Предыдущая глава: 97. Прощай, Салават!
http://proza.ru/2023/07/10/40
В отцовском бабьем царстве никаких особых перемен не произошло. Мачеха со своей дочкой так и командовали парадом, организуя и направляя общесемейную жизнь. Маленькая двухлетняя Светочка подрастала и набирала внутреннюю силу, уже покрикивая и на маму свою, и на бабу. К отцу нашему относилась достаточно уважительно, зато прабабке своей - полный игнор. Грузная прабабка Ира, наклонившись вперёд и держа правую руку за спиной, ползала из комнаты в общий длинный коридор, оттуда в кухню и обратно, в комнату. Нинка иногда цыкала на неё строго:"Ну, чего тусуешься туда-сюда без дела, подолом своим трясёшь? Сядь вон в углу и не маячь!" Бабка смущённо хмыкала и садилась на свою кровать. Мне было её жаль, отчасти, хоть она тоже была не подарок: язвительная и вредная, везде совала свой нос, но, ведь, и старому человеку надо двигаться, а не сидеть сиднем и ждать своей смертушки.
И мачеха, и Нинка были чистюлями неимоверными: окна всегда вымыты, занавески и тюль чистые, свежевыстиранные, на подоконниках ни пылинки, в углах комнат - ни завалов, ни паутины, полы всегда вымыты, постель всегда свежая, полотенца кухонные белоснежные, кастрюля с борщом всегда наготове. Приятно находиться в таком доме, я их уважала за эту чистоплотность и трудолюбие! Мы с Верой тоже постоянно принимали участие в уборках, мытье посуды, а свое бельё и постель стирали сами, стараясь никого не обременять нашим присутствием тут.
Отношения с семейством незаметно переросли в полудружеские, но где-то далеко в наших душах сохранялись холодок и настороженность. Впрочем, уже с утра мы стремились слинять из общежития: уходили или на Подкумок позагорать и искупаться, или в центр - в кино, в парк, в универмаг, на тенистый бульвар в самом сердце Георгиевска. Письма от мамы мы получали этим летом редко, а какие мама присылала, то и те были кратенькие: во-первых, мама работала, во-вторых, теперь у неё был дядя Котя.
Часто приходили в гости к дяде Митяю - в этом году он со своим семейством вселился в новенькую, только что купленную, кооперативную квартиру из трёх комнат, на Берёзке (новый микрорайон Георгиевска). В одну из комнат, изолированную, большую, с балконом, заселилась бабушка Кланя, где всё устроила на свой вкус - комод, этажерка, швейная машинка, кровать с никелированными спинками и панцирной сеткой, на постели белоснежный подзор и пышные пуховые подушки, повсюду вязаные салфеточки.
Другие две смежные комнаты (большой зал и хорошего размера спальня) занял Митяй с женой и дочкой. Дядя гордился тем, что в такой короткий срок, к тридцати одному году, в относительно престижном месте (юг страны котировался довольно высоко) ему уже удалось обзавестись жильём. Конечно, сюда же были вложены и деньги от проданного на Урале родительского дома. И мы понимали его гордость!
В советское время не так просто было получить жилье, особенно на юге, и, если у тебя не было денег, то ожидание в общей очереди на квартиру растягивалось на многие годы вперёд!
А ведь это так психологически важно для человека, здесь и сейчас, иметь свой угол, возможность уединиться, обустроить свою жизнь более комфортно, по своим специфическим потребностям! Даже в природе любая птица для вывода потомства вьёт себе отдельное гнездо или ищет укромное убежище, всякая зверушка роет обособленную норку или обустраивает дупло. Я уж не говорю про медвежью берлогу - это целая квартира, по человеческим меркам, хоть и малогабаритная.
Мои учебники лежали пока без движения, а я пребывала в полном расслаблении, хотя уже и подала документы в Иноземцевское педагогическое училище. В гости к Митяю с Урала на пару недель приехали наши двоюродные сёстры Тома и Галя, одного возраста с нами, так что теперь всем нам было очень весело и каждый день мы были чем-то заняты. Незадолго до отъезда родственников решили сходить сфотографироваться в фотоателье на память - кто знает, когда ещё встретимся!
Я с собой прихватила шляпу сомбреро и подружкину пёструю блузку. Огрызок чёрного карандаша "Косметика" был тоже со мной. Жаль, не было под рукой гитары, а то я бы и её притащила в ателье. Не совсем удовлетворённая прежними своими первомайскими фотографиями с грубо намалеванными усами и бородкой, в скособоченном галстуке, я чувствовала желание получить более совершенный образ, так сказать, дубль два. Впрочем, просто, как развлечение - чисто для прикола и эпатажа, никаких внутренних гендерных перекосов и разночтений в себе я не испытывала и была стопроцентно женственна!
После общего фотографирования я перед зеркалом, под смех девчонок, пририсовала себе аккуратные усики, усилила брови, из белой бумажки скатала тонкую трубочку фальшсигареты (за неимением гитары) и предстала перед приятно изумлённым молодым фотографом в необычном облике. Уже позже, на готовой фотографии, а, скорее всего, на проявленном негативе, он процарапал символический дымок от сигаретки — так сказать, проявил свою творческую жилку.
Когда девчонки уехали, нам с Верой стало без них как-то пусто и уныло. Привычно двигались по проторённым маршрутам, но давила нас какая-то скукота. Выбрались в центр, в универмаг, и тут нам повезло
- в продажу "выбросили" недорогие модные сумки на длинном ремне по 4 рубля 90 копеек каждая, а, к примеру, импортную сумку, кожаную или из хорошего кожзама, в те времена можно было купить за 7-10 рублей), и нам повезло купить себе по тёмно-коричневой элегантной сумочке. Возвращались домой, с гордостью и любовно поглядывая на такие желанные покупочки. Неизбалованные обновками, мы были рады этой несомненной удаче: ну и что, что одинаковые у обеих, ну и что, что коричневого цвета, зато теперь можно всё необходимое носить с собой, в сумочке, в целости и сохранности, а не распихивать мелочовку по карманам.
Уже недалеко от общежития Вера ехидно сказала мне: "Смотри, слепошарая, не споткнись, впереди проволока". И, действительно, впереди едва виднелся ком тонкой проволоки. Я промолчала, с одной стороны, благодарная за предупреждение, а, с другой стороны, оскорблённая обидным словом.
Так, в молчании, мы прошли несколько шагов, потом о чём-то заговорили, и вдруг я боковым зрением увидела, как Верина сумочка описала в воздухе дугу и ударилась о землю, а сама Вера, споткнувшись об эту злосчастную проволоку, упала, но тут же вскочила снова на ноги и, смущённо озираясь, пробормотала: "Никто не видел?"
Я, конечно, не стала злорадствовать, внутренне даже посочувствовала сестрёнке, но в душе появилась стойкая уверенность, что она, так вот моментально, наказана за своё непродуманно сказанное, оскорбительное слово.
Продолжение: глава 99. "Трудное решение"
http://proza.ru/2023/12/04/105