8.
- Не помешаю?
Голос звонкий, веселый. Неутомимая легкая пластика, словно день только начинался и не было пятичасовой рабочей смены. Ил-Лис. Конечно, как же без нее? Ву-Волк ценил одиночество, но этой молодой задорной (а порой и чуть вздорной) женщине был рад всегда. Ил-Лис входила в его «поле комфорта», а может, была ключевой фигурой этого «поля».
В свое время он читал доисторию на ее потоке. Девчонка была толковая, материал схватывала быстро, отлично запоминала даты, пыталась разобраться в причинах и следствиях, задавала много вопросов. Правда, ее индекс СССС был чуть ниже среднего, но такой недостаток, как правило, ученики перерастают, как только приступают к службе на ответственных постах. А в Пирамиде любой пост – ответственный.
На выпускном группа дерзких ребят попыталась втянуть солидных педагогов в свое веселое нетрезвое безумие. Ничего у них тогда не вышло. Разочаровавшись в самой идее, выпускники вернулись к сверстникам. Все, кроме Ил-Лис. Она осталась. Со взрослыми ей было интереснее.
Девушка давно уже стала образцовым взрослым пустынником, отличным специалистом, работала, как и все Лисы, в оранжереях. В Клане заметили ценное качество Ил-Лис – быстро находить контакт и со взрослыми, и с детьми. После короткой стажировки девушка заняла должность наставника первой ступени и теперь знакомила ребятишек с клановой специальностью – флористикой. Водила экскурсии в оранжереи так же, как Ву-Волк водил экскурсии в подземное водохранилище. Он как-то видел Ил-Лис в роли учителя – важная, гордая, счастливая. Однако порой в глазах наставницы отражалось детство, как это бывает с любым хорошим педагогом. С Ву-Волком девушка общалась на равных – на правах коллеги, но при этом сохраняла должный пиетет, помня себя ученицей.
Ву-Волк привык уже к вечернему присутствию Ил-Лис. Не то чтобы они специально искали встречи друг с другом, но всякий раз, заходя в залы собраний, Ву-Волк знал, что, скорее всего, встретит девушку здесь. И надеялся, что встретит. Ил-Лис, наверное, ощущала нечто подобное: завидев Ву-Волка, она всегда находила повод оказаться рядом, даже если до его появления была вовлечена в общение с другими пустынниками. Им было о чем поговорить – оба работали с детьми, было о чем помолчать.
Потому и не стал Ву-Волк отвечать, просто улыбнулся навстречу.
- Тяжелый день? – Ил-Лис оценила улыбку как недостаточно искреннюю. – Юные сорванцы не хотят разбираться в доистории, потому что отвлечены на юные проблемы и пытаются творить историю сами?
- Один сорванец. И у него одна проблема.
- Хочет туда? – Ил-Лис кивнула на внешнюю панель. – Они все хотят туда. И я хотела. Все не могла понять, почему тянем с экспансией. Даже тайком осуждала Совет Кланов. Совсем чуть-чуть!
- А теперь?
- Теперь не осуждаю. Полностью поддерживаю каждое решение. Хоть и не всегда понимаю. Но наше лисье дело – овощи да фрукты, терруар да удобрения. Пусть Волки да Змеи думают и решают – что, когда и как.
- Решает Совет, - поморщился Ву-Волк, не нравились ему разговоры о распределении функционала. – В Совете представлены все Кланы Вершины.
- Не важно, кто решает, - беспечно отмахнулась Ил-Лис. – Главное, что решают правильно. Не нужно нам на равнину.
- Еще лет пять назад ты бы сама с собой поспорила.
- Все гимназисты такие. Чем еще им мысли занимать? Какие еще цели ставить перед собой? Сам же учил, есть какая-то наука о целях, раздел квантовой социологии.
- Телеология, - напомнил Ву-Волк.
- Именно! Все мы пытаемся ответить на вопрос «зачем?». К третьей ступени они уже умные, все знают, многое умеют. Мы же с тобой не зря так хорошо работаем. А цели нет.
- Как же? – удивился Ву-Волк. – А специальность? Те самые овощи да фрукты? Стать профессионалом, работать на честь Клана, приносить пользу Пирамиде – разве это не достойная цель?
- Достойная, - согласилась Ил-Лис. – Для нас с тобой. Поэтому и не рвусь я больше на равнину. Выросла я, поумнела. Мне и тут хорошо. Размеренные дни, на рабочем месте чувствуешь себя полезной, в залах собраний чувствуешь себя желанной, - Ил-Лис выгнула спину и лукаво подмигнула. – Все это рухнет, если пересечем периметр.
