Модель российского общества по версии генерала Мосолова — начальника дворцовой канцелярии последнего российского императора.
.
Александр Александрович Мосолов с 1900 по 1916 исполнял должность начальника канцелярии Министерства императорского двора. В эмиграции написал интереснейшие воспоминания о Николае II и его окружении, которые, несмотря на безусловный монархизм автора, пропитаны критическим отношением к тому, что ему пришлось наблюдать и в чем отчасти участвовать. И что, в конечном итоге, привело к свержению Романовых.
.
Я умышленно не говорю о свержении самодержавия или крушении Российской Империи, потому что и самодержавие и империя в России никуда не делись. Доказательством чего и является отрывок из мемуаров Мосолова, который я, мои дорогие читатели, предлагаю вашему вниманию:
.
"Во главе государства стоит царь-самодержец. Внизу – бесформенная, но деятельная масса подданных. Чтобы Россия жила в покое и согласии, между государем и его подданными должна существовать прямая связь.
Царь не может ошибаться – он стоит над классами, партиями и личным соперничеством. Он желает добра своему народу и имеет практически неограниченные ресурсы для осуществления этого. Он не ищет личных выгод, он искренне любит всех, кого Бог вверил его попечению. Поэтому он дарит свою милость всем и каждому. Требуется только одно – чтобы он точно знал, в чем нуждается его народ.
Подданные любят царя, поскольку он является источником их благоденствия. Они не могут не любить государя, ибо к персонифицированному благодетелю нельзя испытывать иных чувств. Все подданные счастливыми быть не могут, поскольку ресурсы государства ограниченны и все не могут быть богатыми. Но у подданных есть утешение – они знают, что государь делает все, что в его силах, и все, что подсказывает ему его доброе сердце, чтобы подданные получили свою долю богатств страны. Разве мысль о том, что ты являешься объектом постоянной заботы всемогущего царя, не является величайшим утешением?
Я повторяю: чтобы эта идиллическая картина не нарушалась, нужно одно – чтобы царь всегда располагал достоверной информацией.
Где же он мог получить эту информацию, без которой невозможно правильное функционирование любой самодержавной системы?
Две политические силы заинтересованы в том, чтобы держать царя в относительном неведении о том, что происходит в умах его подданных. Одну часть стены, окружающей царя, образует бюрократия (включая министров). Бюрократия – это каста, преследующая свои собственные интересы, которые могут и не совпадать с интересами царя. Но в империи со 150-миллионным населением, протянувшейся от Варшавы до Владивостока, без бюрократии не обойтись. Она необходима для контроля и исполнения указов царя. Но чиновники стремятся заменить волю царя своим влиянием. Сколько раз министерства объясняли ужесточение своих постановлений безжалостной строгостью государя, а любое ослабление – результатом давления, оказанного на его величество министрами! Более того, бюрократия заинтересована в том, чтобы держать царя в неведении относительно того, что происходит в стране, – благодаря этому она делается все более незаменимой.
Вторую часть стены образует подстрекательница всех беспорядков – интеллигенция (интеллектуалы). Русские позаимствовали это слово из французского языка, теперь же оно распространилось по всей Европе в том значении, которое приобрело в России. Интеллигенты – это не бюрократы, находящиеся у власти, это люди, мечтающие занять положение бюрократии при ином режиме, который можно установить в России только путем революционных потрясений.
Интеллигенты нападают на царя и бюрократию всякий раз и во всяком месте, где им это удастся, сваливая на них все ошибки министров. Задача интеллигенции или третьей силы (в слегка измененном смысле) состоит в том, чтобы извратить отношения между благодетелем и народом. Со всеми своими газетами, памфлетами, лекциями, сомнительными связями за рубежом и деньгами интеллектуалы без устали ткут сети, полные ядовитой лжи. Они говорят людям обратное тому, что нужно им говорить, чтобы те сохраняли спокойствие, они утверждают, что царь не любит своих подданных и их судьба ему совершенно безразлична. Зная, как все это далеко от истины, царь ненавидит интеллигентов, агитаторов, возмутителей спокойствия, революционеров.
Бюрократия – интеллигенция: те, кто уже обладает властью, и те, кто хочет ее заполучить. Это враги, имеющие одну цель – разрушить престиж царя. Кирпич за кирпичом, ложь за ложью сооружают они прочную тюремную стену вокруг самодержца, замуровывая его во дворце и не давая возможности прямо поговорить со своими подданными и рассказать им, как сильно он их любит. Эта стена в равной степени помогает скрыть, как сильно истинные подданные царя, те, чьи природные чувства не извращены пропагандой, те простые подданные, которые с открытым сердцем готовы принять его милости и отблагодарить его за это, любят своего батюшку-царя".
.
Думаю, если заменить слово "царь" на "генеральный секретарь" или "президент", суть останется прежней. Потому, что это не о прошлом, а о сущности России. И царской, и советской, и постсоветской.
.
А, что касается прошлого, то не могу удержаться и не продолжить цитату:
.
"Крестьяне любили царя. Солдаты любили царя. Горожане, толпившиеся на улицах, когда он проезжал по их городу, и кричавшие «ура!», как только появлялась его машина, любили царя. И они любили бы его еще больше, если бы стена (между царем и народом) не мешала ему выполнять обязанности самодержца.
К концу своего правления Николай II думал, что ему удалось разрушить эту проклятую стену... Я помню очень важный разговор, состоявшийся у меня с царем 14 февраля 1917 года, за четырнадцать дней до крушения империи.
Обсуждая с царем меры, которые надо было принять, я не удержался и сказал:
– Это сильно укрепит позиции династии!
Забыв о своей сдержанности, царь ответил неожиданно с жаром, несомненно встревоженный моими словами:
– Как! И вы, Мосолов, тоже говорите мне об угрозе, нависшей над моей династией? Меня часто пугают этой угрозой. Но ведь вы везде ездите вместе со мной и видите, как меня встречают войска и простой народ! Неужели и вы поддались всеобщей панике?
– Простите, что осмеливаюсь говорить вам это, но я видел народ и тогда, когда вас нет рядом".