестидесятник, родившийся на три-четыре года раньше А. Вознесенского, Р. Рождественского или Е. Евтушенко, он достиг максимальной славы не в молодости, в 1960-е гг., а на излете перестройки, когда в 1989 г. возглавил на полтора года Гостелерадио. Пришедший к власти, чтобы усмирить антипартийное вольнодумство, выразившееся, например, в намерении Марка Захарова похоронить Ленина по-христиански, он сам был погребен после отпевания на христианском Троекуровском кладбище. М.Ф. Ненашев вошел в культурную память как персонификация журналистики времен перестройки. В 2010 г. И.А.Панкеев так характеризовал его деятельность: «В разные годы своей жизни он был секретарем Челябинского обкома, работал в отделе пропаганды ЦК КПСС (координировал деятельность ТАСС, агентства печати “Новости”, ВААП), был главным редактором газеты “Советская Россия” (тот период расцвета в ее истории по сей день так и называют — “ненашевский”), председателем Государственного Комитета СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли, министром печати и информации СССР, возглавлял Гостелерадио СССР и т.д. Колоссальный профессиональный опыт доктор исторических наук, профессор М.Ф. Ненашев сейчас передает студентам в качестве заведующего кафедрой периодической печати Московского государственного университета печати имени Ивана Федорова» [1]. М.Ф. Ненашев, развивая тему «перестройки несбывшихся надежд» [2, с. 227], в одной из последних своих статей так характеризует реформы этого периода: «Все, что было сделано в радикальных переменах 90-х годов, было антинациональным и антиисторическим, ибо не учитывало ни особенностей страны, ни опыта ее истории, и представляло осознанное и целенаправленное осуждение, опровержение и разрушение всего того, что составляло экономическое и политическое могущество советской державы» [3, с. 93].
Цель статьи – проанализировать, как журналистика перестройки и постперестроечного времени повлияла на творчество Андрея Голова.
Сюжет, заимствованный из газет, не раз превращался в истории литературы в текст шедевра или классического романа, драмы и др. Вспомним «Красное и черное» Стендаля, «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского. Если не из газеты, то из жизни, из судебной или из медицинской практики брали сюжеты и Гюстав Флобер, и А.Н. Островский, и П.И. Мельников-Печерский, и М.А. Булгаков – словом, многие писатели-реалисты и модернисты.
Стихотворение «Ибо поэзия» -- пример включения актуальных для 1990-х годов проблем, обсуждаемых в СМИ, в контекст вечных Евангельских тем. В стихах Андрея Голова вечное и злободневное образуют не только антитезу, но и сплав. Философские оксюмороны и когнитивные диссонансы обозначены рядом взаимоисключающих метафор и тропов-антиномий:
...ибо у каждого Сталина - своя Ницца,
Свои пирамиды, статуи и ГУЛАГ…
Ницца становится символом рая для властителей на земле и знаком победы над пространством, которое начинает плодоносить, например, дворцами и рощами. Сталинская Ницца – Сочи. Здесь, на территории санатория «Зелёная роща» в сочинском микрорайоне Новая Мацеста, ныне расположен музейный комплекс «Дача Сталина». У «отца народов» было порядка двадцати дач, разбросанных по всему Советскому Союзу. Большинство из них располагались на юге — в Крыму, Абхазии и Грузии, поскольку он был сыном южных широт. Однако из-за обилия фобий даже устроенная на берегу красивейшей Рицы дача не казалась Сталину раем.
В конце 1980-х гг. среди органов печати лидирует «Огонек», на страницах которого поднимаются характерные для этого времени темы: проводятся параллели между перестройкой и хрущевской «оттепелью», перестройка противопоставляется сталинизму и подавлению свободы личности, а также последующему «застою»: «Если хрущевские реформы трактуются авторами журнала как первая попытка отхода от созданной И.В. Сталиным командно-административной системы, то брежневское время показывается как сменивший «оттепель» период реакции, торжества сталинских принципов управления» [4, с. 66]. Аналогичные идеи звучали и в телепередачах. В дальнейшем интерес к Сталину в творчестве Голова будет связан с тем, что для издательства «Эксмо» он перевел книгу М. Эмиса «Сталин» (416 с.), вышедшую в 2003 г.
В стихотворении также перечисляется ряд символических атрибутов власти, к которым относятся «пирамиды, статуи и ГУЛАГ». Поэт считал русской вариацией на тему пирамид Египта памятник «Рабочий и колхозница» Веры Игнатьевны Мухиной, увенчавший в 1937 году советский павильон на выставке в Париже. Пирамиды и статуи – знак победы власти над временем, попытка увековечить себя.
