Молодой человек выскочил из подъезда и не разбирая дороги, понесся вперед. Остановился он лишь на краю проезжей части, едва не угодив под колеса машины. Визг тормозов, вопли прохожих и крепкая ругань водителя, высунувшего голову из окна автомобиля заставили-таки мужчину остановиться и оглядеться. Лет ему было тридцать, тридцать с хвостиком. Огромная, густая шевелюра, благодаря которой голова казалась непропорционально большой, по сравнению с тощим тельцем, облаченным в серый костюм, явно с чужого плеча, судя по огромным рукавам, скрывающие руки до самых кончиков пальцев и развивающими на ветру полами пиджака, в которые он мог дважды завернуться. Белоснежная сорочка на нем заправлена в брюки лишь частично, как и застегнута всего на пару пуговиц. Наспех напяленный галстук свободно болтался на шее, отдельно от воротника сорочки. Под мышкой он держал небольшой кожаный кейс, неестественно вздувшийся от содержимого, из которого торчали концы полосатых темных подтяжек и еще какие-то предметы гардероба.
Вся его фигура, от макушки и до кончиков лакированных штиблет выражала ядрёную смесь нетерпения, испуга, растерянности, приправленная огромной порцией ужимок и пританцовываний. Движение его были резкими, излишне суетливыми. Он, как непоседливый мальчишка, то припускал на шаг-два вперед, то внезапно замирал, словно пытаясь собраться с мыслями, убегающими от него во все стороны. Он весь был какой-то угловатый, несуразный, и движениях его чествовалось какая-то незаконченность, обрывающаяся в самый неподходящий момент. Молодой человек, как юла, крутился на одном месте, и все члены его в хаотичном порядке двигались вразнобой, являя миру образец разладившего, но тем не менее энергичного представителя человечества.
Он, уже не замечая никого вокруг, как будто бы и не было только что аварийной ситуации, и его жизни не угрожала опасность, и никто не точил на него зуб за такое пренебрежение своей судьбой и судьбой посторонних людей. Он уже находился вне времени, вне ситуации. На удивление прохожих вместо того, чтобы извиниться перед водителем и поблагодарить его за отменную реакцию, он выставил руку и как нив чём не бывало, закричал:
- Такси! Такси…
Молодой человек не желал вникать в реальность, он лишь с нотками истеричности в голосе, безостановочно верещал, обращаясь к проносящимся мимо транспорту, не задумываясь о том, что его никто не слышит:
- Такси, такси… Двойная плата… Ну хоть кто ни будь…
Зло сплюнув и выразительно покрутив пальцем у виска, уехал водитель, который чуть не совершил наезд на человека. Любопытные прохожие незаметно рассосались. Виновник же переполоха ничего этого не замечал, бешено вращая свободной рукой, в надежде поймать машину.
Машина еще не успела полностью остановиться, как молодой человек, рас-пахнув дверь, буквально на ходу впрыгнул на заднее сиденье, и задыхаясь от нетерпения, прокричал почти в самое ухо водителю:
- В аэропорт! Двойная плата, как угодно, но только быстрее… Я опаздываю…
Всю дорогу молодой человек бешено вращал головой, таращился по сторонам, безостановочно приговаривая, словно в бреду:
- Нельзя ли побыстрее? Почему мы так медленно тащимся…
Уже в аэропорту, всучив деньги, молодой человек собрался уж было покинуть салон автомобиля, как какая-то мысль заставила его вновь упасть на сиденье. Затравленно оглянувшись, как будто сейчас его будут бить, он осторожно, едва слышно спросил у водителя:
- Какое сегодня число?
- Десятое, - ответил таксист.
Мужчина в течении нескольких секунд переваривал информацию, а затем, откинувшись назад, громогласно разразился клокочущим, булькающим хохотом. Водитель, с испугом смотрел на безумного пассажира, в глубине души проклиная себя, что решил подвести подобного клиента. Тот же, отсмеявшись и вытерев рукой невольно выступившие слезы, сквозь пробивающие хи-хи, кое как смог проговорить:
- Я идиот! Сегодня десятое, а билеты у меня на одиннадцатое. Отвезите меня домой. Надо же так с спросонья перепутать числа. Никогда такого со мной не случалось, и вот опять…