"Our children will remember
everything that happened to us,
everything that was lost,
that was saved for them,
If only you remained the best
on the planet,
The most beautiful city on Earth.
I don't need anything in this world,
Only in difficult times were you alive ... "
1.
1952 год.
Кафедра археологии Смитсоновского института,
Вашингтон, штат Колумбия.
Помещение в нео-романском стиле.
Вдоль стен многоярусные стеллажи с артефактами
и единицами хранения.
В центре массивный стол. На нём расположены
штатные штативы.
За столом нештатный консультант-референт
кафедры археологии доктор Деловер Хуспеннило.
"Не-гринго", со смоляными волнистыми волосами, с
мрачным усталым лицом и весьма средних лет от роду.
Вечерами он берёт в институте подработки...
По TV идёт вечерний выпуск общенациональных
новостей "СиБиЭс".
На экране пузатого чёрно-белого телевизора "Моторолла"
полиция жестоко и неторопливо разгоняла очередную
демонстрацию анти-маккартистов. Молодой атлетический
полицайский тащил куда-то за волосы молоденькую симпатичную
студентку.
Первые три секунды после того, как её опрокинули на спину,
она ещё пыталась встать, но потом безвольно подползала на спине,
толкаясь незакрытым нежным левым локтем в асфальт, рывками
следовала за бронированным в пластик силачом, придерживала
правой рукой задирающуюся короткую юбку, открывшую несвежие
сиреневые трусики и гроздь ржавых синяков от пальцев над коленом,
и хватала ненакрашенными губами обжигающий воздух,
задымленный газовыми гранатами. На её блузке смеялась зелёными
мулинешками лукавая самодельная вышивка "to be hip" в контуре
листа каннабиса.
Не доходя до полицайской машины ста метров,
полицай остановился, перехватил стянутый накрепко пучок волос
в левую руку(вырванный клок волос остался на кожаной перчатке
правоохранителя), поднял правой забрало шлема и прикурил сигарету
у проходящего мимо сотрудника муниципальной полиции...
Доктор Деловер Хуспеннило отвернулся от экрана, отодвинул
тяжелый скрипучий пластиковый пакет с биркой "Бернт-хилл,
соскобы с камней. Кромлех штат Массачусетс" и уставился на странную
рукопись, которую принёс ему два часа назад посыльный курьер с раскопок.
В пояснительной записке было сказано, что найдена сия рукопись
на раскопках в Клиф Палас, национальный парк Масса-Верди,
округ Монтесума, штат Колорадо, в одной из самых странных комнат,
вырубленных на недоступном скальном балконе, на высоте 180 метров
от дна каньона. Далее следовала просьба - определить,
хотя бы косвенно, подлинность, год и этническую принадлежность
создателя этой книги...
Фолиант выглядел подозрительным. Массивная книга. Стопка прошитого
жёлтого пергаментного страничного блока, в окладе из тонких древесных
облатков в толстой потрескившейся буйволиной коже. У дока задрожали руки.
Вдруг это событийное нечто - аналогичное потрясающим ультрофиолетовым
откровениям инкунабул Стивена Гилбрейта из Cary Graphic Arts Collection?...
Индейцы навахо называли создателей скального города анасази - пуэбло.
Что значит -"предки". Возможно Белые Боги...
Ни сами навахо, ни тем более пуэбло письменности не имели.
Писать начали на английском в 20 веке.
Кроме, никому не понятных наскальных петроглифов,
ничего внятного из письменных памятников не оставили...
На экране, истерично захлебывался новостями Уолтер Кнонкайт:
-Глава ФБР Эдгар Гувер, по указанию сенатора Джозефа Маккартни,
провёл расследование и предъявил обвинение Чарльзу Спенсеру,
известному по немым кинофильмам, как Чарльз Чаплин,
что тот является скрытым коммунистом и пособником Советской России.
Как известно- Чаплин входит в список нашего великого патриота-писателя
Джорджа Оруэлла - "деятели американской культуры сочувствующие
коммунистической идеологии"...
