Андрей Дмитриевич Сахаров (21 мая 1921 г. - 14 декабря 1989 г.)
Места жизни и деятельности: Москва, Ленинград, Ульяновск, Саров(Арзамас-16), Нижний Новгород(Горький), Протвино, Париж, Лион. Лондон, Нью-Йорк, Вашингтон, Оттава, Рим, Ватикан, Тбилиси.
Семья: первая жена - К.А.Вихирева, дети от первого брака - Татьяна, Любовь, Дмитрий; вторая жена - Е.Г.Боннэр.
Сотрудники:И.Е.Тамм, Б.Альтшулер, В.Адамский, В.Гинзбург.
Соратники: С.А.Ковалёв, А.Твердохлебов, Ю.Орлов, А.Е.Шабад, Ю.Карякин, Ю.Афанасьев, Г.П.Якунин, Л.Пономарёв.
Визави:М.С.Горбачёв, Р.Рейган, Ф.Миттеран,
Александр Исаевич Солженицын (11 декабря 1918 г. - 3 августа 2008 г.)
Места жизни и деятельности: Кисловодск, Пятигорск, Новочеркасск, Сабля, Ростов-на-Дону, Таруса, Казань, Самара, Рязань, Солотча, Москва, Орёл, Мичуринск, Ольштын, Экибастуз, Кок-Терек, Ташкент, Мильцево, Мезиновский, Архангельск, Вологда, Ярославль, Ленинград, Калининград, Зеленоградск, Светлогорск, Паланга, Рига, Тарту, Выру, Копли-Мярди, Переделкино, Вена, Цюрих, Берн, Базель, Монтрё, Лозанна, Женева, Париж, Нью-Йорк, Кавендиш, Бостон, Вашингтон, Токио, Киото, Стокгольм, Осло, Копенгаген, Кёльн, Лондон, Вадуц, Анкоридж, Магадан, Владивосток, Хабаровск, Иркутск, Томск, Пермь, Новосибирск, Красноярск, Омск, Кострома.
Семья: первая жена - Н.А,Решетовская, вторая жена - Н.Д.Светлова, дети от второго брака - Ермолай, Игнат, Степан, пасынок - Дмитрий Тюрин.
Сотрудники:
Соратники: Г.П.Якунин,
Друзья: Г.Бёлль, А.Суси.
Общие друзья: М.Л.Ростропович, Р.А.и Ж.А.Медведевы,
Общие визави: М.Тэтчер, Б.Н.Ельцин.
Литература:
А.Сахаров. Воспоминания. М. 2019 (и более ранние издания).
Г.Горелик. Андрей Сахаров.
Андрей Сахаров, Елена Боннэр и друзья:"Жизнь была типична, трагична и прекрасна".
С.Виленский. Есть всюду свет... Человек в тоталитарном обществе. Хрестоматия для старшеклассников. М. 2000.
А.Солженицын. Бодался телёнок с дубом.
Н.А.Солженицына. Александр Солженицын и читающая Россия.
Л.Сараскина. Александр Солженицын.
"Даже событий, уже происшедших с нами, мы почти никогда не можем оценить и осознать тотчас, по их следу, тем более непредсказуем и удивителен оказывается для нас ход событий грядущих"(А.И.Солженицын)
Их имена часто ставят рядом. Это - два самых известных человека, из числа тех, кого в позднем СССР (когда ещё мало кто считал, что он уже поздний) назвали диссидентами - то есть несогласными с политической и социальной системой государства. (Хотя Солженицын не соглашался со словом "диссидент", и считал себя прежде всего писателем).
Они оба были наиболее серьёзными кандидатами на роль духовных лидеров российского общества в условиях смены политических и социальных, мировоззренческих ориентиров.
Три поколения предков со стороны отца Сахарова были священнослужителями, и только дед Иван Николаевич Сахаров нарушил традицию и стал адвокатом. Он был одним из составителей сборника статей « Против смертной казни» (1905 г.). Эту книгу Андрей Дмитриевич читал в детстве, не зная еще, что спустя годы сам будет бороться за отмену смертной казни.
Его отец был профессором, преподавателем физики Московского педагогического института имени В.И. Ленина, автором популярных книг и задачника по физике. Мать, Екатерина Софиано, имела дворянское происхождение и была дочерью потомственного военного греческого происхождения Алексея Семёновича Софиано. Начальное образование Андрей Сахаров получил дома, в школе учился с седьмого класса.
В 1938 году Сахаров окончил школу и поступил на первый курс физфака МГУ.
В 1942 году он закончил физический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, затем аспирантуру Физического института имени П. Н. Лебедева. В сентябре 1942 года Сахаров был распределен в распоряжение Наркомата вооружений, откуда направлен на военный завод в Ульяновск, где до 1945 года работал инженером-изобретателем на военном заводе и стал автором ряда изобретений в области методов контроля продукции. В 1948 г. его включили в специальную группу известного физика И. Е. Тамма по разработке термоядерного оружия. Андрей Сахаров участвовал в проектировании и разработке первой советской водородной бомбы по схеме — «слойкой Сахарова», а также в проектировании термоядерного реактора для промышленных целей, но отказался от разработки боеголовок к торпедам с ядерным зарядом для атомоходов - "людоедского проекта". Работы велись в Арзамасе-16. В 1947 году Андрей Дмитриевич защитил кандидатскую диссертацию, а в 1953 году докторскую. После защиты докторской Андрея Сахарова всего в 32 года избрали действительным членом Академии наук СССР. За достижения в науке Сахаров был трижды удостоен звания Героя Социалистического Труда. При этом он не состоял он ни в каких объединениях: не был ни октябренком, ни пионером, ни комсомольцем, в партию тоже не вступил.
Всем ведущим ученым объекта – членам партии, либо не членам партии, как Сахаров и Альтшулер, был задан один и тот же сугубо формальный вопрос: «Согласны ли Вы с политикой коммунистической партии?». И только двое выразили свое несогласие с политикой партии в области биологии, с разгромом генетики в 1948 году (вспомним занятие о Вавилове).
«Такие заведующие лабораториями, как Альтшулер, Сахаров и другие, не внушающие политического доверия, выступающие против марксистско-ленинских основ советской науки, должны быть отстранены от руководства научными коллективами».
«У него есть прекрасное свойство. К любому явлению он подходит заново, даже если оно было двадцать раз исследовано, и природа его двадцать раз установлена. Сахаров рассматривает все, как если бы перед ним был чистый лист бумаги, и, благодаря этому, делает поразительные открытия»(И.Е.Тамм).
Я.Б. Зельдович говорил: «Мой мозг – это компьютер, который работает в 10 раз лучше мозга обычного человека. Мозг Сахарова невозможно классифицировать, он иначе устроен».
“Я предлагаю выпить за то, чтобы наши изделия взрывались так же успешно, как сегодня, над полигонами, и никогда – над городами”»
В 1961 году в разговоре с Хрущёвым Сахаров высказался против продолжения гонки вооружений. Он всё больше работал как физик-теоретик.
«Я вообще еще слишком мало знал о многих преступлениях сталинской эпохи».
Первой женой Андрея Сахарова с 1943 года была Клавдия Вихирева (1919-1969), лаборант-химик Ульяновского военного завода. У них родились трое детей – две дочери и сын.
Из автобиографии Солженицына: Я родился в 1918 году, 11 декабря, в Кисловодске. Отец мой, студент филологического отделения Московского университета, не окончил курса, так как пошёл добровольцем на войну 1914 г. От стал артиллерийским офицером на германском фронте, провоевал всю войну, умер летом 1918 г., ещё за полгода до моего рождения. Воспитывала меня мать, она была машинисткой и стенографисткой в г. Ростове-на-Дону, где и прошли всё моё детство и юность. Там я кончил в 1936 г. среднюю школу. Ещё с детства я испытывал никем не внушенное мне тяготение к писательству и писал много обычного юного вздора, в 30-е годы делал попытки печататься, но нигде не были мои рукописи приняты. Я намеревался получить литературное образование, но в Ростове не было такого, как я хотел, а уехать в Москву не позволяло одиночество и болезнь моей матери, да и наши скромные средства. Поэтому я поступил на математическое отделение Ростовского университета: к математике у меня были значительные способности, она мне легко давалась, но жизненного призвания в ней не было...
В 1941 г. за несколько дней до начала войны я окончил физмат Ростовского университета. С начала её из-за ограничений по здоровью я попал ездовым обоза и в нём провёл зиму 1941-42 года, лишь потом, опять-таки благодаря математике, был переведен в артиллерийское училище и кончил его сокращённый курс в ноябре 1942 г. С того момента я был назначен командиром разведывательной артиллерийской батареи и в этой должности непрерывно провоевал, не уходя с передовой, до моего ареста в феврале 1945 г.
Арестован я был на основании цензурных извлечений из моей переписки со школьным другом в 1944–45 годах, главным образом за непочтительные высказывания о Сталине, хотя и упоминали мы его под псевдонимом. Дополнительным материалом «обвинения» послужили найденные у меня в полевой сумке наброски рассказов и рассуждений. Всё же их не хватало для «суда», и в июле 1945 г. я был «осуждён» по широко принятой тогда системе — заочно, решением ОСО (Особого Совещания НКВД), к 8 годам лагерей (это считалось тогда смягчённым приговором).
Приговор я отбывал сперва в исправительно-трудовых лагерях смешанного типа (описанного в пьесе «Олень и шалашовка»). Затем, в 1946 г., как математик был востребован оттуда в систему научно-исследовательских институтов МВД—МГБ и в таких «спецтюрьмах» («Круг первый») провёл середину своего срока. В 1950 г. был послан в новосозданные тогда особые лагеря для одних политических. В таком лагере в г. Экибастузе в Казахстане («Один день Ивана Денисовича») работал чернорабочим, каменщиком, литейщиком. Там у меня развилась раковая опухоль, оперированная, но недолеченная (характер её узнался лишь позже).
