Десятки полураздетых карлиц танцевали вокруг большого костра. Языки пламени страстно ласкали холодное ночное небо. Что это - танец радости, ритуальный танец, погребальный или свадебный - определить я так и не смог, да это не важно. Для меня главное быть с ними рядом, пока они хороводят. При этом лучше бы остаться не замеченным, чтобы не спугнуть.
Усталость расплавленным свинцом накатывала на меня, уводя все глубже в пучину забытья, где я никогда не мог ответить себе на вопрос, существую ли на самом деле. И есть ли это самое "я", которое ищет ответ? Если бы мне предложили сейчас смерть, я бы, не раздумывая, принял ее.
Острая боль пронзила голову, словно шило воткнули в ухо. В этот раз предложение смерти подоспело слишком быстро. Безумный танец должен ускорить завершение моего жизненного цикла, и помочь мне с гиперпрыжком к Сатурну.
Мне не известно, как это работает. Каждый раз, когда приходит моё время, я пробираюсь на подобные ночные пляски, застываю невидимкой и жду своего часа.
После того, как боль в голове начала отступать, я уловил краем глаза тонкую красную нить. Теперь главное не спешить. Нужно сосредоточиться на ней и удержать, чтобы аккуратно вывести её к центру. Постепенно нить утолщалась и становилась всё ярче, пока не засияла огненным столпом.
Своим танцем карлицы активировали канал связи с космосом, преследуя свои, неведомые мне, цели.
Я собирался впрыгнуть в открытый канал "зайцем", как делал это всегда, но вдруг услышал голос из глубин своего существа.
— Где я? Что происходит?
Голос был испуганным, но, в то же время, бархатным и низким.
Внезапно карлицы остановили танец и повернулись ко мне.
— Приветствуем тебя, Великий Гладиатор! Если ты здесь, значит, тебе нужна наша помощь!
— Но я никого не просил о помощи! — ответил растерянный голос во мне. Карлицы, очевидно, использовали меня в качестве проводника в своем ритуале.
— Выслушай нас, Великий Гладиатор! Тебя выбрали Боги. Завтра тебе предстоит испытание. Твой последний бой. Богам нужны развлечения, и они поставили на тебя.
Мы молчали, я и голос внутри меня, не зная, что ответить.
— Возвращайся и жди сигнала. Следуй за столпом пламени и будь готов. Отмечаем тебя знаком Юпитера! На этом всё! Изыди!
Карлицы ударили в бубны. Легкий толчок встряхнул мое тело, и я понял, что вызванная карлицами сущность покинула меня.
Вне себя от ярости, я вскочил на ноги и раскрыл перепончатые крылья, размер которых всегда ввергал в ужас даже самых смелых противников. Хвост мой, словно кнут, просвистел над головами карлиц.
— Твари! — прокричал я. — Вы посмели использовать меня, мерзкие твари!
Карлицы, как я и ожидал, пришли в неимоверный ужас. Мелкие полуобнаженные ведьмочки бросились врассыпную, не забывая при этом верещать, как свинки.
— Куда вы, сучки? Стоять!
Приметив среди разбегающихся ту, в которую сложно не попасть из-за ее комплекции, я прицелился и стегнул ее хвостом. Попал, конечно. Она покатилась по земле, явно потеряв всякие ориентиры. Подхватив на лету, я придавил ее к земле своей могучей лапой.
— Какого создателя здесь происходит, ответь?
— Юпитер, спаси и сохрани! — заверещала несчастная, зажмурив глаза.
Опять этот чертов Юпитер! Трусливые мыши уповают на этих живодёров! Юпитер говорит им, что делать, и они делают, даже не задаваясь вопросами, для чего и кому это нужно. От этих глупых мышей мне ничего не добиться. Какой-то юпитерский выродок использовал мое тело, словно жалкий сосуд убогого смертного! И у меня даже нет времени, чтобы узнать кто этот отважный безумец. Подрассчитали, гады. Ну ничего, в следующей жизни я обязательно найду этого смельчака, и тогда он у меня получит свое. Хотя…
Пламя костра продолжало дразнить ледяные космические просторы небосвода и тех, кто тоскливо взирал с него, ожидая благодатного часа для возвращения. Тонкая красная нить уплывала в небытие, растворяясь в багряном дыме.
