Только благодаря страсти, убившей в ней все человеческое,
имя ее еще и сегодня живет в стихах и спорах
С. Цвейг
Это был один из тех по-настоящему теплых апрельских дней, когда весеннее солнце будит природу, заставляя расцветать цветы, набухать почки на деревьях, вылезать насекомых из своих зимних убежищ и готовится к лету. Война только откатилась от Города. Канонада уже затихла, а ощетинившиеся танковыми ежами и баррикадами улицы, в миг подобрели. Подобно другим горожанам, желающим, наконец, ощутить глоток-другой мирной жизни, мне захотелось поехать в центр Города. Памятуя о бесплатном проезде, я вскочил в трамвай и за четверть часа добрался на Подолье, раскунувшееся на берегу реки. Медленно шагая по выложенному плиткой тротуару, внезапно я обратил внимание на уютный и почти пустой ресторанчик с открытой террасой, где я не бывал ранее. Не долго думая я туда зашел и плюхнувшись в мягкое кресло, заказал двойной дайкири с чашечкой кофе по-турецки. В ожидании заказа я зажмурился как кот, греющийся под солнечными лучами. Внезапно я ощутил на себе чей-то цепкий взгляд, заставивший меня открыть глаза и обернуться. Через столик от меня сидел немолодой мужчина с серебристой щетиной на лице, в потертом твидовом костюме и старомодной шляпе, как у Хамфри Богарта. Перед ним была почти пустая кружка пива, которую он лениво вертел на столе.
- Скучаете? – заговорщически подмигнул мне незнакомец.
- Почему вы так решили?
- Что может еще делать человек, сидящий в ресторанчике с аперитивом, не заказывая основное блюдо? - скрипучим голосом курильщика сказал незнакомец и после небольшой паузы добавил. – Только не говорите, что ожидаете женщину. Они ведь все уехали из Города…
- Согласен.
- Тогда можно поговорить.
- О чем? Мы же не знакомы? – возразил я.
- Согласен, это правда. Вы не против, если я присяду рядом, - улыбнулся незнакомец и, не дожидаясь моего разрешения, с кружкой в руках перебрался за мой столик.
Он достал из кармана дешевую зажигалку, одну из тех, что лежат в коробках у кассиров супермаркетов, и нерешительно покрутил ее в своих узловатых пальцах. Я достал из кармана пачку Marlboro и положил ее на стол. Мой собеседник открыл пачку, достал сигарету и, блеснув тоненьким дрожащим язычком пламени зажигалки закурил.
- Давайте я вам расскажу что-то новое и интересное… - произнес он и, выпустив изо рта тоненькую струю дыма, после небольшой паузы поинтересовался. – К примеру, вы знаете, откуда взялся монастырь, который находится в двух шагах от нас?
Я инстинктивно повернулся и нашел глазами зеленую круглую крышу колокольни монастыря с позолоченным крестом на макушке, возвышающуюся над домами.
- Монастырь основал патриарх, митрополит, князь или какой-то святой, - нерешительно ответил я и для уверенности добавил, - наверное.
- А вот и нет, всему виной, любовь, - довольно улыбнулся незнакомец, и крикнул официанту, что бы тот принес еще кружку пива, напоследок добавив, что бы заказ записали на мой счет.
Я понял, что мне придется выслушать длинную историю, к тому же оплатив выпивку рассказчику, и смиренно приготовился слушать.
- В давние времена, - не спеша начал, мой собеседник, - в давние времена наш Город был столицей княжества. Оно было огромное. Его границы простирались от Случи на Западе до Оскола на Востоке. Северные границы княжества были в Полесских болотах, а на юге терялись в Диком поле, далеко за Мишуриным Рогом. Правил этими землями князь Семен. Он был знатного рода, который шел от Гедимина, Великого князя Литовского. Князь с юных лет учился править и воевать. Поэтому княжил он справедливо: у бедных не отбирал последнее, со шляхтой был строг, оберегал своих подданных от несправедливости, защищал веру, основывал города, отстраивал церкви. Словом жителя княжества его любили и уважали. Однако время шло и однажды князь почувствовал, что пришел час уходить в мир иной. Тогда он отослал Великому князю своего боевого коня, лук, с которыми он воевал против татар и поручил ему своих жену и детей, а также попросил оставить княжество за своим родом – отдать старшему сыну или младшему брату Михаилу. Однако Великий князь хорошо помнил его строптивый характер и не желал иметь под боком могущественного и независимого вассала, поэтому взял паузу. Дождавшись его смерти, он упразднил княжество, основав вместо него воеводство, а наследникам князя бросил кости, что те не лаяли. Вдова и дети получили небольшое княжество Пинское, а младший брат Слуцк и Копыль с окрестностями. Стоя в зале для аудиенций, Михаил уже мысленно обосновавшийся в княжеском замке, с трудом подавил гнев, слушая блеющий голос Великого князя изрекавшего свою волю. Скрепя зубами, он благодарил монарха за оказанную милость и в тот же день покинул столицу, направляясь в свои новые владения. В наш Город воеводой был направлен один из его вельмож Мартин Гаштольд. Вы спросите кто такой Мартин Гаштольд? Я вам отвечу. Сегодня бы его назвали верный служака. А еще он был католик. С молодых лет Мартин попал на военную службу, но быстро понял, что вояка из него никакой. Тогда он пошел по административной линии. Занимая различные должности в при дворе Великого князя Гатшольд проявлял во всем собачью верность своему сюзерену. Так, ближе к пятидесяти годам, он дорос до Новогрудского старосты, предполагая что это вершина его карьеры. Поэтому когда его пожаловали воеводой, Гатшольд почувствовал себя на седьмом небе от счастья и, не мешкая отправился в путь.