Для строительства пирамид требовалась грандиозная концентрация рабочей силы, новые государства ведут строительство своих Беломорканалов, своих пирамид, поэтому каждому нужен свой «ГУЛАГ», -- так история и современность в стихах А. Голова вступают в резонанс, и злободневные темы и проблемы современных на то время СМИ, образуя сплав с вечными темами и образами.
Подобно Горацию в одах «К Меценату» («Лебедь») и «К Мельпомене» («Памятник»), А. Голов намечает два вектора земного бессмертия: это победа над пространством, ибо Гораций, как лебедь, простирает крыла над землями, которые будут его чтить как поэта, и победа над временем, ибо его творчество станет вечной пирамидой, способной победить время и даровать бессмертие.
Повторим, Ницца, пирамиды, статуи и ГУЛАГ символизируют соответственно рай на земле и власть над пространством; затем власть над временем, опирающуюся на идеологию государства, считающего себя царством, вечным, дарующим, как пирамиды, бессмертие; славу как феномен земной культуры, запечатленный во множестве статуй правителей; репрессивный аппарат, ассоциирующийся с ГУЛАГом.
Злободневной правде жизни противостоит поэзия как Благая Весть, а Благая Весть – это Евангелие:
Строки, чью бронзу ни надеть, ни выпить, ни съесть,
Как делали акмеистские бонзы, богам помогая;
Ибо поэзия - это всегда благая
Весть или, в крайнем случае - честь.
Условием соединения несоединимого становится включение антиномии вечного и злободневного в контекст теории цикличности истории, которая в 1990-е годы ассоциировалась с трудами Н.Я. Данилевского «Россия и Европа» и «Закат Европы» Шпенглера. Труд Данилевского вышел в 1869 г., а спустя почти 50 лет, в 1918 и 1922 гг., в Мюнхене О. Шпенглер опубликовал двухтомник «Der Untergang des Abendlandes» – «Падение Запада», или «Закат Европы». Тогда же, в 1922 г., в московском издательстве «Берег» вышел сборник «Освальд Шпенглер и Закат Европы» со статьями Н. А. Бердяева, Я. М. Букшпана, А. Ф. Степуна, С. Л. Франка. «Издание, в переводе Н. Ф. Гарелина, было осуществлено Л. Д. Френкелем в 1923 г. (Москва – Петроград) с предисловием проф. А. Деборина “Гибель Европы, или Торжество империализма”» [5]. Оба трактата вернулись в Россию в постперестроечное время: в 1991 («Книга») и 1993/1998 гг. («Мысль») и находятся в библиотеке поэта.
Интерес к истории в творчестве поэта связан не только с книгами, но и с работой канала «Культура», основанного в 1998 г.
Циклическое возвращение все новых пирамид и ГУЛАГов противостоит в стихах Андрея Голова вечной ипостаси культуры, которая воплотилась в Евангелии. А поэзия совершает восхождение от причастности цикличной материи истории, то есть от подчиненности власти и дарованных ею «безблагодатных благ», к причастности вечной духовной составляющей культуры, то есть к причастности Благой Вести, к Евангельской Истине. Итак, вот эти стихи:
Ибо поэзия
...ибо у каждого Сталина - своя Ницца,
Свои пирамиды, статуи и ГУЛАГ,
Ибо перед расстрелом не обязательно бриться,
Ибо поэзия - способ договориться
О числе невостребованно-безблагодатных благ
С языком, в чьей ступке они исступлённо толкутся
Каких-нибудь тридцать веков или целый год,
И пестик событий, племена разминая куце,
Вываливает в волюмы и на блюдца
Дроблёнку метафор, мятую глину литот
И т. д., и т.п., ибо язык не прощает левых
Реверансов сознания, ибо всегда прав,
Ибо империи держатся на кухарках и королевах,
И Абсолют, заблудившийся в дивах и девах,
Ставит кассету новых пророческих глав
На плеер очередного пророка и провидца,
Обратившего профиль к тени рыб, овец и ослов,
Ибо погибшим царствам некуда торопиться,
Ибо поэзия - способ уговориться
С богословами о сущности богослов-
ствования во славу Бога Слова, сиречь - слагая
Строки, чью бронзу ни надеть, ни выпить, ни съесть,
Как делали акмеистские бонзы, богам помогая;
Ибо поэзия - это всегда благая
Весть или, в крайнем случае - честь.
В этих стихах есть масса и других аллюзий, но они появились не под влиянием СМИ.
Одним из любимых персонажей прессы для Андрея Голова стала принцесса Уэльская, или леди Ди, погибшая в авиакатастрофе. Ей поэт посвящает стихотворение «Ди».