С передержкой на месяц после 8-летнего срока пришло — без нового приговора и даже без «постановления ОСО», административное распоряжение: не освободить меня, а направить на вечную ссылку в Кок-Терек (юг Казахстана). Это не было особой мерой по отношению ко мне, а очень распространённым тогда приёмом. С марта 1953 года (5 марта, в день объявленной смерти Сталина, я первый раз был выпущен из стен без конвоя) до июня 1956 г. я отбывал эту ссылку. Здесь у меня быстро развился рак, и в конце 1953 г. я был уже на рубеже смерти, лишённый способности есть, спать и отравленный ядами опухоли. Однако, отпущенный на лечение в Ташкент, я в тамошней раковой клинике был в течение 1954 года излечен («Раковый корпус», «Правая кисть»). Все годы ссылки я преподавал в сельской школе математику и физику и, при своей строго одинокой жизни, тайком писал прозу (в лагере, на память, мог писать только стихи). Мне удалось её сохранить и привезти с собой из ссылки в европейскую часть страны, где я продолжал так же заниматься внешне — преподаванием, тайно — писанием, сперва во Владимирской области («Матрёнин двор»), затем в Рязани.
Все годы, до 1961, я не только был уверен, что никогда при жизни не увижу в печати ни одной своей строки, но даже из близких знакомых почти никому не решался дать прочесть что-либо, боясь разглашения...В 1961 году, после XXII съезда КПСС и речи Твардовского на нём, я решился открыться: предложить «Один день Ивана Денисовича».
Про Солженицына можно сказать, что он, как минимум, мог умереть в молодые годы трижды - на фронте, от онкологического заболевания, в сталинских лагерях, но выжил. В центре общественного внимания Александр Исаевич оказался в 1962 году, когда в журнале " Новый мир", флагмане литературной "оттепели", была напечатана его лагерная повесть.
"Сначала — говор, разговоры, обычный московский слушок: «В «Новом мире» в ноябрьском номере будет...» — «Да кто хоть он, кто?» — «Не знаю, не знаю, сам первый раз слышу! Слаженицын, Лаженицын...» — «Да кто все-таки, откуда?» — «Просто учитель математики из Рязани».
Произносилось торжественно — российские интеллигенты еще не утратили взгляда на вещи, свойственного тем, кому они были наследниками, еще радовались тому, что нечто новое и значительное объявилось не здесь, под рукой, а в глубинке, в демократических, неброских одеждах.
И вот открылась страница журнала — и цепко, железными пальцами зэка схватил за плечо неведомый прежде автор и не выпустил уж из рук до последних освобождающих — завершением вдоха и выдоха правды — строк («Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три. Из-за високосных годов — три дня лишних набавлялось...»).
Так и просидели мы все не шевелясь, пока не дочитали. Разве не так — подтвердите, соотечественники, первые читатели!.."(Мариэтта Чудакова. Из статьи "Сквозь звёзды к терниям")
«Для этого в лагере мне пришлось заучивать стихи наизусть — многие тысячи строк. Я придумывал четки с метрическою системой, а на пересылках наламывал спичек обломками и передвигал. Под конец лагерного срока, поверивши в силу памяти, я стал писать и заучивать диалоги в прозе, маленько — и сплошную прозу. Память вбирала».
Оба героя нашего занятия стали широко известны в СССР в годы "оттепели". Сахаров - как крупный учёный, ведущий физик-ядерщик, Солженицын - как писатель, пронзительно нарушивший пресность "социалистического реализма" и прямо заговоривший о трагедии страны. Но их общественная деятельность, по большому счёту, началась с концом надежд на реформы.
Вопрос учащимся: Казалось бы, оба этих человека достигли в это время настоящего признания. Но они не удовлетворились этим и использовали свою известность для критики системы. Что их могло на такое подвигнуть?
«В настоящее время по дипломатическим каналам, а также в отдельных публичных выступлениях обсуждается вопрос о так называемом моратории противоракетной обороны. На пресс-конференциях в Лондоне и Нью-Йорке Председателю Совета Министров СССР товарищу Косыгину А. Н. были заданы вопросы на эту тему…» Вопросы задавал академик Сахаров.
Прилагалась несекретная рукопись статьи «Диалог. Мировая наука и мировая политика», подготовленная «совместно с известным публицистом Э. Генри» для опубликования в «Литературной газете», чтобы объяснить гражданам научно-политическую суть новой ситуации.
Ему, по сути, ответили, что обойдутся без его непрошеных советов.
В мае 1968 года, академик Андрей Сахаров, физик-теоретик и «отец» советской водородной бомбы, шагнул из закрытого мира советского ВПК в открытый мир человечества, чтобы отвести угрозу самоубийственной ракетно-ядерной войны.
«Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе».
"...Я хотел отразить свои мысли о самых важных вопросах, стоящих перед человечеством, – о войне и мире, о диктатуре, о запретной теме сталинского террора и свободе мысли, о демографических проблемах и загрязнении среды обитания, о той роли, которую может сыграть наука и научно-технический прогресс. На общем настроении работы сказалось время ее написания -разгар “пражской весны”. Основные мысли, которые я пытался развить в “Размышлениях”, не являются очень новыми и оригинальными. В основном это компиляция либеральных, гуманистических и “наукократических” идей, базирующаяся на доступных мне сведениях и личном опыте".
"Три технических аспекта термоядерного оружия сделали термоядерную войну угрозой самому существованию цивилизации. Это – огромная разрушительная сила термоядерного взрыва, относительная дешевизна ракетно-термоядерного оружия и практическая невозможность эффективной защиты от массированного ракетно-ядерного нападения". "...Уже сейчас накоплено достаточно зарядов для многократного уничтожения всего человечества"."По нашему мнению, необходимо внести определенные изменения в самые принципы проведения международной политики, последовательно подчинив все конкретные цели и местные задачи основной задаче активного предупреждения обострения международной обстановки, активно проводить и углублять до уровня сотрудничества политику мирного сосуществования".
"На московском съезде сторонников мира Б. Рассел говорил: “Мир будет спасен от термоядерной гибели, если руководители каждой из систем предпочтут полную победу другой системы термоядерной войне” (цитирую по памяти). Я думаю, что для большинства человечества в любой стране, как. капиталистической, так и социалистической, такое решение является приемлемым. Я думаю, что постепенно и руководители капиталистической и социалистической систем силой вещей будут вынуждены принять точку зрения большинства человечества". Далее сформулирована теория конвергенции - сближения двух систем...
"Итак, наши надежды основываются:
а) на наличии общемировой заинтересованности в преодолении разобщенности,
б) на наличии разнообразных явлений поисков и модификаций в советских и капиталистических странах, которые в ряде случаев носят характер уменьшения противоречий и различий,
в) на общемировой заинтересованности интеллигенции, рабочего класса и других прогрессивных сил в научно-демократическом подходе к политике, экономике и культуре,
г) на отсутствии непреодолимых препятствий в развитии производительных сил в обеих мировых экономических системах, которые могли бы в противном случае привести с неизбежностью к обстановке тупика, отчаяния и авантюризма".
«Почему Вы передали свои “Размышления…” за рубеж?», - спросил Сахарова Л.В. Альтшулер после того, как этот документ в июле 1968 г. был напечатан в «Нью-Йорк Таймс», и в ядерном центре «Арзамас-16», а также в гораздо более высоких инстанциях, разгорелся скандал. «Я решил обратиться к тем, кто готов меня слушать»
В марте 1969 г. скончалась от рака его жена и мать его троих детей Клавдия Алексеевна Вихирева. Он встретил Елену Георгиевну Боннэр, они поженились в январе 1972 года. "Мать, Руфь Григорьевна Боннэр, в юности участвовала в гражданской войне на Дальнем Востоке, отчим – Геворк Саркисович Алиханов, устанавливал советскую власть в Закавказье". Отчим был расстрелян в 1938 году, мать приговорена к восьми годам исправтрудлагеря... В годы войны Елена Боннэр работала на военно-санитарном поезде младшей медсестрой. До встречи с Сахаровым Елена Георгиевна, как и её мать, во многом ещё верила в коммунистические идеалы. Сахаров не раз повторял, что именно под влиянием Елены Георгиевны он в своей общественной деятельности стал в большей мере ориентироваться на помощь конкретным людям, на первостепенность защиты индивидуальных прав человека. Близкие и друзья называли Елену Георгиевну Люсей(в детстве отчим дал ей армянское имя Люсик).
Елена Георгиевна вспоминала, как однажды в середине 1970-х, когда они с Андреем Дмитриевиче прогуливались вечером, и темное небо все было в звездах, он ее спросил: «Ты знаешь, что у меня самое любимое?». И сам ответил: «Реликтовое излучение».
Е.Г. Боннэр попросили охарактеризовать Сахарова кратко, одним словом. И она ответила чистую правду: «Он был физик».
С первой женой - своей ровесницей Натальей Решетовской Солженицын был знаком со времени совместной учёбы в университете. Она ждала его с фронта, ждала из лагеря, вышла замуж за другого, когда надежды на возвращение, казалось, не было; вновь соединилась после его возвращения. Он посвящал ей стихи.
В 1968 г. литературным секретарём Александра Исаевича стала Наталья Светлова; чувство к ней привело к разрыву с супругой (официально второй брак - с 1973 г.). Наталья Алексеевна тяжело переживала разрыв, но затем поддерживала хорошие отношения с Натальей Дмитриевной и сопереживала писателю во всех его тяготах.
Первая жена Солженицына написала воспоминания и книгу о нём.
В московской квартире второй жены супруги стали родителями трёх сыновей. Н.Д.Солженицына: «Здесь родились все наши дети, он очень любил эту квартиру и этот двор, но ему не давали московскую прописку, а людям без прописки можно было проводить в Москве не более 72 часов. Уже после двух суток приходил милиционер и говорил: «Выметайся».
У наших сегодняшних героев было различным отношение к религии. Сахаров уважал все общепринятые вероучения, но разделял веру и религию. Он склонялся лишь у тому, что во всём миропорядке есть какой-то высший смысл. Солженицын пришёл к православию и шире - к христианству и венчался со второй женой. "Я считаю религию высшим духовным даром",
И тогда же, в 1967 году, заявил о своей общественной позиции Солженицын - в "Открытом письме IV Създу советских писателей".