Слухи, как известно, летят быстрее ветра. Поэтому когда Мартин Гаштольд добрался до места назначения... он оказался у запертых дубовых ворот, в прямом смысле этого слова. Напрасно новоиспечённый воевода, в окружении своих слуг и ратников, орал рискуя сорвать свои связки, приказывая горожанам отворить ворота. Напрасно махал грамотой Великого князя и призывал Бога и всех святых в свидетели, что он воевода, который будет править Городом лучше прежниего хозяина. Горожане были непоколебимы. Поэтому Гатшольду пришлось объехать окрестные земли и собрать войско. Лишь тогда, когда Гатшольд был готов брать Город штурмом, горожане со скрипом отворили перед ним ворота. Новый воевода не был настолько глуп, что бы искать виновных. Выждав паузу Гатшольд принялся наводить свои порядки, заодно пытаясь найти поддержку у местной знати. Но у него ничего не вышло. Поэтому доходы в великокняжескую казну упали, а волнения и недовольство среди населения возрасли. Через какое-то время перед Великим князьем стала проблема замены Гатшольда на более компромиссную фигуру. Им должен был быть человек православный, уважаемый, не глупый, верный и без амбиций. В те временя у него при дворе служил руский боярин Иван Ходкевич. Он не принадлежал к родовитой знати и был служивым человеком. За свои сорок пять лет Иван успел повоевать с тевтонцами, побывал послом литовским на сеймах, служил воеводой и старостой. Памятуя волнения своего дяди Скиргайло, а также строптивость православной шляхты и магнатов, Великий князь начал приближать к себе не особо знатных православных бояр, пытаясь создать атмосферу толерантности при дворе. Иван попал в их число, став одним из надвирных маршалков. Но не только этим, точнее не столько этим был известен Иван Ходкевич. Была у него красавица дочь, Ядвига. Длинные волосы цвета вороньего крыла, большие черные глаза, в которых тонули лучшие кавалеры, точеная фигура, белые, словно алебастровые руки... Словом, она была прекрасна, все было при ней! У девицы был лишь один недостаток – слишком уж своенравная была она. Случилось так, что и Великий князь запал на нее. При каждом удобном случае, уже не молодой монарх, оказывал девице всевозможные знаки внимания, но красавица делала вид, что ничего не замечает. Поднаторевший на государственной службе отец сразу смекнул, в чем дело, и как человек практичный решил, что из этого можно извлечь пользу. Если его дочь станет, как нынче говорят фавориткой монарха, то блага посыпятся на его голову как из рога изобилия. Иван Ходкевич не раз говорил с дочерью, умоляя ее быть не столь неприступной, а когда почувствовал, что его увещевания возымели действие заговорил и с Великим князем. В голове Ходкевича возник простой, но реалистичный план. Он со своей семьей собирался покинуть ненадолго столицу, оставив Ядвигу на хозяйстве одну. В это время, ближе к вечеру в его дом должен был наведаться Великий князь, под личиной давнего друга. Ядвиге было необходимо принять, накормить, напоить гостя и... остаться с ним на ночь. Великому князю идея понравилась. Он даже пообещал найти Ядвиге хорошего мужа, а Ивану и его роду перейти в чильну шляхту, и напоследок пожаловал Ходкевичу золотую цепь. Чувствуя приятную тяжесть золота на шее, Иван Ходкевич бросился воплощать план в жизнь. Окончательно сломить Ядвигу оказалось нелегко – пришлось брать в помощь мать и своего сына Александра. После нескольких дней угроз и слезных молений Ядвига сдалась. Дальше все пошло как по маслу. Через неделю Иван Ходкевич с женой и сыном отправились на поломничество по монастырям близ столицы. Великий князь выждал день-другой, и инкогнито прибыл в гости к Ядвиге. Его приняли и накрыли праздничный стол. Что случилось далее было покрыто мраком, так как Ядвига и ее гость об этом не сказали ни слова. Внезапно слуги услышали истошные крики молодой хозяйки, раздававшиеся из-за закрытой двери. Они бросились на помощь, выломали дверь и, не дав сказать гостю ни слова, поколотили, спустили с лестницы и вышвырнули вместе со слугами за ворота. Когда Ходкевич узнав о случившемся, то пришел в ужас, понимая, что это опала. Великий князь рвал и метал от бешенства, но спустя время гнев отпустил его, и он осознал свое бессилие. Ведь он, прикрываясь чужим именем, проник в дом уважаемого вельможи и пытался обесчестить его дочь, которая защитилась. Великий князь желал наказать Ивана, но не мог. В этот миг он вспомнил о Мартине Гаштольде, который безуспешно воеводствует, над огромными территориями на краю его державы. Тогда Иван Ходкевич получил грамоту о назначении воеводой, с приказом немедленно направится на место службы. Боярин вздохнул, перекрестился и поехал в почетную ссылку. Гордая Ядвига последовала за отцом.