И тут меня осенило. Я попытался дотянуться до нити, чтобы ухватиться, расширить тропу и воспользоваться ей.
Моё движение не осталось не замеченным служками Юпитера. Они радостно закопошились в темноте, осознав, что пыток сегодня не будет, ведь древний демон решил вернуться к себе домой. Мои внутренние мыши тоже возликовали. Никуда я с этой планеты не собирался.
Гладиаторские бои для Богов Юпитера должны были начаться в ближайший парад планет, а это уже завтра. Я собирался смотреть парад со своей планеты. Но Боги решили пошутить надо мной. Поэтому я решил задержаться и возможно, даже поучаствовать в боях. Уж я им устрою Сатурналии.
***
Доктор Андрей Владимирович Курпатов, известный психиатр, предприниматель и блогер, лауреат множества государственных премий, если и практиковал, то исключительно сильным мира сего, проводя закрытые сеансы в здании частного музея, принадлежавшего высокопоставленным клиентам.
— Кость, ну ты даёшь конечно! Это совершенно немыслимо! Это противоестественно! Завалиться прямо ко мне домой! Ты что, снова подсел на эту дрянь?
Доктор Курпатов стоял посреди мраморного вестибюля своего особняка, повязывая поясом шелковый чёрный халат. Золотая оправа его очков грустно поблескивала при искусственном освещении. Правая нога доктора была в тапке, а вот левая слепо ощупывала пол в поисках второго. На голове Андрея Владимировича топорщились редкие волосы. В таком виде она напоминал гостю взъерошенного императорского пингвина.
— Повтори, че сказал?
Доктор не поверил своим ушам. От грубости он отвык давно. А фразы, наподобие сказанной, не долетали до его слуха с 90-х годов. Но ведь перед ним стоял не выходец из тех самых 90-х, а уважаемый всемирный известный спортсмен, чемпион мира Константин Цзю.
— Я сказал... Кость, что с тобой случилось? На тебе же лица нет… Пойдем!
Доктор махнул охране и, скинув тапок с правой ноги, засеменил босиком, звонко шлёпая по кафелю, будто маленький черный пингвин, в глубину коридора к дальним дверям.
Зайдя в гостиную, Андрей Владимирович сел на массивный, разрисованный узорами в виде зеленых и желтых лопухов, диван, подлокотники и каркас которого декорировали барочные завитушки. Доктор указал гостю на стоящий напротив точно такой же диван и взглянув на потолок, выстеленный тончайшим хрусталем, уставился в свое отражение.
Рядом с диваном стояла небольшая тумба из черного дерева. На ней тикали часы марки Howard Miller и маятник Ньютона, постукивающий шарами в такт стрелкам часов.
— Я слушаю, Кость.
Константин проигнорировал жест доктора и, подойдя к дивану, на котором сидел Андрей Владимирович, улегся подле него. Подложив под голову бицепс левой руки, правую поднёс ко рту. Курпатов услышал характерный звук: пациент грыз ногти.
— Адрюша, вот то, что ты сейчас сказал, — начал, наконец, Константин. — ну, что это немыслимо, и как его... противо... Андрюша, ты — Бог! Я же рта не успел открыть, а ты — хоп — и в яблочко! Не зря я к тебе сразу! Не зря приехал, короче!
Доктор деловито кашлянул.
— Ну, допустим, я не Бог, но... Ближе к делу. И не реви медведем. Спокойно, с чувством, с толком с расстановкой. Расскажи мне всё с самого начала.
Костя глубоко вздохнул, потом всхлипнул и начал.
