Глава 118
Шотландцы фактически победили, но они не собирались свергать Короля, они лишь протестовали против королевских указов. Поэтому они не стали штурмовать его ставку. Они с почтительностью и покорностью настояли на отмене указов, против которых восстали, и Карлу I пришлось капитулировать, так как армии у него не осталось, как и командиров. Пришлось ему отменить указы, простить бунтовщиков, вернуть шотландцам их парламент и генеральную ассамблею и даже разрешить им судить англиканских епископов. Обе стороны обязались распустить свои армии, хотя, собственно говоря, Королю было уже некого распускать.
Карл не собирался исполнять этот договор. Распустив остатки никуда не годной армии, он решил набрать новую, численностью не менее тридцати тысяч. Своим сторонникам в Шотландии он рекомендовал сорвать созыв парламента и генеральной ассамблеи под любыми предлогами, преимущественно акцентируя внимание на нарушение порядка из созыва и законности.
Для военных расходов Карл I распорядился конфисковать золото финансистов на сумму в сто тридцать тысяч фунтов стерлингов, что подорвало доверие к нему в финансовых кругах Лондона. Лишившись поддержки самых богатых граждан Англии рассчитывать на победу Королю уже не приходилось, так что следовало бы ему не отнимать эти деньги, а убедить их дать ему их взаймы. Пришлось Королю капитулировать перед собственными банкирами и вернуть отнятое, но возвратить всю сумму было уже невозможно, поскольку часть её была потрачена, а часть разворована, так что банкиры остались недовольными. Король стал обращаться за помощью в долг к самым неподходящим потенциальным кредиторам, например, к Королю Испании, к Генуэзским купцам и даже к Папе Римскому. Во всех этих местах он получил унизительный отказ. Король возвысил своего ставленника Вентворта, присвоив ему звание графа Страффорда, и направил его в Ирландию, чтобы тот собрал войска, а сам начал нелепую попытку примирения с собственным парламентом.
В шахматной партии бывает такая ситуация, когда что бы игрок не предпринимал, какой бы шаг ни делал, это даст результат хуже, чем простое бездействие. Но в шахматах игрок не может пропустить ход. В жизни порой складывается такая же ситуация, но лучше было бы Карлу I не делать ровным счётом ничего, чем делать то, что делал он. Это напоминает мне поведение Никола Фуке перед его арестом, каждый его поступок лишь усугублял его ситуацию, но, впрочем, об этом я расскажу позже.
Итак, Король повёл слабые и плохо мотивированные войска против сильных и прекрасно мотивированных войск Шотландии, проиграл эту войну в такой степени, что шотландцы стали всерьёз угрожать взятием Йорка и других английских городов. Король решил опереться в своей борьбе против шотландцев на парламент, который сам же перед этим неоднократно унижал и в конце концов распустил. Тот парламент, который он собрал, не стал ему помощником в его делах, а стал лишь дополнительной проблемой. На одном из заседаний выступил Оливер Кромвель, который потребовал освобождения всех, кто был осуждён Королём или по его велению.
Не превращая в друзей ни английскую нацию, ни английских богачей, ни английский парламент, ни Шотландию, Карл всем лишь обещал уступки, но отнимал их при первой же возможности, приобретая такой политикой всё больше и больше врагов. Вскоре не осталось почти никого, на кого он мог бы полностью положиться, кроме, быть может, Королевы, Стаффорда, лорда Винтера и небольшой горстки пока ещё преданных ему людей. Но даже эти его сторонники начали сомневаться в твёрдости королевского слова.
Некоторое время спустя Король допустил суд над Стаффордом, которого заточили в Тауэр, и он не вступился за него. Затем парламент судил и архиепископа Лода, а также всех помощников Стаффорда. Наконец, парламент изгнал из Англии тёщу Короля, Марию Медичи, мать Королевы, которой пришлось отбыть во Францию, из которой в своё время Ришельё выслал её. Когда парламент осудил католического священника Гудмана на смерть, Карл I, который мог бы своей властью помиловать его, побоялся столь открыто выступать против воли парламента. С этого момента каждый гражданин Англии понял, что власти Короля пришёл конец, и что парламент стал истинным хозяином Англии. Оставался лишь непростой вопрос о том, кто же станет полновластным хозяином парламента. А тот факт, что любой коллегиальный орган в конце концов обязательно становится совещательным органом при единственной сильной личности, история доказывала всегда, и из этого правила никогда не было исключений.