"Не имея доступа к съездовской трибуне, я прошу Съезд обсудить: <…>
Не предусмотренная конституцией и потому незаконная, нигде публично не называемая, цензура под затуманенным именем Главлита тяготеет над нашей художественной литературой и осуществляет произвол литературно-неграмотных людей над писателями. Пережиток средневековья, цензура доволакивает свои мафусаиловы сроки едва ли не в XXI век! Тленная, она тянется присвоить себе удел нетленного времени: отбирать достойные книги от недостойных.
За нашими писателями не предполагается, не признаётся права высказывать опережающие суждения о нравственной жизни человека и общества, по-своему изъяснять социальные проблемы или исторический опыт, так глубоко выстраданный в нашей стране. Произведения, которые могли бы выразить назревшую народную мысль, своевременно и целительно повлиять в области духовной или на развитие общественного сознания, — запрещаются либо уродуются цензурой по соображениям мелочным, эгоистическим, а для народной жизни недальновидным. <…>
А между тем сами цензурные ярлыки («идеологически вредный», «порочный» и т. д.) недолговечны, текучи, меняются на наших глазах. <…> Тут есть разрешающий момент — смерть неугодного писателя, после которой, вскоре или невскоре, его возвращают нам, сопровождая «объяснением ошибок». <…>
Воистину сбываются пушкинские слова:
Они любить умеют только мёртвых!"
Посылать протесты многолюдным и бездарным всесоюзному и всероссийскому правлениям СП было удручающе-бесплодно. Но маячил в декабре 1966 г. писательский съезд, недавно отложенный с июня — первый съезд при моём состоянии с СП и, может быть, последний. Вот это был случай! В момент съезда старое руководство уже бесправно, новое ещё не выбрано, и я волен различить достойных делегатов по собственному пониманию. Да чем не ленинская тактика — апеллировать к съезду? Это ж он и учил так: ловить момент, пока уже не… и ещё не…
<…> Только назвать теперь больше и крикнуть сильней.
Бесконечно тяжёлы все те начала, когда слово простое должно сдвинуть материальную косную глыбу. Но нет другого пути, если вся материя — уже не твоя, не наша. А всё ж и от крика бывают в горах обвалы.
Ну, пусть меня и потрясёт. Может, только в захвате потрясений я и пойму сотрясённые души 17-го года? Не рок головы ищет, сама голова на рок идёт.
— Александр Солженицын, «Бодался телёнок с дубом», декабрь 1967
После этого письма для писателя, и так ранее "неудобного", закрылись литературные журналы. В 1969 г. его исключают из Союза писателей. Роман "В круге первом" вышел не на родине, а на Западе. Теперь он связывал возможность выйти в свет только с "тамиздатом".
Он заканчивал в это время свою главную книгу.И она вышла также на Западе.
«В 1970-е гг. „Архипелаг ГУЛАГ“, универсальный символ тотального зла, стал достоянием мирового исторического и культурного опыта благодаря великой книге Александра Солженицына. Именно Солженицын восстановил (в основном, по устным свидетельствам очевидцев) конфликтную историю сообщества заключенных 1930—1940-х гг. и описал ход и исход беспрецедентных по размаху восстаний узников особых лагерей в 1953—1954 гг. В определённом смысле его труд можно сравнить с первыми мореходными картами: при всей неточности и легендарности тех или иных конкретных сведений, исследование Солженицына превратило историю ГУЛАГа из „terra incognita“ в реальное, интеллектуально постигаемое пространство, в факт мировой истории»(историк В.Козлов).
«Хотя и с риском для жизни, индивидуум может позволить себе роскошь собрать показания свидетелей и учинить свой Нюрнбергский процесс. Именно это — обвинительный материал и самое обвинение — и представляет собой „Архипелаг ГУЛаг“ А. Солженицына. Читатель приглашается принять участие в процессе в качестве наблюдателя» - написал позже Иосиф Бродский.
Осенью 1970 года Солженицыну была присуждена Нобелевская премия по литературе - четвертая для русской литературы после Ивана Бунина, Бориса Пастернака и Михаила Шолохова. Ехать ли в Стокгольм? Александр Исаевич понимал, что государство, которому была не нужна эта премия, может закрыть ему дорогу обратно. И не поехал.
Солженицын в основном завершил работу над "Архипелагом" и уже обсуждал с друзьями первую редакцию "Августа Четырнадцатого": это был первый роман из задуманной писателем гигантской эпопеи "Красное колесо".
В написанной Нобелевской лекции, не прочитанной тогда в Стокгольме, Александр Исаевич вслед за Достоевским задал вопрос:"Спасёт ли мир красота?" И далее писал:
"На эту кафедру, с которой прочитывается Нобелевская лекция, кафедру, предоставляемую далеко не всякому писателю и только раз в жизни, я поднялся не по трем-четырем примощенным ступенькам, но по сотням или даже тысячам их -- неуступным, обрывистым, обмерзлым, из тьмы и холода, где было мне суждено уцелеть, а другие -- может быть с большим даром, сильнее меня -- погибли. Из них лишь некоторых встречал я сам на Архипелаге ГУЛАГе, рассыпанном на дробное множество островов, да под жерновом слежки и недоверия не со всяким разговорился, об иных только слышал, о третьих только догадывался. Те, кто канул в ту пропасть уже с литературным именем, хотя бы известны, -- но сколько не узнанных, ни разу публично не названных! и почти-почти никому не удалось вернуться. Целая национальная литература осталась там, погребенная не только без гроба, но даже без нижнего белья, голая, с биркой на пальце ноги. Ни на миг не прерывалась русская литература! -- а со стороны казалась пустынею. Где мог бы расти дружный лес, осталось после всех лесоповалов два-три случайно обойденных дерева.
И мне сегодня, сопровожденному тенями павших, и со склоненной головой пропуская вперед себя на это место других, достойных ранее, мне сегодня -- как угадать и выразить, что хотели бы сказать о н и ?"
И ещё:"Если такие мастера, как Ахматова или Замятин, на всю жизнь замурованы заживо, осуждены до гроба творить молча, не слыша отзвука своему написанному, -- это не только их личная беда, но горе всей нации, но опасность для всей нации. А в иных случаях -- и для всего человечества: когда от такого молчания перестает пониматься и вся целиком История".
"В разное время в разных странах горячо, и сердито, и изящно спорили о том, должны ли искусство и художник жить сами для себя или вечно помнить свой долг перед обществом и служить ему, хотя и непредвзято. Для меня здесь нет спора, но я не стану снова поднимать вереницы доводов. Одним из самых блестящих выступлений на эту тему была Нобелевская же лекция Альбера Камю -- и к выводам ее я с радостью присоединяюсь. Да русская литература десятилетиями имела этот крен -- не заглядываться слишком сама на себя, не порхать слишком беспечно, и я не стыжусь эту традицию продолжать по мере сил. В русской литературе издавна вроднились нам представления, что писатель может многое в своем народе -- и должен".
"Оробелый цивилизованный мир перед натиском внезапно воротившегося оскаленного варварства..." Это вновь актуально уже и в XXI веке!
Из "Письма вождям Советского Союза"(1972 г.).
"Написанное еще до взятия «Архипелага» в КГБ письмо со всеми этими предложениями я отправил по адресу полгода назад. С тех пор на него не было никакого отклика, ответа или движения к ним. В закрытом аппаратном разбирательстве погибло у нас много идей и несомненнее этих. Мне ничего не остаётся теперь, как сделать письмо открытым. Газетная кампания против «Архипелага», нежелание признать неопровержимое прошлое могли бы считаться окончательным отказом. Но я и сегодня не могу счесть его бесповоротным. Для раскаяния никогда не бывает слишком поздно, этот путь открыт всему живущему на Земле, всему способному жить.
Это письмо родилось, развилось из единственной мысли: как избежать грозящей нам национальной катастрофы?
Я не стану здесь окунаться в тягчайшие подробности последних 60 лет. Как тянется наша история и что была она, я пытаюсь выяснить в книгах, о которых не думаю, чтобы вы читали их, может быть никогда и не прочтете. Но это письмо я обращаю именно к вам: высказать вам мое понимание будущего, которое мне кажется верным и, может быть, всё-таки, вас убедить. Предложить вам еще пока своевременный
выход из главных опасностей, ждущих нашу страну в ближайшие 10-30 лет.
Эти опасности: война с Китаем и общая с Западной цивилизацией гибель в тесноте и смраде изгаженной Земли.
А как мы вырастили Мао-Цзе-Дуна вместо миролюбивого соседа Чан-Кай-Ши и помогли ему в атомной гонке — эта история ближе, известнее. (Еще не так ли и с арабами
провалимся?)
И вот что заметим здесь главное, для дальнейшего: провалы эти истекали не из ошибок наших дипломатов, не из просчетов наших генералов, а из
ТОЧНОГО СЛЕДОВАНИЯ УКАЗАНИЯМ МАРКСИЗМА-ЛЕНИНИЗМА: в первом случае — повредить мировому империализму, во втором — поддержать зарубежное коммунистическое движение. Соображения национальные в обоих случаях отсутствовали".
Ранее достаточно закрытые люди, и Сахаров и Солженицын с 1972 года - оба стали активно искать встреч с иностранными представителями.
С этого времени началась их настоящая травля, официальное именование "отщепенцами".Было составлено печально известное письмо 40 академиков с осуждением Сахарова. Кого-то обрабатывали, кто-то подписал искренне - так он был воспитан.
"Противники разрядки и их пособники", "Антисоветская диверсия"... "Правда", 13 января 1974 г. - статья о Солженицыне "Гневное осуждение". На следующий день: "Путь предательства". Письма "советских людей"... Пенсионерка из Ленинграда его произведений не читала и читать не желает, но желает автору этой книги "найти правильную дорогу в нашей жизни". Всё, как ранее с Пастернаком... Но вот - и одна (не будем называть имя) народная артистка:"Я ничего из написанного Солженицыным не читала, потому не могу судить о его литературных талантах. По-человечески же мне его поведение представляется отвратительным. И вообще сама эта история кажется мне возмутительной. Просто страшно, что в нашей стране живут такие люди".