Деловер плюнул и отключил телевизор...
Вернулся к книге.
Глупейший артефакт! Бессмысленный!! Ну какие ещё книги у навахо?
Десять совершенно пустых скрипящих пергаментных листов.
Доктор Хуспеннило хотел захлопнуть это археологическое
недоразумение и кинуть на стеллаж...
Но под предпоследней страницей вдруг проступил
выдавленный буквенный рельеф. Натянул резиновые перчатки и
отодвинул следующий лист...
2.
"И шед господь от невидимого престола…"
Что это? Похоже на английскую пропись…а, нет это кажется
кириллица вперемешку с греческими буквицами:
«И увидеша, и во тьме сущии, и возопиша вси единым гласом,
глаголюще: «помилуй ны, Сыне Божий, помилуй ны, Царю всех век…»
Деловер пролистнул странички с каллиграфической перовой
чернильной серой вязью:
-Какая скука, евангелисты акафисты переписывали…
Вдруг оторопело остановился и судорожно нацепил очки.
По прорисованной по контуру листа узелковой вязи-встык
с древними каракулями шли явственные карандашные резкие росчерки:
«...Остап Иванович Осиенко. Родился тридцать два года назад
в горном Денвере, штат Колорадо. Мой отец Осиенко Иван Семенович
эмигрировал из России, город Екатеринбург, в 1918 году, почти сразу
же после Октябрьского Переворота 1917 года. Опасался преследования так,
как являлся старшим офицером Русской Императорской Армии…
Национальность отца – русский. Конечно же - беспартийный…
Я пробую писать дневник, но не пишется. Слезы выжигают глаза, рука дрожит…»
-Подложная!- ужаснулся референт и судорожно сглотнул
прокисший воздух кафедрального хранилища.
«…в пещерах скального Успенского монастыря. Скит Богородицы.
В пещере темно и холодно. Все звуки глохнут и застывают
под черным сводом потолка, покрытого инеем. Грязное прокопченное
пятно над столом. Чад от сальной свечи прокоптил потолок и стекал со
сталактитовой сосульки черной жирной кляксой на стол.
Каменная крыша давит на меня. Очень низко-не могу выпрямиться во весь рост.
А у меня с детства клаустрофобия.
Я боюсь этой кельи в горе. Рядом, за пятиметровым «шкуродером»
есть огромная, как спортзал, пещера. Но осветить её невозможно.
Свет выхватывает пятачок из мрака, а пространство прячется и жутковато
притаивается за моей спиной. Каждое движение,
любой шум многократно повторяется и усиливается.
Где-то тонким гравийным ручейком начинаться камнепад.
Лучше и спокойнее в маленькой пещерке,в моей келейке.
Из большого «зала» проход ко мне совсем не виден.
Я задвигаю за собой огромный заполированный камень.
Видимо и до меня кто-то долго пользовался это каменной дверью!..
Если ОНИ найдут «зал», то мою келью все-равно не обнаружат.
Хитры были монахи, а тот, что жил здесь – особенно.
Свечей оставил много и кости с черепом в нише.
Напоминает картину Barthet Bruin the Elder «A skull in the niche».
Не хватает только таблички под сим «олдскульным» натюрмортом
с этой готической надписью.
Хотел выбросить кости в большой зал, но испугался, вдруг кто-то найдет?..
Казённых сухарей осталось– полторы наволочки. Вода стекает в блюдообразную выемку в полу пещеры, за отвалом породы в «спортзале».
За сутки накапывает граммов сто. Примерно за сутки. Здесь всегда темно и мне неоткуда узнать.Чашка воды- это мои сутки. Так я их считаю.
Такова ничтожность моей расквартировки. Счастливость бытия моего описана,
можно и о сознании побеспокоиться.
Теперь, как по Марксу, произведу последовательное «движение познания от явления к сущности».
3.
Почти год назад полицейские доставили меня и еще двадцать четыре, таких,
как я в эту горную психиатрическую лечебницу. Говорили уверенно, что горный воздух и солнце быстро нас вылечат. И действительно. Множество излечившихся, через некоторое время, санитары сложили в кузов самосвала и скинули в пасть горного ущелья...