— Сначала... Я, вроде, задремал в своём кинотеатре, когда это случилось. Ты ведь знаешь, никаких снов. Я их вообще никогда не вижу. А тут! Я только закрыл глаза... Вдруг слышу голоса, музыку такую примитивную, бубны типа. Ну, думаю, Бобби опять включил киношку, ток зачем, я не просил, надо ему втык дать. Открываю, значит, глаза. И вижу, что лежу в темноте, скованный или связанный! И вроде как тело у меня другое... Ужжжасное просто. Я, типа, дьявол какой-то. Крылья затекли, болят прям. И хвост ломит. Сука, как у Шарика, ломит прям, реально, и почти отваливается. А рядом кострище, и вокруг него черти пляшут. Тихий ужас. Ну кричу, значит. Эээ... Что кричал, уже и не помню. А черти мне отвечают, мол, завтра бой будет, иди готовься… А как готовиться? За день перед боем как раз ничего делать нельзя, ни разминку, ничего, чтобы силы были. Не сказали, короче. И всё. Я снова дома сижу, на том же месте, в киношке. Титры идут ещё. Прошла, значит, пара минут всего... Я смотрю на часы — четыре утра. Ну и к тебе сразу.
— Как? И это все?
Доктор приподнялся, разочарованно уставившись в лицо пациента.
— Нет, не всё. Метка.
Костя повернул правую руку запястьем вверх и поднес к лицу доктора. Над запястьем стояло клеймо — солнечный круг с короткими лучами, а в середине — бычья голова.
— Ничего себе шуточки…
— Нда уж. Пехорка — не махорка.
— Теперь точно всё?
Сквозь корейский прищур Костиных глаз, сверкнула молния отчаяния, стыда и боли. Костя глубоко вздохнул:
— Нет не всё. Ещё я обделался.
— В каком смысле?
— Да в прямом! Наложил кирпичей, пустил в штаны, дал груза!!!
На глазах Кости навернулись слезы.
Наступила тишина. Только шарики маятника Ньютона, стукаясь друг о друга, намекали на то, что время продолжает идти.
Костя резко встал, подошел к тумбе и остановил маятник ладонью.
— Скажи, вот нахрена мне такие аттракционы? Это шутка такая? Или чьи-то шпионские игры? Что за технологии вообще на такое способны?
Он обернулся к Курпатову. Тот сидел с закрытыми глазами.
— Костя, я работаю. Помолчи. Дай мне, пожалуйста, время. Я дрейфую на Вечной Льдине…
Костя понимающе кивнул, подошел на цыпочках к окну и выглянул наружу. Он не понимал, как оказался настолько высоко над землей, ведь когда заходил в дом, особняк не превышал и трех этажей.
Но сейчас Костя видел зеленый лес и что-то вроде озера с высоты птичьего полета, словно забрался на вершину небоскрёба. В центре озера возвышался ледник. С белоснежного утёса в ледяную воду по очереди ныряли черные пингвины.
Косте показалось, что это не льдина, а мёртвое тело бога, и не пингвины стоят на нём, и даже не люди, а мигрирующие трупные пятна путешествуют по разлагающемуся низвергнутому небожителю.
Приближалось время, когда в любой момент мог появиться столп огня и увести его на бой. Но Константин не практиковался очень давно, и уже двадцать лет не выходил на ринг.
Мысль о том, что он ещё кому-то нужен, пробежала электрическим разрядом по позвоночнику. Чемпион мира автоматически принял боксёрскую стойку, а руки рефлекторно заработали, нанося удары воображаемому противнику.
Единственное, что мешало ему боксировать, тонкая красная линия в углу левого глаза.
— На льдине он побудет, чёрт лысый, — раздался хриплый и знакомый голос за спиной.
Костя обернулся, но не увидел никого, кроме доктора, по прежнему сидящего с закрытыми глазами.
Костя растерянно озирался по углам.
— Чертила, говорю, твой корешок. Уснул, падла, альпинист херов.
У доктора шевелились губы. Но хриплый голос был, конечно, совсем не его. Это был экспрессивный и могучий голос артиста. Известного артиста. На ум сразу пришел Высоцкий.
— Андрей, ты че щас исполняешь? Мне ни хера не до шуток! — Костя навис над доктором, собираясь его встряхнуть.
***
И тогда я открыл глаза. Да, это надо было видеть. Гладиатор отпрыгнул на стол, с криком "мать!" и принялся судорожно креститься.