Но были и такие письма: "Уважаемый т. Солженицын! Крепко жму Вашу руку, восхищаюсь мужеством, с каким Вы боретесь за свободу и правду. Нет слов, чтобы передать мое возмущение по поводу гнусной статьи Соловьева <не того, тот - ещё ребёнок>. Не верьте этой брехне. Вас любят и понимают наши люди".
18 января Солженицын "ответил на самые занозистые и обидные обвинения газет".
"Я выполнил свой долг перед погибшими, это дает мне облегчение и спокойствие. Эта правда обречена была изничтожиться, ее забивали, топили, сжигали, растирали в порошок. Но вот она соединилась, жива, напечатана - и это уже никому никогда не стереть".
"Отщепенец громоздит новую гору лжи", - писала "Советская Россия" 23 января 1974 г. Сама фамилия Солженицын стала прямо в печати издевательски склоняться... "Пусть отправляется туда, где ему хорошо. Без него мы строили нашу жизнь и создали нашу культуру. Без него и подобных ему обойдемся и теперь", - это вынудили сказать Расула Гамзатова... Были и такие заявления ведущих деятелей культуры: "сукин сын", "подонок"... Поэт С.Щипачёв (ныне порядком забытый) прилепил ярлык: "литературный власовец"...
В то же время некоторые писатели нашли мужество не согласиться с этой травлей. Также как не осудил Сахарова Пётр Капица, а академик Александров отказался от разговора по этому поводу (жена объясняла, что он выпил...) Василь Быков возмущался, что под письмом, осудившим Солженицына, поставили без его ведома его подпись (увы, такие нечистоплотные приёмы были и позднее - например, певица Людмила Зыкина указала, что не подписывала "Письмо к народу" накануне августовского путча в 1991 году...)
"В русском языке излюблены пословицы о правде. Они настойчиво выражают немалый тяжелый народный опыт, и иногда поразительно:
ОДНО СЛОВО ПРАВДЫ ВЕСЬ МИР ПЕРЕТЯНЕТ." Так заканчивалась его Нобелевская речь. "Жить не по лжи" - статья, написанная в феврале 1974 г.
8 февраля Александр Исаевич работал на даче Чуковских в Переделкине, когда на московскую квартиру ему была принесена повестка: вызов в прокуратуру. "Не исключена возможность, что дело может принять серьезный оборот..." - это сказал Сахаров. "Указом Президиума Верховного Совета СССР за систематическое совершение действий, не совместимых с принадлежностью к гражданству СССР и наносящих ущерб Союзу Советских Социалистических Республик, лишен гражданства СССР и 13 февраля 1974 года выдворен (именно так!) за пределы Советского Союза Солженицын А.И."
Отвлечёмся. Автор материала помнит, как его любимая учительница литературы рассказывала, что выгнала с урока старшеклассника, говорившего, что Солженицын сказал правду. Потом ученик сказал ей:"Но ведь вы сделали со мной то же, что власти с Солженицыным"... И тут она задумалась...
Первоначально Александр Исаевич оказался в ФРГ. Генрих Бёлль, друживший с ним и вывозивший за границу его рукописи, лично встречал его в аэропорту в Германии. Некоторые время Солженицын жил в Западной Европе, туда к нему приехала Наталья Дмитриевна с детьми. Его принимали в ряде стран, в Стокгольме он, наконец, выступил с Нобелевской речью. В первое время Солженицына интересовало всё, что мог увидеть впервые ранее "невыездной". Он объехал Швейцарию, собирая материалы для "Красного колеса". Съездил в особо привлекавшую Японию. Посетил Вашингтон и Нью-Йорк, выступив с речами на съезде профсоюзов и в конгрессе США.
Сахаров оставался в Москве, продолжая научную работу. 21 августа 1973 года сверхсекретный ученый, в недавнем прошлом разработчик ядерных зарядов, заявил об опасной сверхмилитаризации Советского Союза, о его агрессивности, об угрозе «заражения мира тем злом, которое гложет Советский Союз», на пресс-конференции в Москве перед иностранными журналистами. Поразительно, что он остался на свободе. Но в это время был пик разрядки напряжённости СССР с Западом, Брежнев только что съездил в США. В Политбюро говорили, что за Сахарова "надо бороться". В его защиту выступал президент АН Келдыш... А учёный продолжал говорить.
В книге «О стране и мире», опубликованной на Западе в 1975 г., Сахаров писал:
«Страшное подозрение невольно закрадывается в душу, рисуется схема того, что при такой оборонной системе большая часть территории и населения страны приносится в жертву соблазну получить решающее преимущество первого ракетно-ядерного удара при относительной безопасности московских чиновников».
В этой книге Сахаров развил идеи конвергенции, разоружения, демократизации, стратегического равновесия, политических и экономических реформ.
И ещё. В работе "Мир через полвека" он написал о создании всемирной информационной системы. Это - прямое предсказание появления Интернета.
В том же году он был удостоен Нобелевской премии мира "за борьбу за права человека в Советском Союзе, за разоружение и сотрудничество между всеми народами".
И снова - лауреат не приехал в Стокгольм. Андрей Дмитриевич был невыездным, так как работал в секретной сфере.
Речь Сахарова привезла в Стокгольм в декабре Елена Георгиевна Боннэр.
"Мир, прогресс, права человека - эти три цели неразрывно связаны, нельзя достигнуть какой-либо одной из них, пренебрегая другими. Такова главная мысль, которую я хочу отразить в этой лекции.
Я глубоко благодарен за присуждение мне высокой, волнующей награды - Нобелевской премии мира - и за предоставленную возможность выступить сегодня перед вами. Я с особенным удовлетворением воспринял формулировку Комитета, в которой подчеркнута роль защиты прав человека как единственного прочного основания для подлинного и долговечного международного сотрудничества. Эта мысль кажется мне очень важной. Я убежден, что международное доверие, взаимопонимание, разоружение и международная безопасность немыслимы без открытости общества, свободы информации, свободы убеждений, гласности, свободы поездок и выбора страны проживания.
Стремясь к защите прав людей, мы должны выступать, по моему убеждению, в первую очередь как защитники невинных жертв существующих в разных странах режимов, без требования сокрушения и тотального осуждения этих режимов. Нужны реформы, а не революции. Нужно гибкое, плюралистическое и терпимое общество, воплощающее в себе дух поиска, обсуждения и свободного, недогматического использования достижений всех социальных систем. Что это - разрядка? конвергенция? - дело не в словах, а в нашей решимости создать лучшее, более доброе общество, лучший мировой порядок.
Тысячелетия назад человеческие племена проходили суровый отбор на выживаемость; и в этой борьбе было важно не только умение владеть дубинкой, но и способность к разуму, к сохранению традиций, способность к альтруистической взаимопомощи членов племени. Сегодня все человечество в целом держит подобный же экзамен. В бесконечном пространстве должны существовать многие цивилизации, в том числе более разумные, более "удачные", чем наша. Я защищаю также космологическую гипотезу, согласно которой космологическое развитие Вселенной повторяется в основных своих чертах бесконечное число раз. При этом другие цивилизации, в том числе более "удачные", должны существовать бесконечное число раз на "предыдущих" и "последующих" к нашему миру листах книги Вселенной. Но все это не должно умалить нашего священного стремления именно в этом мире, где мы, как вспышка во мраке, возникли на одно мгновение из черного небытия бессознательного существования материи, осуществить требования Разума и создать жизнь, достойную нас самих и смутно угадываемой нами Цели".
"В мрачной обстановке Советского Союза, - говорилось в одной из передач Би-Би-Си, Солженицын и Сахаров бросили свой вызов советским и западным руководителям. Если их заставят замолчать силой - это только докажет, что они говорят правду".
Они не могли не познакомиться.
Вот воспоминание об их первой встрече в конце августа 1968 г., сращу после ввода войск в Чехословакию, хозяина квартиры - Е.Л.Файнберга: "Мы с женой оставили Сахарова и Солженицына одних за накрытым столом. Я, конечно, понимал, что А. И. пришел сюда только ради встречи с Сахаровым и никто другой ему не нужен. И все же как прошлое общение, так и ощущение хозяина дома заставили меня раза два зайти к ним, один раз - принеся чай. Каждый раз, постояв минутку, я чувствовал по настроению А. И., что нужно уйти и уходил. Они беседовали, сидя рядом, полуобернувшись друг к другу. Александр Исаевич, облокотившись одной рукой на стол, что-то наставительно вдалбливал Андрею Дмитриевичу. Тот произносил отдельные медлительные фразы и по своему обыкновению больше слушал, чем говорил. Не помню, сколько продолжалась эта беседа. Наконец они кончили и стали - по одному - уходить".
Затем Солженицын написал письмо, в котором назвал меморандум Сахарова "крупным событием в современной истории" и отдал должное мужеству учёного. Но при этом отметил, как и в беседе, что надо осудить не только сталинизм, но и всю коммунистическую идеологию, что конвергенция по Сахарову невозможна. Помимо научного и технического прогресса общество должно двигать нравственное начало, в том числе традиции "национального духа". Интеллектуальная свобода - не самоцель, Запад "захлебнулся" от всех видов свобод. Многопартийная система - не то, о чём надо мечтать, ведь всякая партия - насилие над личными убеждениями, и лучше - беспартийная система...
Вопрос: В чём вы бы больше согласились с Сахаровым, в чём - с Солженицыным?
Сахаров, по воспоминаниям Солженицына, не обижался на критику - при встрече он сказал, что в замечаниях собеседника много истинного.
Вопрос: Как вы думаете, почему Сахаров не хотел акцентировать внимание на расхождениях с Солженицыным?
В июне 1970 года и Сахаров и Солженицын независимо друг от друга публично и решительно выступили с протестом против принудительной психиатрической госпитализации Жореса Медведева. Тогда же была новая, более продолжительная встреча.