- Когда пересечем, - поправил Ву-Волк.
- Ой ли? – Ил-Лис отвела взгляд и долго смотрела на равнину, молчала. – Ты же вхож к старейшинам? – спросила наконец. – Что говорят?
- Говорят, экспансия преждевременна, - ответил Ву-Волк после паузы.
- Почему?
- Надо еще многому научить будущих экспатов. А для этого нужно самим многому научиться.
- «Научить», «научиться» - сплошная педагогика. Мы-то с тобой слушаем и слышим - и Совет, и друг друга. А что делать этим мальчишкам и девчонкам? С одной стороны, им поют вдохновенно-героические песни про экспансию. Мы же, наставники, и поем. «Миссия Пирамиды», «надежда человечества», «возрождение былого величия» - постулаты, заученные с первой ступени. Они же на подкорке у каждого. И к выпуску становятся вполне себе конкретной целью.
- Сама говоришь: миссия. Стратегически образ. Поэты в древности целые миры создавали. Но эти миры не включали в государственное планирование. Метафора не может быть конкретной целью. Если мечта достижима, то это уже не мечта, а желание.
- А вы это мальчишкам и девчонкам в аудиториях объясняете? Нет. Разжигаете благородный огонь стремлений, а потом удивляетесь, почему они за периметр смотрят голодными глазами. Помнишь, ты рассказывал, что в древних городах устанавливали большие такие изображения – кумиров, богов, героев…
- Правителей, - закончил Ву-Волк. – Да, эти статуи называли «памятниками». Для того и устанавливали, чтобы помнили.
- Вот-вот, - подхватила Ил-Лис. – Памятники. Вся наша Пирамида – огромный памятник нашему прошлому. И нашей миссии. Мы об экспансии помним, но уже к ней не стремимся. Разве что дети, гимназисты. Они это тонкое различие между миссией и целью не чувствуют. Для них эта грань, как Радужная Стена на равнине: ночью сияет ярко, а днем и не видно совсем.
- Тигры-наблюдатели фиксируют исчезновение людей. Поселенцев. Пересекающие линию аномалии, которую называют Радужной Стеной, пропадают. Исчезают совсем. И все, без исключения.
- С Востока на Запад, - добавила Ил-Лис. – А в обратном направлении – пересекают без всяких последствий. Вот и с нашей экспансией та же история: хотим пересечь, да боимся – вдруг исчезнем. Памятнику положено стоять на пьедестале. Двинется с места – разлетится в пыль.
- Так ты противница экспансии? – улыбнулся Ву-Волк.
- Наоборот! – горячо возразила Ил-Лис. – Самая что ни на есть ярая сторонница. Экспансия необходима. Но только в качестве… путеводной звезды. Помню, ты на одной лекции рассказывал древний анекдот. Про животное тягловое, которому морковь перед мордой привязывают, чтобы он к овощу губами тянулся и телегу тянул без остановки. Вот такой морковью и должна быть экспансия. Детям нужно это четко объяснять, а то, не ровен час, начнут тайком сбегать за периметр.
- Уже сбегают, - сказал Ву-Волк.
Воцарилось молчание, лишь тихое фоновое звучание растекалось и переливалось по залам собраний.
Старшие гимназисты ежегодно предпринимали попытки к бегству. Никто не делал из этого тайны. Но и перед потоком беглецов публично не порицали. Факт бунтарства принадлежал «серой» информационной зоне. Без секретов, но и без огласки. Работал шестой закон квантовой социологии: «Не любой опыт должен становиться достоянием общественности, если последствия его осознания и применения могут носить антиобщественный характер».
Ил-Лис преподавала специальность лисятам первой ступени. Все странности в поведении, нестандартные реакции, нетипичные поступки учеников она обязана была фиксировать и сообщать о них куратору потока из Клана Волков. Ил-Лис и сама знала, что с малых лет многие дети мечтают о героическом покорении равнины, выдумывают страшилки-небылицы об опасностях внешнего мира. Детские забавы. Игры, полезные для формирования ценных качеств характера, - целеустремленности, энтузиазма, преданности общей идее, здоровой романтики, коллективизма.