Поэт нашел свою принцессу Ди в Дроздово – в дачном поселке в нескольких милях от недействующей Атомной станции Обнинска и Свято-Пафнутьева Боровского монастыря. При въезде в дачный поселок, на границе леса и человеческого жилья, стоял крохотный киоск, торговавший хлебом и мороженым, немудреной дачной снедью и приветствовавший поэта во время его дачных прогулок-поездок в лес запахом пива, «Клинского» или «Баварского», которое здесь же и распивали дачники и которого никогда не пил поэт, выхлопами «Фордов» и умилительными позами котят. Стихотворение также построено на когнитивном диссонансе, в который вступают устремленность принцессы Ди стать вечным образом и суетные впечатления повседневности:
Ди
Почему-то опять куда-то ушли дожди,
Словно кто-то сорвал кран в небесном автомате,
И девочка, до слез похожая на принцессу Ди,
Торгует в ларьке “Фантой” и несчастной килькой в томате,
И прочим набором по размашистым прайсам су-
перминимаркетов постперестроечной эры,
Застолбив в освященном железноборовском лесу
Десять кубов вагонки и квадратную сажень фанеры,
Так что проблема опоения россиян
“Клинским”, “Баварским” и иным продвинутым пивом
Решается благоуспешно. Дух растворен и медвян
Являет себя слащавым и почти неучтивым
Рядом с цивилизованными выхлопами “Тойот”
И “Фордов”, задний бампер растопыривших на две трети
Плаца перед фазендой председателя. Поворот
Общественного внимания от свердловского йети
К питерским дзюдоистам - почти, вернее - отнюдь
Не снизил рейтинг продаж творога и сгущенки.
И Сара из рода кошачьих, блюдя израилев путь
Плодовитости - мирно глядит, как ее котенки
Церемонными позами умиляют поддатый народ,
Избегая только псиного обнюха,
И в друзья набиваются ко всем - независимо от
Вероисповедания и литража брюха.
Принцесса Ди – всемирно известная Золушка, за которой следили благодаря телеэкранам. Вечный архетипический образ сказочной героини, слившийся с злободневной действительностью: «Документальность заняла существенное место в культуре ХХ века благодаря стремительному развитию технических средств <…> “эффект присутствия”, отмеченный когда-то нашим первым исследователем телевидения В.Саппаком, настолько мощен, что вызывает иллюзию почти что личного знакомства с персонажами TВ. На днях на каком-то приеме я едва удержала себя, чтобы не спросить Г.Явлинского, как он поживает» [6].
Вечный образ Золушки-Ди спроецирован поэтом на девушку из никому неизвестного дачного поселка. В отличие от Феогнида и Луция Аннея Сенеки, увековечивших имена друзей – Кирна и Луцилия, в отличие от Данте, Петрарки, Шекспира и других поэтов, сохранивших имена своих возлюбленных, имя и судьба реальной девушки остаются за пределами текста. Мифологически-злободневный образ принцессы Ди затмевает действительность. Соприкасаясь с вечностью, обыденность обретает вечность в той мере, в какой сама открывает себя поэту. Он же, подобно фотографу, не вступает с ней в диалог, не выясняет имен и судеб, не нарушает личных границ под влиянием собственной заинтересованности. Опыт общения с кинематографом рождает иллюзию, что объективный мир может открыться во всей полноте без личного усилия созерцающего, без диалога с ним, как открывается он зрителю на телеэкране благодаря усилиям кинорежиссера. Кинематограф создает новую жизненную позицию, которую можно назвать «заинтересованная отстраненность», которая лежит в основе своеобразной лирической документалистики в стихах поэта.
Лирическая документалистика выражает двойное отношение поэта к реальности – она и притягивает его интерес, и не выводит из состояния объективирующей созерцательной отстраненности. Подобная лирическая и жизненная позиция как новый культурный феномен складывается под влиянием документалистики в кинематографе. Евгений Витковский называл такую позицию влюбленной иронией.
В стихах Андрея Голова запечатлены не только дачные картины. Здесь, среди поэтических натюрмортов по мотивам Снейдерса, Питера Класа и Хеда, есть и «Метафизические натюрморты». Андрей Голов уверял, что он не любит сюрреализма, так что эти стихи – явный отзвук передач о современной живописи на канале «Культура», поскольку альбомов по сюрреализму в библиотеке поэта не было:
Метафизические натюрморты
Когда пространство каплет с потолка,
Как горечь генделевских лакримозо,
Когда спираль ночного мотылька
Взмывает ввысь метафорою розы;
Когда венецианское стекло
По скатерти расплёскивает пламя
И колокол вздыхает тяжело
Под лунными колючими лучами;
Когда на сыре сонная слеза
Подрагивает тенью Эвридики
И розово-надменные глаза
Топорщат с блюда бусинки брусники;
Когда, за хвост поймав ручную мышь,
Гомункулус выходит из реторты -
Всё отступает: остаются лишь
Метафизические натюрморты.
