Краткий очерк из истории нашего прошлого глазами неравнодушного к истории Отечества для неравнодушного юношества
"Сделать добродетель ощутительною, воспламенить сердца и разумы к последованию по стезям соотчичей наших, заслуживших благодарность Отечества"
/Из Указа императора Александра I Cенату к Уставу Императорской академии художеств/
Всё-таки есть у нас море, есть. Петербург тоже морской город, что бы я там в своё время себе не говорил про Стокгольм или Хельсинки. Ну да, нет у нас такой будничной жизни приморского города, как в той же шведской столице, нет её. На Васильевском на стоянках стоят, случается, круизные лайнеры. Иные, как «Мэйн шифф 2» о четырнадцати палубах, стоят гора-горой как небоскрёбы у берега. Но для моего опыта поездившего по свету человека это - всего лишь красивая декорация. Декорация. А вот берег есть. И только на нём и понимаешь, что даже наша скромная Балтика это - стихия. Да и берег у нас на все вкусы. Со стороны Стрельны и до самого Ораниенбаума и Кронштадта – он помпезный, протянулся зелёной лентой парков с ансамблями дворцов, среди которых абсолютно узнаваемы силуэты киверов «Монплезира» и Константиновского дворца, церкви Петра и Павла в Петергофе и огромный купол Морского собора в Кронштадте. От острова-крепости тянется к югу и северу цепь фортов, часть которых включена в сооружения дамбы. Оправдывает ли она себя? Житель островного города без сомнения подтвердит- да. А по мне ушла с этой дамбой куда-то прочь таинственность и недоступность морской цитадели. И смотрятся форты теперь несуразно, не как крепости. Петра на них нет! Не позволил бы, это точно. А что там дальше, к Лисьему носу и на северо-запад, к маяку Стирсудден и к Бьёрке? За петровским парком «Дубки» в Сестрорецке, где больше нет многовековых исполинов чередуются песчаные пляжи с зелёной полоской леса. А у самой северной столицы берег из невзрачной серо-зелёной полосы переходит в гряды валунов на песке, с огромным обломком Гром-Камня- опять же, память о Петре. Этот кусок не «поехал» с камнем-пьедесталом на Сенатскую площадь. Лишним был для «Медного всадника». Так и остался на берегу. Когда-то с археологом П.Е. Сорокиным обследовали небольшое озеро, на том самом месте, где строители монумента изъяли этот валун. Когда лежал себе этот огромный камень спокойно, никакого озера не было. А тут целое озеро на полдня ныряний. Сорокин поручил тогда посильную даже для меня работу- поиск свай- свидетелей достопамятного события по извлечению и перемещению монолита, увековеченного гравюрами по рисункам Фельтена и Бларамберга. Уже морским путём через Невскую губу и Неву камень доставили от Лахты в столицу. Вот, пожалуй, и всё из зримого, плюс маяки, что могло бы хоть как-то напомнить о морском прошлом северной столицы. И никаких иных признаков океанской державы. А ведь Россия была таковой.
***
Набережная Мойки, 72. Забытый, всеми забытый адрес. Малоприметный дом невдалеке от излюбленного и петербуржцами, и туристами ансамбля Исаакиевской площади с её особой цветовой гаммой. Тихий уголок северной столицы. На фасаде только мемориальная доска поэту-декабристу Кондратию Рылееву. И более ничего, напоминающего о выдающейся роли этого места. Стою у кованой решётки очаровательной Мойки, смотрю на здание, пытаюсь зацепиться за что-то, напоминающее о Российско-Американской компании, правление которой находилось по этому адресу. Нет, ничего не обнаруживаю. Никаких признаков. Да и здание уже не двухэтажное, как два века назад, при её самом выдающемся деятеле Баранове. Тогда закрываю глаза, и в сознании сразу возникают картины из не моего, но нашего прошлого:
«А Вы, сударь, отпишите-с маменьке, что в Иркутск вернуться не сможете-с, дескать, правление компании переведено-с в столицу. Пусть озаботятся о присылке вещей Ваших сюда-с. Да-с, так и отпишите. А, впрочем, что я говорю-с, сударь, - спохватывается услужливый тридцатилетний приказчик компании в белой рубахе с длинными рукавами под модной жилеткой. -Завтра сюда явится сам господин Резанов. Слышали-с? Камергер, влиятельнейший человек. Ежели-с Вы хотите-с стоящего дела-с, он замолвит за Вас словечко. Найдёте-с себе применение. Разбогатеете. И везти из Иркутска домашнее-с, стало быть, излишне-с. А к господину Баранову нельзя, никак нельзя, отправкой судов занимается. Грузы, ремонт кораблей, вельможи, люди. Да-с, доброхотов в Америку много, молодой человек.»