Но если педагоги прочих Кланов работали непосредственно с детьми, передавали им знания, развивали их умения, нарабатывали их навыки, корректировали поведение, то наставники из Клана Волков работали с самой образовательной системой, формировали методологию педагогического воздействия, через институт кураторов вели каждого ученика от первой ступени до выпуска. Да, дети смотрели за периметр горящими глазами и мечтали о скорой экспансии – об этом знали все педагоги. Да, некоторые ученики обладали настолько настойчивой асоциальностью, что готовы были, в нарушение всех законов, в одиночку вырваться за пределы Пирамиды, - об этом знали только наставники из Клана Волков.
А вот если бы Ил-Лис кто-то сказал, что именно наставники Волки выявляют с раннего детства тех детей, что могут в будущем стать угрозой общественному порядку, что именно Волки развивают в учениках эти опасные качества, что ведут, направляют, подсказывают и приводят-таки потенциального бунтаря к реальному бунту, то Ил-Лис посчитала бы такие обвинения сущим кощунством.
И была бы горько разочарована, убедившись, что не права. Потому что хороший педагог приложит все старания, чтобы примирить своего ученика с обществом, а настоящий наставник, действующий в русле квантовой социологии, доведет асоциальные интенции ученика до крайности, до абсурда, чтобы разминировать бомбу замедленного действия и в конечном итоге обратить ее взрывной потенциал на пользу обществу.
В залах собраний по будням не бывало многолюдно. А торжественные поводы, когда старейшины созывали всех свободных от смены, случались нечасто. Бывали вечера, когда Ву-Волк мог просидеть в одиночестве у внешней панели до самого сна. Сегодня, видимо, кто-то запланировал в соседнем секторе коллективное мероприятие. Мимо столика по одному или парами проходили новые посетители. Ил-Лис и Ву-Волк приветливо улыбались знакомым, но вот Ил-Лис обозначила «интимную зону», и теперь сектор принадлежал только им двоим – посторонние мешать не станут. Ву-Волк не возражал.
- Сбегают… - повторила Ил-Лис вслед за собеседником. – Слышала о таком. Есть расхожая шутка среди наставников: «Все собрались? Или кто-то сбежал за периметр?». На каждом потоке работает – дети всегда смеются.
- Не шутка, - сказал Ву-Волк.
- Да как такое возможно? – все еще не верила Ил-Лис. - Тотальная фиксация. Даже наш разговор – достояние аналитиков. Ты же никаких «волчьих» секретов не выдаешь?
- Секретов нет, - Ву-Волк пожал плечами. – Просто говорить об этом не принято. Но напомнить о протоколе по шестому пункту я тебе обязан.
- Само собой, - быстро согласилась Ил-Лис. – И сколько таких… сбежавших?
- Ни одного. Но попытки предпринимают на каждом потоке.
- Ползут вдоль стен к выходу? – улыбнулась Ил-Лис.
- В основном через промежуточную зону. С использованием служебных ботов – наладчиков, транспортников, доспехов.
- Доспехов? Боевых? Устраивают сражения на пустых этажах?
- Без арсенала. Кто ж им доверит боевой доспех в полном оснащении? Никаких сражений. Всегда останавливаем без вреда для их здоровья. Это даже не попытки к бегству. Так, последние отчаянные шаги к наивной мечте. Последние шаги детства. И первые шаги во взрослую жизнь.
- И какая же «взрослая жизнь» ждет таких нарушителей общественного спокойствия? – сарказм в каждом слове Ил-Лис.
- Творческая, насыщенная, общественно полезная, - заверил Ву-Волк. – Послушные тихони за периметр не смотрят. Сбежать желают неравнодушные бунтари, и, как правило, их талант проявляется не только в бунтарстве. Побег из Пирамиды – мероприятие многоактное, сложное и на этапе планирования, и в техническом исполнении. Так что такая социальная дерзость – одно из побочных проявлений незаурядности. И этой незаурядной энергии мы находим достойное применение.
- Возомнила себя педагогом, - вздохнула Ил-Лис, - а сама так многого не знаю. А самое обидное – так многого еще не понимаю. Все мы воспитаны Кланами, наставниками и алкоголем, но насколько же разными массивами информации мы оперируем.
- Кланами. У каждого Клана – своя забота. Ты, например, замечательный флорист, а я ничего не смыслю в урожаях плодовых и злаковых.
- Тебе и не нужно. В Клане Лис достаточно флористов. Не менее профессиональных, чем я. Без урожаев Пирамиду не оставим. Но что все-таки ими движет, вашими бунтарями?
