В субботу я с замиранием сердца летела после работы к Большому театру - там мы встречались с князем. Уже только одно это меня окрыляло и возносило в небо, а ведь меня ещё ждал какой-то обещанный Норой сюрприз, и я ломала голову, что это может быть. Что? Какая-то вещь? Если она не передала её с князем на мой день рождения, значит, этой вещи на тот момент ещё не было? Что-то везли из-за границы по её заказу? Сапоги? Увидела она зимой, как мои сапоги каши просят и решила преподнести? Вот ужас...
Хотя нет, не похожа Нора на человека, который будет интриговать какими-то сапогами.
Билеты на концерт? Это было бы здорово.
Полная счастливого предвкушения, я вылетела в сквер перед Большим театром, ещё издалека узнала ярко-красную куртку князя и затормозила, не в силах сдерживать ликующую улыбку. Он спокойно стоял среди легендарных колонн, сунув руки в карманы. И даже здесь, в суете пешеходов и полном отсутствии горизонта умудрялся смотреть куда-то вдаль.
Я встала так, чтобы не бросаться в глаза, затаённо любуясь им и чувствуя тепло и счастье в груди. Наверное, я всё-таки не до конца верю, что этот красивый парень – мой. Что он пришёл сюда ради встречи со мной и ждёт меня. Что вообще имеет ко мне какое-то отношение. Наверное, это неправильно для девушки. У Милки наверняка всё по-другому, без этих глупостей. Но у меня вот так…
Большой театр очень ему шёл. И сразу вспомнилась Белка: «Я буду ждать тебя возле Большого театра в синем платье». Как же жаль, что сейчас я не в синем! Сапожки и сумка всё-таки не в счёт. А было бы эффектно сидеть и ждать его в синем. Надо привезти свой синий сарафан, тем более, скоро лето. Назначить ему свидание и ждать на лавочке…
Нет, сарафан он уже знает. И вообще сарафан – это не то. Надо сшить синее платье, вот что! Обычное простое синее платье. Надо спросить у Милки, не осталось ли в бабушкином сундуке той синей материи. Милка ухватится за эту идею. И скамеечку выбрать такую, чтобы он видел издалека. Вот ту, например… Я стрельнула глазами, выбирая себе будущую скамеечку и тут же испуганно кинулась взглядом обратно к колоннам – а вдруг исчезнет!
Нет! Не исчез! Но посмотрите на него: стоит так безразлично, словно и не ждёт никого, совершенно, совершенно не похож на сгорающего от нетерпения влюблённого! Не мечется, не нервничает, не смотрит на часы поминутно. А обязан вертеть шеей, нервно прогуливаться, вглядываться в девушек…
Я вышла из своего укрытия и двинулась по дорожке.
Ах, нет! Нет же! Ничего он не безразличный, сразу преобразился, увидев меня, и бросился навстречу!
И я, больше уже не таясь, тоже побежала бегом. Чтобы влететь в его раскрытые объятия, как когда-то у моря – ап!
Какое же это счастье – идти в обнимку по весенней оживлённой Москве! Наконец-то я чувствую ту безмятежную лёгкость, с которой мы гуляли по набережной. Как я скучала без этой безмятежности, как тосковала по ней. Думала, уже не вернётся... А она вернулась! И можно быть полной дурочкой, смеяться без повода, вертеть головой по сторонам. Он, кстати, тоже внимательно смотрит по сторонам.
- А мы куда идём?
- Куда-то идём.
- А если заблудимся? – веселилась я. - Ты же города не знаешь!
- Разве тебе не хочется заблудиться со мной в весеннем городе? – интимно осведомлялся князь. - Я бы, например, с удовольствием.
- Я тоже с удовольствием. Но всё-таки, куда мы идём?
- Увидишь.
- А откуда ты знаешь, в какую сторону идти?
- А я и не знаю, - князь останавливался и, сосредоточенно щурясь, вглядывался в дома, явно в поисках ориентиров. - Это ведь почтамт?
- Да.
- А там театр?
- Там два театра.
