http://proza.ru/2023/07/12/987
В отношениях Марины с Эфроном были взлеты и падения. Мужу она посвящает несколько стихов. Вот одно из первых.
Я с вызовом ношу его кольцо!
-Да, в вечности — жена, не на бумаге! —
Чрезмерно узкое его лицо
Подобно шпаге.
Безмолвен рот его, углами вниз,
Мучительно-великолепны брови.
В его лице трагически слились
Две древних крови.
Он тонок первой тонкостью ветвей.
Его глаза — прекрасно-бесполезны! —
Под крыльями раскинутых бровей —
Две бездны.
В его лице я рыцарству верна,
-Всем вам, кто жил и умирал без страху! —
Такие — в роковые времена —
Слагают стансы — и идут на плаху. (1914 г)
Здесь Марина рассказала о своих истинных чувствах к супругу. Кольцо с сердоликом стало для нее не просто дорогим сердцу украшением, а символом любви и душевного единства с человеком, который по воле судьбы стал ее супругом. Поэтесса признается, что является его женой не на бумаге, а в вечности, подтверждая тем самым, что этот необычный союз был благословлен небесами.
Описывая внешность своего супруга, поэтесса отмечает, что он высок, худощав и «тонок первой тонкостью ветвей». Глаза Сергея Эфрона напоминают Цветаевой две бездны «под крыльями раскинутых бровей». Казалось бы, в его облике нет ничего мужественного и выдающегося. Того, что так нравится поэтессе в представителях сильного пола. Как бы вскользь она отмечает, что «в его лице трагически слились две крови», и это действительно так, потому что матерью Сергея Эфронта была русская дворянка, а отцом – выходец из мелкопоместной еврейской семьи. И именно этот удивительный симбиоз наградил супруга поэтессы стойкостью духа и всеми теми качествами, которыми обладают настоящие рыцари.
«Такие – в роковые времена – слагают стансы – и идут на плаху», – отмечает Марина Цветаева, не подозревая, что этим строкам очень скоро суждено стать пророческими.
В 1914 году в одном из литературных салонов Цветаева познакомилась с Софией Парнок. Они познакомились, когда Цветаевой было 22 года, а Парнок - 29. У Марины был трепетно любимый муж Сергей Эфрон и двухлетняя дочь Ариадна, за плечами Парнок - особенная репутация и несколько громких романов с женщинами, о которых шепталась Москва.Сиротство Марины, отсутствие в ее жизни старшей женщины сыграло ключевую роль в отношениях с Парнок,которая была сильнее. Кроме того, она была поэтом и вводила Марину в круг петербургской поэзии. Отношения, которые между ними возникли, были для Цветаевой еще и элементом свободы, которой все тогда дышали. Прежде чем говорить о нравственности и безнравственности, нужно понять, что поэты, чтобы что-то написать, ставят на себе очень жестокие эксперименты
Я Вас люблю. - Как грозовая туча
Над Вами - грех -
За то, что Вы язвительны и жгучи
И лучше всех,
За то, что мы, что наши жизни - разны
Во тьме дорог,
За Ваши вдохновенные соблазны
И тёмный рок.
Влюбленные вели себя смело - в литературных салонах барышни сидели, обнявшись, и курили одну сигарету. Влюбленные провели вместе лето 1915 года - сначала в Коктебеле, потом в Святых Горах под Харьковом. Их непростая любовь разъедалась ревностью – Парнок ревновала младшую подругу к мужу, поэтам, Волошину.
Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было? — Чья победа? —
Кто побежден?
Все передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том, для чего не знаю слова,
Была ль любовь?
Кто был охотник? — Кто — добыча?
Все дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?
В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чье сердце — Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?
Бурный женский роман продолжался полтора года и завершился драматично. Зимой 1916 года в Петербурге после конфликта из-за визита к друзьям, к которым уехала Цветаева, пара рассталась.
После этого Цветаева и слышать не хотела о Софии, называя этот странный роман «часом своей первой катастрофы». Парнок умерла через 18 лет, и, по свидетельству очевидцев, на прикроватном столике у нее стояла фотография юной Марины.