В те далекие времена наш Город не был таким мегаполисом как сейчас. Тогда в нем обитали десяток тысяч жителей, не больше. Верхний город, располагавшийся на холмах, не полностью оправился от монгольского нашествия. Он сохранил следы былого величия, но жизнь теплилась лишь в монастырях да редких полуземлянках, располагавшихся неподалеку от руин дворцов и храмов. Вся жизнь бурлила в ремесленных кварталах у реки, катившей свои темные воды к морю, над которыми темной громадиной нависал княжеский замок. Именно там расположился воевода. Ядвигу, привыкшую к роскоши и величию столицы, неприятно поразила простота города, находящегося на границе Великого княжества и Дикой степи.
Но Город их принял хорошо, а приезд нового воеводы с красавицей дочерью наделали много шума среди местной знати. Буквально сразу, словно как пчелы на мед, в к ним потянулись местная шляхта и магнаты наряженные богато, старомодно, безвкусно. Каждый из них тянул за собой выводок сыновей, внуков или племянников, с целью засватать столичную гостю. Но красавица Ядвига была холодна, как декабрьский лед и снисходительно смотрела неуклюжих провинциалов, изо всех сил старающихся произвести впечатление. И знатные гости уезжали ни с чем. Иван Ходкевич осозновавший, что столица потеряна для него навсегда, безуспешно пытался влиять на дочь, мечтая пристроить ее за кого-то из местной знати. Да, они конечно далеки от Великого князя, но гораздо богаче столичных франтов. В те времена век невест ведь был короток! Засидевшейся девке была одна дорога – в монастырь. Поэтому Иван Ходкевич в ярости кусал губы и сжимал до боли кулаки, глядя в след уезжающим женихам и сватам. А что Ядвига? Она ничуть не переживала и принялась развлекаться, как только могла. Одной из ее страстей стала охота. Раз в неделю Ядвига в сопровождении с дюжины бывалых воинов, мастеров охоты на любую живность, и своры собак уезжала из города. Иногда красавица исчезала на день другой, заставляя отца переживать. Но она всегда возвращалась: уставшая, изученная, но с охотничьими трофеями. Олени, лоси, дикие кабаны, даже буйные туры и медведи, гибли от ее руки. А горожане с уважением и страхом смотрели издали заметив ее изящную фигурку, гарцующую на огромном жеребце. Однажды, красавица охотилась в лесах дальше, чем обычно. Вместе со сворой собак, Ядвига мчалась за огромным оленем. Внезапно олень, спасая свою жизнь, резко бросился в чащу, ломая мощной грудью ветки деревьев и кустов. Красавица направила коня за ним и в пылу погони оторвалась от других охотников. Когда Ядвига поняла, что оказалась одна, собаки исчезли из виду, тявкая из глубины леса. Она замедлила ход коня и затрубила в рог. Звук рога разлетелся по лесу, эхом отражаясь среди деревьев, но ответ охотников не донесся до ее ушей. Лишь мгновение колебалась Ядвига, ехать ли вперед или повернуть назад и пришпорила коня на собачий лай. Вскоре Ядвига выехала из чащи на большую поляну и перед ее глазами предстала следующая картина. В десятке-другом саженей от нее, лежал бьющийся в агонии пронзенный стрелой олень, вокруг которого метались псы из ее своры, впивающиеся зубами в умирающее животное. Возле оленя с луком в одной руке и охотничьим ножом в другой, стоял молодой человек. Ядвига подъехала к нему, и в гневе воскликнула:
- Это ты убил моего оленя?!