По порядку писать все никак не получается. Давить начинает что-то в диафрагму, едкие , как дым слезы застилают глаза.
Почему я здесь? Не знаю. Сказали, что я русский, а значит пособник коммунистов!? Организую социалистический переворот в США. А на это способны только безумцы…
Три месяца назад я решился бежать. Куда? Я не имел ни малейшего представления в каком штате я нахожусь. Встречи с родными запрещены. Когда-то вокруг психлечебницы была колючая проволока, но несколько настоящих тяжелых (мне теперь кажется, что доведенных до сумасшествия) пациентов несколько часов кидались на нее и жестоко порвались.
После этого колючку заменили глухим трехметровым забором с шипами по верху стены.
Единственный с кем я мог общаться – это Давид Кренцель - сосед по койке.
Это был слегка сдвинутый на музыке дурноватый садовник, который смеялся и стриг кусты, и танцевал в обнимку с садовыми ножницами. Но через какое-то время Дэвида увезли на грузовике.
Я стал косить под тихого сумасшедшего. Но санитары особенно
пристрастно относились к таким. Заглядывали в глаза, контролировали
прием лекарств и при любой оплошности пеленали и кололи ядовитый аминазин.
Все ходили, как тени. Я осознал, что восемьдесят процентов жителей больнички – абсолютно здоровые люди. И все они по такому же диагнозу, как и я. Пособники коммунистического анти-американского восстания.
И дядюшка Сэм, и сам сенатор Маккарти выдали нам путевки в этот горный рай.
Но случилось...
В одну из ночей двое идиотов из соседней палаты задушили простыней
троих(!!!) дежурных санитаров, открыли калитку заранее изготовленной
отмычкой и исчезли.
Это была палата со смуглыми подозрительно спокойными индейскими парнями,
видимо с криминальным прошлым… Хотя неизвестно.
Всю ночь стальная дверь на свободу была открыта. А я и не знал!!!
Утром дурдом был запружен полицейскими и военными униформами.
Прокопченые молодцы в отриконенных ботинках, белых касках, на которые
насажены круглые жестяные очки о тёмно-синих стеклах, серые веревочные
бухты диагоналили их мощные торсы, обтянутые пятнистыми комбенизонами.
Видимо какой-то горный спецназ, на плечах ледорубы, на груди
короткоствольные автоматы.
Днём они ушли в горы, а под утро я слышал эхо нескольких глухих очередей…
После этого происшествия порядки в Maison de Sante ужесточались, как по прогрессивному графику. Количество санитаров и охраны увеличили вдвое,
вооружили помповыми ружьями.
В туалетах сняли дверцы. Постельное белье не выдавали, матрасы забрали,
на прогулки не выводили.
Спустя восемь месяцев я уже сомневался, что у меня действительно нормально с психикой. И на время забыл про оторванную половицу в подсобке, про карандаш, теплую зимнюю куртку с меховым воротником, сушеный хлеб и спички. Все это я собрал за восемь месяцев.
Изнывая душой, я боролся с подступающим настоящим сумасшествием только внутренними монологами.
Постояльцев больницы оставалось не более десяти. И к этому времени бдительность наших пастухов поубавилась.
Почти каждую ночь они напивались «вхлам» и издевались над кем-то одним из больных, бросая все посты. Остальные девять пациентов были заперты в своих палатах…
Вот в такую дождливую черную ночь, в грязной драной куртке я выдернул половицу, забрал свои пожитки и прошел через пустую будку внешней охраны, мимо открытой двери контрольно-пропускного пункта. Потом прыжок в небольшой овражек и я на свободе!!!
Восемьсот метров в гору на ступеньки площадки ведущей к монастырю.Черный глаз пещеры прямо под ступеньками. Здесь Давид был на экскурсии семь лет назад. Он рассказал про это место.
Скала нависает над всем монастырем, как вечная угроза...