А как же отнесся к сердечной страсти Цветаевой ее муж Сергей Эфрон, за которого она вышла по сильной, самозабвенной любви еще зимой 1912 года, когда ей было 20 лет? Он, судя по всему, решил переждать это увлечение, поняв всю его серьезность, не мешал подругам и тщательно избегал показываться им на глаза.
Марина в 1916 году возвращается к мужу.
Вторую дочь Цветаева родила весной 1917 года. Девочку назвали Ириной. Через год поле рождения Ирины Сергей Эфрон уходит в Добровольческую армию и Марина остается в Москве одна с детьми.
Для поэтессы это было тяжёлое время. Уже не было кормилиц, муж воевал. Цветаева, оставшись без помощников, довольно быстро ощутила, как обременяют ее дети.
Особенно маленькая дочь. Детские крики, пеленки, плохой сон ночью, необходимость заботится о пропитании - все это изматывало Цветаеву.
В конце концов Цветаева выдохлась. Она устала нести ответственность за дочерей, и пока муж воевал, решила избавиться от них. Она решила отдать дочерей в Кунцевский детский приют. Для маленькой Ирины - это решение было равнозначно фатальному приговору. Представьте страна разрушена, царит голод, детские дома переполнены, персонала там не хватает. Маленькие дети были обречены. Ире было всего два года.
Малютку хотели забрать сестры мужа, но поэтесса не позволила. Весьма интересен тот факт, что мать запретила дочерям признаваться кем она им является. Для руководителей приюта она была крестной матерью, отдающей в дом сирот.
Можно придумать какие угодно оправдания Цветаевой, но они меркнут на фоне ее слов из дневников. Например, вот цитата о двухлетней дочери, когда Цветаева узнала от заведующей, что та сильно кричит от голода в приюте.
«Ирина, которая при мне никогда не смела пикнуть. Узнаю ее гнусность».
Или когда Цветаева приехала проведать девочек, а именно любимую и старшую дочь... Заведующая приюта, увидев, что Цветаева угощает Алю сахаром спросила, почему та не поделиться с Ириной. После произошедшего, Цветаева записала в своем дневнике:
— «А что ж Вы маленькую-то не угостите?» Делаю вид, что не слышу.— Господи! — Отнимать у Али! — Почему Аля заболела, а не Ирина?!!— »
В декабре 1920 года дети заболели, Марина приняла решение забрать Алю из приюта. С температурой, с головными болями она застала свою старшую дочь. В январе на каких-то попутных санях довезла до дома и начала бороться за ее жизнь. В комнате Цветаевой по утрам было всего 4-5 градусов тепла, хотя она топила даже по ночам.
Болезнь Али тянулась больше двух месяцев, врачи не могли поставить диагноз, температура почти постоянно приближалась к критической отметке. Занятая уходом за Алей, Цветаева почему-то отвергла предложение сестры мужа забрать Ирину.
В 20-х числах января Але становится лучше, температура нормализуется. Но никаких попыток навестить и забрать Ирину Цветаева не предпринимает. Справок о младшей дочке также не наводит. Она занята формированием книги своих стихотворений 1913-1915 годов. Ирине она уже подписала приговор.
3 февраля 1920 году маленькой Иры не стало. Об этом Цветаева узнала случайно, заехав 7 числа в Лигу Спасения детей, чтобы похлопотать о санатории для старшей девочки. На последнее прощание с телом маленькой Иры она не приехала.
Три месяца спустя после смерти Ирины Марина напишет свои знаменитые строки:
"Две руки, легко опущенные
На младенческую голову!
Были — по одной на каждую —
Две головки мне дарованы.
Но обеими — зажатыми —
Яростными — как могла! —
Старшую у тьмы выхватывая —
Младшей не уберегла..."
Для Марины, все это время скрывавшей от Али смерть сестренки, и не знающей, как отреагирует на это Сергей Эфрон, эти стихи стали самооправданием и завуалировали ее полнейшее равнодушие к младшей дочери.
http://proza.ru/2023/07/14/926