Меня всегда безумно веселила эта реакция, и я готов был расхохотаться до слёз. Но я, как истинный сатурналец, сдержался.
Дело в том, что глаза человека, телом которого я завладеваю, на мгновение загораются огнем. Он ведь становится одержимым… мной. Ну, как минимум, аборигенам Земли так точно кажется. И это, кстати, нормальная практика. А делать "дьявола" одержимым простым смертным — практика ни в какие ворота! Даже чемпион мира, да и не мира, а всего лишь Земли (у землян вообще страсть к гигантизму и прочим выпячиваниям) — простой смертный. Но я скоро отомщу, никаких сомнений.
Мне удалось выйти на того безумца, рискнувшего взять верх надо мной, ухватившего эту возможность по каналу маленьких жирных паразиток. И вот я здесь, готовый к реваншу. Теперь нужно сохранить баланс. Не напугать идиота до смерти. А потом выгодно продать ему свои услуги.
Мои глаза, то есть глаза доктора, потухли, и теперь в них тлели лишь угольки. Я постарался стать мягким и ласковым:
— Костя, успокойся, я всё тебе объясню. Здесь нет никакой мистики.
Надо отдать должное этому землянину, он попытался справиться с собой, но, делая глубокие вдохи, попятился и упал в кресло, вцепившись в подлокотники.
— Вы из этих? Которые меня похищали, так?
— Нет, скорее наоборот. Я тоже потерпевшая сторона, как и ты. Это в моё тело ты был помещён. А у нас такое действие считается глубоким оскорблением. По грубости это сравнимо с вашими земными обещанием заняться насильственным сексом с врагом. Если я правильно понимаю вашу терминологию.
Безумец побледнел.
— Я кое что слышал про дьявола. Это ты?
Я не выдержал и улыбнулся, быстро спрятав не вовремя выскочивший раздвоенный язык.
— Нет, я не дьявол. Я, скорее, пришелец с другой планеты. На самом деле, нет никакого дьявола. Есть только инопланетные существа, вроде меня, периодически посещающие вашу Землю. Еще есть Монотеизм. Это аналог вашей администрации на межпланетном уровне. Совсем недавняя разработка. Монотеизм это здание с офисами и кучей бюрократов, офисного планктона, снующего по бесконечным коридорам для улаживания спорных вопросов. Но улаживают они их, прямо скажем, поганенько. Одна лишь видимость работы. Вот почему я здесь.
— Значит ты не дьявол? Тогда почему ты так на него похож?
— Да ну перестань ты уже! Спасибо, конечно. Но это всё система фильтров, костюмированное шоу. Плюс ваш мозг очень податлив и мыслит теми категориями, которые в него заложены с детства. А все ваши религии - всего лишь фокусы наших менеджеров. Вы же аборигены, коренные жители этой планеты, доверчивые и наивные существа, и вся ваша проблема в очень коротком сроке жизни.
— А сколько же вы живете?
— Я, честно, без понятия. Ну, все по разному. Я вот и тысячу ваших лет могу прожить на Земле. На самом деле, не важно, сколько ты живёшь, важно, что будет потом. Смогу ли я снова вернуться на Землю в следующей жизни или нет? Конечно, возвращаюсь я не сразу, там длительные нудные процедуры, занимающие столетия. Но это, по крайней мере, возможно.
— Откуда же ты? Я знаю твою планету?
— Пфф! Нет, конечно. Ты же гладиатор, а не астроном. Хотя и астрономы ваши ни в зуб ногой, если честно. Но слышать — слышал. Планета Сатурн.
— Я понял, Сатурн. Но я не гладиатор. Вы что-то путаете.
— Какие же вы, аборигены, душные! Как вы любите цепляться к словам! Я знаю, что в будущем такого, как ты, назовут тостером. Но это же не важно, что как называть.
— Че? Тостером?
— Ну, не тем, в котором хлеб жарят. «Тостер» будет означать что-то типа боксера. Опять же, ты цепляешься к словам. Прекращай.
— Так и что тебе надо... инопланетянин?
— А остальное прям все понятно?
— Кажется, да. Ты говоришь, что дьявола нет.