Хаотическое сборище людей, имеющих разные мнения, рано или поздно понимает, что каждый вопрос, который ставится на голосование, следует поручить кому-то предварительно подготовить. От этого понимания до создания всесильных комитетов и подкомитетов – один шаг, а от их создания до осознания, что в них решающее мнение принадлежит председателю, что и будет впоследствии влиять на общее мнение, затем называемое единодушным решением. Комитеты – суть орган единоначалия.
Оливер Кромвель был наименее отвратителен двум противоборствующим оппозициям, поэтому его выдвинули в председатели комитета по разбору жалоб на осушителей болот, ведь в этом вопросе он в своё время прекрасно проявил себя. Также его выдвинули на председательство в комитет по пересмотру приговоров, вынесенных в смутные времена неограниченной власти Короля Карла I и его идейного вдохновителя архиепископа Лода. Эти приговоры были вынесены Звездной палатой и утверждены высокой комиссией, так что Кромвель теперь стоял выше этих двух в прошлом всесильных коллегиальных органов, поскольку получил власть отменять их приговоры. Также Кромвель возглавил подкомитет по делам религии, так что фактически стал главным духовным лицом в Англии.
В своих суждениях Кромвель не ведал сомнений, всегда выступал с горячей убеждённостью, что воздействовало на слушателей очень сильно, ведь большинство деятелей оппозиции постоянно сомневались в своей правоте. Тем более Кромвель был более убедительным на фоне постоянно колеблющегося во всех своих решениях Короля.
Парламент, получивший фактическую власть, начал укреплять её законодательную основу, пересматривая действующие законы. Наконец, Король совершил ещё одну ошибку: он не заплатил своей армии тех сумм, которые им задолжал, тогда как парламент этой самой армии заплатил.
Мне вспоминается противостояние Марка Антония и Октавиана Августа в древнем Риме после смерти Юлия Цезаря. Марк Антоний фактически получил власть из рук умершего Цезаря, но Октавиан объявил себя наследником не только и не столько богатств Цезаря, сколько также и его долгов. Выплатив долги Цезаря войскам, Октавиан приобрёл доверие войск, после чего ему уже не столь сложно было приобрести и весь Рим.
Вероятно, Оливер Кромвель почитывал историю, чего не делал Карл I. Если вы не извлекаете уроки из истории, тогда история вашей собственной жизни сможет стать уроком для ваших потомков. Госпожа Клио, муза истории, жестоко отомстила Карлу I.
Король предлагал своим немногочисленным сторонникам министерские посты, но для этого им следовало бы выйти из состава парламента. Они же предпочитали сохранить членство в парламенте, понимая, что это надёжней.
Между тем, парламент не забывал о томящемся в Тауэре Стаффорде. Обвинив поочерёдно всех его помощников в государственной измене, они назначили слушание по делу самого Стаффорда по тому же самому обвинению. На этот раз он обвинялся в государственной измене.
Король, который ещё имел власть распустить парламент ещё до начала слушания дела Стаффорда, не сделал этого и присутствовал на разбирательстве в качестве почётного гостя. Стаффорд, который во времена своего всесилья и не помышлял руководствоваться законами, на этот раз не собирался быть вежливым и корректным. Он обвинил парламент в клевете и коварстве, так что обиженные обвинители не преминули занести в протокол его неуважение к парламенту. И всё же у лордов, которые должны были сформулировать обвинение, хватило здравого смысла для того, чтобы понять, что в случае осуждения Стаффорда следующими будут они сами. Так что они вынесли оправдательный приговор, в результате которого Стаффорд должен был быть освобождён и возвращён к обязанностям первого министра.
Тут уже оппозиция стала испытывать страх за свою жизнь в том случае, если Стаффорда оправдают и вернут ему неограниченную власть.