Я долго блуждал по закоулкам пещеры, сжег две коробки спичек, когда понял,
что за мной уже идут.
Я бросился от центрального тоннеля в боковой и нырнул за отнорком перехода
в расщелину. Она оказалась наполнена наполовину ледяной водой. Замер. На потолке замерцали пятна фонарей преследователей. Голоса совсем близко.
Слышно было, как один другому говорил:
-Пошли, не полезет он туда. Он что дурак что ли?- и они дружно засмеялись.
Потом я нашел этот зал и эту келью. В свете моих спичек проблеснули кости монаха.
Просто удача и случайность...
Повидимому, преследователи не уходят. Постоянно дежурят в центральном тоннель или на выходе.
Собственно мое теперешнее положение от лечебницы мало чем отличается. Даже усугубилось...
От скуки читаю рукопись монаха. Древнерусский и старославянский. Много переписи и возможно переводов.Я узнал только апокриф «хождение Богородицы по мукам».
«Всуе тщание аз есмь.Женуть вси…
Мыто же едино - навь.»
Чем-то сродни мы с сим калугером…
-Делили грех мои аз мню
-Яко юзы падут на ю
-Ажно азати се мой грех.
-Ат аз не бысть на небесех...
Вчера слышал шаги и разговоры в «спортзале». Значит добрались, нашли.
Привалил каменную дверь изнутри горкой камней…
Кажется ушли…
Они подкладывают под дверь взрывчатку!
Остались минуты!!!"
Далее в рукописи пропущены три листа и строчки вкривь, и вкось.
"Flying over the stupidity of nature
That's the way out!
Without touching her
But where to get wings?
To this I answered myself
In your soul , cultivate their scope
Like in an alchemical egg
To take strength in the will
Will in Faith,
And to draw kindness from the heart
To take off over the pathetic desert
And throw a look of contempt terrible
From the heights of his vanity
and suddenly see clearly and suddenly wake up
What about those? who's left there?
What should they do?
How to dispel their lack of spirituality?
To grow from a worm not a dragon?
A bee with a reasonable head..."
4.
Консультант Деловер схватился за голову.
-Какой Успенский скальный монастырь? Скит Богородицы? Год назад!?...
Бред! Подделка! Фальшивка! Безумный турист - наркоман, переселенец из Европы...
Рукопись не проходит ни по каким параметрам древности. Выбросить бы её!?
Но документ уже имеет регистрационный археологический номер и предварительное
описание! И доктор Хуспенилло не получит свои премиальные за невыполненные консультационные работы.
Док отчаянно вырывает все страницы с кириллическим текстом.
Аккуратно подправляет страничный блок, очищая сшивку от торчащего жёсткого пергаментного мусора, аккуратно вкладывает в кожаный переплет.
Пишет отчёт.
"Данная рукопись является работой неизвестного католического испанского монаха- просветителя местных индейских племен пуэбло и навахо.
Написана с использованием древнеанглийского и ирландского диалектов.
Ориентировочная периодизация создания данного письменного памятника -
начало-середина 17 века."
5.
-Вы видите развалины скального города Клиф Палас!-рассказывает
экскурсовод - пожилой парковый рейнджер с зелено-белым бейджиком "Udjin Stuard".
-В прошлом году здесь было землетрясение в шесть баллов и часть построек,
подземных галерей, и залов рухнули. Не сохранились...
В этом году закончились раскопки обрушенного сектора. Была найдена рукопись католического монаха, работавшего здесь в 17 веке и несшего индейцам Слово Христово. Над дешифровкой её работал доктор исторических наук Деловер Хуспенилло.
Книга эта теперь находится в фондах хранения Смитсоновского института…
Фонды института не зря называют "чердаком истории", так как там содержатся тысячи экспонатов и артефактов, которые в будущем ещё только предстоит исследовать и осознать их значение в нашей, и мировой истории цивилизации...
Теперь поднимемся наверх…
«Отрицательная» скала опасно нависает над туристами и городом вырубленным в горах.
Копытов Г.Л.
19.07.2023