— Да, я говорю, что дьявола нет.
— Значит, нет и Бога?
— Ну, какой же ты, а! Да, гладиатор, нет никакого Бога. Ни сотни Богов, ни трёх Богов, ни одного Бога, ни полубога! Нет ни чертей, ни ангелов!
Костя обхватил голову руками и замер.
— Но тогда всё это бессмысленно…
Затем он медленно поднялся с кресла и полный отчаянной решимости выкрикнул:
— Нет, я не верю тебе, ты — Сатана!
Тогда я понял, что гладиатора перемкнуло, и он сейчас испытывает религиозный транс. Наш разговор зашел в тупик. Однако, настала пора переходить к продаже услуг.
— Не делай мозги, ни мне ни себе, — сказал я с хрипотцой любимого землянами Высоцкого. — Ты не хочешь спросить, почему я сижу здесь с тобой, а не пью вино на белом пляже?
— Слушаю тебя, искуситель.
— Да чтоб тебя!.. Ладно. Как я уже сказал, меня оскорбили. И я горю желанием отомстить. Тебе же сделали грандиозное предложение: ты будешь гладиатором этим вечером. А теперь, внимание, вопрос: я правильно предполагаю, что твоя физическая подготовка давно уже не соответствует тому уровню, которого ты достиг на пике карьеры?
— Естественно.
— Так вот, знай, мой далеко уже не юный друг, что бюрократы не особо разбираются в таких тонких моментах. Они могут поставить тебя с бойцом, находящимся на самом пике физической формы. Ты понимаешь, о чем я?
— Понимаю, мне кранты. И понимаю, к чему ты клонишь, искуситель.
— Совершенно верно, понятливый ты мой!
В этот момент острая боль в голове пронзила меня с новой силой. А перед глазами снова возникла оскорбительная картина использования моего тела. От чего я снова вспыхнул и чуть не спалил несчастного доктора, телом которого завладел.
Когда же я пришел в себя, гладиатор отрешенно смотрел сквозь меня, в бесконечную неопределенность. Мне показалось, что на его голове прибавилось седых волос. Видимо, я был сейчас объят пламенем, и это не могло не сконфузить землянина.
Да, времени совсем в обрез. Еще один такой припадок, и меня зашвырнет огненной бомбочкой на Сатурн, а это не тот комфортный путь, который предоставляли пляски карлиц. Моё возвращение отныне будет сопровождаться нехилым таким взрывом, после которого от моего земного тела не останется ни следа. А моя сущность через какое-то время упадет кометой на родной Сатурн.
Итак, времени мало. Мой глупый друг сидит в шоке. Всё складывается более, чем удачно. Теперь, вместо того, чтобы продолжать попытки продать ему свои услуги, я решил их просто навязать. Я провел по его ладони острым концом своего хвоста. Кровь закапала на свиток с контрактом. Стандартный такой контракт. О взаимном доверии обеих сторон, о не разглашении и бла-бла-бла. Главное, что он дает мне возможность участвовать в предстоящем бою.
Гладиатор обнаружил себя у озера с пингвинами. Он обернулся на окна особняка. Снова три этажа. В одном из окон Костя заметил знакомую фигуру в бархатном черном халате. Занавеска колыхнулась и скрыла доктора за собой.
Костя посмотрел на порезанную ладонь, она немного саднила. Он сразу вспомнил меня, возвращаясь в состояние религиозного исступления.
В этот самый момент, прямо перед ним, над льдиной вспыхнул столп пламени. Пингвин, оказавшийся рядом, подскользнулся с испугу и упал на спину. Однако, продолжая изображать уверенного самца, деловито извернулся и, оттолкнувшись, покатился на животе прямо в воду, навстречу огненному столпу.
Костя решил, что и он должен хотя бы внешне оставаться спокойным, уверенным и последовательным. Но вместо этого развернулся спиной к огню и бросился к двери.
— Андрюха, открой, собака! Живо открой! — Заричал Костя, тарабаня в дверь массивными кулаками.
Настала пора вмешаться.
— Кость, — прошептал я в его голове, как можно тише. — Кость, не шуми, а?
