Вчера я писал пейзаж на своем любимом маковом поле. Поле спокойным круглым холмом опускалось к заросшему смешанным лесом берегу речки Ситня, подтверждая своим объемом то, что Земля действительно круглая. Или почти круглая, как здесь, на поле.
Я, к сожалению, не знаю названий всех трав, собирающихся расцвести, зацветающих, цветущих и отцветших уже, белых, светло-светло желтых узорчатых, как вологодские кружева, желтоватых и нагло чисто желтых. Все это в окружении всех мыслимых оттенков зеленых с вкраплениями кирпично-красных листочков и травинок, возвышающимися кустиками цикория с их небесно-голубыми звездочками цветов, яично-желтых ромашек, ромашек полевых и мелких аптекарских, колокольчиков обычных, нежно утонченных, колокольчиков крупно-купольных и, наконец, мелких, но ярко-фиолетовых, растущих густо и вызывающе. А главным цветовым акцентом светятся, конечно же, алые маки, оранжево-красные на солнце с краплачно - бордовыми тенями.
Все это поле активно живет, дышит, жужжит, стрекочет, перелетает или перепрыгивает с цветка на цветок, деловито спешит друг за другом по своим делам или неторопливо и спокойно философски наблюдает. Поле кипит жизнью.
Как же показать на картине это кипение, движение, переходы и переливы всех оттенков цветов? Попытаться найти хоть какую-то закономерность в расположении как попало свободно и демократично раскинувшихся по полю цветов? Желтое, голубое и красное на зеленом, разложить эти пятна искусственно, декоративно на плоскость – это обеднить, выхолостить, подменить жизнь жалким подобием этой жизни. Это как вызвать на соревнование Творца в способности лучше устроить земную красоту.
А если отнестись к написанию пейзажа, как к возможности увидеть, услышать эту поистине божественную красоту и перевести ее на язык человеческий. Сказать: спасибо Тебе, Господи, за возможность почувствовать эту Твою божественную гармонию! Спасибо за тот восторг, который я испытал, когда стоял с этюдником на поле под высоким небом.
Вдруг, когда я пытался, смешивая неистово краски на палитре, попадать в цвете, тоне, фактуре с тем, что я видел вокруг, я явственно почувствовал то, что в обычной жизни называется ВДОХНОВЕНИЕ. Момент, когда к тебе приходит необыкновенная легкость, свобода, когда становится ясно, что все, что ты делаешь – это попадание, когда твоя работа не копирует, а создает гармонию.
Ты услышал, почувствовал мелодию чудесного поля и, верно следуя этой музыке, поешь вместе с ним, с полем, точно попадая в тебе одному слышимое звучание. Не ошибиться, спеть песню вместе с окружающим тебя пространством в этот день – это и было счастье вдохновения!
Допускаю, даже уверен, что в другой раз поле будет звучать иначе, и всякому другому художнику, и всякому другому человеку может слышаться другая музыка, другая мелодия. И это правильно. Как нет одинаковых людей, так не будут похожи их песни.
И, как в джазе, художник может сыграть свою партию, свою роль в этом огромном оркестре, где каждая травинка, каждый цветок и холмик, узоры трав и неровностей почвы – часть огромной, круглой (почти) планеты, поющей, играющей свои песни о гармонии, любви и красоте.
Услышать подобные мелодии человеку творческому – это и есть испытать сказочное и трудно определяемое чувство – вдохновение.
Вдохновение – работа для Бога!
При этом совсем не обязательно, что твоя работа будет шедевром или даже просто хорошей. Допускаю, что на другой день ты сможешь увидеть в ней массу недоделок, просчетов, неточностей. У тебя будет время закончить, исправить, довести ее до какого-то, тебе одному понятного уровня. Вперед, делай!
И всегда с тобой будет жить память о том чувстве, которое ты испытал во время работы на цветущем сказочном поле. Назовем это чувство счастьем вдохновения. Сопричастности с Творцом в создании красоты.