- Тогда мы правильно идём.
Я бастовала, обижалась, жаловалась на произвол, требовала разъяснений – всё было тщетно. Наконец, в районе Елисеевского князь сдался:
- Идём к памятнику Пушкина.
- О, это уже скоро! То есть, сюрприз там?
- Там.
- Билеты в театр?
- Не знаю.
Больше ничего добиться не удалось, и принципе, мне было всё равно. Я предавалась безмятежному счастью.
- Тебе больше не надо сегодня на работу? Давай гулять весь вечер и всю ночь. Мне столько нужно тебе рассказать! Столько всего!
- Мне тоже. Но насчёт гулять не знаю, похоже, дождь собирается.
Я смотрела на небо. Сумерки сгущали тучи над городом. Мне всё было нипочём.
- Тогда будем в метро гулять. Ты же любишь метро.
Он обнимал меня крепче, чмокал в висок, а я только вздыхала счастливо. Всё, что я хотела рассказать, как обычно, при встрече с ним, вылетало со свистом в трубу. Главное, что мы рядом…
На Пушкинской нас, действительно ждал сюрприз. От толпившихся вокруг памятника людей отделилась и направилась к нам яркая даже в сумерках фигура. Нора! Я ахнула, увидев её в светлой, зеркально-блестящей курточке в талию, серебряных сапожках, с распущенными по плечам волосами.
- Слава богу, добрались, - сказала Нора вместо приветствия. - Ну, сам дорогу нашёл или ты подсказала? – она подозрительно посмотрела на меня.
- Нет! – воскликнула я. – Он всё сам! Он сам меня вел от Большого на Горького.
- Я сдал зачет по ориентации на местности, - важно объявил князь. – Она всю жизнь меня дрессирует, - он кивнул на Нору.
- Молодец, - сказала Нора. – Награду заслужили. Пошли!
- В театр? – спросила я.
- Ну… - подняла бровь Нора, - можно сказать, что в каком-то смысле и в театр. Давайте быстрей, пока дождь не разошёлся, это недалеко.
Становилось всё интересней.
Я смотрела на князя, пытаясь понять, что он думает, но он явно тоже понятия не имел, куда нас ведут. Нора уверенно вышагивала рядом. Микроскопический дождик, посеребрил густую гриву её волос под кожаным кепи. Проходящие мимо мужчины бросали на неё взгляды.
- Ещё далеко? – осведомился князь, с беспокойством оглядывая меня. – Принцесса намокнет.
- Уже пришли, - сказала Нора, заводя нас от театра Ермоловой с тротуара направо.
Князь задрал голову. Я – тоже. Строгий, геометрически правильный параллелепипед здания легко и величественно вздымался над нами ввысь, словно гигантский парус.
- Ой, - растерянно ойкнула я. – Это же… это…
- Гостиница «Интурист», - закончила Нора. - Одно из престижных зданий Москвы. И место работы вашей покорной слуги Элеоноры Исаевой.
- Стил энд глас, - произнёс князь, явно кого-то цитируя.
- Вот именно, - подтвердила Нора. – Нам туда, внутрь. Пошли.
- На экскурсию? – спросила я глупо.
- Да, экскурсия тут не помешала бы, - усмехнулась чему-то своему Нора, увлекая нас по длинным ступеням и пропуская в стеклянные двери мимо внушительного швейцара.
Я с любопытством оглядывала холл гостиницы, чем-то похожий на зал ожидания. Колонны, стеклянные стены, красиво подсвеченная смальта... Кругом приглушённо курлыкала иностранная речь... Интересно.
- О, Элен, чао! – возникла рядом накрашенная до бровей красотка. - А это кто с тобой? – бесцеремонно поинтересовалась она, кивая на нас. – Симпа-атичный мальчик, - она оценивающе оглядела князя с ног до головы. - А это новенькая, что ли? – кивнула она на меня. - А что ты её, как чучундру, вырядила?
- Ляля, отвали! – спокойно посоветовала Нора, и та по-кошачьи на меня фыркнув, действительно, отвалила.