- Да, - ответил тот, тряхнул светлыми, соломенного цвета волосами.
Ядвига замерла от неожиданности, а он посмотрел ей прямо в лицо, голубыми, словно полевые васильки глазами.
-Как ты смеешь, это же леса принадлежащие Великому князю.
- Нет, - возразил незнакомец, - это наши леса. Мы здесь издревле живем и охотимся в этих местах. Охотимся для пропитания, а не для развлечения!
- Ты смеешь мне дерзить! – вскрикнула Ядвига и направила на незнакомца своего жеребца.
Но ее буйный жеребец, которого боялись конюхи, замер перед незнакомцем. Тот опустил лук на землю и погладил рукой жеребца по морде.
- Ты браконьер и незаконно охотишься в наших лесах, - бессильно зашипела Ядвига.
- Если ты голодна, я готов поделиться с тобой добычей и накормить твоих собак. Какой кусок тебе лучше отрезать!
- Негодяй! – крикнула Ядвига, а ее собеседник улыбнулся еще больше.
В этот миг до ее ушей донесся тяжелый топот копыт и на поляну один за другим выехали остальные охотники, во главе с командиром телохранителей ее отца, старым воякой Дмитром. Тот сразу бросился к своей хозяйке, опасаясь за ее жизнь. Увидев, что Ядвига в в безопасности, он перевел взгляд на убитого оленя, а затем на улыбающегося незнакомца.
- Ты кто такой? – поинтересовался у него Дмитро.
- Такой же свободный человек как ты, - спокойно ответил тот.
- Он убил моего оленя, - дрожащим от гнева голосом сказала Ядвига.
- Значит браконьер, - поглаживая сеющую бороду, изрек Дмитро.
Надо сказать, что в те далекие времена с браконьерами разговор был короткий. Незнакомца схватили, и не смотря его сопротивление потащили к ближайшему дубу, на ветку которого один из товарищей Дмитра стал проворно прилаживать веревку с петлей. Но что-то екнуло в душе Ядвиги.
- Остановитесь, - крикнула она.
Дмитро удивленно повернулся.
- Его нужно судить и прилюдно наказать, - пояснила девушка.
Дмитро вздохнул и остановил экзекуцию, понимая, что Ядвига права. Охотники немешкая разделали добычу и со своим пленником направились назад в город.
Дорога домой была долгая. Незнакомец со связанными за спиной руками безучастно шел за одним из всадников, то и дело, мелькая перед глазами девушки. Чем дольше смотрела Ядвига, тем сильнее росли в ее сердце ощушение неправоты, жалость и... симпатия к незнакомцу. Въехав в Город, кавалькада оказалась базаре, ибо ежегодно в эти дни проводились ярмарки, на которые съезжался торговый люд со всех краев воеводства, а также с Валахии, Крыма и Серерных краев. Проезжая между торговых рядов, заполненных людьми, неожиданно для самой себя, Ядвига достала нож и перерезала веревку, связывающую пленника. Тот не заставил упрашивать себя и мгновенно растворился в пестрой толпе торгового люда. Тщетно Дмитро кричал, приказывая поймать браконьера, напрасно вооруженные стражники расталкивали торговый люд рукоятями мечей и плетей. Все усилия были впустую, ведь простой люд во все времена не любил власть...
Оказавшись в своей комнате, Ядвига залезла под теплое покрывало и поймала себя на мысли что думает о незнакомце. Спала девушка без сновидений, но проснулась с мыслью о нем. Шло время и воспоминание о приключении, об охоте начинали слабеть, теряя свою четкость и ясность. Но однажды, в день Преображения Господня, воевода с дочерью был на церковной службе, проходившей в главном храме города. В этот день под сводами древнего собора, в котором не одно столетие служили митрополиты, собрались лучшие люди города, князья и магнаты, жившие в окрестностях. Ядвига с отцом стояли на самом почетном месте и девушка могла хорошо видеть скопление людей блистающее золотом, дорогими тканями и местечковой безвкусицей. Однако слова молитвы не шли в ее прекрасную головку. Девушка механически крестилась и рассматривала стены, откуда на нее безучастно смотрели лики святых да лица великих князей прошлого. Внезапно, каким-то внутренним чутьем она почувствовала на себе чей-то цепкий взгляд. Нет, это был не взгляд вожделения и безответной страсти ее провинциальных женихов и вздыхателей. Это был цепкий, обволакивающий взгляд, который манил и затягивал в тягучую глубокую неизвестность, словно бурный водоворот в быстрой реке. Ядвига обвела своим взором находящихся в храме людей и остановилась на синих васильковых, немного насмешливых глазах, которые невозможно забыть. И тут она сообразила, что смотрит на своего недавнего пленника. Только сейчас он был одет в синюю, сшитую по последней моде свиту, подпоясанную расшитым серебром кожаным поясом, на который обычно цепляется сабля. Ядвига почувствовала, что краснеет и потупила глаза. Она хотела было предаться молитве, но ее глаза помимо воли, возвращались к незнакомцу. Девушка с трудом ожидала окончания службы, что бы бежать. По окончанию службы они с отцом выходили из храма. Внезапно воевода остановился и заговорил с одним из багато одетых людей, зашедшим в собор в последний момент перед появлением митрополита.