Они и тогда не во всём соглашались друг с другом и заочно спорили. Так, Сахаров высказывал критику консервативного режима, которым Солженицын предлагал заменить советскую систему, и считал, что Россия способна перейти быстрее к демократическому правлению. Солженицын в ответ замечал, что нет и не может быть "нравственного социализма", - "в превознесении социализма Сахаров даже и чрезмерен". Солженицын отказался подписать составленное Сахаровым Обращение об отмене в СССР смертной казни. После этого они долго не встречались, но незадолго до высылки Александр Исаевич в программной статье "Мир и насилие" выдвинул А. Д. Сахарова кандидатом на Нобелевскую премию мира. Присуждение, как выше уже сказано, произошло позже. В тот момент они встречались в дачном посёлке Жуковка - Сахаров имел там дом, а Солженицын проживал во флигеле дачи Мстислава Ростроповича. Их последняя встреча состоялась 1 декабря 1973 года. С 1974 года общались, не по своей воле, только заочно...
Услышав о высылке Солженицына, Сахаров сделал публичное заявление.
Солженицын сравнивал свои и Сахарова публичные выступления, которые широко освещались в западных СМИ и были направлены против советских лидеров и режима, с "встречным боем двумя колоннами". Но писатель сетовал, имея в виду Сахарова, что "с соседней союзной колонной не налажено было у нас путей совета и совместных действий".
Можно ли считать Сахарова и Солженицына аналогами западников и почвенников XIX века? Можно порассуждать с молодыми людьми на занятии. Также - правомерны ли сравнения Сахарова с Герценом, а Солженицына - с Чернышевским(или наоборот)?
Андрей Дмитриевич сыграл видную роль в организации в 1970-е годы в СССР диссидентского движения.
В квартире Сахарова заседал Комитет прав человека, основателями которого в ноябре 1970 г. были Чалидзе, Сахаров и Твердохлебов. Это была первая диссидентская ассоциация, получившая международный статус. Здесь проходили диссидентские пресс-конференции, включая ту, на которой было объявлено о первой акции "День политзаключенного" (30 октября 1974 года). А в этот разряд соратники Сахарова попадали часто... В тот же период под матрасом Руфи Григорьевны хранились деньги фонда Солженицына. Учеником Сахарова называл себя Сергей Ковалёв.
"В 1969 году Ковалев — в числе членов Инициативной группы. Вместе с другими он стоит у истоков правозащитного движения в его современной форме, участвует в выработке его принципов: принципиального отрицания насилия, использования гласности как единственного оружия, законности, стремления к абсолютной точности, полноте, достоверности информации"- писал потом Сахаров. Сергей Ковалев, Татьяна Великанова и Татьяна Ходорович публично взяли на себя ответственность за распространение бюллетеня "Хроника текущих событий".
«Сахаров был для меня близким человеком. Мне случалось соавторствовать с ним при составлении некоторых правозащитных документов, обсуждать текущие дела, спорить на актуальные, а иногда и достаточно абстрактные темы. Он сыграл огромную роль в моей собственной жизни: своими суждениями, советами, постоянным участием в моей судьбе» - говорил Ковалёв.
После того, как СССР подписал Заключительного акта совещания в Хельсинки, в котором все его участники обязались соблюдать права человека, "несогласные" с системой усилили борьбу за правовые нормы. С учащимися обсуждается, почему это требовало большого мужества.
По стопам Сахарова пошёл другой физик - Юрий Орлов, первый руководитель Московской Хельсинкской группы, осуждённый властями и затем лишённый гражданства СССР. Доверенным лицом Андрея Дмитриевича стал уже после возвращения из ссылки в Москву Лев Пономарёв.
В отличие от Сахарова Солженицын не организовывал какое-либо оппозиционное движение, считая себя только писателем. Но в СССР ряд диссидентских групп сделали его своим знаменем. Так, в Нижнем Тагиле в 1976 г. возник Добровольный гражданский фонд имени Солженицына, помогавший политзаключённым и их семьям.
Александр Исаевич на много лет с осени 1976 г.осел в Кавендише (штат Вермонт), где природа максимально напоминала ему Россию. В это время писатель редко покидал место жительства и не любил публичность. Вынужденную эмиграцию он считал бедой, отрицательно относясь вообще к стремлению несогласных с советской системой покинуть СССР. В западном обществе продолжал разочаровываться. С Сахаровым отношения не поддерживались - сыграла под обида академика на своё отображение в подаренных (с тёплой дарсивеной надписью!) мемуарах Солженицына "Бодался телёнок с дубом". Однако опальный писатель отправил приветствие Сахаровским слушаниям в Риме и телеграмму с поздравлением Андрея Дмитриевич с 60-летием. Отправлял уже в ссылку...
Однажды Е.Фейнберг, коллега Сахарова, сказал ему:"Знаете, Андрей Дмитриевич, некоторые известные мне люди, преклоняющиеся и перед Вами, и перед Александром Исаевичем, считают, что всё же ни Вы, ни он не должны давать рекомендации по конкретным вопросам политики и экономики, поскольку ни Вы, ни он не специалисты в этих областях". Сахаров ответил:"Конечно, я не специалист, конечно, я совершаю ошибки, но что делать, если другие не смеют сказать ни слова?"
Каплей, переполнившей чашу, стал момент начала афганской войны. Сахаров выступил с тремя заявлениями, осуждающими ввод "ограниченного контингента" советских войск в Афганистан.
22 января 1980 года Сахаров был задержан на улице, по дороге на семинар в ФИАНе, и на самолете вывезен в г. Горький. В Академии наук был обсуждён вопрос о лишении учёного академического звания. Но тут выступил академик Капица:"Это уже было. Гитлер лишил академического звания Эйнштейна..." И академики не стали голосовать, опустив этот вопрос! Позднее Капица выступал с письмом в защиту Сахарова и Ю.Ф.Орлова.
Елена Георгиевна, пока сама не получила по суду пятилетнюю ссылку, продолжала общественную деятельность Сахарова, совершив до своего задержания, более 100 поездок из Горького в Москву и обратно. Жизнь в ссылке включала наблюдение охраны в квартире и отсутствие телефона. В декабре 1981 года во время ссылки Сахарова в Горький, он и его жена Елена Боннэр объявили «смертную» голодовку с единственным требованием – разрешить молодой девушке Лизе Алексеевой, невесте сына Е.Г. Боннэр от первого брака, выехать за рубеж к своему жениху. После 17 дней голодовки А.Д. Сахаров и Е.Г. Боннэр победили - власти уступили - дали разрешение Лизе Алексеевой на выезд за рубеж. В то же время достигнутый, казалось бы, малозначащий результат явился важнейшим шагом к построению нового более безопасного мира. Дело в том, что требование выезда этой девушки за рубеж вступало в противоречие со всеми законами и правилами советской системы. И гигантская система была вынуждена вести себя нестандартно. То есть конец её стал ближе.
"Поведение Сахарова складывается под влиянием Боннер», «Это - зверюга в юбке, ставленница империализма». Слухи о "зловредной" Боннер достаточно широко пускались в обиход, некоторые этому верили.
В Горьком Сахаров написал одну из своих основных общественных работ – "Опасность термоядерной войны" (1983). Даже некоторые "борцы за мир" на Западе не поняли письмо «Опасность термоядерной войны» - в поддержку программы Рейгана. А суть была в том, что, по мнению Сахарова, стратегическая оборонная инициатива президента США делала бессмысленным малейшее использование ядерного оружия.
Ещё два раза Сахаров объявлял голодовку, добиваясь облегчения участи не себя - жены.
Рой Медведев считал, что голодовки Сахарова и Боннер были не нужны и неадекватны...
Вопрос учащимся: А вы как считаете? Может, и Ганди был не адекватен, устраивая голодовки?
Был самый трудный период ссылки, усилилось психологическое давление спецслужб на супругов. И в этот момент начались перемены в Москве. Вначале М,С,Горбачёв поручил помощникам разобраться с ситуацией Сахарова. Но затем решил действовать сам.
В сентябре 1985 г. Елена Георгиевна получила разрешение на поездку за рубеж.
14 декабря 1986 г. в квартире Сахарова неожиданно установили телефон. Исчезла охрана, а затем академику позвонил Горбачёв. В конце разговора Горбачев сказал Сахарову: "Вы вместе с Еленой Георгиевной можете возвращаться в Москву для продолжения патриотических дел"(обратите внимание!)
23 декабря 1986 г. Сахаров вернулся в Москву после почти 7 лет ссылки.
Табличка «А.Д. Сахаров» на двери сохранялась все 7 лет его отсутствия в Теоротделе.
«Я не на верхнем этаже. Я рядом с верхним этажом, по ту сторону окна».
В феврале 1987 года Сахаров принял участие в Московском форуме "За безъядерный мир, за выживание человечества". Это было первое его публичное появление после гонений и ссылки. В этом было знамение начавшейся демократизации и гласности.
После выхода на экраны фильма Абуладзе "Покаяние" в СССР вслух заговорили о страшном масштабе сталинских репрессий.
Солженицына - и Сахарова - включили в правление созданного в 1988 году общества "Мемориал".
Из письма Глебу Якунину: "Это правда: все годы изгнания всеми помыслями и всей работой я - только на родине. И не теряю надежды при жизни вернуться. Но это никак не булёт возможно до напечатания в СССР моих главных книг: я не могу вернуться как бы немым..."
Ещё в 1988 году на родине отказывались печатать "Архипелаг ГУЛАГ". Хотя были уже напечатаны "Доктор Живаго", "Реквием" Ахматовой, "Чонкин", официальные инстанции заявляли, что "Архипелаг" - "антисоветское произведение". В то же время в Москве в декабре того года уже стало возможным отметить 70-летие писателя вечером, на котором выступили Ю.Афанасьев, Ю.Смирнов, А.Карякин и был поставлен вопрос о восстановлении Солженицына в рядах Союза писателей. Вспоминается: непосредственно в момент открытия съезда народных депутатов в мае 1989 года впервые в советской прессе была напечатана критическая статья о Ленине (Ларисы Пияшевой). Вот только после этого труд Солженицына начали публиковать в "Новом мире"...