Может, и не так это было. А вот то, что жизнь здесь кипела, сомнений никаких. Экспедиция за экспедицией. Россия активно осваивала Мировой океан к востоку от Евразии. Открытие Охотского моря, Первая и Вторая Камчатские экспедиции, Аляска и Алеутские острова, Форт Росс, россыпь островов в Тихом океане к северу и югу от экватора и не только. За перечислением этих названий невольно встаёт вопрос: что же осталось от вновь открытых земель и островов? Почему так легко мы забыли об открытых нашими предками землях? И неужели никогда нам не избавиться от традиции терять великим трудом, ценой огромных затрат и людских потерь открытых и даже освоенных прежде территорий и побережий?
***
Здание на Мойке хоть и важный символ могущества империи, но корабли шли всё же не отсюда. Немного поразмыслив, тратить ли остаток дня, чтобы добраться до моря, направляюсь в Ломоносов-Ораниенбаум. Маленький причал у петербургского пригорода Ораниенбаум. У серой линии южной части дамбы акватория знаменитой Маркизовой лужи, впереди- очертания морской твердыни Кронштадта. Пронзительные, как судовой ревун, крики сизых чаек дополняют крики своих серебристых сородичей, временами переходящих в щенячье тявканье. Спокойная гладь мелководья в серебристых бликах сменяется тёмно-серой полосой моря у фортов и города в районе гавани перед островным Меншиковским дворцом. Наверное, то же наблюдали с ораниенбаумского берега и многочисленные гости «Надежды» и «Невы», ожидавших на рейде попутного ветра и шестерых японцев- своеобразного жеста доброй воли российского императора императору японскому. Николай Резанов отправлялся в поездку в страну Восходящего солнца как посланник, но примут ли его как посла в недружелюбной Европе стране было неизвестно. Возвращая на родину японских моряков с разбившегося у Русской Америки судна можно было рассчитывать на успех миссии и утвердиться посольством в могущественной восточной стране. Да, задач у первой русской кругосветной экспедиции хватало. Ещё раз озираю прибрежную акваторию. Вытаскиваю из памяти строки из книги Юрия Лисянского о своём походе:
«Приготовясь ко вступлению в предназначенный нам путь и нагрузя оба корабля Неву и Надежду всеми для американских селений потребными вещами, вышли мы на кронштадтский рейд Июля 19 числа 1803 года. На оном простояли до 7 августа.» (Прим.: «Путешествие вокруг света в 1803.4.5 и 1806 годах по повелению его императорского величества императора Александра Первого на корабле Нева под начальством флота капитан-лейтенанта… Юрия Лисянского»).
Значит, где-то здесь на рейде находились наши знаменитые суда, «Надежда» и «Нева». От здания на Мойке и отсюда начиналась история кругосветных путешествий.
***
История первых открытий русских мореходов на Тихоокеанском побережье не изобилует документами. Но известно, что согласно «Скаске казаков Нехорошко Колобова и Ивана Москвитина о хождении к Охотскому морю» хождение к морю якутского и томских казаков с толмачом датируется 1639 годом, или, по тогдашнему календарю –лета 7147.
Командорские острова, Аляска, Алеутский архипелаг, Беринг и Чириков. Отсчёт русской Америки можно датировать открытием её в 1741 году этими выдающимися мореплавателями.