В этих стихах пересекаются различные планы повествования. Здесь есть отсылки к реальным картинам сюрреалистов. Капающие фигуры – один из лейтмотивов С. Дали. У него капает не только пространство, как на полотне «Мягкий автопортрет с жареным беконом» (1941), но и время, точнее часы. Этот мотив появляется, например, на картине «Постоянство памяти» (1934). Капающей и текучей бывает скрипка, действительно важная для Г.Ф. Генделя. Гендель также написал три сюиты «Музыка на воде», но здесь нет подражания дождю, как у Вивальди во «Временах года», эта музыка не программная, но предназначенная для прогулки по воде. Впервые она была исполнена в 1717 г., когда английский король Георг I прогуливался по Темзе. Но метафизические отсылки не знак преклонения перед сюрреализмом, но выражение неразделимости личных тягостных сюрреалистических снов и объективированных картин Дали. Есть отсылки и к модернистской поэзии: в расплескивающем пламя венецианском стекле угадывается мандельштамовская ваза:
Невыразимая печаль
Открыла два огромных глаза, —
Огромная проснулась ваза
И выплеснула свой хрусталь [7, с. 12].
В стихах Голова ощутима чисто модернистская размытость грани между видимым, слышимым и осязаемым; обладающим вкусом, как лакримозо, и запахом, как роза. К модернистскому синкретизму всех пяти чувств добавляется также единство реальности и сна. В отличие от Кафки, поэт не увлечен иррациональными спиралями сна и миром бессознательного, заговорившего на полотнах Дали: метафизический натюрморт воссоздан при помощи лексики с отрицательной коннотацией: здесь и горечь, и пламя, и колючие лучи, и слеза Эвридики, оставшейся в царстве мертвых, а также мышиный хвост, Гомункулус и реторта, -- все ключевые слова, выражающие мистическую тоску от соприкосновения с безблагодатным миром иррационального. Это явно не христианская метафизика, порождающая печаль от соприкосновения с мистическим злом бессознательных глубин отдельного человека и культуры в целом. Поэт предпочитает мир сознаваемого, явленного отдельному уму и культурной памяти человечества в завершенных образах и формах, сложность которых связана не с мистической иррациональностью, а с интеллектуальной смысловой многозначностью.
Итак, культурологические циклы стихов Андрея Голова включают в себя и произведения, посвященные современной поэту действительности, воспринятой через СМИ: газеты, телепередачи, журналы. Поэт запечатлел перестроечный и постперестроечный быт, обсуждение результатов революции, гибель принцессы Ди, уклад дачной жизни современников и стихотворные сюрреалистические натюрморты – все, и политика, и культура современности, отразилось в стихах поэта, ставившего перед собой преимущественно культурологические задачи.
Сплав злободневных проблем, обсуждавшихся в СМИ, когда взошла звезда М.Ф. Ненашева, и вечных культурных ценностей порождает когнитивный диссонанс в лирике поэта, который разрешается благодаря тому, что стихи могут быть прочитаны в разных планах, в контексте различных иерархических срезов: в философском, культурологическом, злободневно-бытовом и даже метафизическом.
Библиографический список
1.Панкеев И.А. Время избавления от иллюзий // Вестник Московского университета. Серия 10: Журналистика. 2010. № 5. -- С. 227-229.
2. Ненашев М.Ф. Иллюзии свободы. Российские СМИ в эпоху перемен. (дата обращения: 28.04.2023)
3. Ненашев М.Ф., Ненашев Д.Г. Журналистика и культура в России: особенности взаимодействия и взаимовлияния // Известия высших учебных заведений. Проблемы полиграфии и издательского дела. 2012. № 3. -- С. 214-221.
4. Гордина Е.Д. Эволюция темы «оттепели» и застоя на страницах перестроечной прессы (на материале журнала «Огонёк») // Вестник НГТУ им. Р. Е. Алексеева. Серия «Управление в социальных системах. Коммуникативные технологии» -- С. 61-68.
5. Парамонов Б.М. Шпенглер о России. Философский комментарий // URL:
https://magazines.gorky.media › shpengler-o-rossii (дата обращения: 01.05.2023).
6. Туровская М. Принцесса и СМИ // Искусство кино. 1998 № 3. URL: https://old.kinoart.ru/archive/1998/03/n3-article20 (дата обращения: 01.05.2023).
7. Мандельштам О. Камень. Ленинград: Наука, 1990. -- 390 с.