Он подпрыгнул и завертелся вокруг себя. Да, Костя явно был уже на взводе.
Нужно срочно было найти что-то, что успокоит его. И тогда я решил зайти с главного козыря, приёма, перед которым не может устоять ни один смертный.
Я открыл ему Знание о Родном Доме. Показал не то место, в которое он отправится после смерти, а воспоминания из его детства. Для этого я погрузил Костю в подсознание и показал ему скрытую память, связанную с Домом.
Я был в его голове, поэтому увидел всё вместе с ним.
Мы размахивали крыльями высоко в небе. Но не моими, перепончатыми. То были крылья сокола. Внизу простирался бескрайний лес, солнце опускалось за горизонт. Розовеющая лента реки змейкой исходила от самого солнца, разливаясь по лесу, словно расплавленный металл. И всё моё существо переполняло восхищение от бесконечной свободы и чувства полёта.
Костя был восхищен, он еле сдерживал себя, чтобы не закричать от радости.
— Да, это твой Дом. То место, откуда ты пришёл и куда ты вернёшься, когда придет время.
— Потрясающе! Значит, я сокол?! Так и знал! Хочу остаться здесь, у себя Дома! Не хочу обратно!
— Я показал тебе твой Дом, но твое время еще не пришло. Вот мое-то как раз приходит. И я прошу тебя о помощи!
— Чего же ты хочешь от меня, искуситель?
— Достал, правда! Не называй ты меня так. Я не дьявол, я обычный сатурналец, пришелец с другой планеты, и ничего больше. Ясно? Но мой срок пребывания на земле подходит к концу. А мне нужно еще отомстить. Поэтому, вот как мы поступим. Мы сейчас вернемся обратно. Войдем в столп огня. И сразу окажемся на арене. Противник, кем бы он ни был, будет лишь человеком. Ты же у нас ходячая бомба! Мы устроим этим выродкам настоящий сюрприз! Я разорву всех в клочья и вернусь на Сатурн со спокойной душой. А ты продолжишь доживать свой срок на Земле. Всё просто. Вопросы?
— А какой он, твой Дом?
Я вспомнил ледяные пустыни в вечной мгле, ядовитые сиреневые облака, огненные нити разумных сущностей, тоскливо бредущих вдоль горизонта, в ожидании возвращения на Землю.
— Лучше не спрашивай. У нас всё иначе. Мы не местные, наш Дом совсем другой.
Признаться, я, впервые увидевший Дом аборигена, был обескуражен и словно оглушен. Почему землянам досталось всё, а нам лишь бесконечные муки? Почему наш Дом так похож на ад, которым пугают аборигенов Земли бюрократы Монотеизма? Теперь я понимал многих сатурнальцев и юпитерцев, ненавидевших людской род. Но я решил отложить свою ненависть на следующую жизнь. Сегодня мне нужно было завершить начатое.
Мы шагнули в столп пламени прямо со льдины. Причем, один из пингвинов, словно курица под машиной, проскочил прямо перед ногами. Естественно, Костя задел его так, что пингвина увлекло в столп огня вместе с ним.
***
Трибуны цирка разорвало диким хохотом.
Из огненного столпа, спотыкаясь и падая, выкатились кубарем гладиатор и пингвин.
Костя вскочил, оглядываясь и отряхиваясь от песка. А пингвин, шлепая лапками, забегал зигзагами в приступе паники.
И тогда я увидел нашего противника. Это был огромный, двух метров высотой, черный как ночь, мускулистый боец.
Могучее тело негра, обильно смазанное маслом, сияло на солнце, как доспехи бога. В левой руке он держал сеть, в правой гарпун.
У нас же были кинжал, баклер и два кожаных ремня с металличесеими шипами, перекинутые крест на крест через плечи.
— Срамота и садомия, — пробормотал Костя, увидев свой наряд.
Прозвучал гонг. Толпа взревела. Начался бой. Я взглянул на трибуны.