Но открыть новые берега мало. Затраты на столь рискованные походы к американскому континенту должны были окупать себя. Это обещала прибыль от продажи в азиатских городах и Европе шкур пушного и морского зверя, в изобилии водившегося на островах, и заинтересованность алеутов в таком сбыте. Настойчивость первопроходцев обещала успех. Попытки Башмакова и Андреяна Толстых подтверждали целесообразность предприятия и воодушевляли других. Промышленников, т.е. дельцов, занятых промыслом и торговлей, становилось всё больше. Ещё бы! Товар, выменянный у алеутов в Европе и Петербурге мог стоить в несколько сот раз дороже. Но этот промысел был не для каждого: попасть из европейской части к Аляске можно было через Охотское море и Петропавловск-Камчатский, а это очень долгий и рискованный путь. Да и доставить груз для мены можно было только на утлых судёнышках с лоскутными парусами, т.е. путь был небезопасным и не столь выгодным как это виделось «охочим» людям в обеих столицах. Одним из таких «охочих» людей был купец из Рыльска Григорий Шелехов. Григорий Иванович был очень умным и предприимчивым человеком. Купеческое происхождение не исключало способности иметь государственных подход к делам. Шелехов был и успешным торговцем, и рачительным хозяином вновь открытых американских берегов. Не только крепости, но и строительство школ, обустройство селений легло на плечи Григория Шелехова. Но он мечтал взяться за дело с русским размахом. Этим делом, приближавшим его к мечте, стало новое его детище- Российско-Американская компания. Несмотря на всю очевидность выгоды этого предприятия и в политическом, и в коммерческом и даже военном смысле император Павел не торопился утвердить Устав компании. Дело стопорилось. Шелехов успел умереть, а другие пайщики компании не были столь напористы. Но среди них был зять и наследник Григория Ивановича камергер Н.П.Резанов. Вероятно, через него и узнали в компании о знаменитом мореплавателе И.Ф.Крузенштерне и его надежде убедить морского министра и императора в кругосветном путешествии. Вдобавок опытнейший моряк имел коммерческие расчёты по доставке товара в Европу морским путём, что давало обоснование о сулящем значительную выгоду Российско-Американской компании морском способе доставки американской пушнины в Кантон и Европу.
Первая кругосветная экспедиция Григория Муловского, назначенная ещё во времена Екатерины II, не состоялась. Погиб со своим «Мстиславом» мужественный моряк в сражении при Гогланде. С этой потерей екатерининское время не справилось. Начинания матери всеми способами пытался свести на нет император Павел. Если уж в Таврическом дворце обустроили при Павле I конюшни, о какой кругосветной экспедиции могла идти речь? Внимание флоту- да, но морская экспедиция это - всё забавы неразумной матушки.
Но идея о кругосветном плавании жила. Да и как ей не жить, если ближайшим помощником командира «Мстислава» был сам Иван Крузенштерн, с которым дружил и которого ценил старший по возрасту и званию, но такой же молодой духом Муловский?
Рапорт за рапортом слал офицер Крузенштерн из русского Ревеля в столицу просьбы о дальнем плавании, и всё зря. Морской министр де Траверсе игнорировал просьбы офицера рассмотреть его предложения.
Пытаюсь понять, почему мужественный моряк Жан Батист Прево де Сансак, маркиз де Траверсе раз за разом отклонял предложения о кругосветном плавании. До поры до времени флоту на Балтике ограничил акваторию Невской губой. Прослыл среди моряков нелестным сочетанием «Маркизова лужа». Возможно ли, чтобы де Траверсе не хотел давать приютившей его в страшные годы Французской революции России право быть океанской державой? Неизвестно.
Тем не менее выход великой страны к океанским просторам был предопределён.
Золотой век русских морских открытий приходится на правление императора Александра I. С приходом Александра изменяется отношение к проекту кругосветного путешествия. Крузенштерн получает необходимые полномочия и свободу в выборе действий и экипажа. Последнее было крайне важно, так как чиновники в морском министерстве настойчиво рекомендовали нанять английских моряков. Крузенштерн на своём опыте убедился в мастерстве английской мореходной школы, но прекрасно знал выучку и способности русских матросов. И начальник экспедиции, и его старший товарищ Ю.Лисянский, у которого тоже была свобода в выборе экипажа, остановились на русских моряках. С учётом того, что в состав экспедиции должны были войти учёные и медики, приглашения были разосланы отдельным зарубежным учёным. Вот лишь краткий состав участников:
«Надежда» Ивана Крузенштерна: капитан-лейтенант Макар Ратманов, лейтенанты Федор Ромберг, Петр Головачев, Ермолай Левенштерн, Фаддей Беллинсгаузен, штурман Филипп Каменщиков, подштурман Василий Сполохов, доктор медицины Карл Эспенберг, астроном И.К. Горнер, кадеты сухопутного корпуса Отто и Мориц Коцебу, артиллерийский офицер Алексей Раевский, а также представители посольства в Японию камергер Н.П. Резанов, майор Ермолай Фредерици, граф Федор Толстой, надворный советник Фёдор Фос, живописец Степан Курляндцев, доктор медицины и ботаники Брыкин.