В эту минуту юный аристократ Генрих Вен попросил слово и зачитал письмо, найденное им в архиве своего отца, также Генриха Вена. В этом письме Стаффорд призывал Короля действовать против парламента решительно и непреклонно, а в случае необходимости использовать ирландскую армию, находящуюся полностью в его подчинении, против непокорных англичан. Прения вспыхнули с новой силой. Заседание в этот день закончилось ничем. Весы правосудия так и не смогли окончательно склониться ни в ту, ни в другую сторону. Власть Короля и лордов сравнялась с властью парламента и народа. Победа могла оказаться на любой стороне. Заседания по делу Стаффорда продолжались несколько дней, но не было надежды на то, что они продвинутся в ту или иную сторону.
В это самое время в Лондон прибыл Мордаунт.
Он немедленно направился к Кромвелю.
— Милорд, я – тот, кто поможет вам одолеть Карла I, — сказал он.
— Молодой человек, я не знаю, кто вы, и с каким предложением прибыли ко мне, и, поверьте мне, я не расположен обсуждать политические вопросы с незнакомым мне человеком, — ответил Кромвель.
— Когда-то Англия не знала о вас ничего, но теперь вы – человек, к чьим словам прислушиваются, — возразил Мордаунт. — Почему бы вам не согласиться, что к вам может явиться человек, о котором вы сами не знаете нечего, но через некоторое время вы станете прислушиваться к его словам?
— Хорошо, — ответил Кромвель. — Я готов вас выслушать, но сначала, будьте любезны, посвятите меня в тему вашего разговора.
— Стаффорд! — ответил Мордаунт. — Если сегодня вы уничтожите Стаффорда, то затем вы столь же легко уничтожите и Короля, тем же самым способом. Но если сегодня вы освободите Стаффорда, завтра он займёт место первого министра, а послезавтра уничтожит вас.
— Вы, вероятно, правы, юноша, но дело решается в парламенте, который состоит из большого числа человек, и каждый из них имеет своё мнение, а также, что немаловажно, имеет основание на то, чтобы иметь это мнение, — возразил Кромвель. — Нет никакой возможности заставить изменить своё мнение тех людей, которые имеют веское основание для того, чтобы его не менять.
— Вы ошибаетесь, — возразил Мордаунт. — Я готов согласиться, что нет возможности быстро заставить человека думать по-другому, впрочем, если бы у нас было достаточно времени, всех их можно было переубедить. Но я говорю не о том, чтобы заставить их по-другому думать, а всего лишь о том, чтобы заставить из по-другому голосовать.
— Все эти люди совершенно свободны, и поэтому они будут голосовать ровно так, как считают нужным, — возразил Кромвель.
— Что вы скажете, если я меньше чем за пять дней заставлю их голосовать так, как вам нужно? — спросил Мордаунт.
— А как мне нужно? — спросил с улыбкой Кромвель.
— Стаффорд должен быть казнён, — решительно произнёс Мордаунт.
— Но Король может отменить приговор парламента и помиловать своего верного первого министра, — возразил Кромвель.
— Если парламент приговорит Стаффорда к казни убедительным большинством голосов, Король Карл I утвердит этот приговор, — ответил Мордаунт.
— Король Карл I лично обещал Стаффорду, что ни один волос не упадёт с его головы, — с сомнением проговорил Кромвель.
— Король забудет о своём обещании, или же, вернее, сделает вид, что забыл о нём, либо скажет, что не в силах его выполнить, — ответил Мордаунт.
— Можете ли вы ответить мне на два вопроса, молодой человек? — спросил после некоторой паузы Кромвель.
— Это зависит от вопросов, — коротко ответил Мордаунт.
— Хорошо, — согласился Кромвель. — Первый вопрос такой. Что вы хотите от меня за свою услугу?
— Ничего, — ответил Мордаунт. — Точнее будет сказать, что после неё вы сами захотите сделать меня своим советником или порученцем.
— Это меня устраивает, — кивнул Кромвель. — Тогда второй вопрос. Зачем вам это надо?
— А вам? — спросил в свою очередь Мордаунт.
— Я ненавижу беззаконие и вседозволенность Короля, — ответил Кромвель. — И поэтому я с ним борюсь.
— А я ненавижу того, кто творит это беззаконие, Короля Карла I, — ответил Мордаунт. — И я начинаю свою борьбу с ним. А также с одним из его друзей, лордом Винтером.
— Что ж, я слушаю ваш план, — сказал Кромвель.
(Продолжение следует)