В ноябре-декабре 1988 года Сахаров впервые выехал за рубеж, где встречался с президентом США Рональдом Рейганом, вице-президентом США Джорджем Бушем, президентом Франции Франсуа Миттераном и др.
Профессор Болотовский спросил: «Андрей Дмитриевич, а Вы уверены, что Рейган понимал то, что Вы говорите?». На что Сахаров ответил: «Это не имеет значения. Я старался говорить медленно, следил, чтобы мои слова успевали записывать референты. Потому что потом анализируется только то, что записано».
Сахаров рассказал, что передвигались они по Парижу с президентским эскортом мотоциклистов. А когда подъехали к Елисейскому дворцу, то Миттеран с супругой встречали их снизу у входа. И вот перед ними длинная лестница, ведущая вверх ко дворцу, покрытая красным ковром. А по сторонам лестницы - две шеренги гвардейцев с огромными палашами у ног. Но только Миттеран и Сахаров с женами ступили на эту лестницу, гвардейцы взметнули свои палаши. Андрей Дмитриевич сказал, что это было очень красиво и очень торжественно, и он тогда спросил Миттерана к чему такие церемонии. На что Президент Франции, повернувшись к нему, ответил: «Вы Гость Республики!».
И ещё. В дни 70-летия Солженицына, будучи близко к нему, Сахаров позвонил в Вермонт. Писателя позвала в телефону жена, и они поговорили. Разговор был о "Мемориале" и о "Телёнке". Александр Исаевич на упрёк собеседника о пренебрежительном отзыве насчёт Боннэр (не о самом Сахарове!)- "Она совсем не такой человек..." - сказал:"Хотел бы верить..." Это были последние слова друг другу.
Показательна для того времени была история выдвижения Сахарова в Верховный Совет СССР в феврале-марте 1989 г. По реформироапнной формуле избрания, его выдвинули в мандаты от Академии наук и одновременно - по ряду округов. Андрей Дмитриевич принципиально решил баллотироваться лишь в АН. Вначале там его не выдвинули - это вызвало массовый протест общественности с пикетами и плакатами. И вот массовые собрания сотрудников поддержали Сахарова. Список был пересмотрен, причём Сахаров получил наибольшее число голосов...
Из воспоминаний Сахарова:"Итак, Съезд! Он открылся 25 мая в 10 утра в Кремлевском Дворце съездов. Нам выдали талончики с точным указанием места. Делегаты были размещены по территориальному принципу, в пределах делегации – по алфавиту. Рядом со мной сидела Семенова – редактор журнала “Крестьянка”. Она то и дело комментировала выступления: “Ну, миленький, что же ты такое говоришь!” Меня она тоже иногда называла “миленьким”. С 6 часов утра я не спал, думал, следует ли мне выступать и о чем я должен сказать. Я не подготовил никакого текста выступления – все тезисы держал в голове. Это была, вероятно, ошибка – я переоценил свои психологические возможности",
Вся страна смотрела и слушала этот Съезд (и писали так - с большой буквы). Сахаров восемь раз поднимался на его трибуну. Он выступил от созданной реформаторской Межрегиональной группы 9 июня.
"Уважаемые депутаты, я хочу выступить в защиту двух принципиальных положений, которые стали основой проекта повестки дня, составленного группой московских депутатов в результате длительной работы. Этот проект был поддержан также рядом депутатов страны.
Мы исходим из того, что данный Съезд является историческим событием в биографии нашей страны. Избиратели, народ избрали нас и послали на этот Съезд для того, чтобы мы приняли на себя ответственность за судьбу страны, за те проблемы, которые перед ней стоят сейчас, за перспективу ее развития. Поэтому наш Съезд не может начинать с выборов. Это превратит его в съезд выборщиков. Наш Съезд не может отдать законодательную власть одной пятой своего состава. То, что предусмотрена ротация, это ничего не меняет, тем более, что в спешке, очевидно, ротация составлена так, что только 36 процентов – я основываюсь на Конституции – только 36 процентов депутатов имеют шанс оказаться в составе Верховного Совета.
На этом основан первый принципиальный тезис, содержащийся в проекте, представленном московской группой.
Я предлагаю принять в качестве одного из первых пунктов повестки дня Съезда Декрет Съезда народных депутатов СССР. Мы переживаем революцию, перестройка – это революция, и слово “декрет” является самым подходящим в данном случае. Исключительным правом Съезда народных депутатов СССР является принятие законов СССР, назначение высших должностных лиц СССР, в том числе Председателя
Совета Министров СССР, Председателя Комитета народного контроля СССР, Председателя Верховного Суда СССР, Генерального прокурора СССР, Главного государственного арбитра СССР. В соответствии с этим должны быть внесены изменения в те статьи Конституции СССР, которые касаются прав Верховного Совета СССР. Это, в частности, статьи 108 и 111.
Второй принципиальный вопрос, который стоит перед нами, – это вопрос о том, имеем ли мы право избирать главу государства – Председателя Верховного Совета СССР – до обсуждения, до дискуссии по всему тому кругу политических вопросов, определяющих судьбу нашей страны, которые мы обязаны рассматривать. Всегда существует порядок: сначала обсуждение, сначала представление кандидатами их платформ, а затем уже выборы. Мы опозорим себя перед всем нашим народом – это мое глубокое убеждение, если мы поступим иначе. Этого мы сделать не можем. (Аплодисменты.)
Я неоднократно в своих выступлениях выражал поддержку кандидатуре Михаила Сергеевича Горбачева. (Аплодисменты.) Этой позиции я придерживаюсь и сейчас, поскольку я не вижу другого человека, который мог бы руководить нашей страной. Но такие люди могут появиться. Моя поддержка носит условный характер. Я считаю, что необходимо обсуждение, необходимы доклады кандидатов, потому что мы должны иметь в виду альтернативный принцип всех выборов, в том числе и выборов Председателя Верховного Совета СССР. Кандидаты должны представить свою политическую платформу. Михаил Сергеевич Горбачев, который был родоначальником перестройки, с чьим именем связано начало процесса перестройки и руководство страной на протяжении четырех лет, должен сказать о том, что произошло в нашей стране за эти четыре года. Он должен сказать и о достижениях, и об ошибках, сказать об этом самокритично. И от этого тоже будет зависеть наша позиция. Самое главное, о чем он и другие кандидаты должны сказать – что они собираются делать в ближайшем будущем, чтобы преодолеть то чрезвычайно трудное положение, которое сложилось в нашей стране, что они будут делать в перспективе. (Обструкция в зале достигла предела.)
Горбачев М. С.: “Давайте договоримся, что если кто хочет в порядке обсуждения высказаться, то – до 5 минут максимум. Заканчивайте, Андрей Дмитриевич”.
Сейчас я закончу. Я не буду перечислять все вопросы, которые считаю нужным обсудить. Они содержатся в нашем проекте. С этим проектом, я надеюсь, депутаты ознакомлены. Громко, пытаясь перекричать шум в зале: Я надеюсь, что Съезд окажется достойным той великой миссии, которая перед ним стоит, что он демократически подойдет к стоящим перед ним задачам".
2 июня на Съезде разыгралась драма. "Агрессивно-послушное большинство" разыграло карту против Андрея Дмитриевич, выпустив на трибуну инвалида-"афганца" с составленной речью про “злобные издевательства лихих ребят из передачи “Взгляд” и безответственные заявления депутата Сахарова”. Осуждение афганской войны якобы - "выпад против советских Воооружённых Сил". И не могло быть "карателей" в Тбилиси.., “Три слова, за которые, я считаю, всем миром нам надо бороться, я сегодня назову: это – “Держава, Родина, Коммунизм”
Сахаров комментировал в своей книге: "Что касается меня, то я не стал бы соединять эти три слова. “Люблю отчизну я, но странною любовью”, – писал Лермонтов. Мне кажется, что соединение слов “Держава” и “Коммунизм” неприемлемо также и для убежденного коммуниста".
Тогда же "на фоне неистовства почти 2-х тысяч депутатов появилось сутулая фигура пожилого человека, поднимающегося к трибуне"(В.Долгий).
“Я меньше всего желал оскорбить Советскую армию <...> Речь идет о том, что сама война в Афганистане была преступной, преступной авантюрой <...> и неизвестно, кто несет ответственность за это огромное преступление <...> Я выступал против введения советских войск в Афганистан и за это был сослан в Горький..." Известно, что Червонописский успел попросить прощения у Сахарова.
В августе Сахаров закончил книгу воспоминаний. «Конечно, окончание работы над книгой создает ощущение рубежа, итога». Ему оставалось жить четыре месяца...
Он был знаменем Межрегиональной депутатской группы, в которую входили Ельцин, Попов, Афанасьев, Гдлян, Бурбулис, Собчак, Старовойтова и ряд других людей, ставших общеизвестными тогда.
В конце 1989 года академик Сахаров возглавил работу группы, составлявшей проект новой союзной Конституции. Как член Конституционной комиссии Сахаров в ноябре 1989 года представил на ее рассмотрение проект "Конституции Союза Советских Республик Европы и Азии". В основу проекта легла идея трансформации союзных и автономных республик, автономных областей и национальных округов СССР в равные суверенные республики (государства) и их добровольного объединения в новый Союз. Но он так и не был обсуждён.
Выступление на конгрессе в Лионе 27 сентября 1989 г.: «Через десять с небольшим лет закончится двадцатый век… Это был век двух мировых войн и множества так называемых «малых войн», унесших множество жизней. Это был век многих вспышек невиданного в истории геноцида. Несколько недель тому назад я вместе с пятью тысячами своих соотечественников стоял у раскрытой могилы, в которой производилось перезахоронение жертв сталинского террора… И все-таки, когда мы думаем о двадцатом веке, есть одна характеристика, которая для меня кажется невероятно, необычайно важной: XX век – это век науки, ее величайшего рывка вперед…»
Вот и подходит к концу две тысячи лет.
И, раздвигая рукой дремучую тьму,
Предок косматый глядит нам пристально вслед.
И, может быть, в первый раз так страшно ему.
Но для всего на Земле есть день свой и час,
Истину вечно нельзя скрывать за стеной.