«Нева» Юрия Лисянского: лейтенанты Павел Арбузов и Петр Повалишин, мичманы Федор Коведяев, Василий Берх, штурман Данило Калинин, подштурман Федул Мальцов, доктор медицины Мориц Либанд, подлекарь Алексей Мутовкин, боцман Пётр Русаков, парусник Степан Вакурин, приказчик российско-американской компании Николай Коробицын.
В отношении начальника экспедиции судьба была весьма переменчива. Ему не везло в начале пути, в высшей степени справедлива, когда именно ему, помощнику Муловского было определено стать руководителем похода, и опять не везло с изданием «Атласа Южного моря» и пояснений к нему -важнейшего труда по итогам всего предприятия. Не помогло заступничество Начальника Главного штаба князя Волконского. И опять маркиз де Траверсе был совершенно чужд интересам русской науки, как и своей, впрочем, службы. Вместе с тем другого, более авторитетного знатока океанов, как Крузенштерн, в русском флоте не было. Ещё до экспедиции он успел побывать и в походах, и в сражениях далеко от Европы. Судьба помогла ему выжить в кораблекрушении у американских берегов, и не дала погибнуть, когда он, волонтёр на английской службе попал в руки американцев, боровшихся за независимость от Британии. Ему удалось пройти путь в Африку и Китай, за несколько лет до своей собственной экспедиции. Настойчивость преемника Муловского была вознаграждена -он не только добился положительной монаршей резолюции по проекту, но и возглавил экспедицию. Но, опять же, этого могло не быть, если бы акционеры Российско-американской компании не догадались ввести в свой состав императора и членов из его ближайшего окружения и свиты.
События первых недель плавания описаны в дневниках их участников и исследованиях потомков. Упомяну лишь один эпизод с гибелью матроса на «Неве» за долготой Готланда. Матрос черпал воду, освобождая бизань-руслень и упал в море, поиски его оказались безуспешны. Этот случай привёл лишь потому, чтобы у читателя не складывалось впечатления лёгкой прогулки даже если обстановка в море и на судне была относительно спокойной. Но нас больше интересуют страницы освоения и закрепления русских интересов на Тихом океане, где стараниями русских мореходов и «промышленников» северная часть Американского континента уже служила России и её коренным жителям.
Благополучное плавание обоих шлюпов в водах Атлантики на широте Огненной Земли сменилось продолжительной шквальной погодой со снегом и градом. Невиданные доселе волны грозили завершить экспедицию ещё при плавании от острова Екатерины до мыса Горн. К счастью, обошлось разрушением леерных ограждений (шхафутов) и другими не самыми страшными потерями. Непогоду экипажи смогли обернуть и в свою пользу- за время ливней удалось пополнить запасы дождевой воды и с учётом предусмотрительно закупленной на Тенерифе еловой эссенции в питьевом рационе постоянно присутствовало еловое пиво. 21 марта 1804 г. Впервые в русской истории корабли достигли Огненной Земли. Несмотря на все старания обоих капитанов за параллелью Магелланова пролива корабли в сильнейшем тумане потеряли друг друга из виду. Более месяца плавания Лисянский тщетно искал головной корабль, не зная, что первоначальные планы по экспедиции её начальником были изменены. Ни открытие островов, хотя это и случилось 6 мая 1804 года, ни доставка посольства в Японию и даже место оговоренной встречи- остров Пасхи уже не были приоритетными.
Крузенштерн переживал за груз Российско-американской компании. «Надежда» направилась к Камчатке через Маркизские острова. Разминувшиеся в ночном тумане суда прошли через муссонный пояс и определили стоянку для отдыха экипажа и пополнения запасов воды и продуктов- «Нева» у острова Пасхи, «Надежда» - у острова Нукагива. О самых благих намерениях русских моряков не может не свидетельствовать тот факт, что ещё за несколько дней до встречи с островом на деке «Невы» была развёрнута кузница, где ковали гвозди, топоры, скобы и ножи в дар островитянам.
В целом оба корабля были приветливо встречены аборигенами, чему способствовал и приказ Крузенштерна ни в коем случае не обижать местное население. В один из дней (10 мая 1804 г.) искавшая головной корабль «Нева» подошла к острову, с вершины которого и увидели моряки «Надежды». Лисянский был встречен посланным за ним ялом. Оба капитана с офицерами решили обследовать обнаруженную одним из лейтенантов удобную гавань, тут же названною Крузенштерном бухтой Чичагова. Гавань выбрали местом базирования обоих судов.