- Князь Иван, - раскрыл свои объятия воевода, - князь Иван Гольшанский, ты ли это?
- Я мой старый друг, - ответил тот, после чего обнял и облобызал, Ивана Ходкевича.
- Это моя Ядвига, - представил дочь князю воевода.
- Красавица, - улыбнулся князь в ответ.
- Князь Иван, прошу тебя в замок, - продолжил воевода, - я не потерплю отказа.
- А я не могу отказаться, - рассмеялся в ответ князь Гольшанский.
Когда князь со своей свитой вошел в парадный зал замка, где на столах уже дымились вкусные явства, Ядвига с трудом скрыла свое удивление заметив среди гостей, своего бывшего пленника. Ядвига поначалу сидела за праздничным столом. Но когда мужчины, опрокинувшие в себя не один бокал доброго вина и предались нудным воспоминаниям былых дней, она покинула застолье и направилась в свои покои. Поднимаясь по лестнице, она почувствовала, как ее схватили чьи-то сильные руки и прижали к крепкой груди. Ядвига хотела было закричать, но чьи-то губы впились в ее уста... Ядвига вновь увидела эти синие глаза, соломенного цвета волосы и обмякла. Но лишь на мгновение. Затем она оттолкнула мужчину и подскочила к дверям в свою комнату. Однако не закричала, а зашептала, ощетинившись как маленький испуганный зверек:
- Кто ты?
- Я Василь, из людей Ивана Гольшаского.
- Как ты смеешь ко мне прикасаться?! Здесь в моем доме, при моем отце!
- Потому что я влюбился в тебя с первого взгляда, - улыбнулся тот в ответ.
- Я закричу!
- Нет, не закричишь.
- Почему?! – в ярости зашипела Ядвига.
- Потому что завтра, ты поедешь на север по дороге, что ведет на Волынь. Проехав три версты будет крест, возле которого я буду ждать тебя после полудня. Там, неподалеку есть харчевня, где ты оставишь своих телохранителей.
- Пошел вон, мерзавец.
- И не забудь придумать правдоподобный предлог для них, - усмехнулся Василь и исчез.
Ядвига медленно зашла в свою комнату, забралась в кровать. Сон не шел не ей в голову, она думала о предлоге, что бы оставить своих телохранителей в харчевне близ креста...
Утром Ядвига попросила у отца разрешения на конную прогулку. Отец, страдающий с похмелья разрешил и, посоветовав взять в спутники Дмитра. Красавица потупила свои темные очи, с трудом сдерживая радость. Она то на это и рассчитывала, поскольку знала, как Дмитро любил играть в кости! Причем проигрывал он более чем выигрывал. Знала Ядвига и то, что взяв один раз у нее деньги, Дмитро буде повязан с ней навек. Случилось так, как рассчитывала Ядвига. Дмитро по дороге, как часто бывало, жаловался на отсутствие денег. И тут Ядвига предложила ему немного попить браги в харчевне. Да еще дала несколько новеньких серебряных монет в придачу. Дмитро был не дурак и сразу почуял неладное. Он какое-то время помучался, но природная жадность победила. Дмитро остался в харчевне, а Ядвига доехала до креста, где встретила Василия. Девушка молча направила коня за его жеребцом. Они с полчаса ехали по только известной ему тропинке, пока не выехали на поляну, где стояла охотничья сторожка. Василь спешился и помог слезть с коня Ядвиге. После чего они скрылись за дверьми сторожки, где лихорадочно срывая с себя одежды, опустились на укрытое звериными шкурами ложе...
Ядвига появилась в харчевне через несколько часов, где нашла слегка захмелевшего Дмитра. Тот ничего не сказал, а лишь тяжело вздохнул. По возвращении домой она нашла отца сидящего с несколькими старостами, изучавших какие-то документы. Воевода мельком взглянул на дочь и, наморщив лоб, поинтересовался, ничего ли с ней не произошло так как, что-то в ней изменилось. В ответ Ядвига смущенно потупила глаза. Но отец этого не заметил, так как был слишком занят. С тех пор Ядвига охладела к охоте, но полюбила конные прогулки в сопровождении Дмитра. Дмитро тоже был этому рад, поскольку стал неплохо подправлять свое финансовое положение. Он как человек не глупый, не задавал лишних вопросов.