Я была так ошарашена, что не удержалась и посмотрела ей вслед.
Красавица была в исключительно короткой мини-юбке, моя бабушка называет такие «без-юбки». Она отошла к стайке девушек у окна, одетых примерно одинаково: крошечные юбочки, широкие лаковые пояса, высокие каблуки.
Решительно пресекая мой интерес, Нора подхватила нас под руки и завела за колонну.
- Слушайте внимательно, - сказала она. - Вы сейчас получите ключ от номера. Зайдёте. Там все удобства. Ванная, туалет, всё, что нужно для жизни. Есть электрический чайник и даже шампунь. Этот номер на сутки ваш, вас никто не тронет до завтрашнего вечера. Ясно?
Я на секунду замерла, потом ахнула и обняла Нору за шею.
- Это подарок? Да? Тот самый сюрприз? Это он?
- Да, он, - Нора улыбалась, глядя на меня. - Прямо ко дню рождению не получилось, а жаль. Вы же с ним в один день родились, было бы символично.
- С кем в один день?
- Ну, вот с ним? – Нора обвела вокруг рукой.
- С этим зданием? Его в мой день рождения построили? – я вытаращила глаза.
- Нет, - Нора засмеялась. - Не здание. Весь Интурист. Двенадцатого апреля тысяча девятьсот двадцать девятого года года в СССР было создано Государственное акционерное общество по иностранному туризму. – скороговоркой отчиталась на.
- Как ты хорошо знаешь историю, - удивилась я.
- Это моя работа, мне за неё деньги платят, - сказала Нора, и улыбка её погасла. – Ладно, вы всё поняли? В номере есть холодильник, и он даже не совсем пустой. Но кое-какую жратву надо взять с собой.
- Ой, надо было купить по дороге! - спохватилась я, но Нора жестом остановила мои порывы. – Всё нормально. Подожди тут минут десять. Мы в бар смотаемся и всё принесём. Чеслав, пошли, деньги взял? А ты покури пока вон там, на диванчике, - Нора кивнула в сторону. - И да, ни с кем не разговаривай тут. Кто будет приставать из наших, посылай прямо матом, не стесняйся. Поняла?
- Как матом? – изумилась я.
- Как обычно, на три буквы. Иначе не отвяжутся, я эту публику знаю. Если иностранцы будут клеиться, тоже посылай на три буквы. Мы быстро.
Князь нежно чмокнула меня в щёку – и парочка исчезла.
Я немного посидела просто так, осваиваясь, потом осмелела, достала сигареты, положила ногу на ногу. Смешно. Сотрудница кафедры документоведения сидит, курит в холле гостиницы «Интурист».
Но закурить я не успела. Моя красноречивая поза немедленно привлекла внимание - возле меня возникла фигура.
- Девушка, джинсы нужны? Левис.
Я подняла голову. Симпатичный бравый парень со спортивной сумкой через плечо. Мне стало весело.
- Нужны, - сказала я.
- Пошли, в лифте примерите.
- В лифте? – удивилась я. – А если кто-то войдёт?
- Не войдёт, - уверенно сказал парень.
- Как это не войдёт? – не поверила я. – Люди, вон, в очереди стоят. Куда же они денутся?
- Девушка, - терпеливо сказал парень, - вам нужны джинсы или как я управляю лифтовой кабиной?
- Я подумаю, - сказала я, стараясь не прыснуть. – Спасибо.
Парень ушёл, но мне даже не дали открыть пачку сигарет - появился второй.
- Резинки с ароматами, - доверительно поделился он, наклоняясь к моему уху.
- Что? - отшатнулась я.
Парень отвернула полу пиджака, демонстрируя подкладку. Она вся была усеяна мелкими квадратными упаковками.
- А… - я неуверенно собралась что-то спросить и в следующую минуту догадалась, что это такое. Я смутилась.
- Спасибо, нет.
- Деревня, - определил парень, запахнул полу и вальяжно удалился к выходу.
