(не сокращенная)
Ночь еще не наступила, но вокруг давно опустилась темнота. Тяжелые грозовые тучи плотной пеленой скрыли небосвод; где-то вдали угрюмо порыкивал гром. Я уверенно вел машину по старой ухабистой дороге, петляющей по высоким холмам, заросшим пышными кустами и стройными соснами. В тусклом свете фар были хорошо видны все неровности пути, и я молил бога, чтобы впереди не возникло никакого серьезного препятствия, - глубокой ямы или ствола упавшего дерева, иначе мое путешествие прервалось бы, так и не дойдя до конца.
Ветер, холодный и колючий, все усиливался, налетая со стороны мрачного океана, вскоре пойдет дождь, тогда дорогу размоет, и вести машину станет еще труднее. Но я не сдавался и торопился, как мог.
Оказался я в этой глуши совсем не случайно. Всему виной было письмо моего старого друга, которое я получил несколько дней назад. В нем он поведал, что сейчас проживает в небольшой приморской деревушке коих великое множество разбросано по скалистым берегам местных земель. Туда я спешно и направлялся. И подвигло меня на это путешествие странное и горестное содержание письма.
Мой друг после окончания института стал затворником и мало общался с этим миром. Он был храбрым и сильным человеком, как физически, так и умственно. Но его слова на помятом листе заставили меня почувствовать некую тревогу глубоко в груди.
Он слезно просил меня приехать и забрать его. Он чего-то опасался. В месте, где он жил, происходят странные вещи. За те несколько лет, что прожил там, он обратил внимание, что жителей, как в самой деревне, так и в ближайших поселениях стает все меньше и меньше. Старшее поколение куда-то исчезает - не умирает, а именно исчезает - и дети почти не рождаются. Он считает, что связано это с Временем Тумана, который частенько наплывает черным облаком на лесные берега, приходя с просторов океана.
За последние три года таких ночей было довольно много, и с каждым разом безысходность все больше накрывала хмурые берега. Мой друг был свидетелем этих событий. А однажды начал слышать странные голоса. Жуткие, скрипучие, говорящие на неведомом языке. Они словно просили его о чем-то, звали, молили, но он не был в этом уверен. Поначалу. А спустя время голоса стали меняться, и с ужасом он начал замечать, что начинает улавливать в них какой-то скрытый смысл. Он и сам к этому времени почувствовал некие изменения в себе. Я не совсем понял его слова - он говорил, что стал очень сильно уставать, находясь на солнце, воздух обжигал его горло, кожа на теле стала сухой, похожей на корку, и появились странные пигментные пятна; глаза поблекли и превратились в серые омуты, волосы поседели и начали выпадать; его постоянно тошнит от той пищи, к которой он давно привык.
Мой друг написал, что мечтает покинуть это жуткое место, но не может этого сделать, словно что-то удерживает его, не дает сделать последний шаг. Ноги всегда несут его обратно к старому дому. Он очень боится.
После прочитанного испугался и я - за жизнь, здоровье и рассудок моего старого друга, ибо все его слова намекали на сумасшествие и деградацию.
Недолго думая я навел справки о Сомнии - так называлась прибрежная деревушка, и сразу же отправился в путь.
Судя по карте - еще немного и я буду на месте. Свернув с основной дороги, если ее можно так назвать, я пересек три оврага по еще более дикой тропе, где потерял один фонарь - он был разбит внезапно вынырнувшей из темноты низко свисающей веткой, - и через несколько минут вырулил к океану.
Именно здесь на меня обрушился дождь. Тяжелые капли начали падать с черных небес, пронзительный ветер дул в лицо, стало заметно холоднее. Остаток тропы шел почти прямо, спускаясь по склону к небольшому поселению на берегу, освещаемому яркими вспышками молний, расцветающих над бурлящим океаном. В их свете я не смог различить ни единого движения впереди, все словно вымерло. Остановившись на краю деревни, я выбрался из машины, кутаясь в осеннее пальто, подняв воротник и натянув шляпу на самые уши. Я шагал по центральной и единственной улочке, а вокруг меня замерли в покое и вечности черные покосившиеся домишки, в окнах которых не было заметно ни единого проблеска света. Словно мрачные мертвецы окружали меня, замершие в грязи под проливным дождем. Улица вела к небольшой пристани и одинокому мостку, выходящему в залив в сторону бушующего океана.
И тут мое внимание привлекли странные следы на земле, словно что-то большое и тяжелое волочили от дверей каждого из домов в сторону причала, но я не мог с уверенностью сказать, что же это было - дождь начал размывать следы, делая их не узнаваемыми.
От дома моего друга тянулся такой же след. Я зашел внутрь - дверь стояла не запертая и приоткрытая. В темных комнатах я никого не обнаружил и выскочил наружу, направившись к пирсу. Дождь лил все сильнее, превращая землю в настоящее болото и мешая мне видеть. Ледяной ветер пробирал до костей.
Я звал своего друга, крича в ночь, но не уверен, что в таком грохоте хоть кто-то мог услышать меня. И тут мне показалось, что я заметил какое-то движение рядом с причалом - словно что-то большое шевельнулось и упало с мокрых досок в пенную воду, исчезнув в океане.
Я поспешил вперед, оскальзываясь в лужах, вглядываясь сквозь дождь в грозовую ночь. Внезапно я запнулся обо что-то и едва не упал, с трудом удержав равновесие. Это была старая книга в толстом кожаном переплете с медными заклепками, вся сырая и слизкая. Я поднял ее и открыл. Строки текста от капель дождя потекли и смазались, но в свете непрерывно бьющих молний хоть и с большим трудом кое-что еще можно было разобрать. Я понял, что это был дневник, обрывающийся на одной из страниц длинной кривой полосой, словно автор именно в этом месте резко бросил писать и обратил свой взор на другие дела.
«...в голове постоянно гудит странный шум... Я слышу нечто похожее на зов. Он манит меня, притягивает... не могу устоять... я должен идти вперед... он ждет... меня... Отец... Он пришел... Я должен...»
С ужасом я понял, что этот почерк, едва различимый и размытый, был мне смутно знаком. Эти строки написал мой друг. Значит, я опоздал. Что же с ним приключилось?
И тут я почувствовал на себе тяжелый взгляд. Не человеческий, опасный, яростный. Полный злобы и космической силы. Опустив руки и выронив дневник, я взглянул в сторону океана. Там среди бушующих волн в свете хлещущих молний я разглядел большой холм, похожий на горб, словно небольшой островок - черный и мрачный - замер посреди лагуны. Синеватые блики скользили по нему, вспыхивали жутким светом таинственные огни и мелькали яркие вспышки.
В воде полосуемой дождем я заметил всплески и движение, словно кто-то плыл, направляясь к этому острову. Но кто же в своем уме мог рискнуть отправиться в океан вплавь в такую погоду?
То, что произошло дальше, лишило меня всех сил и едва не погубило мой разум. Огромный холм внезапно сдвинулся с места, слегка повернулся и медленно погрузился в темные океанские волны. Я увидел мельком блеск огромных сфер, очень похожих на гигантские глаза, в которых плескалась невероятной глубины пустота.
Я упал на землю, мои ноги перестали держать меня. Огромное существо исчезло в океане, словно его и не было. А с ним и все жители обреченной Сомнии. Все до единого. Я сидел на сырой земле на берегу океана под холодным дождем и был единственным живым человеком в мертвом городе.
Тем, кто захочет поддержать финансово, буду очень признателен:
сбербанк 5336690375750298