Так продолжалось достаточно длительное время. Дмитро богател, а Ядвига цвела от счастья. Но все имеет свойство заканчиваться. Однажды в один из весенних дней Ядвига с Василем ехали по лесной дороге. Внезапно на их пути показалась группа всадников. Василь прищурился, присматриваясь к незнакомцам. Тем временем, ехавший впереди всадник приветственно помахал им рукой и что-то прокричал. Ядвиге показался он знакомым, но Василь шепнул:
- Чужаки. Нужно бежать.
Его голос в ушах девушки прозвучал треском ломающейся сухой ветки, заставил повернуть коня и ударить шпорами по его бокам. Конь заржал и понесся прочь от незваных гостей. Василь последовал за ней. Примерно через полуверсты дорога делала несколько крутых изгибов. Василь свернул в лес знаком заставив последовать Ядвигу за собой. Они спешились, и Василь крепко прижал к себе Ядвигу чувствуя как колотится сердце девушки. Притаившись в чаще, они слышали своих преследователей, которые отчаявшись их догнать, повернули назад. Только когда топот копыт затих в дали Василь заметил, что Ядвига потеряла свою шапку, оточенную соболиным мехом. Ядвига, видя волнение Василя, сказала, что найдет другую, лучшую, закрепив свои слова жарким поцелуем.
В этот же день в замок прибыл обоз в сопровождении с дюжины всадников. Когда воевода вышел во двор, что бы узнать кто пожаловал в его владения, то расплылся в радостной улыбке.
- Здравствуй сын мой, Александр, - сказал он молодому всаднику, бывшему, по всей видимости командиром.
Тот соскочил с коня и подойдя к отцу почтительно поздоровался.
- Отец, либо в этих местах люди неприветливые, либо я очень страшный.
В ответ на непонимающий взгляд отца он продолжил:
- На подъезде к городу мы захотели сократить путь, поехав по одной лесной дороге и сбились с пути. Вдруг мы увидели двух всадников. Я попросил их о помощи, но они бросились наутек от меня как зайцы.
В ответ воевода беспомощно развел руками, а Александр протянул отцу шапку оточенную соболиным мехом. Воевода побледнел и, взяв в руки шапку, приказал сыну следовать за собой. В своих покоях он сообщил Александру, что это шапка его сестры, и поинтересовался, сколько всадников сопровождали его сестру. Когда воевода узнал, что всадников было лишь двое, он рассвирепел. Ведь один человек эскорта – это было очень мало. Его можно было понять – он очень любил свою дочь. Поэтому воевода приказал вызвать к себе Дмитра. Дмитро появился перед его очами только ближе к вечеру.
- Дмитро,- грозно, произнес Иван Ходкевич, - Дмитро, я все знаю. Почему ты нарушаешь мои приказы и отпускаешь Ядвигу практически одну...
Дмитро недолго колебался и бросился к нему в ноги. После чего сразу выложил все, что знал, не забыв добавить, что все его действия происходили по приказу Ядвиги. Иван Хоткевич был не дурак и сразу сообразил, что дело не чисто. Он приказал Дмитру молчать об их разговоре и докладывать о любых, даже самых маленьких желаниях дочери...
Ядвига была очень рада встрече с братом и первую неделю провела, щебеча с ним чуть-ли не целый день. Ее интересовали жизнь и новости столицы. Отец снисходительной улыбкой смотрел на общение брата с сестрой. По прошествии десяти дней Ядвига снова отправилась на конную прогулку в сопровождении Дмитра. В это день все шло гладко даже слишком гладко. Единственное, что ее смутило это беспокойство своего спутника. Но чем ближе был момент встречи с Василем, тем беспечней становилась девушка. Когда Дмитро остался в придорожной корчме, Ядвига стрелой полетела на встречу с возлюбленным. Они встретились как всегда возле креста и направились в свою сторожку. Оставив лошадей у коновязи, Ядвига и Василь отдались страсти. Внезапно Василь каким-то звериным чутьем почувствовал опасность и осторожно высвободился из его объятий Ядвиги. В этот миг где-то рядом раздалось ржанье лошадей и под тяжелыми ударами отворилась дверь. Ядвига в испуге закричала, Василь бросился к сабле лежащей поверх одежды. Но было поздно. Несколько дюжих латников повалили его на пол связав руки и ноги. Ядвига, было, бросилась на помощь к возлюбленному, но девушку остановила чья-то тяжелая рука, схватившая за плечо. Ядвига вскрикнула от боли и повернула голову. На нее смотрели смертельно бледный отец и стоящий за ним брат.