Вся позолота сошла с восторженных фраз
И как-то сразу обмяк Корабль Надувной.
Этот корабль мы надували,
Гимны играли, марши играли,
Гордые песни ночью звучали и днём.
Встречные ветры мачты нам гнули,
Но оказалось, нас обманули.
Вдруг оказалось - никуда не плывем.
(Из популярной песни 1989 г. - группа "Рондо")
В начале декабря 1989 г., за несколько дней до кончины, А.Д. Сахаров выступил с инициативой проведения всеобщей 2-х часовой политической забастовки с требованием отмены 6-й статьи Конституции СССР – статьи, провозглашавшей руководящую роль КПСС. За несколько дней до этого на улицы Праги вышли сотни тысяч людей, в результате правительство ушло в отставку, из Конституции была исключена статья, провозглашающая «однопартийность» власти, и начался принципиально новый демократический этап развития страны. Сахаров успел увидеть "бархатные" революции в Восточной Европе, не успел - лишь "небархатный" конец режима Чаушеску в Румынии.
Андрей Дмитриевич мог надеяться на такую забастовку, потому что во второй половине 1989 года СССР охватила - впервые за 70 лет - мощная волна забастовочного движения. В основном забастовки носили экономический, но временами и политический характер. (Правда, всеобщей забастовки в России не случилось до сих пор - слишком, вероятно, капитально ударили по почкам людей большевики после 1917 года, выкорчевав всякий намёк на подобные акции, обычные для большинства стран, в том числе - с риском для свободы людей - в Чили при Пиночете и в Греции при "чёрных полковниках"...)
Фотография: Сахаров выступает на собрании, посвященном проведению забастовки, за три дня до своей неожиданной кончины. Перечеркнутое «6» на плакате означает основное требование забастовки – отменить 6-ю статью Конституции СССР. Коробки с десятками тысяч писем поддержки этого требования Сахаров представил Горбачеву 12 декабря на открытии Второго Съезда народных депутатов. Горбачев очень резко ему ответил.
Многие потом обвиняли Горбачева в том, что Сахаров, якобы, сильно распереживался из-за этого его выговора и потому через два дня умер. 14 декабря 1989 года, он был один в квартире с незапертой дверью, сказав, пойдя домой:"Пошёл отдыхать. У меня завтра бой". В официальном медицинском заключении сказано, что смерть наступила от остановки сердца, что, по видимому, чистая правда. Ему было лишь 68 с половиной лет.
Похороны А.Д.Сахарова стали по-существу государственными, как ранее - только похороны советских руководителей (а ещё раньше - царей). Радио и телевидение передавали траурную музыку, что перекликалось с ещё свежей в памяти "пятилеткой пышных похорон". Был показан американский фильм
"Они встали все - и те, которые ему улюлюкали, и те, которые не давали ему говорить, и те, которые призывали его осудить. Все встали. И Горбачёв, который прогонял этого великого человека с трибуны, не давая закончить свою пусть и несвязную, но поистине великую речь. Молча стояли они все - и надеюсь, им было стыдно".
Вспоминается: те же самые учительницы, которые в 1980 году не жалели осудительных слов для "отщепенца", высланного из Москвы, на политинформациях, в декабре 1989-го проводили минуту молчания на уроках...
"Огромный митинг под мокрым снегом. На трибуне - Борис Ельцин, Гавриил Попов, Евгений Евтушенко..."
Стало символом, что очередь ко Дворцу молодёжи, где прощались с Сахаровым, шла по улице Льва Толстого... Да, таких огромных неформальных манифестаций не было именно со времён кончины Толстого.
А.И.Солженицын прислал в Москву венок.
«Мое краткое общение с Сахаровым утвердило меня в мысли о том, что он был оптимистом. Себя я тоже считаю оптимистом. По-моему, оптимизм – это необходимая добродетель. Пессимист – это человек, который всегда прав, но не находит в этом никакой радости. Оптимист же верит, что будущее не предопределено и старается всячески его улучшить…» (Эдвард Теллер).
С того времени в нашей стране стали фиксировать начало неформального, политического года. Смерть и похороны Сахарова открыли политический 1990-ый. Всего через два месяца пресловутая 6 статья была отменена. Первые альтернативные выборы - в Верховный Совет РСФСР, образование на базе Межрегиональной депутатской группы движения "Демократическая Россия", провозглашение 12 июня суверенитета России. "Парад суверенитетов" по всему СССР, самопровозглашение независимости Литвы, из названий ряда республик убраны слова "советская" и " социалистическая". Демонстративный выход нового главы парламента России Ельцина из КПСС. Коллапс производства, продуктовые талоны, программа по выходу из кризиса "500 дней". И произведшая немалый резонанс публикация Солженицына - её выпустили приложением многие издания.
"Как нам обустроить Россию". Июль 1990 г.
Часы коммунизма - свое отбили.
Но бетонная постройка его еще не рухнула.
И как бы нам, вместо освобождения, не расплющиться под его развалинами.
Кто из нас теперь не знает наших бед, хотя и покрытых лживой статистикой? Семьдесят лет влачась за слепородной и злокачественной марксо-ленинской утопией, мы положили на плахи или спустили под откос бездарно проведенной, даже самоистребительной, "Отечественной" войны - треть своего населения. Мы лишились своего былого изобилия, уничтожили класс крестьянства и его селения, мы отшибли самый смысл выращивать хлеб, а землю отучили давать урожаи, да еще заливали ее морями болотами. Отходами первобытной промышленности мы испакостили окружности городов, отравили реки, озера, рыбу, сегодня уже доконечно губим последнюю воду, воздух и землю, еще и с добавкой атомной смерти, еще и прикупая на хранение радиоактивные отходы с Запада. Разоряя себя для будущих великих захватов под обезумелым руководством, мы вырубили свои богатые леса, выграбили свои несравненные недра, невосполнимое достояние наших правнуков, безжалостно распродали их за границу.
Изнурили наших женщин на ломовых неподымных работах, оторвали их от детей, самих детей пустили в болезни, в дикость и в подделку образования. В полной запущи у нас здоровье, и нет лекарств, да даже еду здоровую мы уже забыли, и миллионы без жилья, и беспомощное личное бесправие разлито по всем глубинам страны, - а мы за одно только держимся: чтоб не лишили нас безуемного пьянства.
Но так устроен человек, что всю эту бессмыслицу и губление нам посильно сносить хоть и всю нашу жизнь насквозь - а только бы кто не посягнул обидеть, затронуть нашу нацию! Тут - уже нас ничто не удержит в извечном смирении, тут мы с гневной смелостью хватаем камни, палки, пики, ружья и кидаемся на соседей поджигать их дома и убивать.
Таков человек: ничто нас не убедит, что наш голод, нищета, ранние смерти, вырождение детей - что какая-то из этих бед первей нашей национальной гордости!
И вот почему, берясь предположить какие-то шаги по нашему выздоровлению и устройству, мы вынуждены начинать не со сверлящих язв, не с изводящих страданий - но с ответа: а как будет с нациями? в каких географических границах мы будем лечиться или умирать? А уже потом – о лечении.
Надо теперь жестко выбрать: между Империей, губящей прежде всего нас самих, - и духовным и телесным спасением нашего же народа.
Обсудим с учащимися некоторые противоречия, которые можно увидеть в статье. Например, между осуждением империи советской и определённой идеализацией Российской империи в начале XX века. Можно поговорить и о том, что и почему из предложений Александра Исаевича не осуществилось. Например, оставить от Союза федерацию России, Украины, Белоруссии и, возможно, Казахстана(под названием Российский Союз)... Но обратим внимание, что именно Сахаров и Солженицын занимались всерьёз политическими и социальными проектами, и этим они выделяются среди российских советских диссидентов, чаще всего не готовившихся участвовать в создании нового государства и общества вместо советского.
Вопрос: А как вы думаете - если бы прожил ещё несколько лет Сахаров, могло бы это сказаться более благотворно в ситуации распада Союза и образования нового российского государства?
В том же 1990 году Солженицыну вернули советское гражданство. Было выполнено одно из условий возвращения Александра Исаевича на родину - публикация его собрания сочинений. И даже присуждена Государственная премия - за "Архипелаг ГУЛАГ", от которой писатель отказался:"Эта книга - о страданиях миллионов, я не могу собирать на ней почёт".
"Я хочу вернуться, чтобы умереть на родине".
Вместе с семьёй Солженицын вернулся на родину 27 мая 1994 года, прилетев из США в Магадан. После из Владивостока проехал на поезде через всю страну. Где-то он останавливался на день, где-то на два, долго разговаривал с людьми. В Иркутске встретился с Валентином Распутиным, в Красноярске - с Виктором Астафьевым и закончил путешествие в столице. 21 июля на Ярославском вокзале Москвы Солженицына встречали несколько тысяч граждан.
"Великий русский писатель Солженицын вернулся не в то время, не в ту страну, не с той стороны и не в том качестве" - считает М.Веллер. "Если бы Солженицын вернулся в 1986 г., накануне перестройки и гласности, накануне великих честолюбивых планов по реформированию страны, то эффект от его возвращения был бы сокрушительный. А если бы он тогда (а не в 1990-м) ещё и опубликовал свою знаменитую статью «Как нам обустроить Россию», тогда он сиял бы несколько ниже небес, но значительно выше Льва Толстого"(Ю.Шигарева).
Почему писатель вернулся в Россию только в 1994 году? Почему многие говорили тогда, что это произошло с большим опозданием? Обсудим со старшеклассниками.
...В том году Солженицын съездил на свою малую родину - в Кисловодск. 1 сентября он проводил первый урок в школе посёлка Мезиновский Владимирской области, где когде-то учительствовал.
Может быть, фракция ДВР совершила ошибку, высказавшись против выступления Солженицына в Государственной думе? Как же плюрализм мнений и умение выслушать оппонента?
Довольно скоро выходившая в 1995 году передача с Солженицыным исчезла с ТВ.