На этот раз мне удалось вытащить сигарету, но я не успела найти в сумку зажигалку. На лавочку подсела девица с красными волосами.
- Новенькая, что ли? Ты на точке?
- На запятой, - сказала я, роясь в сумочке.
Девица фыркнула.
- А чё оделась так?
- Как? – растерянно посмотрела я на неё.
- Как в филармонию, - скривилась девица. Была она хорошенькая, с носиком-пуговкой, молоденькая, совсем пацанка. Юбка на ней была крошечная, и ноги в ажурных колготках демонстрировались во всей ослепительной красе.
- Тебе чем филармония-то не угодила? - не удержалась я, и девица, ещё раз фыркнув, удалилась.
Я предприняла ещё одну попытку найти в сумке зажигалку, но у меня опять ничего не вышло: от стайки девушек отделилась и приблизилась ко мне очередная разведывательная экспедиция. На этот раз это была наиболее элегантно одетая и наименее раскрашенная молодая дама. Я почувствовала запах дорогих духов.
- Ты что, с Элеонорой пришла?
Я молчала, справедливо полагая, что нет смысла подтверждать очевидное.
- Работать будешь? – не отставала дама.
- Я вообще-то уже работаю, - решила я отделаться общими фразами.
- Работаешь? – с недоверием переспросила девица. – Вот в этом работаешь? – она, подняв брови, кивнула на мой плащик.
- Нет, на работе я это снимаю, - с вызовом сказала я.
- А крышует тебя кто?
- Что?
- Крышует кто?..
Я с огромным облегчением увидела князя и Нору, спешащих ко мне с сумками. Бросила так и не зажжённую сигарету в сумку, вскочила с диванчика и устремилась к ним.
- Пока вы там бегали, меня в ночные бабочки записали, - пожаловалась я, когда мы зашли в лифт. - И ещё предлагали джинсы вот здесь, прямо в лифте, мерять.
- Это здесь в порядке вещей, - усмехнулась Нора. – Здоровый такой красавчик, да? Это Паша, наш гид-переводчик. Кстати, джинсы хорошие у него. Выходим, ребята.
Мы вышагнули в коридор одиннадцатого этажа и, не сговариваясь, припали к окнам.
Вечерняя Москва лежала внизу в стеклянном блеске дождя. Горели звёзды кремлёвских башен, плескались мокрые деревья, тускло поблёскивала вдали еле различимым пятном брусчатка Красной площади. Это была сказка. И сказка ждала нас впереди. И мы шли сквозь сказку. Тихо-тихо шелестел за окнами дождик. Стайка темнокожих мужчин с чалмами на головах стояла у поворота. Чёрные и белые чалмы синхронно повернулись в нашу сторону, нас молча проводили взглядами. Неслышно меряя коридор длинными ногами прошёл очень высокий человек с квадратным подбородком Джека Лондона и вьющимся чубом надо лбом. Мне показались знакомыми и этот мягкий чуб, и этот мягкий взгляд... Я посмотрела ему вслед.
- Кустурица, - обронила Нора.
- Правда? Это он?!
Я снова оглянулась, но высокая фигура уже исчезла из вида. Я схватилась за князя.
- Кустурица! Представляешь? Мы его изучали на истории искусств. Нам «Гернику» привозили для закрытого показа…
- Он иногда здесь на гитаре играет, - сказала Нора. - Здесь много каких известностей можно увидеть невзначай. Но не рекомендую вам шастать по злачным местам. На шведский стол, впрочем, можете сходить пожрать.
Она остановилась и отперла дверь одного из номеров.
- Ваши апартаменты.
Она вошла первой, зажгла свет и подала князю большой ключ с деревянной гостиничной грушей вместо брелока.
- Не обессудьте, у нас простенько, рабоче-крестьянски, зеркалов на потолках не имеем.
Мы посмеялись. Я очень хотела оставить её поужинать с нами, но она подняла обе руки.
- У меня работа, я желаю вам счастья и убегаю.
Она махнула нам и исчезла за дверью.
А мы с князем повернулись друг к другу.