- Отец, отпусти его, я тебя умоляю, я люблю его! - взмолилась Ядвига...
Вместо ответа, воевода с размаху ударил дочь и та со стоном рухнула на пол.
- Связать ее и домой под замок, - рявкнул он, - а тебя мерзавец, - Ходкевич ткнул пальцем в Василя, - а тебя мерзавец, я буду пытать жестоко и долго, и умирать ты будешь медленно и мучительно.
Этим вечером, пока Ядвига безсильно рыдала, запертая в небольшой комнатушке с за решетчатым окном, Иван Ходкевич с сыном и несколькими приближенными, сидел в зале замка за накрытым яствами столом и с мрачным выражением лица хлебал из большого стакана горилку. Остальные сотрапезники, уже порядком пьяные, закончив, есть тихо переговаривались. Внезапно воевода со всей силы стукнул кулаком по столу, заставив собутыльников умолкнуть.
- Я его лично запытаю, - заревел он, и, вскочив на ноги, направился в замковую темницу.
Сын воеводы, подав знак присутствующим оставаться не месте, пошел за отцом.
В темнице им в нос ударил запах крови, мочи, блевоты и страха. И если Александр поморщился и зажал нос, глядя на окровавленную голую фигуру, весящую на дыбе, то воевода как ни в чем не бывало, подошел к жаровне и знаком приказав подать щипцы и стал раскалять их в огне.
- Слово скажу, слово, - слабым голосом стонал пытуемый.
- Первым делом я тебя оскоплю, - ответил воевода, после чего заревел. - Да как ты посмел позариться на мою дочь, холоп!
- Хозяин, постой, не спеши, выслушай меня, - осторожно сказал палач.
И палач заговорил. И от его слов у Ивана Ходкевича и его сына дыбом поднялись волосы. Оказалось, что Василь был не простой холоп, а шляхтич, хотя и небогатый. Кроме того он был из свиты его давнего друга Ивана Гольшанского. Сам князь Гольшанский, Федором Бельским и прочими, готовили заговор против Великого князя, с целью возведения на престол Михайла, брата покойного князя. Сам Василь непосредственно принимал участие в заговоре. Заговор планировалось реализовать во время королевской охоты либо во время свадьбы Фёдора Бельского в родовом поместье, на которую был приглашён Великий князь. Хмель мгновенно вылетел из головы Ивана Ходкевича, и воевода побагровел почти до черноты. Его сын наоборот побледнел. Но воевода быстро взял себя в руки и зашипел:
- Я тебя все равно запытаю досмерти сегодня...
Но его остановил Александр, который быстро сообразил, что убивать пленника, несмотря на тяжесть нанесенного оскорбления нельзя. Мало того, этот окровавленный, стонущий от боли человек мог стать трамплином его карьеры и возращения в фавор, после столь досадного поведения сестры. Он буквально силой вывел отца из пыточной...
Далее все завертелось. Александр полетел в столицу, а его отец скрепя зубами оставил Василя в живых, как важного свидетеля, не переставая, однако, предавать его мучениям. В течении следующих нескольких месяцев по Великому княжеству прокатилась волна казней и репрессий. Так после многомесячного следствия князю Михаилу и Ивану Гольшанскому отрубили головы, других повесили. Иным как Федору Бельскому, удалось бежать. Через неделю -другую после признания Василя, сердце отца оттаяло, и Ядвига получила некоторую свободу. За ней поначалу усиленно следили, но со временем внимание ослабло, и Ядвига этим не применула этим воспользоваться. В один из дней она появилась у одного из наиболее уважаемых, а поэтому молчаливых ростовщиков и заложила у него свои драгоценности. Получив деньги, Ядвига, осторожно поинтересовалась у седовласого еврея о людях способных выполнить щекотливые поручения, за деньги конечно. Ростовщик недовольно поморщился. Но аккруатная стопка золотых монет на столе перед ним, заставили старика кивнуть головой в знак согласия.
Вскоре ростовщик свел ее с лихими людьми, живущими на границе Дикого поля, не признающих власти ни Великого князя и его наместников, ни кочующих орд Крымского хана. Она предложила им забрать к себе Василя и они с усмешкой согласились. Следующим шагом был подкуп охраны. Действуя медленно и осторожно, Ядвига подкупила тюремщиков. Еще ей помог случай – Василя затребовали в столицу. Далее все прошло как по-маслу. К небольшому отряду, сопровождавшему пленника подъехал отряд лихих людей. С последними была Ядвига. Василя передали из рук в руки и симулировали стычку. В этот день Ядвига думала, что последний раз видит своего израненного возлюбленного. Она со всей страстью его поцеловала, вручила ему кошель с деньгами и одела ему на шею свой энколпион. Василь еле держась в седле от слабости и боли тихо шеплул ей на ухо:
- Я к тебе вернусь.