- Нашими, - поправил Ву-Волк. – Наши бунтари путают символ, идею с реальным положением дел. Стремление к экспансии – наша миссия, мечта. Дети торопятся и видят в абстрактной миссии конкретную задачу. Или попросту соревнуются.
- С кем?
- Друг с другом. Желают сотворить нечто такое, чего не может никто на их потоке. И даже никто на Вершине. Или же переживают, что первенство отнимут. Среди гимназистов прочно утвердилось мнение, что орбитальная и океаническая Пирамиды готовы к экспансии, что уже намечены сроки, что начнут со дня на день.
- А начнут?
- Кто знает? Внешние контакты находятся в ведомстве Клана Змей. В нашей компании Змеи есть, спроси у них.
- Спрошу. Но я в общем: начнут ли. Они, мы – не важно. Что ждет нас за периметром? И так ли нужно его пересекать?
- Существует ли бог?
- Что, прости?
- В глубокой древности люди верили в то, что существует некая высшая сила, по воле которой был сотворен мир, которая вправе судить людей, наказывать плохих, награждать хороших. Эту силу называли «бог». Даже как имя – «Бог». На равнине так используют ремесла в качестве имен: Трактирщик, Носильщик, Лекарь, Кузнец.
- Я помню твои лекции, знаю, кто такой Бог, или боги, - их же много было. У каждого народа свои. Это словно авторы замысла, основатели проекта Пирамиды. Так ведь?
- Единое во многом, многое в едином. Дело не в количестве богов. Вопрос о существовании бога, или, например, о жизни после смерти для Пирамиды настолько же важен и настолько же бессмыслен, как и твой вопрос о том, стоит ли пересекать периметр.
- Потому что нет ответа?
- Потому что ответить можно лишь постфактум. Умри – и узнаешь. Пересеки – и поймешь.
- Выходит, экспансия для Пирамиды, словно маленькая смерть?
- Смерть не бывает маленькой или большой. Она ждет всех и вся – человека, проект, народ, государство.
- И человечество в целом?
- Выживаемость видов – это к анималистам, - улыбнулся Ву-Волк. – Но, думаю, любой Кот подтвердит, что человечество – вид очень цепкий, в плане выживаемости соперничает с тараканами, грызунами и вирусами. Мы справились со всеми внешними угрозами, нам стало скучно, и мы попытались истребить себя сами. Но и тут не получилось. Мы не просто выжили, мы продолжили род человеческий в разных формах. Часть законсервировало себя в трех Пирамидах. Те, кому места не хватило ни на равнине, ни на орбите, ни в океане, должны были исчезнуть, но посмотри на поселения вдоль Немого хребта. Поселенцев теперь не меньше, чем пустынников, космиков и океанистов вместе взятых.
- Поселенцы для нас угроза?
- Скорее, это мы угроза для них.
- Неужели, Совет Правления планирует агрессию? Зачем? Как бы ни мала была горстка людей, все равно найдется повод для конфликта?
- Там, где двое-трое, - уже общество. Общество – это всегда отношения. Общественные отношения – это политика. Там, где политика, всегда найдется место и поводу для конфликта, и причине для противостояния. Просто амплитуда разная. От улыбчивого «сам дурак» до кровавой мясорубки.
- Разве ассимиляция – это не самый лучший выход для обеих сторон? В терминах Котов, мы бы одним решением увеличили популяцию вдвое. Поселенцы поделились бы опытом выживания на равнине, мы бы помогли технически.
- Не уверен, что поселенцы вдоль Немого хребта с радостью признают главенство Совета старейшин Кланов. И совершенно уверен, что без такого главенства, без обязательного установления на равнине такого же порядка, как в Пирамиде, старейшины даже не могут представить себе экспансию. Не будет равнина плюс Пирамида. Будет Пирамида, умноженная на два.
- Тогда мы можем устроить ассимиляцию на двоих, - предложила Ил-Лис. – Если ты не против.
Ил-Лис встала. Ее одежда замерцала. Десятки полуобнажений в секунду сменяли друг друга. Это был нечестный прием. Мужской глаз не в состоянии был уследить за серией непредсказуемых преобразований. Зато эффект был предсказуем. Инстинкт срабатывал в обход разума. Но Ву-Волк не был против. Он всегда прощал Ил-Лис это женское лукавство.
- Почему нет? – он встал навстречу девушке.
Они все еще находились в пределах «интимной зоны», закрытой для посторонних глаз. А если кто и проник бы взором за мембраны сектора, что ж – пусть смотрят, пусть завидуют.