Да, вот они, сидят в главной ложе. Все хозяева Юпитера в одном месте. Мне ничего не стоило прыгнуть под их ложу и устроить самоподрыв. В итоге, все юпитерцы отправились бы со мной в холодный космос, на свои ледяные и ядовитые пустоши, ожидая очереди следующее тысячелетие в виде бесформенной, расплавленной лужи, с ненавистью булькающей на соседей раскаленными пузырями.
Не выдержав, я засмеялся от воображаемой картины так, что мой демонический хохот раздался из разверстой огненной пасти Кости, а раздвоенный язык выскочил змеёй на полметра.
— Ты спугнул его раньше времени, что ты делаешь, демон! — крикнул Костя.
Но противник лишь засмеялся в ответ, неестественно широко раскрывая огромный красный рот, усыпанный белыми острыми зубами, расположенными в несколько рядов. Он рванул навстречу, размахивая над головой сетью.
— Что-то не так с этим ниггером, да?
Костя был прав. Обычный человек не может не испугаться моей демонической сущности. И не имеет хищной акульей пасти.
Но мне было сейчас не до битвы. Костя, которому я никак не помогал, занятый мыслями о скорой мести, остался один на один с чудовищным противником. И не мог ничего поделать, кроме как ловко уворачиваться от сети.
Тогда и случилась катастрофа.
Внезапно, после очередной попытки увернуться, под ногами у Кости оказался пингвин. Мы споткнулись и рухнули. Под хохот толпы нас накрыло сетью. Мне, в принципе, было плевать. Я пришел сюда не для боя. Мне лишь бы добежать до трибун и взорваться там. И я приготовился к смертельному прыжку. Сейчас прорву ветхую сеть и устремлюсь огненной кометой в патрицианскую трибуну.
От острой боли Костя закричал и задергался. Он почувствовал, как из его спины вырастают хвост и демонические крылья. Хвост щёлкнул огненной плетью и распорол сеть так, что чуть не рассёк противника, задев острым концом могучую грудь, на которой сразу же появилась красная полоса. Боец провел по ране пальцами и снова показал ряды акульих зубов.
Сложив крылья, я повернулся к нему боком и присел для прыжка.
— Стой, Сатана! Остановись! — закричал Костя. — Ты же взорвешь нас обоих! Как же тогда я останусь в живых? Ты обещал!
Обещал, да. Я много чего обещал. Жалкие земные создания, достойные лишь презрения, вы всегда думаете только о себе, и никогда не даёте мне даже шанса быть последовательным в обещаниях, называя меня Сатаной, дьяволом, демоном, ожидая от меня лишь обмана и горя!
И я вспомнил, что именно в такие моменты, как сейчас, я осознаю себя существующим в полной мере, находящимся в конкретном пространстве и времени, осознаю себя нужным этому миру. С упоением погружаюсь в роль и в полной мере становлюсь тем, кого все так жаждут увидеть во мне.
Прямо сейчас я ощутил себя Сатаной, несущим безграничную жестокость и смерть. Осознал, что я — абсолютное зло. Dei maledictio! (ну или как там у них?)
Негр подозрительно медлил, застыв в ожидании. И тогда я услышал стук металлических шариков, а под моими хищными лапами раздался писк мелкой твари.
— Стой, демон! Остановись и выслушай!
Опустив голову, я снова увидел пингвина. В этот раз с ним было что-то не так. Вместо птичьей головы с клювом, я увидел лицо доктора Курпатова, в очках с золотой оправой.
— Опасность! Заговор! — тут же заверещал пингвин Курпатов.
Действительно, каждой огненной чешуйкой тела я все это время ощущал подвох и опасность, но не обращал на это внимания.
Пингвин откашлялся и быстро продолжил:
— Тебя используют! Твоя личная месть станет началом всеобщей войны! Земля погибнет! Умоляю, остановись!
Погрузившись в огненное море своего подсознания, я вспомнил всё, что происходило со мной и всеми, кто связан со мной последними несколькими днями. Используя это знание, я сложил паззл.
Передо мной предстала совсем другая картина реальности. Цельная, завершенная, несущая тотальное разрушение и смерть. Но в этой новой реальности мне не было места. Мне уделялась роль конферансье, объявляющего начало концерта, и тут же уходящего со сцены.
