Музыка

Вычеркнула. Музыка. Вычеркнула. Музыка.

Впечатление, будто любой человек для меня лишь дробь, которую я, в любом случае, сокращу до музыки.

Видимо, верно она не верит в моё “люблю”.

Могут ли любящие так хладнокровно сокращать?
Чёрт их знает, этих любящих.

Любящие не могут.
Не могут “без”, не могут “нет”, не могут уйти.

Я могу всё.
Кто-то не может выйти в окно, кто-то не может не мочь.
Этого не выбираешь.

Я знаю жизнь после остановки сердца.

Это чудовищно страшно, чудовищно горько и чудовищно красиво – то, как жизнь продолжается после остановки сердца.

Ты хочешь, чтобы я поняла твою боль.
Ты хочешь, чтобы я поняла боль, которая не кончается.

Но я знаю другую боль – от которой теряешь сознание. И возникает новое. И вновь теряешь сознание. И вновь возникает новое.

Моя боль – перерождение.
Моя боль – череда моих дней рождения.
И я никогда не объясню этого тебе.

Это слишком чётко. Слишком последовательно. Слишком выверенно.
Это всё слишком то, за что ты меня ненавидишь.

Я смогу станцевать на лезвии. Оно меня не возьмёт.

Я заскочу в поезд за секунду до отправления, не моргнув бровью, будто всё было по плану.

И поезд придёт по плану, какой бы тайфун не бушевал во мне, упавшей на последнее место.
И ты снова возненавидишь меня. Потому что мне можно.

Но мне нельзя другое.

Нельзя быть понятой. Нельзя быть не одной. Даже в самых крепких объятьях под самыми крепкими напитками.
Да и они не возьмут меня – ни объятья, ни напитки.
Ни даже ты.

И ты ненавидишь меня за это.
И, возможно, ты даже права.
Но я не выбираю.