Ядвига долго стояла на дороге, глядя вслед исчезнувшим вдали всадникам, всем сердцем ощущая радость спасения возлюбленного и боль его потери...
Василь сдержал свое слово. Он вернулся. Через несколько лет он, привел по только ему известным тропам и шляхам Крымскую орду во главе с ханом. Татары внезапно появились близ Города, в конце августа, как раз после Спаса. Жители окрестностей бросились под защиту городских стен. Иван Ходкевич вместе с сыном спешно принялись готовить Город к защите. В этой беспорядочной суете в ворота замка постучал бедно одетый человек и попросив встречи с Ядвигой, передал для нее сверток. Стражник развернул его и увидел энкоплион. Он пожал плечами и отдал его дочери воеводы. Когда Ядвига увидела крестик, ее сердце бешено заколотилось от волнения. Она приняла незнакомца. Тот сообщил, что Василь пришел за ней, вместе с ханом. Войска хана требовалось пустить в город, тогда татары обещали никого не тронуть, лишь взять ясырь. А она... Она уедет вместе с Василем. Но воевода не хотел сдавать город. Тогда Ядвига указала через гонца татарам на слабое место в обороне города и те не преминули этим воспользоваться. Первого сентября орда ворвалась в город. Оборона рухнула. Василь был во главе авангарда, проникшего за стены города. Он бросился в сопровождении телохранителей к замку. В этот миг паники и столпотвоерния, когда об обороне небыло и речи, случайно пущеннвая стрела вонзилась в грудь Василя. И Василь через несколько часов умер на руках у Ядвиги, с ее именем на губах.
Когда о гибели Василя сообщили хану, он огорчился и потребовал рассказать ему его историю. Выслушав историю до конца, хан попросил Коран и долго листал его, пытаясь отыскать ответ на свои вопросы, но не так и смог найти. Хан приказал тайно похоронить Василя по христианским обычаям и ушел, унося с собой богатую добычу и множество пленников, во главе с воеводой и его сыном. Тогда же и исчезла Ядвига. Но вы спросите, а что же всё-таки случилось с Ядвигой? Оказалась ли она пленницей хана? Умерла ли она от горя? Или забыв страдания юности, вышла замуж и нарожала множество ребятишек? Не знаю, этого времени ее следы теряются. Но вскоре после разорения города, в пещере близ Лавры, стоящей неподалеку от города, поселилась отшельница. Никто не знал откуда она взялась. В ней можно было угадать молодую женщину. Но лишь только угадать, так как она всегда была одета длинные одежды, а ее голова всегда закрыта большим капюшоном, скрывавшим от окружающих лицо. Она была благочестива, и почти все время проводила в молитвах, дожила до глубокой старости и в преклонные годы считалась святой. Близ пещеры стали селиться монахини и отшельницы, почитая ее обитальницу, при жизни как святую. Когда она представилась перед Богом, монашки, готовившие тело к погребению, нашли на ее груди энколпион. Когда его открыли в нем лишь была лишь прядь светлых, соломенного цвета волос... Затем на этом месте образовался монастырь, который через двести лет перенесли сюда, на Подолье, из-за строительства крепости. Мой собеседник махнул рукой в сторону вздымающейся над крышами домов колокольни. Вскоре он ушел. Я закурил сигарету. Была ли правдой история рассказанная моим хмельным собеседником? Не знаю. Но всему виной была любовь... Любовь – это странная штука, не ограничивающаяся с всплексами дофамина и серотонина в мозгу человека, вызывающая эмоции, порой необъяснимые, но искренние поступки. Она тонкой яркой нитью вплетается в ткущееся полотно событий, поворачивая их не всегда в правильную, но нужную сторону, превращая историю в красивое, но не удобное сказание. А затем... затем теряется, смешиваясь с сотнями других нитей, создавая причудливый узор событий прошлого. Спустя годы, любуясь диковинным изображением невозможно выделить ее из рисунка. Но кому нужна легенда без счастливого финала для всех персонажей, где нет положительных героев? Даже для моему Городу. Хотя нет, для Города, стоящего многие столетия, старого и мудрого, и одновременно молодого и задорного, пережившего не одно потрясение, история Ядвиги это короткий миг, который спустя время затмили другие более яркие и масштабные события. Такие истории не передаются в веках из рода в род, не обрастают самыми невероятными подробностями, не становятся затасканным пунктом экскурсионных программ гидов и краеведов. Но они не теряются и изредка извлекаются Городом из глубоких запасников своих истории, заставляя выбранным им людям узнать нетерпение чувств и волны эмоций прошлого...