В 1991 году в Нижнем Новгороде был открыт музей-квартира Сахарова. В 2014 году рядом с домом, где расположен музей-квартира, был установлен памятник Андрею Сахарову. Памятник есть и на Васильевском острове в Петербурге. В 1994 году в Москве был открыт Архив Сахарова, а в 1996 году – Музей и общественный центр имени Андрея Сахарова (с 2012 года – "Сахаровский центр"). Там имя академика носит площадь, а в Москве - проспект, бывший Новокировский. Вдова Сахарова не одобряла наименование в честь него магистрали, "ведущей в никуда". Е.Г.Боннэр ушла из жизни в июне 2011 года. А в декабре проспект Сахарова становится местом массовых митингов.
"Заснувшая совесть России"? Последние тринадцать лет Солженицын провел в Троице-Лыкове, где ему была подарена по указу Ельцина государственная дача «Сосновка-2». В декабре 1998 года отказался принять орден Андрея Первозванного, сделав следующее заявление: «От верховной власти, доведшей Россию до нынешнего гибельного состояния, я принять награду не могу». Говорят, что президент не обиделся.
На даче у писателя висели подаренных портреты Столыпина и Колчака. Можно попробовать объяснить такой выбор.
В эти годы написано немногое: книга "Двести лет вместе" об истории еврейской общины в России, эссе о писателях XX века и книга "Россия в обвале" - так Солженицын отозвался о тогдашней стране. С публичным заявлениями он выступал в последние годы очень редко. Не было похожего на "Не могу молчать!" Толстого. Ряд премий и наград, несколько встреч с новым президентом - Путиным. Высказывания, осуждающие "цветные" революции и расширение НАТО, шли почти в унисон с официальными...
Похороны Солженицына прошли куда менее многолюдно и заметно, чем похороны Сахарова...
Имя Солженицына носит научно-культурный центр Дом русского зарубежья имени Александра Солженицына в Москве, основанный в 2009 г. вдовой писателя.
В 2009 г. в школьную программу было рекомендовано включить изучение "Архипелага ГУЛАГ". Для этого его сокращённую в четыре раза версию подготовила Наталья Дмитриевна. По её словам, читатели должны понять из книги, что ГУЛАГ – это система, которая распространилась по всей стране.
"Архипелаг ГУЛАГ" - не дидактический роман, там нет проповедей. Но мне кажется, что все после прочтения поймут одно: ужасно, когда о страшных несправедливостях и злодеяниях, которые творятся в твоей стране, мы узнаем и начинаем обсуждать их лишь спустя десятилетия. Этого нельзя терпеть. Надо реагировать сразу. Это требует мужества, смелости, честности, но нельзя проходить мимо зла, зажмурив глаза. Потому что зло, как мы видим из "Архипелага", не вечно, но никогда не уйдет само по себе.
«Архипелаг ГУЛАГ» – описание страшной машины террора – задает систему моральных координат для изучения нашего недавнего прошлого. Его можно изучать на двух предметах сразу – на истории и литературе..." По мнению историка Николая Сванидзе, он является той необходимой составляющей, без которой человек не может вырасти гражданином России. Но... на практике в школе до Солженицына и не доходит дело в выпускном классе. Прижился только - в более младших классах - "Матрёнин двор".
«Это главная книга, которую всей бы стране прочесть. Каждому прочесть. И уже не будет этого идиотизма, идей реставрации имени Сталина, всех этих политических заигрываний с именем Сталина, как эффективным менеджером»(Андрей Звягинцев). Прочёл далеко не каждый... И что произошло?
Дополнительные вопросы на дом: Почему, несмотря на все различия, этих двух людей ставят рядом? В чём оказался более прав Сахаров, в чём - Солженицын?
"Исполняется 25 лет, как с нами нет Сахарова. Четверть века без совести. Не будем обижаться. В стране нет камертона нравственного начала, необходимого для того, чтоб сохранить в себе человеческое (общечеловеческое), то, что, возможно, подразумевалось Создателем при закладке этого не до конца удавшегося эксперимента. Больше нет. Вот уже двадцать пять лет нет."(Ю.Рост. 2014 г.) Что имеет в виду автор - он присутствовал в квартире Сахарова после его кончины? Согласны ли вы, что такого человека, как Сахаров, до сих пор нет?
Можете ли вы признать напутствием для себя:
"Самое главное в жизни, все загадки её – хотите, я высыплю вам сейчас?
Не гонитесь за призрачным – за имуществом, за званиями: это наживается нервами десятилетий, а конфискуется в одну ночь.
Живите с ровным превосходством над жизнью – не пугайтесь беды и не томитесь по счастью. Все равно ведь и горького не до веку и сладкого не дополна. Довольно с вас, если вы не замерзаете и если жажда и голод не рвут вам когтями внутренностей... Если у вас не перешиблен хребет, ходят обе ноги, сгибаются обе руки, видят оба глаза и слышат оба уха – кому вам еще завидовать? Зависть к другим, больше всего съедает нас же.
Протрите глаза, омойте сердце и выше всего оцените тех, кто любит вас и кто к вам расположен. Не обижайте их, не браните.
Ни с кем из них не расставайтесь в ссоре. Ведь вы же не знаете, может быть, это ваш последний поступок и таким вы останетесь в их памяти".
(А.И.Солженицын. "Архипелаг ГУЛАГ")
Р.S.: В марте 2014 года - в момент, ставший началом нового драматического периода в нашей истории, автор оказался на встрече в Библиотеке для юношества с Н.Д.Солженицыной. Было много вопросов молодых людей, Наталья Дмитриевна вспоминала о годах жизни с мужем в изгнании, о его деятельности в посоветской России. Потом люди ещё подходили к ней с новыми вопросами. Я спросил, как она оценивает нынешнюю ситуацию в стране. Она сказала:"Хуже некуда". И также считала, что Крым, тем не менее, "правильно взяли", но власти ни о чём людей не спрашивают. Виной всему - падение общей культуры и развращение нефтяными прибылями. "Мы не можем решать за руководство, но должны делать то, что зависит от нас, надеяться на себя и как-то договариваться" - говорила примерно так.
Может теперь быть и хуже... Делали, договариваясь, и что?
В ноябре 2018 года, к столетию, в Москве открылся памятник Солженицыну. И тут же к нему приделала плакат "Предатель Родины" кандидат в Мосгордуму от КПРФ (которую многие почему-то считали нужной альтернативой депутатам от "Единой России"...)
До сих пор есть попытки доказать, что автор "Архипелага" "завысил" число жертв системы, "сгустил краски"... Некоторые признаются, что не любят его "мрачный" язык... Вспоминая эти имена, заявляют, что Сахаров как учёный, укреплял страну, не был против системы, а за её улучшение, что Солженицын тоже был за державную страну. Есть и такое мнение: "Солженицын и Чубайс лишь идеально обозначили путь к новой стране охранников и ЧОПов, смиренномудрых православных силогархов и росгвардейцев".
В 2021 году отмечено столетие Сахарова. Куда скромнее, чем 90-летие. Но фильм по Первому каналу прошёл, открыли памятник в Сарове. А в 2023 году не продлили аренду Сахаровскому центру...
Памяти А. Д. Сахарова
Александр Градский
Он умер российскою холодной зимою,
И ангелы - "за", и архангелы - "за".
Его, как Спасителя, слезами умоют
И слёзы замёрзнут, залепят глаза.
Решился Он спешно на эту утрату,
Но видно иначе для Бога нельзя.
Ведь не по проспекту, ни даже по тракту,
А только по небу - святому стезя.
И строго и скорбно просила вдовица,
Чтоб старым и слабым сидеть по домам.
"В такую погоду легко простудиться,
А я его Богу сама передам".
Когда от пророка ни толка, ни прока,
То Господом Богом забыта страна.
Странна ли эпоха, страшна ли эпоха…
А впрочем, неплохо: эпоха-страна…
По чёрной дороге Россия ступала,
Права позапрятаны, и попран был Храм.
И в смертные дроги судьба его пала
Кровавыми пятнами на головы нам.
И ныне и присно его не забудут,
И в святцах, и всуе его помянут.
Последний мессия уходит отсюда
И, не голосуя, его изберут.
Так кто ж мы такие? И в чём наша сила,
Что наши мессии уходят от нас?
Жива ли Россия, и - будет Россия?
Никто не ответит, и Бог не подаст.
Жива ли Россия? И будет - Россия?
Никто не услышит, и Бог не подаст.
1990 г.
Анна Коршунова, Ю.Кушнир
Где и откуда взять мне столько строчек,
И описать эмоции мне как,
Когда читаю я страницы эти
Великой книги под названием «ГУЛАГ»?
О сколько скорби, слёз, кровопролитья!
Волненье поднимается в крови…
Ты правду нам раскрыл, Великий наш Учитель,
С собою в путь всегда ты нас зови!
Наш мир теперь не просто изменился,
Он лучше стал, и в том тебе хвала,
Ведь, чтоб исправить жизнь, ты сам с неправдой бился,
Ты вскрыл той власти мерзкие дела.
Аресты, слежки, пытки и доносы,
И реки арестованных текут…
Строительство России наши россы
Руками и плечами здесь ведут.
Вот Беломорканал, и тысячи тележек,
Лопаты, кирки, стоны, шум и ад…
Потом могилы…Сколько безызвестных!
Ведь сын лежит здесь чей-то, чей- то брат.
Их судьбы канули навеки в вечность,
Жестоко поплатились все они,
За то, что суждено было родиться
В ужасные и проклятые дни.
Один «виновен» в том, что был евреем,
Другой - священник, третий- генерал,
Который в революции священной
За нашу правду жизнью рисковал.
И если перемножить многократно,
То далеко не всех мы назовём.
Наш мир богаче был бы и полнее,
Когда бы жили эти люди в нём.
От этих безымянных только номер
Остался на обветренных столбах,
Но даже номер семьям неизвестен,
Как неизвестно то, где похоронен прах.
Великая трагедия народа-
Потеряна связующая нить
Тех поколений, что былые годы
С грядущими должны соединить.
Я закрываю книгу, но не молкнут
В моей душе героев голоса.
Я заклинаю Небо и молю я Бога:
«Наш хрупкий мир храните, Небеса!»
2014