Злость вскипела во мне. Но теперь уже некому было мстить. Разве что всему мирозданию, подготовившему предстоящую катастрофу парадом планет.
И я снова почувствовал себя обыкновенным жителем Сатурна, инопланетным чужаком, который просто очень устал, устал, как никогда, и который ничего больше не желает, кроме покоя и возвращения Домой. Хотя там совсем не весело.
Каким бы ни был дом, всегда приходит пора возвращаться.
Я повернулся к противнику, который тут же поднял гарпун над головой, до этого момента как будто забыв о драке.
— Катитесь вы все к чёрту! — прокричал я и отпустил тело Кости. Он рухнул кулем за моей пылающей спиной.
Пингвин Курпатов хлопнул осевшего Костю крылом по щеке, и указал на безопасное место под аркой. Костя поднялся и кинулся на выход с пингвином в руках.
Мне стало понятно, кто сидит в бойце с акульими зубами. Тот самый юпитерский выродок, который собирался воспользоваться мною, чтобы объявить Сатурн вне закона сразу после подрыва трибун и начать галактическую войну.
Нет, я не дам ему этой возможности.
Я разорву на части его подлую сущность.
Прыгнув на бойца, я припечатал его к земле.
— Изыди! — прокричал я прямо в акулью пасть.
Но выходить демон явно не собирался. Хитрый юпитерец спрятался в глубине землянина и затаился.
Передо мной вдруг оказался испуганный мальчишка, в ужасе хлопавший большими глазами. И чтобы добраться до демона в нём, мне нужно сначала разорвать его оболочку. Я не сделал этого сразу, не от человеколюбия, как потом скажут, но лишь по причине нового приступа боли, прострелившей голову от уха до уха.
Я попятился, ожидая, что боль отступит. В этот момент африканец поднял гарпун и кинулся на меня. Мне было бы легко отбить выпад землянина, но я не сделал этого. Не спрашивайте почему, чтобы не получить ложного ответа. Возможно, потому, что я больше ни в чём не был уверен, и ничего не знал наверняка.
Гарпун, под воздействием загустевающего для меня времени, медленно погрузился в мою грудь.
"Домой! Я скоро вернусь Домой!" — думал я, опускаясь на спину.
Лиловый демон Юпитера, лев с человеческой головой, выпрыгнул из африканца и встал на меня.
— Какого создателя? Почему ты не мстишь мне, шлюха Сатурна?
Мои внутренние мыши снова возликовали.
Я собирался ответить, что мне всё равно. Да, мне по прежнему глубоко наплевать на всех жителей галактики, земляне они или юпитерцы, но быть фитильком пороховой бочки всеобщей галактической войны я не захотел. Не потому что я такой добрый… Плевать я хотел на игры добра со злом. А потому что… Я не мог сказать почему. Поэтому я вообще ничего не ответил. И сил уже не осталось. Меня придавило будто свинцовой плитой, и я окончательно погрузился в пучину небытия, где передо мной снова встали вечные вопросы — кто я такой на самом деле? И существую ли я вообще? И есть ли оно это я?
Странно, но в этот раз мне не удалось забыться, чтобы очнуться упавшей кометой на ледяном Сатурне в ядовитом облаке газа.
Хотя в какой-то момент я и правда ощутил падение, но вместе с ним и свежий ветер, всё сильнее бьющий в лицо.
Я решился и открыл глаза.
Далеко внизу, прямо подо мной, во все стороны простирались изумрудные холмы. Надо мной завис океан синего неба. Справа над горизонтом светило теплое солнце, согревая мои соколиные перья. Впереди я заметил голубую ленту реки, над которой вились изящные ласточки.
Как я здесь оказался? И где это «здесь»? И что я теперь такое?
Вопросы вихрем закружились в голове. Вместе с тем я почувствовал несказанное восхищение и бесконечную радость. И все вопросы растворились в свежем утреннем ветре. Я впервые, наконец-то забыл обо всём. И перестал тревожиться.
Больше я ни о чем не думал. Я летел к голубой реке. Навстречу новому Дому.